– Дили, не прикидывайся, – совсем не театрально вздохнул Лумис. – Думаешь, мне охота умирать здесь в холодных горах? Совсем нет. Однако с чистой совестью, как ты выразился, уйти не удастся. А что такое запятнанная, я знаю по себе. Потом хочется что-то исправить, да монорельс укатил. И не для армии нам придется это делать – для все той же совести. Ибо мстя за убитых тогда, и за уничтоженную перспективу, не стоит забывать тех людей, которые умирают сейчас. Я говорю об обычных крестьянах, которых месят в пыль эти бравые вояки. Нам придется, как не крути, попытаться испортить брашам праздник.
– Ну что же, командор, если вы прикажете, то, слушаюсь и повинуюсь. Наше дело маленькое, – пожал плечами командир группы "левой руки" Дили.
38. Поджигатели
И они встали на тропу войны. А что еще оставалось?
Думаете, они не знали, что любое партизанское движение не "подкармливаемое" извне обречено? Ограниченные силы очень быстро иссякнут в борьбе с превосходящим количественно и качественно врагом, даже если активные действия не ведутся. А ведь они собирались их вести, и по мере возможности яростно наступательно. На что же они надеялись, кроме безвестной, но героической смерти?
Только на то, что заокеанские пришельцы не объединят усилия в ловле и давке наносящей укусы блохи.
И как можно этого достигнуть?
Нужно нагородить хитрости на хитрости, построить из них эдакую кучу-малу. Не просто корежить и царапать на закаленной в южном полушарии броне похабные надписи в неумелом переводе на браши, а каждый взрыв, выстрел, а главное – смерть, подкреплять убедительными доказательствами, что случилось это вовсе не по вине какой-то партизанящей "блохи", а по замыслу главного противника. Кто оставался основным врагом южан после истребления в долине жалкого, обленившегося в континентальном прозябании, гарнизона? Они сами – две антагонистические группировки борющиеся за абсолютную власть. Правда, одна из них вроде бы собиралась вернуться под крылышко родного ШОНО, но ведь она все равно не могла это осуществить до захвата всей "свиноматки", правильно? А уж их противникам, спрятавшимся в подвижном бронированном коконе, только по последнему поводу следовало как можно быстрее задавить оппонента. Разве сбитый или потерпевший аварию "тянитолкай" не свидетельствовал о намерении расправиться с мятежными танкистами? К тому же именно "тихими" партизанскими методами, аналогичными тем, что использовали при захвате Мара Дечеви?
– Теперь у нас есть их "продвинутая" камуфляжная форма, – констатировал Лумис Диностарио по последнему поводу. – Это увеличивает наши шансы не попадать в их тепловые детекторы и, следовательно, позволяет подбираться ближе – гораздо ближе. Возможно, Руган, вам снова придется сворачивать кому-то шеи.
– Звезда-мать наградила меня мощными бицепсами. Мне казалось, исчезнув в тумане, она даст им расслабиться, – мрачно пошутил командир отряда "правой руки". – Значит, я ошибался, командор Лумис?
– Выходит так, полковник. Кроме того, работа может найтись и для трицепсов, так что не слишком переживай за несимметричность развития, – подсыпал черного юморка Лумис, демонстрируя солидарность. – А уж вам, Дили, вообще все карты в руки, – повернулся он к командиру другого звена. – Ведь когда-то вы значились в "желтых смертниках".
– Когда это было, командор? – показушно отмахнулся Дили. – В счастливом прошлом далеке? – Дили не шутил: теперь, из холодной темноты сегодняшнего мрака, далекая предреволюционная юность действительно смотрелась праздником жизни.
– И еще, – добавил Лумис Диностарио абсолютно серьезно, – если вы думаете, что наша цель это танки, то сильно промахиваетесь.
– Но ведь это их ударная сила? – удивился Дили. – Я имею в виду, у тех брашей, что уже здесь – в долине.
– У нас не хватит "пороха" уничтожить весь этот ударный кулак. Самое худшее в том, что даже если мы прихлопнем десяток танков, южане будут по-прежнему превосходить нас многократно. Более того, уничтожение техники в боях, даже партизанских, можно простить. Вот припрет их жизнь, испортят спрятавшиеся боги условия существования еще противнее чем сейчас, – Лумис предусмотрительно поднял ладонь, прерывая готовые сорваться реплики, – и пойдут брашские коалиции на мировую. Нужно сделать так, дабы прощать не хотелось и даже не моглось.
– Чувствую, к чему клоните, командор, – вставил комментарий командир разведчиков Фейн.
– Я и не говорю чего-то мудреного. Это все очень сходно с нашими обычными сценариями. Снова террор, только теперь не адресный, а, можно так выразиться, "по площадям". Не единственным, но главным нашим оружием может быть только чудовищная жестокость. Естественно, ни в коем случае нельзя делать ремарок. Выглядеть все должно так, будто во всем виновны эти таинственные друзья Меча. Придется закатать рукава. Но уверяю, несколько трупов со снятой кожей, произведут гораздо больший эффект, чем подбитый танк. Еще лучше, если жертвы выбраны, не среди элиты – какой-нибудь отбеленной поколениями офицерской косточки – а среди нижних чинов. Умело разрезанный на кусочки водитель бронемашины, или заряжающий, проживший до того серенькую, неприметную жизнь, запомнится гораздо верней. Мятежные танкисты не захотят оставить такое безнаказанным. А ведь нам этого и надо, да? Знаю, что сказанное мной выглядит, мягко говоря, неаппетитно, однако… – Лумис обвел подчиненных тяжелым взглядом. – Если у кого-нибудь есть другие варианты действий, я готов выслушать. Но предупреждаю, разговор должен идти о реальных вещах. У нас не хватает мощи уничтожить агрессоров, но думаю, послужить запалом мы сможем.
– Есть вопрос, командор, – сразу ожил неугомонный командир штурмовой группы "левой руки" Дили. – Как будут метиться следы наших военных преступлений? Предлагаете, писать им записки от имени тех, засевших в "свиноматке"?
– Не стоит, Дили, – кивнул Лумис Диностарио, никак не реагируя на "подкол". – Думаю, всем ясно почему. У нас нет ни одного достаточно грамотного специалиста по языку. Допросы не в счет: под давлением, любой разъяснит вам свои ответы в самой доступной форме. Поэтому "следы" должны оставаться косвенными, но в то же время ясно указывать, кто виноват. Любые новации по детализации плана всегда готов обсудить. Но пожар среди брашей должен раздуться до небес.
39. Потенции, контроль и энтропия сложности
Потенциально "боевая гора" "Сонный ящер" только за счет возможностей радиоперехвата и ускоренной машинной дешифровки чужих сигналов имела превосходство над своими противниками. Но как оказалось теперь, всесильна она оставалась пока над ней нависала вся войсковая пирамида. Выход из наработанной циклами системы, моментально привел к тому, что едва наметившиеся кланы развязали междоусобную свару за приоритеты и власть. Захвативший лидирующие позиции Комитет, в силу своей специфики, не слишком интересовался тем, что делается снаружи, а значит, был совсем не заинтересован и изучении каких-то радиошумов из далеких пространств. Тем более, последняя операция, проведенная образцово и потребовавшая соответственно тщательного планирования, не привела ни к чему особо интересному.
Подумаешь, захвачен эйрарбакский предатель периодически выходящий на связь с какими-то спец-службами или с кем то еще на Брашпутиде. Правда, хоть тут радиоразведка повеселилась. Под тщательнейшим контролем особо грамотных "друзей", им позволили "прощупать" обнаруженный в долине "радиоисточник". Даже частично задействованная аппаратура "аналитиков" легко "раскусила" шифр. Переговоры, ведущиеся добровольным шпионом Брашпутиды. в основном касались глобальных вопросов. Однако "Сонному ящеру" это было совсем не интересно, он ведь не собирался овладевать всей обширностью Северного материка. И тогда радио-разведчики, с высочайшего позволения Мурашу-Дида, умудрились немножечко "поиграть". Поставив "шумовую завесу", забивающую "дальнобойность" излучения неизвестного "радиоисточника", они прикинулись старым "собеседником" жалкого своей технической оснасткой эйрарбакского предателя. Ой, сколько всякого разного он "выболтал" о раскиданных по долине остаткам, почти в полном составе угнанного на фронт, гарнизона! Ему даже нечего стало добавить в последствии, когда "Пустотелый удалец" доставил его в гига-танк для бесед с ребятами-разведчиками другого "отдела" – расовыми наблюдателями, хуже разбирающимися в технике, но гораздо лучше в поиске болевых точек человеческого – в данном случае, по их профессиональным убеждениям, – человекообразного организма.
Но по большому счету, это стало бы интересно самому континентальному РНК, но уж никак не его маленькому ответвлению, служащему теперь только закреплению личной власти Мурашу-Дида. Эйрарбакский предатель не имел к бегству "Сонного ящера" никакого отношения, он не являлся специальным агентом по его выслеживанию, хотя такая возможность тоже рассматривалась. И не стоило городить огород, даже если бы он жил поживал в Скупой долине еще некоторое время, покуда до него не докатилась бы плановая волна "Циклопов" осуществляющих ОБПП ("обеспечение будущего плацдарма процветания") на окружающей местности. Так что в этом плане, радиоразведка себя не оправдала.
Кроме малого интереса к радио-войне со стороны поклонников Честного Меча, имелись и другие факторы приведшие к деградации всего разведывательного отдела. Львиная доля офицеров-разведчиков участвовала в первичном заговоре. В процессе контр-переворота кое-кто из них погиб, кое-кто угодил в лапы РНК, а оставшиеся оказались под неусыпным контролем. Теперь они шагу не могли ступить без сопровождения или согласования своих действий с представителями Комитета. Даже этого достаточно для замедления оперативности работы. И ясно почему. Радио-разведчики имели дело с радиоаппаратурой, то Мурашу-Дид все время опасался враждебного акта с их стороны, например выдачи координат "Ящера" кому-то из окружающих противников. Потому свободный доступ спецов отдела к собственным техническим устройствам отсутствовал. К чему это приводило?
Допустим, один из приемников засек новый канал передачи. Раньше на эту же волну мгновенно настраивались более сложные системы для тщательного анализа. Теперь же, следовало звонить по внутренней линии соответствующему другу Меча, он требовал пояснений, конечно не понимал ничего в технических нюансах, и даже если разрешал, то бесценное время уходило. Например, перехват уплотненных переговоров Лумиса с Дуком Сутомо в прошлые времена стал бы для "Ящера" делом плевым, однако теперь, покуда судили да рядили, их сигнальные пакеты даже не успевали записать. Если бы еще Лумис связывался с адмиралом с определенной периодичность, шанс бы у разведки "горы" был, а так… Аналогично, мимо "ушей" разведчиков прошли и "пиканья-предупреждения" Лумиса в момент срыва атаки на резиденцию Большого Кошелька.
Помимо этого, в былые времена, разведывательный отдел всегда работал бок о бок с аналитическим, используя мощь соседей для дешифровки и шифровки, теперь же и эта бортовая традиция нарушилась. Связь отделов проходила под контролем тех же расовых наблюдателей. Поэтому даже если бы какую-то из передач Лумиса записали, это бы еще не значило, что ее наверняка бы дешифровали. Раньше львиную долю информации "Ящер" подслушивал не для себя, а для вышестоящих ведомств. Сейчас нужда в этом отпала. Поэтому приоритетное значение контролирующие радио-разведчиков "друзья" обращали на перехват коротковолновых переговорных сигналов, то есть того, что происходило непосредственно в Скупой долине и ее касалось. Значит, предусмотрительность Лумиса в ограничении радиосообщений между группами отряда оказалась абсолютно к месту.
40. Приемник
– Я хочу поговорить с вами откровенно, командор, – сказал своим бесцветным тоном Руган.
– Я разве против, давай, – пожал плечами Лумис. – Если здесь слишком людно, то можно пройтись по свежему радиоактивному воздуху.
– Да, это было бы лучше, – Руган обвел взглядом часть каменного грота, отгороженного от остальной пещеры подвешенными на веревке одеялами. Мстители Лумиса не стремились слишком переусложнять свою жизнь комфортом. Они опасались чрезмерно "прикипать" к одному месту, так как потом становилось сложнее менять дислокацию, а в условиях войны с качественно и количественно превосходящим противником изменять базирование требовалось как можно чаще.
– И вопрос, разумеется, первостепенной важности, да, Руган? – зевнул Лумис Диностарио.
– Если имеются какие-то неотложные дела, я приду позже, командор Лумис.
– Все понял, полковник Руган, все понял. Выхожу. Дай, накину курточку.
Под "курточкой", в данном случае, разумелось теплая, из шкуры горного козла ру-ру меховая прокладка, поверх нее короткий, шитый из толстой шкуры зверя урымбы, плащ, специальный удлиненный шарф, использующийся для прикрытия не только шеи, но и головы, а еще рукавицы и нечто похожее на унты. Надо сказать, что последние пять, а может и более циклов на планете было относительно тепло, то ли за счет каких-то орбитальных маневров, то ли в силу усиления свечения какого-то из солнце-звездных компонентов. Это несколько отучило Эйрарбию опасаться зим, а население иметь запасы теплой одежды: кто, действительно, будет слишком долго хранить ненужные в повседневности вещи? Вполне допустимо, что где-нибудь на секретных военных складах имелись соответствующие запасы миллионов шуб и валенок, однако лишь в случае, если правящая коалиция всерьез и заблаговременно поверила предупреждениям ученых о резких, длительных и повсеместных изменениях климата в результате будущей войны, что вообще-то очень сомнительно. Хотя и в ином случае, надо понимать, что гигантские скопища меховых изделий если и не скушались молью, то могут очень легко воспламеняться и сгорать подчистую. Вспомним о втором по мощности поражающем факторе ядерного взрыва!
Поэтому приблизительно ясно, во что одевались выжившие люди в теперешней ситуации вечной полярной ночи. Лумис или кто-либо еще из его отряда не являлись исключением, правда, за прошедшее время они несколько приспособились – закалились душой и попривыкли телом, а главное, с миру по нитке, экипировались в соответствии с климатом.
– По твоему лицу ничего не угадаешь, Руган, но смею предположить, ты чем-то обеспокоен, – сказал Лумис, когда они, остановившись в темноте, стали переминаться с ноги на ногу: стоять на месте было холодно, а бродить по обмороженным горам без фонарика не слишком разумно. Естественно, можно надеть наглазники-светоумножители, но стоило ли садить бесценные в нынешние времена батарейки просто ради того чтобы поболтать?
– Командор Лумис, я должен довести – мне очень не нравится, то что мы сотворили с угодившими в плен брашами.
– Продолжай, чего остановился. Я тебя выслушаю.
– Мне думается, мы перегибаем палку. Знаете, когда вы пытаете тех духовных уродов, выдергивая их из комфортного рая, я обеими руками "за". Это надо делать – они виновны, а иного пути их наказать, а тем более преподать урок другим, до которых покуда некому добраться, не существует. Но здесь мы имеем дело с простыми солдатами. Да, понимаю, их нужно уничтожать, но все же не так жестоко. Я бы еще согласился с такой расправой над какими-нибудь республиканскими маршалами, но здесь… – Лумис не мог видеть, но почувствовал как Руган тряхнул головой, – здесь – это перехлест.
– Все? – спросил Лумис, поскольку в темноте – глаз выколи – зависло такое же злое молчание.
– И вопрос не только во мне, еще некоторые, даже многие в отряде, так думают.
– Я не сомневался, дорогой мой Руган. Наверное, вы меня еще и садистом считаете? – Руган ничего не ответил, но возможно он пожал плечами во тьме. – Я не садист, полковник Руган. Тебе это должно быть понятно более чем другим. Я просто – палач. Есть такая мрачная профессия. Разница только в том, что своим долгим кровавым стажем, когда я действовал по указанию сверху, я заслужил право выполнять свои собственные задания. Если ты думаешь, что мне стало легче, то очень ошибаешься.
– Но эти танкисты, командор Лумис. Они виновны гораздо меньше тех, кто ими командует, – в интонации Ругана, впервые в практике Лумиса, стали различимы эмоциональные нотки.
– Я сразу предупреждал, как это будет, Руган, так ведь? Ты знаешь, что в основном, я, хотя и начальник, стараюсь тащить эту святую пирамиду на себе. Но я не могу успеть везде. И то, что я привлекаю к делу таких как ты, Руган, еще только полбеды. У тебя стаж конкретный, ты единственный их живущий сейчас на планете людей, укокошивший не просто кого-нибудь, а правителя самой большой во Вселенной империи. Конечно, может ранее в истории такие и попадались, я в ней не силен, но ты живая легенда. Подожди, вот выпотрошат сверхдержавы запасы бомб, поутихнут бои, передаваемая устно информация начнет иметь больший вес – о тебе сложат мифы.
– Командор Лумис, для чего вы так мягко стелете?
– Ты знаешь, Руган, что мы все смертны?
– При нашей "работенке", командор, не заметить как-то трудно.
– Так вот, даже я, как не прискорбно, обладаю этим же недостатком, или, слава нашей угасшей звезде-маме Фиоль, достоинством.
– Не спорю, командор, но все-таки вы еще не так стары, дадите фору многим. Так что если хотите направить беседу по предчувствуемому мной руслу, то не надо.
– Это почему же не надо? Раз обстоятельства способствовали, то надо. Тем более, в силу указанных мной причин. А догадываешься ты правильно. Я считаю, что ты самый подходящий – а скорее единственный из находящихся рядом людей – годный на мое место. Стоп, Руган, молчи! Дай досказать. Про тактику террора в отношении брашей, я уже говорил и альтернативы тут нет, учитывая, что мы не только проигрываем им в численности и вооруженности, но еще и в мобильности: танк пешком не обгонишь. Эту жестокость пришлось применить потому, что я не уверен, представится ли еще хоть один случай, когда мы сможем действовать не торопясь. Поверь, моя душа за то, чтобы такой возможности больше не было, иначе, по логике, придется все делать опять. Но, к сожалению, поскольку мы уже ввязались, нам придется продолжать, и раздувать пожар среди брашей далее. Очень надеюсь, ты давно понимаешь это мозгами – пойми и сердцем.
Лумис на время умолк и в течение нескольких минут единственной доходящей из тьмы информацией об окружающем мире для них оставалось мерное дыхание друг друга.
– И все-таки я завершу тему, которая тебе неинтересна, Руган. Ты умный человек, опытный боец, ты прекрасно видишь, что никто из командиров звеньев не годен для управления отрядом. Кроме тебя, повторяюсь. Предположительно, со временем, созреет кто-то из молодежи, но это случится при очень грамотном направлении сверху. Ведь мы должны воспитать палачей, но не садистов. А грань очень тонка, возможно, поверхностным наблюдателям она даже не улавливается. Приглядывайся к моему опыту, именно тебе придется растить новое поколение палачей, причем тех, что будут способны сами выбирать себе жертвы. Это должны быть "достойные" жертвы.