Вернувшийся для доклада посыльный (они предусмотрительно опасались связываться по радио без убийственной – в буквальном смысле – надобности) ошарашил Лумиса новостью. Но на карте действительно ничего не значилось. У Астронома, которого от отчаяния тоже привлекли к обсуждению, язык чесался провести какую-нибудь лекцию о скоростном, горизонтально чиркнувшем Гею и вновь умчавшемся в космос метеорите – эдаком подобии брошенного вдоль волн, плоского булыжника. Его заставили умолкнуть в самом начале изложения версии – не время было развлекаться отвлеченными от жизни баснями. Быстро сошлись на том, что аномалия как-то связана с неким новейшим оружием. В принципе, вопрос стоял не о происхождении препятствия, а о том, как его миновать. Это тоже решили.
К Дили отослали помощь, еще в десять человек, с кучей снаряжения. Выдвижному отряду пришлось заняться альпинизмом досрочно – он планировался, как крайняя мера, на противоположном стороне Верблюжьей Шеи. Выяснилось, что склоны оврага, не смотря на крутизну, достаточно устойчивы и удобны для вбивания клиньев. Пожалели, что нет лишней "бомбочки" для закладки ее на дне – местечко для минирования было идеальное. Как только первый из штурмующих склон мстителей достиг противоположной стороны, приступили к созданию небольшой канатной дороги. Навели ее относительно быстро.
Вот бы Лумис, Дили, Астроном, да и все остальные удивились, если бы знали истинную причину происхождения аномалии. А это был след оставленный "боевой горой". Именно здесь, в зауженном месте Верблюжьей Шеи, дабы не расшатать близкие скалы, "Сонный ящер" шел на "узком луче", когда вся мощь сверхплотной воздушной подушки группируется вдоль оси гига-машины. Именно чудовищное давление, созданное ею, спрессовало и спекло породу в столь удобную для альпинизма структуру.
73. Удар
Не смотря на множество задействованных в процессе драмы фигур, и не глядя на масштабность всего происходящего, по времени все размазывалось не слишком широко. Прошел час, в течение которого "Глаз" и "Ухо" пронзили навылет Северный континент, передали данные по инстанции; там их проанализировали, сообщили в ШВЗС; оттуда послали на "Крикливый аист", а уже здесь полученные координаты преобразовали в наклон орудия, в величину порохового безгильзового ускорителя, и во взведенный и настроенный на неконтактный подрыв детонатор термоядерной бомбы.
Однако в это же время и наделавший шуму "восемьдесят седьмой" "не сидел сложа руки". Его система охлаждения несколько раз кряду пропустила по каналам охладитель, температура ствола пришла в норму, а следовательно и предполагаемая кучность стрельбы уложилась в ограниченную инструкцией вероятность; он оказался готов продолжать обстрел вражеской "свиноматки". Произошедший в отдалении высотный ядерный взрыв озадачил, но поскольку каких-либо новых данных с вышестоящих инстанций не пришло, то, не мудрствуя лукаво, "РМ-87" выпулял в пространство новую серию из четырех тридцатидевятитонных болванок. После этого, он снова включил на всю мощь охладители, а сам тронулся задним ходом к противоположному краю своей короткой трассы.
В процессе полета, небольшой подкалиберный снаряд с "Крикливого аиста" четыре раза встречался по дороге с тяжелыми посланцами "рельсового метателя" – они прошли по одному маршруту. Конечно, никто из них не задел друг друга. Если бы гига-калибры "восемьдесят седьмого" обладали зачаточным разумом, да еще ведали, что приближается сейчас к запустившей их пушке, они бы, наверняка, плюнули на свою далекую неизвестную цель и попытались подорваться вблизи встретившегося путника. Сейчас, конечно, они этого не сделали.
Размещенные в отдельных гусеничных кабинах средства обзора горизонта "восемьдесят седьмого" обнаружили снаряд брашей на очень небольшой дальности, уже в пикировании: он появился на границе стратосферы в виде мерцающей радиолокационной метки. Данные автоматически пошли на многоколесные вездеходы ПВО. Те успели поймать цель в тепловые прицелы – снаряд, хоть и был небольшим, солидно разогрелся. В его сторону повернулись многоствольные автоматические пушки; вверх взлетели ракеты ставящие дымовые и прочие завесы.
Вся эта суета оказалась напрасной тратой сил, хотя может и нужной, поскольку отвлекла людей от горестных размышлений о своем не состоявшемся будущем: разумеется, на слишком долгие философские размышления времени бы не хватило. Снаряд так сильно нагрелся, что сделался наблюдаем в виде размытой, красноватой, падающей звезды. Некоторые из рабочих, привычно наращивающие рельсы в неизвестные дали, а так же корчующие лес, успели его заметить: это было хоть что-то в царящей в небесах тьме. Наверное, они не очень испугались, недавняя стрельба собственного гига-орудия поражала воображение больше, она ведь имела не только видимый, но еще и звуковой эффект, к тому же, за всю войну "РМ-87" еще ни разу не обстреливали. Все приготовления ПВО "рельсового метателя" имели мало шансов на успех, потому как подлетающий боеприпас брашей, действуя по программе, обязался подорваться на высоте четыре километра. Это несколько превосходило зону поражения основного количества автоматических стволов.
Взрыв произошел там, где планировалось, тютелька в тютельку. Сам "метатель" оказался от эпицентра далековато, ударная волна, пройдя шесть километров, не смогла опрокинуть его сорок тысяч тонн. Однако в него воткнулся целый лес шпал, рельсов и даже прилетевших откуда-то деревьев – некоторые из них успели до этого срубить, некоторые – нет. Там и тут взорвались гига-снаряды: им пришлось кувыркнуться очень недалеко, сравнительно со своими тактико-техническими характеристиками. Всю мелкую технику – гусеничную и колесную – сдуло. Окружающий лес, частично выгоревший еще несколько недель назад, снова вспыхнул, однако многие обледенелые деревья просто упали. Легли они как солдаты по команде, ногами (корнями) к эпицентру, головой (верхушкой) от – по этой конфигурации было абсолютно невозможно определить откуда прилетела смерть.
Практически весь "экипаж" "восемьдесят седьмого" погиб. Те, кто остался и мог двигаться, – разбежались; "черные орлы" тоже, между прочим. Единственный штатный доктор, четыре фельдшера и пятеро мед-братьев, разумеется, не могли обслужить такое количество раненых, а об облучённых никто даже не заводил речь. Небольшой отряд имперских спасателей при самом лучшем раскладе смог бы прибыть на место только через двое суток: даже легко раненые, но не могущие идти, к тому времени должны были однозначно замерзнуть, ведь тепло просуществовало только несколько секунд, а потом лишь тлеющие, улегшиеся гигантским овалом, леса забивали ноздри удушливым дымом.
А у Империи Эйрарбаков теперь осталось одиннадцать "рельсовых метателей".
Все они куда-то двигались.
74. Автономность
Дело не в том, что они, преодолевая овраг, потеряли время. Не имея возможности узнать намерений "свиноматки", они равным образом могли закончить все задолго до ее попытки куда-либо "уехать" – если, разумеется, она вообще собиралась это делать. Могло случиться, что врывшаяся в грунт гига-машина вообще надеется успешно "перезимовать" тут все будущие катаклизмы, и тогда их план – суета сует, землекопные работы с целью демонтажа ландшафта, попытка борьбы со скукой, заслон веером дел от размышлений о грустных перспективах планеты Гея.
Вопрос в том, что преодолев такое препятствие, группа минеров автоматическим образом отсекалась от основных сил отряда. Если ранее, Лумис мог послать им помощь, прикрыть отступление минометным огнем, в конце концов, приказать срочно вернуться, при внезапном изменении обстановки, то теперь все эти возможности начисто отсекались. Группа стала автономным соединением.
Конечно, прежде чем перенести "крепыша" через овраг, люди Дили проследовали по местности вперед более чем на километр. Ведь мало ли, что могло случиться? Раз уж карта один раз так наврала, кто мог исключить новые казусы? Однако никаких аномалий не обнаружилось, а препятствие, найденное дальше, значилось в плане. Между прочим, его местоположение и прочие параметры совпадали с картой тютелька в тютельку. Единственная разница состояла в том, что маленькая, легко поместившаяся в широком для нее русле, речушка давным-давно застыла, намертво скованная далеким атомным кошмаром. Ее обрывистые берега оказались для компании Дили легкой разминкой после предшествовавшей этому "тренировки". Теперь сменяющиеся носильщики атомной мины следовали почти вплотную за разведкой, поскольку путь к отступлению отрезала аномалия. Из-за этого отряд, вопреки первоначальному замыслу, сгруппировался. Но ведь мстители Лумиса не были какими-нибудь догматиками. В условиях термоядерных битв, те, кто не умел быстро подстраивать умственные заготовки под реальность жизни, уже просеялись временем в пепел.
Непредвиденность, однозначно стоившая Лумису Диностарио доплаты из нескольких сотен седых волос, случилась как раз, когда львиная доля маленького отряда находилась в русле реки. Возможно, это обстоятельство сыграло положительную роль.
Неизвестно, кто обнаружил опасность первым. Вполне может случиться, это были выставленные Лумисом наблюдатели, изучающие местность в светоумножительные бинокли. Хотя, поскольку разведчики Дили не имели привычки спать в походах, они, за счет близости, могли успеть раньше. Установить приоритетность сразу не представлялось возможным, а поскольку отряд не содержал на довольствии ни одного прикомандированного летописца, то, проскакивая по инерции реальность, истина тут же и насовсем исчезала в небытии. Никто потом никакими трюками не смог бы её извлечь, любые логические цепочки оставались лишь склеенными слюной мысли допусками и, ни в коем случае, чем-то более стойким. Единственная вероятность установления приоритета внимательности имелась только в первые секунды, да и то если бы между боевыми подразделениями поддерживалась радиосвязь. Но она ведь не поддерживалась! Потому и седели волосы на голове у Лумиса, что он, получив доклады засевших в скалах наблюдателей, не мог рявкнуть в рацию, заставив минеров затаиться и, может быть, перестать на некоторое время дышать. Ведь его позывной мог насторожить врага, а значит увеличить вероятность обнаружения группы. И оставалось только молиться скрытым пеленой ночи богам, и делать это независимо от того, веришь ты в их существование или нет. Потому что всего лишь в полутора километрах от места, где предположительно находилось "ядро" "путешественников" внезапно загорелся прожектор.
75. Наковальня
Для прицельной стрельбы гига-калибрами устаревшей "боевой горе" требовалось находиться в неподвижном состоянии, еще лучше не висеть на воздушной подушке, а устойчиво покоиться на твердом грунте, в идеале – на базальтовом щите. Но это не являлось основной причиной из-за чего "Крикливый аист" не ушел с места на котором получил попадание с "восемьдесят седьмого" во время первого обстрела. Его силовая установка была целехонька – эйрарбакский снаряд свалился вертикально сверху, и несмотря на свою огромную массу не сумел нанести повреждение нижним этажам. Однако из-за пожаров и перебоев с электросети, перестал работать противофазник – устройство, сводящее к минимуму шумовые составляющие движущегося "Аиста". Перед командованием подвижной крепости встала дилемма, менять место дислокации, рискуя разбудить ревом воздушной подушки все инфразвуковые и прочие сенсоры Эйрарбии, или же оставаться на месте? На первый взгляд, второе решение походило на самоубийство, однако, судя по координатам падений трех не попавших в "Аист" снарядов, обстрел велся не по гига-танку, а по определенному району. Может, стоило рискнуть, и продолжить бой оставаясь неподвижными? Хотя бы некоторое время, те самые "час-два", что по обещанию броне-инженеров требовались для приведения противофазника в готовность? Конечно, полностью полагаться на схоронившихся в темноте богов не стоило: "Аист" вывел из ангара второй "колокольчик", а в небе над собой, дополнительно к истекающему из горящих отсеков дыму, постоянно ставил объемную маскирующую завесу.
Выбор тактики оказался ошибочным. Два из новой четверки посланцев, уже приговоренного, и с секунды на секунду должного умереть "РМ-87", ни сколько не прореагировав на отвлекающие шумы имитационного вездехода и облака парящей над "Крикливым аистом" фольги, взорвались возле корпуса. "Аист" получил новые повреждения, сказавшиеся в основном на всяческом выносном оборудовании типа локаторов и антенн. Можно констатировать, теперь он окончательно оглох и ослеп.
Пристегнутый в его "куполе" к креслу кавалер Легкой и Тяжелой Гусеницы Аускул-Пуп запоздало распорядился сдвинуть "Аист" хотя бы куда-нибудь в сторону. Сам он считал, что это не поможет, ибо, что значили эти детские прятки против нового вида гига-танка? Реально напуганный этой изобретенной в собственной голове страшилкой, не смея поделиться своими соображениями даже с главными помощниками, не получая никаких новых распоряжений или пояснений из штаба, пожилой генерал-канонир почему-то считал, будто чудовищный противник сумел перехватить его десятимегатонный подарок, или – еще хуже – перенес его абсолютно спокойно. Так чем же тогда следовало поразить великана? Несколько суток назад, один из разведывательных танков "Аиста" наткнулся на замороженное поле тото-мака усыпанное эйрарбакскими листовками (возможно, где-то над ним, ссыпал ношу агитационный аэрозонд). Листовки были отпечатаны на сравнительно грамотном браши, и офицеры гига-машины, обедая в кают-компании, смеялись, изучая нехитрые враки имперских политологов. Теперь, вспоминая содержание, генерал Аускул-Пуп даже не улыбался. Там говорилось о неком супер-оружии, которое будет непременно, и со дня на день, использовано против "недочеловеков" южан, если они не уберутся с материка подобру-поздорову. Сейчас становилось понятным, что пропагандисты врага не врали.
С полной отрешенностью разглядывая склонившиеся над полумертвыми индикаторами "купола" спины дежурной смены, генерал-канонир пытался рассчитать, сколько может весить эйрарбакский гига-танк. Если он в десять раз больше в длину, то? Может в десять раз? Десять миллионов тонн. Или все-таки в сто? Но ведь вес, растет согласно кубу длины. Миллиард тонн? Может ли такое быть? Почему он не проваливает куда-нибудь под слой магмы? Или все же, это не плотное тело – у него внутри пустоты, – и тогда все-таки не миллиард? Что эти, столь примитивные, по уверениям РНК, эйрарбаки изобрели? Анти-гравитационный щит? Требовалось что-то срочно предпринять. Никак нельзя было терять время и ожидать распоряжений сверху.
Возможности "боевой горы" сильно снизились, однако два, из четырех, орудий работали как часы. Командир "Крикливого аиста" распорядился произвести обстрел известного района четырьмя ядерными зарядами. Первый взрыв воздушный – полторы мегатонны – играющий роль завесы. А три снаряда подлетят под ее прикрытием. Каждый приравнен к двум миллионам тонн обычного взрывчатого вещества. Взрывы планировались наземными.
Далекие эйрарбакские спасательные отряды, направленные командованием к останкам "восемьдесят седьмого", могли бы умерить пыл и не слишком торопиться. Но они понятия не имели о каком-то Аускуп-Пупе, кавалере обоих гусениц, борющимся с собственными кошмарами с помощью вверенных Брашской Республикой арсеналов.
76. Шансы
Дили держал брашей на прицеле. Хотелось верить, что в этом имеется какой-то смысл, однако, если бесстрастно тасовать опыт прошлой жизни, особенно ее последнюю, короткую, но весьма примечательную часть, то смысла не имелось. Ручной ракетный метатель, спокойно дремлющий под его ладонями, раскинув трехпальцевую лапу, не стрелял очередями, а перезаряжался вручную; один снаряд, ясное дело, ждал своего апофеоза в трубчатой направляющей, а два других надо пихать в тубус после, когда первый унесется, разжав, по жизни задавленной пружиной, гордые крылья. Весьма вероятно, что автоматически – не вручную – заряжающиеся пушки "Циклопов" успеют обнаружить Дили и перемешать с умерщвленным досрочной зимой кустарником, еще до того, как помощники подадут ему очередную, жаждущую полета ракету. Конечно, "одноглазые" могут и не заметить Дили – не захотят возиться и терять лишнюю секунду, и просто начнут обработку подозрительного сектора. Тогда, если координаты начала сектора, плюс радиус убойной силы осколков, не совпадут с местожительством Дили, он может успеть зарядить и даже снова выстрелить. Беда в том, что вряд ли он второй раз попадет: одновременно с началом секторной обработки, "Циклопы" выстроят перед собой чернильно-дымную стену, а сами начнут маневрировать, выделывая на гусеницах кренделя, которым позавидует мотоцикл. Все же эта беда – вторична. Первая, в том же опыте жизни. Как показали проведенные в последнее время бои, заряд РРМ далеко не всегда, и если откровенно, то редко, способен поразить "Циклоп" нового поколения – что-то и как-то, браши сумели сделать с упругостью брони и потому ручной ракетный метатель внезапно стал оружием древности – вынули из музея и поставили на треногу. Естественно, винить руководство отряда нельзя – никто ведь не ожидал оказаться в гуще танковых боев.
Еще плохо то, что нет у Дили альтернативы. Раз уж браши появились, то сейчас, по праву сильного, и инициатива у них. Отступать Дили некуда, разве что метров на сто, к ребятам, обнявшим атомного "крепыша" будто маму родную и затаившимся, поскольку у них кроме мины, способной, но не готовой сейчас, разнести окрестности, да нескольких иглометов, ничегошеньки более и нет. Так что Дили превосходит их не качеством, а ценой жизни. У него в бюджете – слабая возможность продать эту жизнь, вместе со всеми непрожитыми циклами обвязанную одной подарочной лентой, за небольшую разлапистую дырку в броне. Ему есть, чем гордиться, и есть за что умирать, у неизвестной, застывшей речки.