– Привет, друзья! Пусть будут солнцеликие благосклонны и прочее. Ну, как идет охота, на эксплуататоров рода человеческого? Плохой у вас улов, даже скучно, – он сострадательно посмотрел на их вооружение. – Да, вы наших не встречали? Ну, такой высокий старик и с ним два головореза, вроде Пито-Цандера?
– А кто это? – только и смог пролепетать рыжий.
– Ты не знаешь Пито?
Пито-Цандер был известным кино-героем, суперменом и любителем женщин. Лумис только однажды смотрел фильм с его участием, но вовсе не думал, что и молодежь тоже может не обожать стереовизор. Однако он состроил такую мину, словно не стоило и на свет рождаться если не знаком с таким человеком. Выручила девушка, она имела представление о Пито.
– А сами вы кто такие, собственно? – спросил Лумис, наглея. – Перебежчики? Примкнули к нам от нечего делать? Чуть прижмут и вы в кустах?
Кудрявая, некрасивая девушка прямо задохнулась от негодования:
– Мы, между прочим, "черные вурдалаки" и только что выбили из участка остатки "белых касок", – (сочетание названий было просто выдающимся). – А то, что у нас один игломет, вовсе не значит, что мы трусы, просто нам пришлось поделить десяток на всех, а у нас сорок восемь людей вовсе безоружны.
– Как же вы собираетесь воевать дальше? – осведомился Лумис, эти ребята ему понравились, их наивность и непосредственность – умиляла.
– Ха, – девушка криво улыбнулась, невольно обнажив изъеденные зубы. – Недавно, у нас на всех было три кустарных игломета и двадцать обойм, но мы очистили от полиции три квартала, – она просто сыпала своими маленькими военными секретами.
– Но теперь, сюда подгоняют бронемашины и воинские части. Что вы им противопоставите? Может вот эти игрушки? – Лумис презрительно похлопал приклад.
– Нет, незнакомец, мы выставим против дрессированных манекенов гораздо более мощное оружие – нашу идею! – постепенно распаляясь девушка стала жестикулировать как на митинге. – Пока наши помыслы вливаются в одно русло, мы непобедимы. Что они могут бросить сюда? Танки? Их десятки, пусть сотни, а нас тысячи, через считанные дни нас будет миллионы. Что сможет остановить нас?
Так, подумал Лумис, это одна из тех сумасшедших демагогов. Людей на улице было не густо, в основном вооруженные – на них начали оглядываться. Пора двигаться дальше, решил Лумис.
– А что если вас не поддержит большинство населения, что тогда? Красивая смерть?
– За нами пойдут обязательно, лучше сгореть за идею, чем ни за что во славу Империи.
"Но тем не менее сгореть?", – хотел прокомментировать Лумис, но взглянув ей в глаза понял, для этой молодой женщины это не красивые слова.
– А, ты, из какой организации, друг? – задал вопрос один из "черных вурдалаков", немного с издевкой.
– В чем собственно дело? – в тон ему процедил Лумис, напрягаясь.
– Да уж, слишком ты смахиваешь на перебежчика.
– Да, ты просто как в воду смотришь. Я действительно недавно с той стороны.
Пальцы рыжего легли на рукоятку вибрационного резака.
– Если не трудно, просветите меня, что стряслось за последние часы, пока я бродил по пневмо-тракту? Мне бы найти "арготаторов", – Лумис уставился на рыжего пронзительно доверчивым взглядом.
– Так, ты, "арготатор"? – с облегчением вздохнула девушка. – А мы уж хотели отконвоировать тебя в лагерь.
Затем ему вкратце довели информацию о проведенных боях. Оказывается повстанцы действительно контролировали кучу районов. Однако один из собеседников – рыжий, которого Лумис так и озаглавил про себя Рыжий, ни как не мог успокоиться, его просто тянуло разоблачать шпионов.
– Постой, – цыкнул на девушку-агитатора Рыжий, – А чего это ты делал на той стороне?
– По-моему мы из разных организаций и я не обязан отчитываться?
– Он прав, – поддакнула девушка.
– Ну тогда ответь, как ты безболезненно вернулся оттуда? – поинтересовался до того молчавший небритый паренек.
– Это можно. В ближайшей станции "пневмо" пойдете по левому, по ходу движения, пути. Я исследовал почти до площади Семнадцати Героев, там нет засады, дальше не знаю. Кстати, в противоположном туннеле, путь перекрыл вагон. Занялись бы вы спасательной миссией во славу гуманизма, там ведь люди.
Однако молодежь пылала глобальными военными достижениями, до гуманизма пока дело не доходило.
– Если это так, мы сможем ударить в тыл "белым каскам", – восхищенно прошептал Рыжий.
– А если "утка"? – резонно охладил пыл товарища небритый.
– Возьмите мою "пушку", – во внезапном порыве, Лумис протянул девушке полицейскую десятистволку, – это вам пригодится.
– А как же, Вы? – спросила она, а пальцы уже вцепились в приклад намертво и свободная рука запихивала в карманы дополнительные обоймы.
– Не волнуйтесь, не пропаду, – расплылся в искренней улыбке Лумис, – Прощайте, а то заболтался я с вами.
Их взгляды недоверчивые и удивленные проводили его до угла. Мальчишки, подумал Лумис, выворачивая на соседнюю улицу. Через пять шагов он понял, что пройти по ней будет не просто: прямо поперек газона ее перегораживала низкая, не слишком симметричная баррикада-форт, сложенная из стекломильметоловых выломов и старой мебели. Над ней висел ржавый, наспех затертый дорожный знак, со свежим изображением экзотического цветка. Здесь Лумиса обыскали, отобрали карманный игломет и потребовали объяснений. Малоствольный игломет являлся вообще-то сущей мелочью в теперешнее время, куда важней была рация. Хотя толку от этих двух килограммов ульма-схем не оказалось покуда никакого, тем не менее, она предполагала шанс. На предложения Лумиса, попытаться произвести сеанс связи прямо сейчас, не отходя от баррикады, бойцы общества "орхидеев" – именно они контролировали здешнюю территорию – отреагировали на редкость бурно.
– Что, смертник ты наш "патриотический", жаждешь навести на нас полицейский дирижабль с газовыми бомбами? – нехорошо подмигнул местный вожак. – Не выйдет, дорогуша! Будешь умирать один.
Лумис попытался дать объяснения, "открыл карты", представившись "арготатором". Его уличили в том, что эти "мракобесы" вообще не суют нос в район Цинтагма. Тогда он посоветовал обратится к "черным вурдалакам", с коими он почти что сотрудничал, довооружал трофеями, но не имен, ни кличек, ничего в этом роде назвать не получилось. Потому ему не поверили, правда, и расстреливать тут же тоже не стали – здесь были все же "орхидеи", вполне так миролюбивые – "цветочные" революционеры. Его взяли на мушку, и повели в районный филиал повстанческого штаба.
И еще неизвестно, чем бы все это кончилось, но на улице имени Маршала Терпуги конвой обстреляли.
9. Обитатели леса
Насекомые сегодня донимали меньше, или их притязания на его кровушку вошли в привычку, свыкся его мозг с ролью вечного донора для вампиров членистоногих, доломали они его своей настырностью. Если бы еще пили и не глумились над телом, так и на здоровье, но нет же – гады есть гады, на то они и созданы: сосать бы молча, так еще жужжат геликоптерами, друзей-товарищей подзывают и, кроме того, всякую дрянь биологически вредного свойства под кожу впрыскивают, яйца-личинки стараются туда же, в тепло мясное запихать, устроить с комфортом в живом носителе, обеспечить им райское детство в подвижном бифштексе, да еще вторичных паразитов, микроскопических неисчислимые полчища, от коих сами не страдают, сквозь таможню многоклеточного организма протащить.
Тенор-сержант Браст двигался не торопясь, внимательно глядя вокруг. Свыкся он уже с этим лесом, как с домом родным, но все-таки за привычной броней было куда спокойней. Вообще он нарушал инструкцию: не положено было разгуливать по лесу в одиночку, даже близко от машин, но уж слишком невыносимо стало сидеть в запертом стальном панцире, глаза и так устали от полумрака, а уж от долгой невозможности наблюдать даль можно было совсем ополоуметь, по крайней мере сегодня ему так показалось. Он настолько обнаглел на сегодняшнем гулянии, что даже умудрился справить снаружи кое-какие физиологические процессы. Это была маленькая победа над враждебным окружением: вот тебе сельва, получи подарочек, ср…ь мы на тебя и на твои дремучие тайны-кроссворды хотели, не браши мы какие-нибудь, великая нация. Вперед за Эйрарбию пройдем мы тебя лес и вдоль и поперек, вот только погоди, свернем голову Республике, перепашем тебя всего, засеем тото-маком.
Что-то яркое мелькнуло по краю зрения. Браст только поворачивал голову, а рука уже дернулась, ловя предохранитель игломета. И глаза и оружие, все сфокусировалось одновременно. Он ничего не увидел и подозрительно огляделся кругом. Ведь было же какое-то движение, что-то немаленькое проскочило рядом. Он поднял голову вверх. До первых ветвей было, ой, как далеко. "К чертям Мятой луны эту прогулку, – подумал он, чувствуя, как сердце замедляет ритм, входя в норму. – Скорее назад, в спасительную духоту вездехода. Еще не хватало наткнуться на мерактропов, справляя свои естественные надобности".
Он все же сделал еще два шага вперед в направлении, где ему почудилось движение. И снова красная молния юркнула справа, уходя за спину. Он чуть не выпустил заряд, палец едва заметно тронул курковую скобу, костенея в последний момент. Браст повернулся: ничего там не было. И все-таки он шагнул еще, заходя за высокую, по колено хвощеподобную траву. Затем он вновь оглянулся, глянул под ноги, всмотрелся вперед, немного пришел в себя, видя вблизи высоченный, грязный, бронированный бок родного мостоукладчика. Он шагнул... Едва не наступил... И только тут увидел. Когда он это четко разглядел: ноги приросли к месту.
Оно сидело, присев на длинных лапах, опустив брюшко (увесистую, килограммовую брюшину) к самому мху, а лапы, мохнатые зеленеющие лапы растопыривались во все стороны и не было им числа, оно совсем слилось с фоном, словно полупрозрачное жидкое стекло, отражая окружающую действительность, а вот глаза – четыре мерцающих точки – его выдали. Браст замер: не стрелять, не бежать, ни черта он не мог совершить... Оно было такое большое, и такое быстрое, и столь незаметное одновременно. Наверное, он бы ничего и не успел, если бы оно атаковало. Когда оно шевельнулось, защитная окраска тут же пропала: оно стало ярко красное. Большущая паукообразная дрянь, сантиметров двадцать длиной, не считая ног, на которых оно приподнялось повыше, а четыре передних страшных отростка, оно выбросило вверх, к человеку и теперь уже совсем мизерное расстояние отделяло это страшилище от Браста. Зрачки человека приобрели свойство телескопа, они до невероятности сузили обзор. Браст теперь видел только страшную жующую саму себя мохнатую пасть: шесть раскрытых лепестками челюстей заглатывающих воздух... Покуда только воздух. Они уже почти добрались до человека. Он не почувствовал, он просто понял, что передние многолоктевые лапы дотронулись до него, и острый коготь протыкает жесткую защитную одежду, буравя опору для подтягивания тяжелого членистоногого тельца, словно надо было выпендриваться, а нельзя было просто прыгнуть, задавливая лицо и забивая ноздри шерстью, и с ходу выпить глаза.
Что-то случилось, насторожило этот маленький ужасный мозг. Паук сразу отпрянул, уменьшаясь, втягивая ноги и жующий бутон, зеленея, волной меняя окраску на маскировочную. Миг, и он уже двигался, боком, боком, загибая тройные коленки и пульсируя цветом, а глаза, живые зрачки без бельм, все пялились, пялились на Браста. И вот тогда, ожившее млекопитающее, наконец пришло в себя и надавило гашетку. И иголки дырявили и дырявили насквозь эту шевелящуюся, пялящуюся глазами массу и все еще смотрящую, смотрящую, даже когда лапы-ноги разлетелись окрест, сгибаясь сами для себя, живущие теперь отдельно, смотрящую даже, когда опустела обойма и когда свалившееся с плеч окостенение толкнуло человека к спасительной броне.
– Что там, командир? – спросил Пексман не оборачиваясь (он возился с регулятором подвижного сиденья).
Браст захлопнул люк, едва не отхватив пальцы.
– Господи великий Эрр! – шептал он не замечая, – Пекс, дай воды, ради солнцеликих!
10. Путаницы городов.
Первый сопровождающий, старик, циклов тридцати пяти, умер мгновенно, по-видимому, от болевого шока. Еще до того, как рухнуть на мостовую, его вельветовая куртка превратилась в лохмотья, а дряхлое тело в решето, но тем не менее, пока Лумис разоружал второго конвойного, блестящие иголки издавали очень неприятный визг, когда, пронизывая свежий труп, бились о стекломильметоловую мостовую. Водрузив молодого худощавого парня, временно ставшего манекеном, на спину, Лумис, в два прыжка, достиг входного люка высотного здания. В темном холле он нашел ступеньки и на одном дыхании добрался до пятого этажа. Неизвестно кто и за что обстрелял сопровождающих, но для тех, кто прибудет разбираться, попытка его освобождения неизвестными, могла обернуться достаточным доказательством его собственной вины. Как там было сказано в сообщение новой власти относительно лиц оказывающих сопротивление: "…таковые будут расстреливаться на месте". Весело!
Уложив живой груз на пол, Лумис попробовал выломать дверь в одной из квартир. Он искал убежища, где получится отдышаться и, может быть, отсидеться. Но когда он почти добился своего, в лицо плюнула струя липкой, остро пахнущей жидкости и он едва успел убрать руки: сверху по надтреснутой поверхности двери полилось быстро застывающее смолянистое месиво. Сразу закружилась голова и к горлу подкатил тугой непробиваемый комок, его тошнило. Захотелось сесть. Облокотившись о стену он попытался расслабиться – уйти в состояние нейропара, произнеся формулу внедрения. Но это не помогло, формула – отработанные фразы-команды не действовали. Сильнейшее отравление, констатировала не совсем умершая логика. Дыхание перехватывало, стало невыносимо тяжело внутри и окружающий мир перестал существовать, закуколившись на внутренний. Потом его переломило пополам, что-то давным-давно съеденное покинуло желудок: стало заметно легче, не потребовались даже два пальца. Он обтер губы рукавом и замер: сверху, на грани слышимости, донеслись осторожные шаги. Он смахнул выдавленные отравой слезы (в такой темноте, для увеличения зрительного восприятия, это не имело значения) и попробовал унять дрожь – его, не на шутку, знобило, по всей видимости, поднималась температура. Лумис, опустился на колени, стал шарить вокруг, пытаясь найти игломет отобранный у конвоира. Оружия исчезло, а в глазах все еще было темно. Когда в двадцати шагах вспыхнул фонарь и световой конус начал обыскивать углы, он впервые за много времени почувствовал себя беспомощным. Потом он не смог сдержать кашель и в глаза вонзился режущий луч, а тьма противно засмеялась и изрыгнула:
– Что это с тобой стряслось, приятель?
Он не смог выдавить ни звука и с трудом поднялся на ноги.
– Здорово тебя разделало. Ай-ай, как не стыдно ломиться в чужую дверь, да еще средь бела дня, – черный силуэт приблизился. – Думал это просто? Без подготовки бесполезно. Люди всю жизнь специализируются на взломе и то срываются. Считай, что тебе повезло: электричества-то нет, а посему, основная часть защитных блоков отключена.
– Я на это и надеялся, – прокашлял Лумис.
– У нас тут, понимаешь, живут люди состоятельные – они свое имущество берегут. На, пожуй антидот, – сказал неизвестный и из темноты выплыла белая перчатка с маленькой оранжево-голубой таблеткой.
Лумис послушно сунул ее под язык. Ощутив во рту приятную свежесть, он судорожно глотнул. Затем вытирая разгоряченный, запотевший лоб, он спросил:
– А, Вы, что, крупный специалист по вскрытию чужих квартир?
– Да нет, я скорей охочусь на таких спецов, – неизвестный отвел фонарь в сторону и только тут Лумис заметил массивный белый шлем и все стало ясно.
– Нас снабжают этими медикаментами в избытке, – продолжал полицейский. – Мы ведь обычно дожидаемся пока профан, вроде тебя, потеряет сознание, а уж потом отхаживаем, чтобы доставить живым в участок. С одиночками связываться опасно, но в терпимых пределах. Вообще, с детства опасаюсь выкидных ножей. А так, работка ничего: сиди себе, жди, когда сработает сигнализация. Крупные "фирмы" мы не трогаем, да они и не попадаются, их отмычки на два порядка совершеннее электронных замков. Сам подумай, что противопоставит рядовой обыватель гангстеру-специалисту с высшим техническим образованием, если в универмаге он приобретает задвижку разработанную таким же бандитом, только ушедшим на "пенсию", в связи с тем, что не сумел конкурировать с молодежью. Времена меняются, а нравы как были, так и остаются.
– Это вы стреляли в конвой? – поинтересовался Лумис, более-менее приходя в себя.
– Угу, боялся, что зацеплю тебя, но, слава Великому богу Эрр, все обошлось, – фонарь потух. – Надо беречь энергию, – пояснил новоиспеченный знакомый. – А за что это они тебя хотели "щелкнуть"?
– Морда моя не понравилась.
– Да? Я думаю, если бы они увидели тебя сейчас, она бы им еще более не приглянулась. Я даже не пойму, какого она теперь у тебя цвета. Моли Великого Эрр, чтобы в смеси, полившей тебя, не оказалось несмываемых добавок-красителей, а то будешь ходить так не одну неделю. Есть такая новинка – помечает грабителей-неудачников. А вообще лучше радуйся, что тебе повезло – я выглянул в окно вовремя. И знаешь, стало мне тебя жалко – есть оказывается еще внутри моего ленивого нутра что-то эйрарбакское. А то хотел спокойно отсидеться, пока выбьют из района всю эту мразь, но, как видишь, не удалось, – темнота тяжело вздохнула. – Что-то наши не чухаются, пора бы выпустить "птенчиков" из большой пирамиды.
– А кто это? – заинтересовался Лумис, хотя голова оставалась чугунной и вроде бы до абстрактных, не сиюминутных фактов было очень далеко.
– Неделю назад туда переправили из Западного протектората особый батальон по подавлению мятежей. Здесь их еще в настоящем деле не проверяли, не было случая, но теперь, по моему мнению, в самый раз.
– Еще бы, – поддакнул Лумис, слизывая с неба остатки лекарства.
– Давай-ка переберемся этажей на несколько повыше, там они нас не сразу найдут, даже если захотят возиться, – предложил "оплот полиции на повстанческой территории".
Похоже, есть возможность немного перевести дух, прикинул Лумис. Он чувствовал себя препаршиво. Какой из него вояка в таком состоянии. Ему давно надо бы немного вздремнуть, а уж эта дверная защита от взлома совсем его добила. Этот разговорчивый охранник пожалуй мало опасен. А кроме того, по поводу обстрела, сюда в любой момент примчится куча вооруженных дилетантов, достаточно слабо разбирающихся в юридических тонкостях виновности и невиновности. Надо было воспользоваться гостеприимством немедленно.
– Знаешь, ты прав. Посвети-ка, – попросил он коллегу тех, чьим истреблением занимался пол ночи, не покладая рук.
В сиянии фонаря, он нашел игломет и здесь же оба увидели заслонившегося рукой худощавого паренька. Лумис успел отвести в сторону белую перчатку судорожно сжавшую оружие.
– Зачем тебе нужен этот бесноватый? – возмутился борец с преступностью. – Какого черта ты приволок его сюда?