У Браста холодеет внутри. Мерактропы! Вот и вляпались с этой дурацкой разведкой. А Ликс уже ведет стрельбу в указанном направлении: шипит его игломет, а иголки дырявят толстые, свисающие гирляндами листья папоротников-эпифитов, и со звоном (едва воспринимаемым, доступным только тренированному солдатскому уху) ввинчиваются в многостволье гигантской пальмы. Но кроме этой платы теории вероятности, бесшабашного дарения сокровищ цивилизации декорациям, что-то куда-то вонзается: визжит что-то живое, разумное, воспринимающее боль. И Браст палит туда же. А Сарго покручивает нечто в своей поисковой машине, регулирует на ощупь: занижает звуковую чувствительность, наверное, уши у него уже свернулись от криков.
– Поражение! – орет он, нарушая инструкции маскировки, сам временно глухой, так и других решил сделать себе подобными. – Атакуем!
И они несутся, вернее пытаются просто перемещаться быстро. Игломет у Браста уже за спиной, а перед носом пропеллер виброножа и зеленая пыль окутывает всю тройку. А когда срубаются последние лианы, они едва не наступают на тело. Оно еще дергается, еще живет, не расставаясь с привычкой к существованию. И никакой это не мерактроп, а цивилизованная личность. Браст переворачивает неизвестного за многослойную одежду. Все лицо, все тело впереди – сплошная кровоточащая губка: человек, наверняка, услышал их приближение, повернулся в фаз и тут... Странно, что он не убегал и не прятался. А Сарго уже высматривает своим всевидящим оком новые цели.
– Он совсем без оружия, – вслух констатирует Ликс.
Верное наблюдение, пожалуй, концентрация самого главного из произошедшего. Оно даже сбивает с толку машину-человека Сарго.
– Вообще никакого? – переспрашивает он, поворачивая к Ликсу и глядя на него сверху, с макушки, своими темными точками-датчиками. Он сразу отводит голову, неизвестно каким представляется Ликс в инфракрасном диапазоне. – Значит, других будем брать живыми. Всем ясно? – добавляет он решительно, дабы не возникло сомнений в задумке.
И они снова в поиске.
– Прямо впереди, на одиннадцать часов! – говорит он через некоторое время. Они врубаются в сельву: снова визжит вибронож (теперь он ходит подобно маятнику, только в горизонтальной плоскости). Браст держит двумя руками, слишком толстые папоротники и тяжела отдача.
– Прихлопни Мятая, – говорит Сарго, – куда он делся? Надо было расстрелять и не возиться, – он растеряно озирается окрест.
Браст обходит толстый ствол, поднимает голову, отслеживая его высоту, и вверху видит втягивающийся в листву ботинок. Если бы в руке был не механический тесак, а игломет, он бы сразу выстрелил, не успев подумать.
– Сарго! – орет он не своим голосом, – вот он – стервец! На дереве.
– Ха-дори-пабата-хи! – обращается к беглецу Сарго на браши. "Замереть. Быстро ко мне. Слышал!" – вот как это переводится (компактный у республиканцев язык – ничего не скажешь).
Потом они берут пленного на мушку, связывают, перед этим приходится снять с него десяток крупных (сантиметров по восемь) древесных тараканов – мерзких, но мало ядовитых тварей. Он даже их не испугался этой мерзости, стремясь убежать. Затем снова прочесывание местности. Больше в округе ничего живого и одновременно разумного – нет. Зато становится ясным, откуда взялись эти браши: найдены остатки малой спасательной капсулы грузового дирижабля. Первое, что делают эйрарбаки, обнаружив ее, это превращение в кашу электронной начинки: именно там помещался радиомаяк для вызова спасателей. Потом они сопровождают пленного к полковнику Варкиройту, и тот в штабном вездеходе учиняет допрос.
16. Ловушки городов
Краем глаза Лумис не забывал наблюдать за партнером. Выйдя из подъезда Бенс наконец поверил случившемуся: он снова был свободен. Труп старика конвоира, окончившего свой жизненный путь четыре часа назад, уже убрали, но Бенс поспешил отвернуться от лужи крови застывшей на мостовой. Они ускоренным шагом двинулись вдоль улицы в сторону противоположную баррикаде "орхидеев". Пройти по пневмо-тракту, как планировалось, не удалось: двери станции контролировал низкорослый сутулый парнишка с одноручным иглометом на голенище. Снять его с поста ничего не стоило, но Лумис поостерегся, помня затаенное недоверие Бенса и возможность дублирования поста изнутри. По этому поводу, на виду всей площади Святой Колесницы, они взломали дверцы стоящего на обочине электромобиля марки "гаплоидор", до сих пор ни кем не тронутого, и покатили в юго-западную сторону Пепермиды. Наблюдая в зеркальце глаза Бенса, Лумис понял, что парень несколько ошарашен стилем его "работы".
Проехать до фронтовой полосы без остановок им, конечно, не удалось, мобиль привлекал слишком много внимания, особенно со стороны разношерстых патрулей. В пяти случаях надежным пропуском служило лежащее на коленях оружие, их тут же признавали своими, но зато, едва стоящие на ногах, похоже после встречи со своим кумиром, шестеро "зеленых змеев" отстали, только после предъявления Бенсом членского билета "орхидея". Старательно объезжая орды недовооруженных повстанцев, Лумис больше молчал, лишь иногда задавая вопросы, потому что Бенс наконец-то разговорился, он даже, увлекшись, стал поучать Лумиса основам революционной теории. Похоже, сегодня был день выслушивания банальностей. Вначале ребятня с кучерявой девицей, потом полицейский с фамилией смахивающей на графскую, а теперь расхрабрившийся бывший конвоир. Но Лумис опять стерпел. У него имелось множество веских аргументов достаточных для того, чтобы положить этого тепличного теоретика на лопатки. Пол цикла служения в "арготаторах" – уже этого хватит. Но он не считал себя мастером диспутов, а бестолковая говорильня паренька отвлекала от тревожных мыслей. Сама скоростная езда, создавая иллюзию безопасности, тем не менее все быстрее приближала их к некой развязке. Полит-диспуты с этим не сочетались. Потому через некоторое время новый знакомый прервал свое ораторство и начал осторожные расспросы. Действия Лумиса разжигали его любопытство, они были настолько упорядочены в окружающем хаосе, что создавали эффект отработанных цирковых трюков.
– Так, ты все-таки откуда? "Арготатор"? – напрямую спросил Бенс.
Вообще-то "тыканье" юного отпрыска раздражало Диностарио, но терпение является необходимым качеством подпольщика, и, кроме того, как убедился Лумис, в революцию и попадали прежде всего именно люди не признающие догм. Ну и самое главное, Лумис чувствовал себя несколько виноватым перед пареньком – все же именно он некоторое время держал Бенса в плену, а никак не наоборот. И требовалось отвечать.
– Твои "цветочные друзья" – "орхидеи" считают нас врагами, да, Бенс?
– Нет, не совсем так, – Бенс пропустил "цветочных друзей" мимо ушей. – Но я бы не сказал, что питаю к террористам большие симпатии. Ваши методы неправильны по своей сути. Правда, о вас – "арготаторах" – мало что известно, вы ловко путаете карты, но сам по себе ваш путь обречен на провал.
– Почему ты так решил?
– Это не мои выводы. Это опыт истории. Что изменится, если ваши взорвут очередного главу государства?
– Ты имеешь в виду Императора?
– Нет, Грапуприс уже мертв, вместе со всеми, кто был во дворце. Я говорю в общем, в теоретическом плане.
Новость поразила Лумиса, но он не подал вида. Он удивился, что до сих пор разговор не доходил до этой темы, даже "вурдалаки" не упомянули о потрясающем событии.
– Ведь на его место сядет новый тиран? – продолжил беседу Бенс.
– Мы попытаемся убрать и его. В идеале мы будем уничтожать каждого нового претендента и, наконец, наступит час, когда на это местечко не найдется желающих. Точно также произойдет с другими редкими профессиями, типа: председатель "патриотической полиции" или начальник Группы Гематоген.
– И тогда, диктатура смягчится, покается в своих грехах, отдаст награбленное, перестанет разбазаривать средства на бесполезное перевооружение, заключит мировую со всеми государствами, поймет, что о собственном народе нужно немного заботиться и начнет это делать? Так я понял?
– Ну, может, что-то в этом роде, – согласился Лумис.
– И ты веришь в эту дурацкую программу?
– Представь себе, иногда.
– Иногда? Если ты хочешь перемен, почему не помогаешь, допустим, нам или какой-то другой группе, реально готовящей передел общества. Ведь ваши одиночные выстрелы и поджоги только запутывают ситуацию. Вы прячетесь в "кусты", а власти начинают повальные аресты наших активистов, используя эти взрывы как повод.
– Да, мы не во всем правы, но зато я имею возможность казнить тех, кто этого давно заслуживает, хотя за их спиной мощь сильнейшего государства и даже участвую в смещении сумасшедших генералов и маршалов готовящих какую-нибудь новую бойню себе на утеху.
Подобные отвлеченные разговоры длились еще некоторое время, хотя подсознательно оба понимали, что рассуждают выработанными ограниченным индивидуальным опытом штампами и реальная действительность уже почти сутки вносит свои жесткие поправки во все эти теоретические прикидки, а потому через некоторое время словесная река снова возвратилась в русло чисто практических вопросов.
– Послушай, а мы вдвоем точно сможем помочь твоим товарищам? – спросил "цветочный революционер".
– Все зависит от нас. Им приходиться туго. Все, что от тебя требуется, это быстро бегать и стрелять по моей команде.
Потом Лумис показал Бенсу трюк с размещением игломета возле ног в машине так, чтобы он не сразу бросался в глаза, и в тоже время был готов к применению.
Звезда Фиоль почти достигла зенита, свет её запросто забивал поблекшего гиганта Эрр, дни теперь стали длиннее, вершилось лето северного полушария планеты Геи и тени от громадных зданий были невероятно маленькие. Все окружающее свидетельствовало о больших переменах, происшедших в городской жизни, за последние часы. Теперь казалось невероятным, что с момента начала восстания прошло менее суток. Попадались толпы, бредущих под охраной, бывших "стражей безопасности" в светлых некогда робах, на которых ясно отпечаталось количество обработавших их каблуков. Там и тут приходилось объезжать небольшие воронки, оставленные явно не иглометами, а иногда пулеметные гнезда. А в одном месте, выворачивая из аллеи, они оказались свидетелями трагедии индивидуального масштаба. Рослый парень приподнял над землей, бившуюся в смертных судорогах девушку. Ее черный галстук-повязка краснел на глазах и одновременно с этим бледнело его лицо, слишком контрастное по сравнению с ее обугленным, а минуту назад, наверное, хорошеньким личиком. Его товарищ, в этот момент, старательно обрабатывал десятиствольным иглометом одно из окон третьего этажа явно безжизненного здания. Затем мобиль, на скорости, пронесся мимо недостроенной баррикады, не прореагировав на окрик пожилого повстанца.
– Остановитесь! Там "голубые драконы"! – Они не наблюдали, как он досадливо сплюнул, выразив этим свое полное презрение к сегодняшней молодежи.
Когда Лумиса, через двести метров тормознули люди в комбинезонах и касках с изображением змеи с перепончатыми крыльями он понял, что уже находиться на стороне все еще контролируемой властью, правда уже не императорской, а неизвестно чьей. Остались в зеркале заднего вида районы захваченные повстанцами, районы в которые он с таким трудом пробирался всего несколько часов назад.
И вот здесь, на границе антагонистических фронтов, в обратном ходе маятника пространственных перемещений, первично авантюрный план-экспромт неожиданно рухнул. Когда полицейский приблизился, а ладонь уже нацелила ствол в широкую прорезь между каской и высоким жестким воротником, прикрывающим подбородок, в сознании отобразилось то, что находилось в этом проёме. Палец, лежащий на курке, застыл остановленный импульсом, молнией проскочившим по нервным окончаниям, потому что оттуда, из затененного каской пространства, смотрело не лицо прожженного вояки, а нахмуренное личико молоденькой женщины. Ну, а когда через секунду мозг, обработав неожиданную информацию, выдал на исполнительный механизм мышц и сухожилий сигнал действия, оказалось несколько поздно... Тяжелый приклад игломета гулко соприкоснулся со лбом и стало темно. Лумис Диностарио вышел из игры.
А спектакль между тем продолжился. Напарник Бенс, явно преждевременно чувствовал себя в полной безопасности под патронажем настоящего всесокрушающего супермена, был несколько удивлен такой переменой сценария, а ко всему прочему, по своей неопытности и впопыхах, он забыл снять предохранитель, но пожалел об этом он уже после, когда, с больно заломаными руками, был отконвоирован к стоящему за поворотом бронетранспортеру.
17. Законы леса
А вот теперь это гражданского летчика грузового дирижабля, совершенно мирного браша, следовало расстрелять. Когда они убили первого, они ведь не знали кто он, не знали что он без оружия и не опасен. Но оказывается, все-таки, опасен. Опасен, в силу своего присутствия в данном месте и в данной ситуации. Не вовремя потерпели они аварию, может быть и так бы погибли (до ближайшего населенного брашами объекта – уранового рудника Борбо-4 – триста километров), но им не повезло вторично – они сумели попасть в зону действия особого спец-подразделения, главная задача которого скрытное просачивание. Слава солнцу Фиоль, Браста привлекли в "Железный кулак" водить вездеходы, а не подрабатывать палачом. Пусть с такими задачами справляется Холт со своими головорезами, в его взводе даже добровольцы нашлись для выполнения этой неприятной работы. На браша жалко смотреть, без телескопа наблюдается, что он все понимает в отношении своей дальнейшей судьбы. Ему даже закурить предлагают – чем он виноват, что их транспортник загорелся над таким неудачным местом? Его расстрел – вынужденная мера. Даже допрашивали его без всяких специфических средств: все, что он говорил, подтверждали находящиеся при нем документы.
Спасательную капсулу взрывают, документы пилотов оставляют Вербеку для архива и изучения, а труппы закапывают как можно глубже, и метки, ясное дело, не ставят. Что есть человеческая жизнь? Цепь независимых от него случайностей и не более того. Вы, против такого мнения?
18. Чудеса океана
Если бы система тройной звезды, с интересующей нас планетой, не была несколько миллиардов циклов назад выброшена из основной ветви галактики, с невероятно аномальной скоростью, и не развивайся она отдельно от состарившегося звездного скопления, основное количество светил которого давно прошли все интересные стадии своей физической истории, да и не только физической, даже этап психозоя, состоявшийся на небольшом числе их, в основном уже завершился. Однако, все же, у некоторых, он все еще циркулировал в активной фазе, а она, как известно существам высшего порядка, проявляется в ярко выраженном познании окружающих миров. Если бы они напряглись, то здесь, на Гее, эти порождения, эфемерного, психозойного периода, обнаружили бы много интересного, но мир Трехсолнцевой Вселенной не находился в зоне их досягаемости и даже наблюдения. А вот если бы находился…
Уже с расстояния несколько сотен миллионов километров они бы, наверняка, отметили радио-фон явно искусственного происхождения, но даже, если допустить, что их робот-зонд потерял на своем полубесконечном пути (вторую половину бесконечности составляет дорога обратно) радиоантенны, тем не менее, с несколько меньшего расстояния, гипотетический пришелец, пользуясь длиннофокусной оптикой, открыл бы на планете движущийся объект правильной формы, превосходящий на порядок несколько египетских пирамид, а спектральный анализ довел бы, что объект состоит из сложного металлического сплава, но при том перемещается по воде и, следовательно, полый внутри. Слепые силы природы, дайте им хоть триллион лет на пробу, не способны создать такое чудо. Только поднявшийся по эволюционной лестнице разум, коллективным направленным усилием, смог создать этот плавучий остров. Однако постройка его была абсолютно не связана с демонстрацией возможностей чужим планетам. Чудо возникло по ряду специфических поводов местного значения. Перво-наперво, группировки аборигенов – носителей разума, в сотни миллионов каждая, очень недолюбливали друг друга и в последнее, в галактических масштабах совсем малое время, военное противоборство достигло потолка глобально-планетарных масштабов. На эти внутривидовые отношения наложил отпечаток один долгосрочный планетарный катаклизм. Не смотря на столь долгое существование на планете цивилизации, природа, по инерции, продолжала творить на более низком, по сравнению с процессами в живом веществе, уровне – геологическом. Она выполняла свои инженерные задачи медленно и настырно, не оглядываясь на наличие биосферы, не говоря уж о более частном случае – человеке. В южном полушарии происходило опускание земной коры, в последнем циклолетии приобретшее катастрофическую скорость: несколько десятков сантиметров за цикл, и эта скорость росла. В течение жизни нескольких поколений ландшафт материка Брашпутида должен был измениться коренным образом. Все низменности – особо заселенные районы, окажутся покатым дном неглубоких лагун, либо попадут в нейтральную зону, то отступающих, то наступающих бурунов приливов и отливов. Воистину, пути Солнцеликих богов неисповедимы. Не понять: почему потомки данных девятисот миллионов брашей должны будут вскоре жить вместе с рыбами? Благость высших сил нам тоже не ясна. С человеческой точки зрения: несправедливость верховного решения усугублялась тем, что практически одновременно происходило поднятие материка северного, и жители его могли смело плодиться и размножаться, зная о грядущем увеличении жилплощади. Одно удручало эйрарбаков: завистливые взгляды соседей по планете – несчастных брашей.