– Дорогой Лумис, я вижу, за то, не слишком большое время, пока мы были в разлуке, ты стал большим шутником, да еще успел закончить философский университет? Я всегда испытывал расположение к работоспособным людям.
– Да, Хромосом, жизнь давала мне хорошие, запоминающиеся уроки.
– Воистину приятно с тобой беседовать, хотя ранее мне всегда казалось, что любое обсуждение – это толкотня воды в ступе, сейчас я становлюсь в этом не очень убежденным. Давненько я не беседовал с интеллигентным человеком.
– Нет, Хромосом, просто ты давно не беседовал с равными себе в твоем понимании, а теперь обстоятельства вынудили к этому.
– Знаешь, Диностарио, не провоцируй меня. Сейчас повторяется копия той старой ситуации: ты без оружия и в моей власти. Я ведь могу разозлиться. Ты конечно благородный рыцарь, помнится тогда, когда давал деру, ты не прикончил моих людей, хотя мог это сделать. Но мной всегда руководило не только сердце, но и голый расчет, посему будь осторожен.
– Ладно, Хромосом, ты предложил переговоры? Я весь внимание.
– Лумис, ты и наши бывшие начальники хотят моей капитуляции, так? А у меня к тебе встречное и, представь себе, почти зеркальное предложение.
– Продолжай, я уже почти потрясен.
– Прежде, чем я тебе его выскажу, я прочту маленькую лекцию. Понимаешь, она сильно повысит твою восприимчивость и возможно сыграет свою положительную роль.
– Валяй, я искренне надеюсь, что она достаточно забавна и я не успею заснуть. Знаешь, я так вымотался, отыскивая твою берлогу.
– Договорились, я приступаю. Я понял, мой дорогой, что за последние дни ты сильно шагнул по служебной лестнице, я что-то не припомню, чтобы ранее ты присутствовал в заседаниях Большого Совета. По этой причине ты, видимо, здорово вырос в собственном воображении, но понимаешь в чем дело? На твоих глазах пелена, как и у большинства окружающих. Ты не политик, Лумис, ты не ведаешь грядущего и слабо ориентируешься в настоящем. Поэтому то, что я тебе поведаю, ты можешь счесть бредом или чем угодно еще, здесь я не властен. Знаешь, в чем вся суть? – Хромосом встал и начал ходить перед Лумисом, размахивая здоровой рукой. – Я вижу будущее! К сожалению, я лицезрю его не слишком далеко, но тем не менее... Понимаешь, мой дорогой карьерист, революция потерпела поражение. Нас не поддержали вооруженные силы, и не подсобил народ, мы блокированы в единственном на планете городе и окружены самой вооруженной сухопутной армией мира. Мы держимся только потому, что наши зубастые враги сводят счета-кредиты друг с другом, за счет нас, и в основном косвенным, а не прямым образом. Но дело не только в этом: похоже, во всем мире набирают ход центробежные процессы. Череда кризисов из количества вот-вот перейдет в качество. Поверь, близится конец этой цивилизации. Когда я понял это, я решил уйти в сторону. Я предаю вас в этом, теперь бессмысленном, сражении для того, чтобы выиграть в стратегии. Что собой представляет эта небольшая горсточка слабых бомб по сравнению с наличными у сверхдержав арсеналами? Твои лидеры уже начали доблестно растрачивать их в оборонительных боях, а мне они понадобятся в наступательных. Когда государственные склады опустеют эти маленькие бомбы будут представлять из себя великую силу нового объединения, хоть каких-то обломков Империи Эйрарбаков. Поверь, недалек ее финал. И вот, что важно, если у нас была тирания, то те мелкие клочки, которые останутся от нашей великой, так сказать, родины, запечатлеют нам такой набор тоталитарных систем, что запрещенные классики, вдохновившие нас с тобой на подвиги, перевернутся в гробу. А вы все уже будете отсутствовать на этой земле, или растратите силы до грядущих битв и некому будет напомнить новым тиранам, а они будут плодиться как кролики, о возмездии, которое может прийти к ним еще на этом свете.
– Скажу честно, Хромосом. Ты меня потряс. Я даже с трудом выговариваю "ты". Я понимаю, что наши лидеры, может, несколько преждевременно пустили в ход нейтронные бомбы, но мне кажется, другого выхода не было: у врагов бешеное преимущество в обычных средствах поражения.
– Лумис, я тебе гарантирую, причина будущего катаклизма будет состоять в том, что каждая сторона будет мозговать примерно по этой схеме. Все будут думать, что другого выхода нет, и все будут торопиться применить то, что есть пока возможно.
– Это все твои теоретические измышления, но скажи, если ты такой правильный: зачем тебе самому такое количество килотонн? Может ты сам не прочь установить маленькое царство с мудрым и хорошо вооруженным правителем?
– Не раздраконивай меня, Диностарио. Дай договорить, – Хромосом снова сел. – Ты умный человек, Лумис. Сними с глаз шоры, поверь мне. Переходи на мою сторону, будешь одним из заместителей. Здесь битва проиграна. Дай мне выбраться и спасайся сам.
– Нет, Хромосом, я тебя не выпущу. Нам нужны эти заряды для силовых переговоров. Я советую тебе и твоим людям, сдаться, ведь раньше у нас были общие цели.
– Лумис, я предложил тебе один вариант. Ты оказался гораздо глупее, чем я думал. А теперь послушай второй. Я думаю, Совет знает, сколько примерно у меня боеголовок. Дай мне уйти из города, я добровольно отдам тебе половину. Если не согласишься, я взорву все заряды. Ты знаешь, я всегда держу слово, это не обязательно дает преимущество в тактике, зато явный выигрыш в стратегии. Если я проиграю, мне плевать на то, что случится после этого с городом. Я дам тебе на размышление два часа, хотя это чрезмерно много для такого вопроса.
– А почему не больше?
– Через три часа будет темно, если ответ будет положительный, нам надо успеть подготовиться к маршу.
– Ладно, я посоветуюсь с командованием, и дам тебе знать.
– Нет, Лумис, ты решишь это без всякого начальства, у тебя не получится спрятаться за их спинами. Это наша с тобой игра и мы будем в равных условиях. Ты был тактиком, я вынуждаю тебя быть стратегом. Побудем немного в роли богов. Ты будешь думать здесь, в соседней комнате. Обещаю, даже если ты примешь отрицательное решение, я выпущу тебя наружу.
Ночью две длинных колонны электрогрузовиков разъехались в противоположные стороны.
47. Секреты городов
Сегодня Маарми не выдержала, ну сколько можно было носить все это в себе, а Штюбби она знала очень давно, уж и не помнит сколько, и девчонка она была спокойная, любила всякие страсти про вампиров и ведьм, да и рассказала она это с веселостью, как могла беззаботней, свое внутреннее напряжение маскируя.
– Представляешь, подруга, – уже заканчивала она, – и вот будто наяву вижу я все эти деревья мерактропические, эти стволы гигантские, уходящие не знаю уж куда, и словно сижу я в танке этом, и комары меня кусают, ну как вправду? Веришь?
– Слушай, Ма, да тебе надо рассказы писать, а? Ведь какие страсти можешь сочинять. Ну и мозги у тебя, просто завидно.
– Да, ты понимаешь, – распалилась Маарми, – так все проходит, ну просто как в яви, а иногда просто голос его слышу, даже не голос, а прямо мысли как по листу читаю, на тебе пожалуйста. Иногда и он меня слышит, мне так кажется.
– Слушай, и что же каждую ночь?
– Да, нет, ни каждую, конечно, но бывает, накатывает само, ни с того ни с сего. Я даже боюсь иногда, а порой наоборот – хочется.
– Ты любишь его так, да.
– Ужас, как люблю, никогда у меня такого не было.
– Ой прямо завидно. Ну, а он тебя хоть любит.
– Я же тебе говорю, мысли его прямо как с раскрытой книги читаю. Любит.
– Нет, ну, то ведь ты мозгами читаешь, представляешь себе, а вот он сам тебя любит?
– Господи Великий Эрр, я тебе что втолковываю уже час. Ну, вот как тебе объяснить? Ну, как я могу знать, что там за деревья растут, или, того хуже, какой танк этот, со сложенным мостом, наверху у него, понимаешь?
– Так, ты чего, Ма, веришь во все это?
– Да, нет, – растерялась Маарми, она уже жалела о своем красноречии, – просто очень интересно все это, дух захватывает.
– А вдруг правда у тебя дар такой, видеть на расстоянии. Или может у него такое свойство. Может тебе к психологу сходить… Нет, я не в том смысле, что лечиться, а именно так разузнать, ненароком, вдруг бывали уже такие случаи.
"Так и в психушку отправят, подружки любимые", – с досадой, запоздало, подумала Маарми. Она резко переменила тему. Когда они уже прощались Штюбби спросила.
– А отец твой скоро приедет?
– Да нет, он надолго уехал, сказал ни звонить, ничего такого не будет, куда-то по работе за горы, с той стороны полярного круга.
– А может, устроим у тебя вечеринку, у тебя такой домина, – в очередной раз за сегодня закинула удочку Штюбби, – развеяться тебе надо, пригласим парней.
– Да не хочу я никаких парней, ведь я Браста люблю, жду его.
– Но ведь он далеко, в этой своей Мерактропии, что тебе, развейся, потанцуй.
– Слушай, во-первых это я из своих снов знаю, что в Мерактропии, а так, по-настоящему ведь не ведаю нисколечко. Я знаешь что боюсь?
– Чего?
– Ты слышала, – Маарми невольно перешла на шепот, – вроде в столице неспокойно, целая война с террористами.
– Да, ну их всех к луне Мятой! Им верь, этим новостям. То сообщили, что Император погиб, то потом опять жив. Плетут – быстроногая Странница не разберется – чего. Но думаю, если бы в Пепермиде и правда что-то было беспокойно, чаще бы по стерео показывали.
– Ну, а патрулей военных сколько на улицах развелось, ступить некуда.
– Да, это ты точно говоришь. Ты знаешь, а солдаты довольны, им лучше по городу пошляться, чем в своих казармах сидеть. Может и Браст твой ненаглядный сейчас где-нибудь шарахается по улицам, на девочек чужих смотрит, а ты здесь напредставляла Мятая не знаю чего, и сидишь как бубука сиднем все вечера.
– Нет, ни приставай, не хочу я никакую вечеринку.
А на следующий день, ближе к ночи, пойдя после смены на заводе на свидание, подружка Штюбби поведала своему очередному парню по имени Геркур, у которого она больше всего обожало это героическое имя, о несговорчивой девчонке Маарми, которая последнее время немного поехала, владеющей огромным пустым домом и не желающей порезвиться, пока папочка (представь, всамделишний папан!) в отъезде. У самой Штюбби никогда не было ни папочки, ни мамочки, она являлась воспитанницей "униш", и ни сколько об этом не жалела. Она так увлеклась, что поведала своему молчаливому ухажеру о Брасте Цимбурке и его большущем танке едущем сквозь неисчислимые кусты легендарного мекра.
Скромный, неговорливый парень Геркур, вовсе не работал младшим научным сотрудником в сельскохозяйственном институте, и совсем не вырабатывал стратегию выведения тото-мака-12, как гласила официальная версия, для Штюби и прочих всяких, он служил в радиоразведке, конкретно в ОСС (отделе специальной связи). Вот уже много дней они производили тщетные попытки связаться с "Железным кулаком". Он очень заинтересовался рассказом своей подружки.
48. Веселая закулисная возня
– Мар, тебе не кажется, что есть подходящий момент разделаться с Китом? – Инно сказал это так буднично, словно речь шла о представителе какого-нибудь профсоюза.
– Извини, но "вычеркнуть" его сейчас, мы просто не потянем, – осторожно ответил Мар.
– Слушай, ты что, считаешь меня за полного идиота? – вспылил Инно. – Разве я имел в виду устранение? Да перестань ты корчить мину, нас никто не может прослушать. Ты что, не усекаешь, что если не мы, то он нас схавает?
– Ну, сейчас Кит в очень шатком положении, если ты подзабыл, то я напомню, город, а значит и его заводы в руках повстанцев.
– Не читай мне нотаций, Мар, – подскочив с кресла, перебил его Инно. – Я о том же и говорю. Ответь, ты меня поддержишь в Комитете.
– На счет чего?
– Не кидайся дураком.
– Полегче.
– Да, не волнуйся ты за свою репутацию, мы одни. В общем, так. Как видишь наши доблестные маршалы предпочитают штурму – осаду.
– Твои протеже, – съязвил Мар.
– Какая разница сейчас. Эти нерешительные задницы нам на руку.
– Ну, мы ведь сами, говоря по правде, связали им конечности. Ты ведь, как помнится, пороху не нюхал, и напрасно, – повысил голос Мар. – Так вот, сколько бы мы не тянули волынку, армия имеет качественный перевес, да и город в кольце. Очень скоро, заводы вернутся хозяину, надо только постараться, чтобы, как можно в худшем состоянии.
– Это все мышиная возня, Мар. Я тебе говорю, давай сыграем по крупному, – он с превосходством посмотрел на партнера. – Ты прекрасно знаешь, что Кит выбьет госдотацию, и заводы восстановят очень быстро.
– Ладно, говори, не томи душу.
– Надо убедить всех, что армия неспособна взять столицу. Детали проработаем. Далее, надо представить Комитету факты так, чтобы создалось впечатление о том, что ситуация выходит из-под контроля.
– Хорошо это я смогу через Акнемейдо. Помнится, он мне много задолжал.
– Я на тебя рассчитывал в этом плане. Следующее: эти заводы нужно вовсе ликвидировать, стереть их начисто – без заводов Кит ничто. К сожалению, придется пожертвовать городом, для маскировки, но куда денешься.
– Ты чего, ошалел? Да наши генералы в штаны наложат если им сказать о сбросе даже тактической "хлопушки" на столицу, – Мар красноречиво постучал себе по голове. – Они же вопят, что армия у нас народная, призывная и что мы не можем решить все вопросы обороны с помощью профи. "Нельзя рвать связь с народом", – процитировал он. – Ты что, забыл?
– В том-то и фокус, – оскалился Инно. – Я придумал одну штуку.
– Ты придумал? – недоверчиво покосился на него Мар.
– Бомбу сбросим не мы.
Мар открыл было рот, но промолчал.
– Наведем канал с брашами. Они с удовольствием сотрут эту заразу в городе, вместе с ним, а ПВО велим сидеть тихо. Ты ведь не против переноса столицы в Умброфен, – Инно загадочно улыбнулся. – А когда империя Кита исчезнет, все заказы на бомбы твои. Только про меня не забудь потом.
– Святые мощи, ты гений, я право не ожидал.
– Надавим на Диракузо, кинем ему кость, пусть походит маршалом, а потом на п-в-о-шников все и свалим.
– Скинем заодно этого дурака Папарана, цепляющегося за Грапуприса, с его нового теплого местечка. Только вот, что, – добавил Мар, вставая. – Я думаю, все равно, надо подстраховаться.
49. Подключение к коммутатору
Маарми была в растерянности. Во-первых было непонятно откуда они узнали. Нет, не то что она перестала верить в возможность разговора с Брастом на неизведанные расстояния, но просто она боялась делать попытки убедить в этом кого-либо, отец и тот, видимо, подозревал ее в легком помешательстве, а уж чужие...
Понятно теперь, когда посторонние люди стали расспрашивать ее о сущности неслышных бесед, она опешила. Поначалу, она вообще подозревала в прибывших переодетых санитаров из психа-лечебницы, поэтому они долго нащупывали дорогу к разговору. Прибывших было трое: один – образ собирательный – преподаватель университета, может, таковым и являлся; остальные, чертами лица совсем не походили один на другого, но чувствовалось что-то общее, центральный характерный стрежень. Профессиональная армия, может быть, даже разведка, – решила она. Она никогда не считала, что отличается большой интуицией, но сейчас произошло попадание.
– Вспомните, сеньорита, когда это у вас началось? – увещевал ее мистер Университет (звали его как-то по-другому, он даже представился в начале беседы, но она умудрилась тут же забыть имя и дала ему прозвище).
Она снова с подозрением скользнула по его лицу и рукам (руки жили своей, независимой от хозяина жизнью – они, сплетая и расплетая пальцы, боролись друг с другом).
– Милая Маарми! Я повторюсь: мы считаем вас абсолютно нормальным человеком. Я, честно говоря, мало верю, что людские чувства могут передаваться напрямую, без всяких промежуточных звеньев, через тысячи километров, но история хранит несколько подобных, до конца не растолкованных случаев. Может, сейчас мы наблюдаем таковую аномалию в вашем лице. Но здесь дело не только в научном интересе, поймите. Речь идет об очень серьезных вещах.
– С Брастом что-то случилось? – она задала вопрос автоматически, помимо воли.
– Хотите, честно?
Она замерла, ощущая, как внутри обрывается камушек – инициатор обвала.
– Мы ничего не знаем, Маарми? – и сразу, тормозя, не давая камушку катиться быстрее, он добавил. – Именно потому, что мы не знаем сегодняшнего положения дел – мы и жаждем узнать что-нибудь у вас. Для начала, нас интересует следующее: вспомните, какого числа у вас получилось первый раз?
– Что получилось? – переспросила она, краснея.
Ее собеседник читал мысли, по крайней мере, моментами.
– Когда, после расставания, у вас первый раз возник отчетливый голосовой контакт с любимым человеком.
Маарми запаниковала, ей показалось, что она догадывается, откуда они. Может, ей они ничего и не сделают, но Брасту? Он ведь в армии, наказать его раз плюнуть.
– Мы не нарушали никаких законов, мы не планировали создавать семью или без специального разрешения заводить...
– Успокойтесь, милашка, – внезапно, словно оживающий заводной заяц-барабанщик, проснулся один из молчаливых близнецов. – Мы не из "патриотической полиции", нам наплевать на ваши интимные отношения. Извините за грубость. Мы хотим помочь сержанту Брасту Цимбурку. Понятное дело, мы бы не стали затевать срочную возню из-за одного солдата: в неприятную историю влипло все его подразделение. То, что я сейчас сказал – секретно.
Она уже проглотила невысказанное слово и с приоткрытым ртом ждала продолжения. Напрасные ожидания, вклинившийся в беседу вновь удалился в тень. Пауза стала ужасно невыносима: она тут же заделала ее тем, что попалось под руку:
– А разве Браст уже сержант?
– Да, тенор-сержант, можете гордиться. Так вот, продолжу, – вновь перехватил упавшую нить разговора Университет. – Когда вы впервые почувствовали чужие мысли в своей голове? Напрягитесь, сеньорита, нам нужно торопиться, у нас пропала радиосвязь с боевой тактической единицей.
50. Веселые закулисные разговоры
Заместитель начальника радиотехнической военно-морской разведки адмирал-инженер Дук Сутомо слушал излияния "большого кошелька" Мара Дечеви без особого интереса, по крайней мере до этого момента. Адмирал вообще не участвовал в разговоре, лишь кивал или давал уклончивые односложные ответы, но никто особо не ждал от него сейчас проявления интеллекта, с кем было спорить, здесь присутствовал, кроме него и промышленника, только Диракузо, а в беседе с ним не стоило особо напрягать мозги, хоть того и распирало от гордости за новый, с иголочки, маршальский мундир. Однако сейчас "большой кошелек" доскакал в своем философствовании до военной тематики: