Он занял положение между Валентином и Карабеллой и сделал себя ведущим. Он поочередно бросал им мячи, и долго ритм оставался неизменным, но затем так ускорился, что Валентин уже не мог успевать за ними. В воздух вдруг взлетели десятки мячей - по крайней мере так казалось - и Валентин поспешно хватал их, роняя и наконец со смехом повалился на теплую траву.
- Значит, есть все-таки предел твоей ловкости? - шутливо спросил Слит. - А то я уже начал думать, что ты вообще не смертный.
Валентин рассмеялся.
- Боюсь, что достаточно смертный.
- Обедать! - крикнул Делиамбер.
Он приглядывал за котелком с тушеным мясом, подвешенным на треноге над огнем.
Скандары, занимавшиеся практикой в другой части рощи, появились как из-под земли, и тут же принялись накладывать себе еду.
Винорикс также поторопился наполнить свою тарелку. Валентин и Карабелла были последними, но это их не огорчило. Валентин покрылся честным потом после хорошо выполненной работы, кровь стучала в голове, и его долгая ночь с необъяснимыми снами казалась далеко, как что-то навсегда оставленное в Фалкинкине.
Весь день фургон спешил на восток.
Теперь это была явно гейрогская страна, населенная почти исключительно гладкоголовой змееподобной расой. Когда настала ночь, труппа была все еще на полпути от Долорна, где Залзан Кавол добился какого-то театрального ангажемента. Делиамбер сообщил, что неподалеку есть гостиница, и они поехали туда.
- Раздели со мной постель, - сказала Валентину Карабелла.
В коридоре они встретили Делиамбера, который остановился, коснулся их руки кончиком щупальца и пробормотал:
- Приятных снов.
- Приятных снов, - автоматически ответила Карабелла.
Валентин не дал обычного ответа, потому что прикосновение колдовской плоти вруона вызвало шевеление дракона в его душе, и он снова стал беспокойным и серьезным, каким был до посещения чудесной рощи. Можно было подумать, что Делиамбер стал врагом спокойствия Валентина, возрождал в нем необъяснимый страх и неуверенность, против которых у Валентина не было защиты.
- Пошли, - хрипло сказал он Карабелле.
- Спешишь?
Она засмеялась легким звенящим смехом, но смех тут же замер, когда она взглянула в лицо Валентина.
- Валентин, что с тобой? В чем дело?
- Ничего.
- Ничего?
- Разве я не могу поддаться настроению, как всякий человек?
- Когда твое лицо вот так меняется, кажется, будто тени заслоняют солнце, и так неожиданно…
- Что-то в Делиамбере, - сказал Валентин, - озадачивает и тревожит меня. Когда он коснулся меня…
- Делиамбер безвреден. Он лукав, как все колдуны, особенно вруонские и маленькие. В очень маленьком народе всегда темное лукавство. Но тебе нечего бояться Делиамбера.
- Правда?
Он закрыл дверь и обнял Карабеллу.
- Правда, - сказала она. - Тебе не нужно бояться никого, Валентин. Ты с первого взгляда нравишься всем. В мире нет никого, кто повредил бы тебе.
- Хотел бы я этому поверить, - сказал он.
Она потянула его в постель.
Он целовал ее сначала нежно, потом более крепко, и скоро их тела сплелись.
Он не был близок с ней больше недели и ждал с упоением и желанием. Но инцидент в коридоре украл его желание, оставил его отстраненным, и это удивляло и расстраивало его. Карабелла, вероятно, чувствовала его холодность, но не обращала внимания, потому что ее энергичное тело искало его страсти. Он вынудил себя ответить и скоро был почти так же пылок, как и она, но как бы стоял в стороне от собственных ощущений, был только зрителем их любви.
Все быстро кончилось, и стало темно, хотя лунный свет проникал в окно и бросал холодный свет на их лица.
- Приятных снов, - прошептала она.
- Приятных снов, - ответил он.
Она уснула почти сразу, а он лежал рядом с ее теплым телом, и спать ему не хотелось. Через некоторое время он отодвинулся, лег в любимую позу - на спину, сложив руки на груди, - но сон не приходил, только легкая дремота. Он считал блавов, представляя себя жонглирующим со Слитом и Карабеллой, пытался расслабиться, но ничего не помогало. Он приподнялся на локте и посмотрел на Карабеллу.
Она видела сон. На ее щеке подрагивали мышцы, глаза двигались под закрытыми веками, грудь поднималась и опускалась в резком ритме. Она прижала пальцы к губам и бормотала что-то непонятное.
Ее худощавое тело казалось таким красивым, что Валентину захотелось погладить прохладное бедро, слегка прикоснуться губами к маленьким твердым соскам, но мешать человеку, видящему сон, было грубостью, непростительным нарушением приличий. Так что он ограничился тем, что смотрел на нее и любил издали.
Карабелла в ужасе вскрикнула. Глаза ее открылись, но ничего не видели. Это был знак послания. По ее телу пробегала дрожь. Она, еще спящая и видящая сон, повернулась к Валентину. Она стонала и всхлипывала, и он обнял ее, чтобы успокоить, защитить ее от тьмы духа, и наконец ярость сна ушла, и тело ее расслабилось, обмякло.
Она еще некоторое время лежала не шевелясь, как будто думая о своем сне, боролась с ним и пыталась вывести его в область яви. Вдруг она села и прижала руки к губам. Глаза ее были дикими и остекленевшими.
- Милорд! - прошептала она.
Она отодвинулась от него, отползла, как краб, на край постели, одной рукой прикрывая грудь, а другой лицо. Губы ее дрожали. Валентин потянулся к ней, она в ужасе отпрянула и свалилась на пол, где испуганно съежилась, пытаясь скрыть свою наготу.
- Карабелла, - растерянно сказал Валентин.
Она подняла на него глаза.
- Милорд, пожалуйста, оставь меня.
Она опустила голову и сделала пальцами обеих рук знак горящей звезды, жест повиновения, который делают только перед Короналем.
Глава 15
Думая, что может быть не ей, а ему приснился сон, который все еще продолжается, Валентин встал, увидел одежду Карабеллы, брошенную на его вещи. Она скорчилась в стороне, ошеломленная и дрожавшая. Он хотел успокоить ее, но она отскочила и согнулась еще ниже.
- В чем дело? - спросил он. - Что случилось?
- Я видела во сне, что ты…
Она запнулась.
- Так реально, так страшно…
- Расскажи. Я растолкую твой сон, если смогу.
- Его незачем толковать. Он говорит сам за себя.
Она снова сделала ему знак горящей звезды и продолжала тихо, спокойно, без интонации:
- Я видела во сне, что ты истинный Корональ Лорд Валентин, что у тебя похитили власть и память, поместили в другое тело и выпустили неподалеку от Пидруда, чтобы ты скитался и жил в праздности, в то время как кто-то другой правит вместо тебя.
Валентин почувствовал себя на краю бездны, и земля сыпалась под его ногами.
- Это было послание? - спросил он.
- Да. Я не знаю от кого - от Леди или от Короля, но это не мой сон, он был как-то помещен в мой мозг со стороны. Я видела тебя, Лорд…
- Перестань называть меня так.
- Ты стоял на вершине Замка на Горе лицом к лицу с другим Лордом Валентином, с тем черноволосым, перед которым мы жонглировали, а потом ты спустился с горы, чтобы ехать в великой процессии по всем странам, и когда ты был на юге, в моем родном городе Тил-Омоне, тебе дали наркотик, усыпили, пересадили в это тело и выбросили тебя. Не было никого мудрее тебя, но у тебя колдовством отняли силы. А я касалась тебя, Лорд, я делила с тобой ложе и была неосторожна в выражениях. Как я теперь получу прощение, Лорд?
- Карабелла!
Она дрожала от страха.
- Взгляни на меня, Карабелла.
Она покачала головой. Он встал перед ней на колени и коснулся рукой ее подбородка. Она вздрогнула, как будто он обжег ее кислотой. Тело ее застыло в напряжении. Он снова дотронулся до нее.
- Подними голову, - ласково сказал он, - и посмотри на меня.
Она медленно и робко подняла голову и смотрела на него, как на солнце, боясь его ярости.
- Я Валентин-жонглер, и больше ничего.
- Нет, Лорд.
- Корональ черноволосый, а у меня золотистые волосы.
- Умоляю тебя, Лорд, оставь меня в покое. Я боюсь тебя.
- Ты боишься странствующего жонглера?
- Того, какой ты сейчас, я не боюсь. Ты мой друг, и я тебя люблю. Я боюсь того, кем ты был, Лорд. Ты был рядом с Понтифаксом и пил королевское вино. Ты ходил по громадным залам Горного Замка, ты знал полнейшую власть над миром. Это был истинный сон, Лорд, он был отчетлив и ясен, как наяву, и не может быть никаких сомнений, что это - послание. Ты настоящий Корональ, а я касалась твоего тела, и ты касался моего, а это святотатство - чтобы такая простая женщина, как я, подходила к Короналю так близко. За это я умру.
Валентин улыбнулся.
- Даже если я и был когда-то Короналем, дорогая, то в другом теле, а в этом, которое ты обнимала ночью, ничего святого нет. Но я никогда не был Короналем.
Она пристально посмотрела на него. Голос ее уже дрожал меньше, когда она сказала:
- Ты ничего не помнишь о своей жизни до Пидруда. Ты не мог назвать имени своего отца, а когда говорил о своем детстве в Ни-Мойе, ты сам не верил этому, а имя матери ты придумал. Скажешь, это неправда?
Валентин кивнул.
- Шанамир рассказал мне, что у тебя в кошельке было много денег, но ты не имел представления о их ценности и хотел расплатиться с продавцом сосисок монетой в пятьдесят реалов. Правда?
Валентин опять кивнул.
- Получается, что ты жил, никогда не пользуясь деньгами. Ты так мало знаешь, Валентин, тебя надо учить, как ребенка.
- Да, с моей памятью что-то случилось, но это еще не делает меня Короналем.
- Все - как ты жонглируешь, как способен ко всему, чего захочешь, как ты ходишь, как ты держишься, свет, который исходит от тебя, - все говорит о том, что ты рожден для власти. Как только ты у нас появился, мы считали, что ты изгнанный принц или герцог. Но мой сон не оставляет сомнений, Лорд…
Лицо ее побелело. На минуту она преодолела страх, но теперь снова задрожала. А страх был заразителен, потому что Валентин тоже начал испытывать его. Мороз прошел по коже. Правда ли это? Неужели он был Короналем и касался Тивераса в Лабиринте и в Горном Замке? Он снова слышал голос толковательницы снов Тизаны: - Ты упал с высокого места и теперь должен возвратиться туда снова, - говорила она. Это невозможно, немыслимо. Тем не менее, говорила она, этот подъем ждет тебя, Лорд Валентин, и не я его тебе предлагаю. Это нереально, невозможно.
Да еще эти его сны, этот брат, который хотел убить его, и которого он сам убил, и Коронали, и Понтифаксы, проходившие по комнатам его души, и все прочее.
Могло ли это быть? Нет, невозможно.
- Ты не должна бояться меня, Карабелла, - сказал он.
Она вздрогнула. Он потянулся к ней, но она отшатнулась с криком:
- Нет, не трогай меня, милорд!
- Пусть я был когда-то Короналем, хоть это звучит странно и глупо, но теперь ведь я не Корональ и не в его теле, так что все, что было между нами, не святотатство. Теперь я Валентин-жонглер, кем бы я ни был в прошлом.
- Ты не понимаешь, милорд.
- Я понимаю, что Корональ такой же человек, как и все прочие, только ответственности у него больше, но ничего магического вокруг него нет, и бояться можно только его власти, а у меня власти нет, даже если и была.
- Нет, - сказала она, - Короналя коснулась высшая благодать, и она никогда не уйдет от него.
- Короналем может быть любой, если получит надлежащее воспитание и правильное направление ума. Короналями не родятся. Короналями бывали из всех районов Маджипура, из всех слоев населения.
- Милорд, ты не понимаешь. Быть Короналем значит коснуться благодати. Ты правил, ты был в Горном Замке, и ты был в одном ряду с Лордом Стиамотом, Лордом Декретом и Лордом Престимионом, ты брат Лорда Вориакса, ты сын Леди Острова. Как я могу считать тебя обыкновенным человеком? Как я могу не бояться тебя?
Он растерянно уставился на нее. Он вспомнил, что прошло через его мозг, когда он стоял на улице и смотрел на Лорда Валентина Короналя и чувствовал себя в присутствии благодати и мощи, и понял, что быть Короналем - значит, быть вдали от всех, быть личностью, властвующей над двадцатью миллиардами, несущей в себе энергию тысячелетних знаменитых властителей, личностью, предназначенной в свое время уйти в Лабиринт и нести власть Понтифакса. Все это было ему непонятно, это переполняло, затягивало его и ошеломляло.
- Но ведь не надо бояться его, Валентина, впадать в благоговейный страх перед его воображенным величием. Он Валентин-жонглер, и только.
Карабелла рыдала. Еще немного - и она впадет в истерику. У вруона наверняка есть что-нибудь от этого.
- Подожди, - сказал Валентин, - я сейчас вернусь. Я попрошу у Делиамбера успокаивающего для тебя.
Он вышел в коридор, гадая, где комната колдуна. Все двери были закрыты.
Он хотел было стучать наугад, надеясь, что не наткнется на Залзана Кавола, но сухой голос сказал откуда-то из темноты:
- Ты плохо спал?
- Делиамбер?
- Я рядом с тобой.
Валентин, щурясь, вгляделся. Вруон сидел в коридоре, скрестив щупальца в позе медитации. Потом он встал.
- Я подумал, что ты скоро будешь искать меня, - сказал он.
- У Карабеллы было послание! Ей нужно лекарство, чтобы успокоить ее дух. У тебя есть?
- Лекарства нет. Это можно сделать прикосновением. Пойдем.
Маленький вруон быстро прошел по коридору в комнату. Карабелла не двигалась, по-прежнему скорчившись у постели, обернув вокруг себя одежду, Делиамбер подошел к ней, осторожно обвил щупальцами ее плечи, и ее мышцы расслабились. В комнате слышалось ее тяжелое дыхание. Через минуту она подняла глаза, уже более спокойная, но все еще растерянная, и жестом показала на Валентина.
- Я видела во сне, что он был…
- Я знаю, - сказал Делиамбер.
- Это неправда, - быстро сказал Валентин. - Я только жонглер.
- Сейчас ты только жонглер, - мягко сказал Делиамбер.
- Ты тоже веришь в этот вздор?
- Это было ясно с самого начала, когда ты встал между скандаром и мной. Это жест Короналя, - сказал я себе, и я читал в твоей душе…
- Что?!
- Профессиональный трюк. Я читал в твоей душе и видел, что с тобой сделали.
- Но это невероятно! - протестовал Валентин. - Взять из человеческого тела разум, пересадить его в другое тело, а разум из другого - в это…
- Почему невозможно? - сказал Делиамбер. - Я думаю, можно. Из Суврейла дошли слухи, что при дворе Короля Снов изучают это искусство. Говорят, что уже несколько лет производятся странные эксперименты.
Валентин угрюмо смотрел на свои руки.
- Не может быть.
- Я тоже так думал, когда впервые услышал, но потом поразмыслил, что и я знаю множество секретов почти такого же высокого колдовства, а ведь я всего лишь младший колдун. Семена такого искусства существовали очень давно. Может быть, какой-нибудь волшебник Суврейла сумел наконец прорастить эти семена. На твоем месте, Валентин, я бы не стал отбрасывать эту возможность.
- Обмен телами? - растерянно сказал Валентин. - Значит, это не мое тело. Чье же оно?
- Кто знает? Какой-нибудь неудачник погиб от несчастного случая, или утонул, или подавился куском мяса, или по глупости съел ядовитый гриб. В любом случае он умер, оставив тело целым, и сразу же был унесен в какое-то тайное место, где в его пустой каркас трансплантировали душу Короналя, а кто-то другой, простившись с собственным телом, влез в пустую скорлупу Короналя, вероятно, удержав там многое из личной памяти Короналя и объединив со своей, и теперь правит как истинный монарх.
- Я не могу принять это за реальность, - упрямо твердил Валентин.
- Однако, когда я заглянул в твою душу, то увидел, что все было именно так, как я тебе описал. Я почувствовал немалый страх - в моей работе не часто встретишь Короналей или наткнешься на такое явное великое предательство - и я некоторое время размышлял, не разумнее ли мне забыть об этом, но понял, что не смогу, что до конца своих дней я буду видеть чудовищные сны, если забуду то, что узнал. Я сказал себе, что очень многое в мире нуждается в исправлении, и я должен, по божественной воле, участвовать в этом. Теперь это началось.
- Ничего подобного не было.
- Предположим, для примера, что было, - настаивал Делиамбер, - допустим, на тебя напали в Тил-Омоне, выкинули из твоего тела и посадили на трон узурпатора. Предположим, что это так. Что ты будешь делать?
- Ничего.
- Как это - ничего?
- Абсолютно ничего, - убежденно сказал Валентин. - Пусть тот, кто хочет быть Короналем, и будет им. Я думаю, что власть - это болезнь, а желание править - безумие. Пусть я когда-то жил в Горном Замке, но теперь меня там нет и ничто не заставляет меня вернуться туда. Я жонглер, от добра добра не ищут, и я счастлив. А Корональ счастлив? А Понтифакс? Если меня вышвырнули оттуда, то я считаю, что мне повезло. Я бы не хотел снова взваливать на себя этот груз.
- Но тебе было предназначено бремя власти.
- Предназначено?
Валентин засмеялся.
- С тем же успехом можно сказать, что мне было предназначено быть Короналем лишь недолгое время, а затем уступить место более достойному. К власти рвется только чокнутый, а я в здравом уме. Правление - это груз и тяжелая работа. Я не принимаю этого.
- Примешь, - сказал Делиамбер. - Тебя изменили, ты не был самим собой. Но тот, кто однажды был Короналем, остается им навсегда. Ты поправишься и вновь станешь самим собой, Лорд Валентин.
- Не употребляй этого титула!
- Он снова станет твоим, - сказал Делиамбер.
Валентин сердито отверг это предложение. Он взглянул на Карабеллу: она спала на полу. Валентин осторожно поднял ее, положил на постель и прикрыл одеялом, а затем сказал Делиамберу:
- Уже поздно, и за этот вечер было сказано много всяких глупостей. У меня от этих разговоров трещит голова. Сделай мне то, что ты сделал для Карабеллы, колдун, и дай мне уснуть. И не говори мне больше об ответственности, которая никогда не лежала на мне и не ляжет. Завтра у нас выступление, и я хочу как следует отдохнуть.
- Прекрасно, ложись в постель.
Валентин лег рядом с Карабеллой.
Вруон коснулся его сначала слегка, потом с большей силой, и мозг Валентина заволокло туманом. Сон опустился на него легко, как плотное белое облако.
Ему было хорошо. Он охотно отпустил свое сознание.
Ночью ему снился сон, и сон этот был облачен в яркий блеск, что безошибочно говорило о послании, и был очень живым.
Он шел по грубой и страшной пурпурной равнине, на которой так часто бывал в прошлых сновидениях, но теперь он знал, что эта равнина не из области фантазии, а находится на далеком континенте Суврейл под неприкрытым сиянием обнаженного солнца, и трещины на почве, - шрамы лета, когда высыхает всякая влага. Безобразно скрученные растения со вздутыми сероватыми листьями вяло лежали на земле, а другие, колючие, со страшными угловатыми сочленениями, тянулись вверх. Валентин быстро шел по жаре под безжалостным ветром. От сухости трескалась кожа. Он торопился во дворец Короля Снов, куда его наняли для представления.
Дворец был уже близко: зловещее, тускло-черное, все в ажурных башенках и зубчатых портиках здание, такое же колючее и отталкивающее, как и растения в пустыне.