- Пойдем, - сказал Делиамбер. - Нам предстоит долгое путешествие.
- Я знаю, поэтому и не хочу вставать.
- Ты ранен?
- Не думаю. Но я хочу отдохнуть, Делиамбер, отдыхать сто лет.
Щупальца колдуна коснулись тела Валентина, ощупывая его.
- Серьезных повреждений нет, - пробормотал вруон. - Большая часть тела в порядке.
- Но многое - ист, - неразборчиво прошептал Валентин. - А как ты?
- Вруоны хорошие пловцы, даже такие старики, как я. Я невредим. Мы пойдем дальше, Валентин.
- Позднее.
- Вот, значит, как Корональ…
- Нет, - сказал Валентин. - Корональ Маджипура не поплыл бы по порогам Стейча на связанном лианами плоту. Корональ не шлялся бы по диким местам много дней, не спал бы под дождем и не питался бы одними ягодами и орехами. Корональ…
- Корональ не позволил бы своим приближенным видеть себя в состоянии отупения и вялости, - резко сказал Делиамбер. - А один из приближенных уже идет сюда.
Валентин заморгал и сел. К ним шла широким шагом Лизамон Холтен. Она выглядела слегка в беспорядке - одежда в лохмотьях, гигантское тело во многих местах покрыто синяками, но шагала она уверенно, и голос ее, когда она окликнула их, звучал, как всегда.
- Эй! Вы живы?
- Думаю, что да, - ответил Валентин. - Ты видела кого-нибудь из наших?
- В полумиле отсюда Карабелла и мальчик.
Валентин воспрянул духом.
- С ними все в порядке?
- С ней, во всяком случае.
- А с Шанамиром?
- Он не хочет просыпаться. Она послала меня искать колдуна. Я нашла его скорее чем предполагала. Фу, ну и река! Этот плот удрал так быстро, что…
Валентин потянулся за одеждой.
Она была еще мокрой, и он снова уронил ее на камни.
- Мы сейчас же пойдем к Шанамиру. Ты ничего не знаешь о других?
- Я их не видела. Я упала в воду, а когда выплыла, никого не было.
- А скандары?
- Вообще никаких признаков. Колдун, как, по-твоему, где мы?
- Далеко от любого места, - ответил вруон. - Во всяком случае, от метаморфских банд мы далеко. Давай, веди нас к мальчику.
Лизамон посадила Делиамбера на плечо и пошла обратно по берегу, а Валентин вяло ковылял сзади, перекинув влажную одежду через руку. Спустя некоторое время они дошли до Карабеллы и Шанамира, которые устроились в маленькой бухте с ярким белым песком. Вокруг были толстые ярко-красные стебли речного тростника. Карабелла, хотя и усталая, в одной кожаной юбке, вроде была в довольно хорошей форме. Шанамир же был без сознания, дышал слабо и медленно, и его кожа имела странный темный оттенок.
- О, Валентин!! - вскрикнула Карабелла.
Она бросилась к нему.
- Я видела, как тебя унесло, а потом… О, я думала, что никогда больше не увижу тебя!
Он прижал ее к себе.
- Я тоже так думал, любимая.
- Ты ранен?
- Ничего существенного. А ты?
- Меня бросало, трясло и крутило, так что я даже не могла вспомнить своего имени. Потом я вдруг очутилась в спокойной воде и поплыла к берегу. Там был Шанамир, только он не хотел просыпаться. Из-под тростника вылезла Лизамон и сказала, что пойдет искать Делиамбера и… Он придет в себя, колдун?
- Сейчас, - сказал Делиамбер.
Он приложил кончики щупальцев к груди и ко лбу мальчика, как бы передавая ему энергию. Шанамир пробурчал что-то и пошевелился. Глаза его то открывались, то закрывались. Он начал что-то хрипло говорить, но Делиамбер велел ему молчать и лежать спокойно, чтобы силы вновь вернулись к нему.
Двинуться в путь в этот день нечего было и думать. Валентин и Карабелла соорудили шалаш из тростника, Лизамон собрала скудный обед из фруктов и молодых побегов пипины. Затем они молча сидели у реки, глядя на прекрасный закат.
Утром все чувствовали себя способными действовать. Шанамир казался здоровым. Лечение Делиамбера и природная сопротивляемость мальчика невзгодам вернули ему жизненные силы.
Починив, насколько было возможно, свою рваную одежду, они пошли на север, сначала по берегу, а дальше - через лес, примыкавший к реке. Воздух здесь был мягким, а солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев, Давало усталым путникам тепло.
Через три часа Валентин уловил запах, весьма напоминавший жареную рыбу. Он поспешил туда, глотая слюну, готовый купить, выпросить, а при необходимости и украсть немного этой рыбы, поскольку он уже забыл, когда последний раз ел настоящую пищу. Скатившись по откосу, он увидел три фигуры, сидевшие у костра. Заслонив глаза от яркого солнца, Валентин разглядел, что одна из фигур была плотным человеком с бледной кожей и белыми волосами, другая - синекожее существо, а третья - хорт.
- Слит! - закричал Валентин. - Кон! Виноркис!
Они спокойно смотрели, как он бежал к ним, а затем Слит небрежно протянул ему прут с насаженным на него куском речной рыбы.
- Закуси немножко, - любезно сказал Слит.
Валентин был изумлен.
- Как вы очутились так далеко от нас? Как вы поймали рыбу? Как вы смогли разжечь костер? Что…
- Рыба остынет, - сказал Кон. - Сначала ешь. Вопросы потом.
Валентин поспешно взял кусок. Он никогда не ел ничего вкуснее. Обернувшись, он крикнул своим спутникам, чтобы они скорее спускались. Но те уже бежали - Шанамир, гикая и подскакивая на бегу, Карабелла, а за ними топала Лизамон с Делиамбером на плече.
- Рыбы хватит на всех! - объявил Слит.
Они поймали по крайней мере дюжину рыб, которые теперь печально кружились в глубокой каменной выемке с водой. Кон вытаскивал их и потрошил, Слит быстро жарил на костре и передавал друзьям, а те жадно ели.
Слит рассказал, что когда плот разломился, они все вцепились в один обломок и ухитрились висеть на нем, пока их несло по порогам вниз. Они смутно помнили, что видели отмель, куда выбросило Валентина, но самого его не заметили, когда их протащило мимо еще на несколько миль, где они, наконец, смогли остановиться и подплыть к берегу.
Слит сказал, что Кон ловил рыбу голыми руками, что он в жизни не видел таких проворных рук и думает, что из Кона вышел бы первоклассный жонглер. При этих словах Кон усмехнулся. Валентин впервые увидел улыбку на этом угрюмом лице.
- А костер? - спросила Карабелла. - Вы зажгли его, щелкнув пальцами?
- Пробовали, - спокойно ответил Слит, - но это тяжелая работа, так что мы пошли в рыбацкую деревню за поворотом и попросили огонька.
- Рыбаки? - удивленно спросил Валентин.
- Поселение лимонов, - сказал Слит. - Видимо, они не знают, что назначение их расы - торговать сосисками в западных городах. Они дали нам кров на ночь и согласились довезти до Ни-Мойи, чтобы мы могли ждать своих друзей в бухте Ниссиморн.
Он улыбнулся.
- Я полагаю, что теперь нам нужно нанять две лодки.
- Ми недалеко от Ни-Мойи? - спросил Делиамбер.
- Два часа на лодке, как мне сказали, до места слияния рек.
Мир вдруг показался Валентину не столь уж огромным, и работа, ждавшая его, не совсем непреодолимой. Он снова ел настоящую пищу, знал, что поблизости есть дружественный поселок, что скоро он уйдет из этих мест. Все это ободряло. Теперь его мучило только одно: судьба Залзана Кавола и трех его оставшихся собратьев.
Поселок лименов был совсем небольшим: примерно пятьсот душ невысокого, плоскоголового, темнокожего народа. Ряд их ярких глаз смотрел на путешественников без особого любопытства. Они жили в скромных тростниковых хижинах у реки, выращивали в маленьких садиках злаки в дополнение к тому, что приносил им их флот грубых рыбачьих лодок. Диалект их был трудным, но Слит, похоже, умел общаться с ними и сумел не только нанять вторую лодку, но и купил за пару крон одежду для Карабеллы и Лизамон.
Часа в два дня они с командой из четырех молчаливых лимонов отплыли в Ни-Мойю.
Течение было быстрое, но порогов мало, и обе лодки быстро скользили вдоль более населенного побережья.
Река расширялась и успокаивалась.
Побережье здесь было ровным и открытым, за поселками по обоим берегам наверняка были города с многотысячным населением.
Впереди лежало главное водохранилище, уходящее к горизонту, словно открытое море.
- Река Зимр, - объявил лимен, рулевой на лодке Валентина. - Стейч здесь кончается. Налево бухта Ниссиморн.
Валентин увидел громадный полумесяц берега, ограниченный густой рощей пальм необычно перекошенной формы. Когда лодка подплыла ближе, Валентин с изумлением увидел на берегу плот из грубо обтесанных бревен. Рядом с плотом сидели четыре четверорукие фигуры.
Скандары дожидались.
Глава 2
Залзан Кавол не видел ничего экстраординарного в их путешествии. Его плот прошел через пороги. Он и его братья отталкивались от них шестами, ударялись, конечно, но не слишком, и доплыли до бухты Ниссиморн, где и остановились, гадая, что задержало остальных членов группы.
Скандару не приходило в голову, что другие плоты могли разбиться, тем более, что он по пути не видел никаких обломков.
- У вас были затруднения? - спросил он с искренним недоумением.
- Небольшие, - коротко ответил Валентин. - Раз уж мы все собрались, хорошо бы эту ночь поспать в настоящем жилище.
Они продолжили путешествие и достигли маета великого слияния Стейча и Зимра. Вода была настолько широка, что Валентину не верилось - неужели это всего лишь Место встречи двух рек. В городке Ниссиморн они расстались с лименами и сели на паром, который перевез их на другую сторону Ни-Мойи, самого крупного города в Зимроле.
В нем жили тридцать миллионов. У Ни-Мойи река Зимр делала изгиб, резко поворачивая с востока на юго-запад.
Как раз здесь и образовался мегаполис.
Он тянулся на сотни миль по обеим сторонам реки и нескольких притоков, впадавших в нее с севера. Валентин и его спутники сначала увидели южные предместья, жилые районы, вторгавшиеся с юга в сельскохозяйственную территорию, которая тянулась до долины Стейча. Основная городская зона располагалась на северном берегу, сначала виднелись только ярусы башен, спускавшихся к реке. Паромы ходили по всем направлениям, связывая бесчисленное множество прибрежных городков. Путешествие на пароме заняло несколько часов, и уже начало смеркаться, когда стала видна собственно Ни-Мойя.
Город производил магическое впечатление. Его огни приветливо искрились на фоне заросших лесом зеленых холмов. Гигантские пальцы пирсов вонзались в реку, а в гавани выстроился длинный шлейф больших и малых судов. Пидруд, казавшийся Валентину в первые дни его странствий таким могучим, казался карликом против этого города.
Только скандары, Коп и Делиамбер видели Ни-Мойю раньше. Делиамбер рассказывал о чудесах города: паутинной галерее, торговой аркаде в милю длиной, поднятой над землей на почти невидимых кабелях, о зоопарке сказочных зверей с редчайшей фауной Маджипура. Эти животные, почти исчезнувшие с развитием цивилизации, бродили здесь в почти родственной им местной среде, о хрустальном бульваре, сверкающей улице с вращающимися рефлекторами, о большом базаре - пятнадцатимильных, похожих на Лабиринт проходах, где размещалось неисчислимое множество крошечных лапок под длинными навесами из пронзительно-желтой искрящейся ткани, о музее миров, палате колдовства, о герцогском дворце, про который говорили, что он уступает только Замку Лорда Валентина, и о многом другом Валентину казалось, что все это больше похоже на миф, сказку, чем на реальный город. Но они, наверное, ничего из этих чудес не увидят. Городской оркестр в тысячу инструментов, плавучие рестораны, искусственные птицы с драгоценными камнями вместо глаз и все прочее подождет до того дня - если он когда-то настанет - когда Валентин вернется в Ни-Мойю в качестве Короналя.
Когда паром приблизился к городу, Валентин созвал своих друзей и сказал:
- Пора нам установить личный курс каждого. Я намерен ехать в Пилиплок, а оттуда на Остров. Я очень ценю наше давнее содружество и хотел бы сохранить его дальше, но не могу предложить вам ничего, кроме бесконечного путешествия и возможности преждевременной смерти. Моя надежда на успех слаба, а препятствия огромны. Хочет кто-нибудь из вас пойти со мной?
- Хоть на другой конец света! - крикнул Шанамир.
- И я, - одновременно сказали Слит и Виноркис.
- Неужели ты сомневаешься во мне? - спросила Карабелла.
Валентин улыбнулся и посмотрел на Делиамбера. Тот сказал:
- На карту поставлена святость королевства. Как я могу не пойти за истинным Короналем, куда бы он ни приказал?
- Для меня это тайна, - сказала Лизамон. - Я не понимаю, как Короналя могли вытряхнуть из его же собственного тела. Но у меня нет другой работы, Валентин, и я пойду с тобой.
- Благодарю вас всех, - сказал Валентин, - и еще раз отблагодарю, когда мы будем в зале Горного Замка.
- А скандары нужны тебе, милорд? - спросил Залзан Кавол.
Валентин не ожидал этого.
- Вы хотите идти с нами?
- Наш фургон пропал, наше братство разбила смерть, мы лишились нашего жонглерского оборудования. Меня паломничество не привлекает, но я и мои братья пойдем за тобой на Остров, если ты пожелаешь взять нас.
- Я хочу, чтобы вы все были со мной, Залзан Кавол. Есть ли при дворце должность королевского жонглера? Я обещаю ее тебе.
- Спасибо, милорд, - серьезно ответил скандар.
- Есть еще один доброволец, - сказал Кон.
- Ты тоже? - удивленно спросил Валентин.
Суровый чужак ответил:
- Мне мало дела до того, кто Корональ на планете, где я сижу на мели, по мне очень важно вести себя достойно. Только благодаря тебе я не умер в Пьюрифайне. Я обязан тебе жизнью и буду помогать, чем смогу.
Валентин покачал головой.
- Мы сделали для тебя только то, что сделало бы любое цивилизованное существо. Никакого долга не существует.
- Я смотрю на это иначе, - сказал кон. - Кроме того, моя жизнь была серой. Я оставил свой родной Кайнимор без важных причин и приехал сюда, здесь жил глупо и чуть не поплатился жизнью, так почему бы мне не продолжить в том же духе? Я присоединяюсь к твоему делу, буду считать его своим и, может быть, со временем поверю в него, а если умру за твои королевские права, это будет всего лишь уплата долга. Своей смертью я расплачусь со вселенной за плохо проведенную жизнь. Ты принимаешь меня?
- От всего сердца, - сказал Валентин.
Паром громко гудел и мягко шел к причалу.
Они остановились на ночь в самом дешевом портовом отеле, чистом, но голом, с добела вымытыми каменными стенами и общими ваннами, и скромно, но сытно пообедали в гостинице. Валентин предложил объединить фонды и поручить их Залзану Каволу и Шанамиру, поскольку они лучше всех знали цену деньгам и умели их расходовать. У самого Валентина еще оставались деньги из тех, что он имел в Пидруде, а Залзан Кавол извлек из потайного кармана кучу десятиреаловых монет. Всего этого должно было хватить на дорогу до Острова.
Утром они сели на речное судно, такое же, как то, которое везло их из Кантора в Вирф, и отправились в Пилиплок, большой порт в устье Зимра.
Они проехали весь Зимрол, но от восточного побережья их все еще отделяло несколько тысяч миль. По широкой полосе Зимра судно шло быстро и безмятежно. Конечно, оно то и дело останавливалось в бесчисленных городах, даже в едва заметных поселениях, где, тем не менее, были свои пристани, набережные, пальмы, весело раскрашенные склады, базары и пассажиры с билетами, жаждавшие подняться на борт и тут же торопиться дальше. Слит выстругал жонглерские дубинки из выпрошенных у команды кусков дерева, Карабелла где-то разыскала мячи, а скандары, пообедав, преспокойно зажали в ладонях пустые блюда и улизнули с ними, так что труппа постепенно обзаводилась оборудованием для работы, а на третий день они заработали несколько лишних крон, выступив на палубе. Залзан Кавол понемногу вернул себе прежнюю грубоватость и самоуверенность, поскольку снова выступал, но все же оставался удивительно покладистым, и дух его ходил на цыпочках в ситуациях, которые раньше вызвали бы шторм ярости.
Здесь была родная территория четырех скандаров. Они родились в Пилиплоке и начинали свою карьеру, обходя города громадной провинции, шедшей вверх по реке и в глубь страны на тысячу миль от побережья. Им было приятно видеть знакомую местность, рыжеватые холмы, суетливые городки с деревянными зданиями, и Залзан Кавол начал рассказывать о своей прежней работе здесь, об успехах и неудачах - последние тоже бывали, правда, редко - о споре с импрессарио, в результате которого он ушел искать счастья на другой конец Зимрола. Валентин подозревал, что тут было замешано насилие, может быть, даже столкновение с законом, но спрашивать не стал.
Однажды ночью, подвыпив, скандары даже ударились в пение - впервые на памяти Валентина. Песня была мрачная и унылая, в минорном ключе.
Темное мое сердце,
Темен мой страх,
Туман в моих глазах,
Наполненных слезами.
Смерть и горе,
Смерть и горе
Следуют за нами,
Куда бы мы ни пошли.
Далеко те земли,
Где я привык бродить,
Далеко холмы
И ручьи родные.
Смерть и горе
Смерть и горе,
Следуют за нами,
Куда бы мы ни пошли.
Моря драконов,
Земли страданий.
Я не увижу больше
Родного дома.
Песня была невероятно печальной, и огромные скандары выглядели так абсурдно, когда пели, покачиваясь, что Валентин и Карабелла чуть было не рассмеялись, но уже при втором куплете Валентин почувствовал, что песня трогает его, потому что в ней были реальные чувства, ведь скандары действительно встретились со смертью и горем, и хотя сейчас они близко от своего дома, большую часть жизни они провели вдали от него. Возможно, - думал Валентин, - скандарам вообще трудно и тяжело на Маджипуре, таким грубым лохматым созданиям трудно двигаться в теплом воздухе среди более мелких, гладкокожих существ.
Лето кончалось, и в восточном Зимроле начинался сухой сезон, когда дули южные ветры, растительность засыпала до весенних дождей, настроение, как говорит Залзан Кавол, ухудшалось, и нередко случались преступления. Валентину этот район показался менее интересным, чем джунгли средней части континента или субтропики дальнего запада, изобиловавшие красками, но через несколько дней, после более пристального наблюдения он решил, что эти места обладают некой суровой красотой, сдержанной и строгой, совсем не похожей на буйную пышность запада. Но все равно, он обрадовался, когда после многих дней путешествия по этой бесконечной реке, Залзан Кавол объявил, что видны окраины Пилиплока.