Порывшись в памяти, он вспомнил имена первых министров Понтифакса. Если с тех пор ничего не изменилось, у Понтифакса было пять полномочных официальных лиц, близких к нему: Горнкейст, главный спикер, Делифон, личный секретарь, Шинаам, чейрог, министр внешней торговли, Спилтрейв, министр по делам науки, личный врач Понтифакса, Нарамир, и толковательница снов, которая, как говорили, имела власти больше всех остальных, советница, выбравшая в Коронали Вориакса, а затем Валентина.
Добраться до любого из этих пятерых было так же трудно, как и до самого Понтифакса. Они, как и Тиверас, схоронились в глубинах, далекие, недоступные.
Способности Валентина управлять обручем, данным ему матерью, не простирались на установление контакта с незнакомым мозгом на неизвестном расстоянии.
Он скоро узнал, что два меньших, но все-таки значительных чиновника служили сторожами на центральных уровнях Лабиринта. Это были имперские мажордомы Дондак Саямир, су-сухирис, и Джитаморн Сол, человек.
- Но, - сказал Слит, поговоривший с управляющим домом для гостей, - эти двое уже год, как поссорились, и почти не соперничают. А тебе, чтобы попасть к министрам, надо согласие обоих.
Карабелла недовольно фыркнула:
- Мы потратим всю жизнь, собирая здесь пыль! Валентин, зачем мы вообще связались с Лабиринтом? Может, уйдем отсюда и отправимся прямо в Замок на Горе?
- Точно - моя идея, - сказал Слит.
Валентин покачал головой.
- Главное - поддержка Понтифакса. Так сказала Леди, и я с ней согласен.
- Для чего - главное? - спросил Слит. - Понтифакс спит под землей и ничего не хочет знать. Он, что, даст тебе армию? Да и вообще, существует ли он?
- Понтифакс имеет армию служащих и чиновников, - мягко сказал Делиамбер. - Для нас они были бы исключительно полезными. Они не воины, но управляют равновесием власти в нашем мире.
Слита это не убедило.
- А по-моему, надо поднять знамя горящей звезды и идти под звуки труб и барабанный бой через Алханрол, объявляя себя Короналем и рассказывая всему миру о плутнях Доминика Барджазеда. В каждом городе на пути ты завоюешь поддержку народа своим теплом и искренностью, а может быть, немножко обручем Леди. И пока ты будешь двигаться к Замку на Горе, десять миллионов пойдут за тобой, и Барджазед сдастся без боя.
- Приятная картина, - сказал Валентин, - но я думаю, что сначала пусть за нас поработает содействие Понтифакса, прежде чем мы бросим открытый вызов. Я повидаюсь с двумя мажордомами.
В этот же день его проводили в штаб-квартиру Дондак-Саямир - на удивление унылый маленький офис в глубине путаницы крошечных служебных каморок. Валентин больше часа ожидал в тесном и шумном вестибюле, прежде чем его допустили к мажордому.
Валентин плохо представлял как обращаться к су-сухирис. Может, одна голова - Дондак, а другая - Саямир? Обращаться к обеим или только к той голове, которая разговаривает с тобой? Может, полагается переводить взгляд с одной головы на другую, пока говоришь?
Дондак-Саямир осмотрел Валентина как бы с высоты своего величия. В кабинете повисла напряженная тишина, пока четыре холодных глаза рассматривали посетителя.
Су-сухирис был стройным удлиненным существом, безволосым и гладкокожим, трубчатым по форме, с палкой-шеей, поднимавшейся на десять дюймов и имевшей на конце развилку для поддержки двух узких веретенообразных голов. Он держался с видом такого превосходства, словно должность мажордома Понтифакса была важнее самого Понтифакса.
Валентин знал, что это холодное высокомерие просто было свойством этой расы, су-сухирисы всегда выглядели величественными и надменными.
Наконец левая голова Дондака заговорила:
- Зачем ты пришел сюда?
- Я прошу аудиенцию у первых министров Понтифакса.
- Так написано в твоем письме. Какое дело у тебя к ним?
- Дело величайшей важности, государственное дело.
- Да?
- Вряд ли ты можешь рассчитывать, что я буду обсуждать это с кем-то ниже самого высокого уровня власти.
Дондак-Саямир бесконечно долго обдумывал сказанное. Он снова заговорил уже правой головой. Второй голос был много ниже первого.
- Если я зря потревожу верховных министров, мне будет плохо.
- Если ты воспрепятствуешь моему свиданию с ними, тебе будет еще хуже.
- Угрожаешь?
- Отнюдь. Скажу тебе только, что, если они не получат моей информации, последствия будут весьма серьезными для всех нас. Министры, без сомнения, рассердятся, узнав, что ты не допустил меня к ним.
- Я не один, - сказал су-сухирис. - Есть второй мажордом, и прошение такого рода мы должны одобрить оба. Ты еще не разговаривал с моим коллегой?
- Нет.
- Она сумасшедшая. Она намеренно и злобно отказывается сотрудничать со мной уже много месяцев.
Теперь Дондак-Саямир говорил обеими головами в тонах неполной октавы.
Эффект был крайне неприятный.
- Даже если я дам тебе свое согласие, она откажет, так что ты никогда не удивишь верховных министров.
- Нельзя ли как-нибудь обойти ее?
- Это невозможно.
- Если она блокирует законное дело, то…
- Это на ее ответственности, - ответил равнодушно су-сухирис.
- Нет, - сказал Валентин, - ответственность на вас обоих! Ты не можешь просто сказать, что из-за ее нежелания сотрудничать с тобой я не двинусь вперед, когда на карту поставлено само существование правительства!
- Ты действительно так думаешь? - спросил Дондак-Саямир.
Вопрос поставил Валентина в тупик.
То ли он относился к идее угрозы королевству, то ли к замечанию, что су-сухирис несет равную ответственность. После паузы он спросил:
- Что же ты посоветуешь?
- Возвращайся домой, - сказал мажордом, - живи счастливо и плодотворно, и оставь проблемы управления тем, чья судьба - распутывать их.
Глава 7
Ничего хорошего он не получил и у Джитаморн Сол. Второй мажордом был менее надменным, но не более сговорчивым.
Это была женщина лет на десять-двенадцать старше Валентина, высокая брюнетка делового, компетентного вида. На ее столе в кабинете, более веселом и привлекательном, хотя столь же маленьком, как и у су-сухириса, лежало прошение Валентина.
Она постучала несколько раз по письму и сказала:
- Ты не можешь увидеться с ними.
- Могу я узнать, почему?
- Потому что их никто не видит.
- Никто?
- Никто с внешней стороны. Теперь это не делается.
- Из-за разрыва между тобой и Дондак-Саямиром?
Джитаморн Сол поджала губы.
- Он идиот! Но даже если бы он как следует выполнял свою работу, тебе все равно не добраться до министров. Они не хотят, чтобы их беспокоили. На них лежит великая ответственность. Понтифакс стар, как тебе, наверное, известно, он мало занимается делами управления, поэтому на них, тех кто его окружает, ложится тяжелое бремя. Ты понимаешь?
- Но я должен их увидеть!
- Я не могу тебе помочь. Их нельзя тревожить даже по самым важным делам.
- А предположим, - медленно сказал Валентин, - что Корональ был свергнут, и в Замке сидит фальшивый правитель?
Она подняла маску и ошеломленно посмотрела на Валентина.
- Что ты хочешь этим сказать? Твое прошение отклонено.
Она встала и сделала быстрый жест.
- У нас в Лабиринте и так хватает сумасшедших, а тут еще приходят из…
- Подожди, - сказал Валентин.
Он вошел в состояние транса и вызвал силу обруча. Он потянулся к душе Джитаморн, коснулся ее, окутал своей душой.
Он не собирался раскрывать лишнее мелким служащим, но тут, похоже, не было альтернативы, он держал контакт, пока не почувствовал слабость и головокружение. Тогда он прервал его и быстро вернулся в нормальное состояние.
Она растерянно смотрела на него, щеки ее горели, глаза блуждали, грудь тяжело дышала. Заговорила она не сразу.
- Что это за фокус?
- Это не фокус. Я - сын Леди, и она сама научила меня искусству посланий.
- Лорд Валентин брюнет.
- Был. Теперь - нет.
- Ты хочешь, чтобы я поверила….
- Пожалуйста, - сказал он, вкладывая в это слово всю силу своего духа, - поверь мне. Все зависит от моего доклада Понтифаксу о случившемся.
Но ее подозрения были слишком велики. Она не преклонила колени, не сделала знака горящей звезды, в ней была лишь угрюмая растерянность. Ей явно хотелось, чтобы Валентин навязал этот рассказ кому-нибудь другому.
- Су-сухирис наложит вето на все, что бы я ни предложила, - сказала она наконец.
- Даже если я покажу ему то, что показал тебе?
Она пожала плечами.
- Его упрямство просто легендарно. Даже для спасения жизни Понтифакса он не согласится ни с одним моим предложением.
- Но это безумие!
- Именно. Ты говорил с ним?
- Да, он показался мне недружелюбным от гордости, но не сумасшедшим.
- Тебе бы пообщаться с ним подольше, прежде чем составить окончательное суждение.
- А если подделать его подпись, и я пройду так, чтобы он не знал?
Она была шокирована.
- Ты толкаешь меня на преступление?
Валентин пожал плечами.
- Преступление уже совершено, - и немалое, - сказал он ровным голосом. - Я, Корональ Маджипура, изменнически смещен. Твоя подпись жизненно необходима для моего восстановления. Неужели это не превышает все остальные пустяковые правила? Неужели ты не понимаешь, что я имею власть простить тебе нарушение правил?
Он наклонился к ней:
- Время не ждет. Замок стал домом узурпатора. Я бегаю между подчиненными Понтифакса вместо того, чтобы вести через Алханрол армию освобождения. Дай мне разрешение, и ты получишь вознаграждение, когда на Маджипуре снова будет порядок.
Она холодно посмотрела на него.
- Твой рассказ требует слишком большой веры. Что, если ты лжешь? Что, если ты подкуплен Дондаком?
- Клянусь, - простонал Валентин.
- Не надо. Такое вполне возможно. Это может оказаться ловушкой. Твоя фантастическая история и какой-то вид гипноза предназначены для того, чтобы погубить меня и дать су-сухирису высшую власть, которой он давно жаждет…
- Клянусь Леди, моей матерью, что я не лгу.
- Всякий преступник клянется чьей-нибудь матерью, но что толку?
Валентин заколебался, но затем взял Джитармон Сол за руки и пристально посмотрел ей в глаза. То, что он хотел сделать, было ему неприятно, но и все эти мелкие чиновники тоже чинили ему неприятности.
Придется пойти на несколько бесстыдный обман, иначе он навек запутается здесь.
Он сказал:
- Даже если бы Дондак-Саямир подкупил меня, я никогда бы не продал такую красивую женщину, как ты.
Она смотрела на него презрительно, но щеки ее окрасились румянцем.
- Поверь мне, - продолжал он. - Я - Лорд Валентин, и ты будешь одной из героинь моего возвращения. Я знаю, чего ты хочешь больше всего на свете, и ты получишь это, когда я снова вернусь в Замок.
- Ты знаешь?
- Да, - сказал он.
Он ласково похлопал ее по руке, теперь вяло лежавшей в его ладони.
- Ты хочешь быть единственным авторитетом во внутреннем Лабиринте, верно? Ты хочешь быть единственным мажордомом?
Она кивнула, как бы во сне.
- Так и будет, - сказал он. - Стань моей союзницей, и Дондак-Саямир будет лишен своего ранга за то, что преграждал мне дорогу. Станешь? Ты поможешь мне добраться до главных министров?
- Это трудно.
- Но возможно! Все возможно! Когда я снова стану Короналем, су-сухирис потеряет свой пост! Это я тебе обещаю!
- Поклянись!
- Клянусь! - горячо сказал Валентин.
Он чувствовал себя грязным и испорченным человеком.
- Клянусь всем, что для меня свято. Этого достаточно?
- Достаточно, - сказала она.
Ее голос чуть изменился.
- Но как это сделать? На пропуске должны быть обе подписи, а если будет моя, то он откажется поставить свою.
- Подпиши пропуск и дай мне. Я вернусь к су-сухирису и уговорю его подписать.
- Он ни за что этого не сделает.
- Я поработаю над ним. Я умею убеждать. Получив его подпись, я войду во внутренний Лабиринт и добьюсь того, что мне нужно. А вернусь я с полномочиями Короналя и смещу с поста Дондак-Саямира.
- Но как ты получишь его подпись? Он уже столько месяцев ничего не подписывает!
- Положись на меня.
Она достала из стола темно-зеленый кубик из какого-то гладкого блестящего материала и поместила его на короткое время в машину, которая бросила на него опаляюще-желтое пламя. Когда она снова достала кубик, поверхность его сияла новым блеском.
- Вот это твой пропуск. Но предупреждаю тебя, что без второй подписи он недействителен.
- Я получу ее, - сказал Валентин.
Он вернулся к Дондак-Саямиру. Су-сухирис неохотно встретил его, но Валентин был настойчив.
- Теперь я понимаю твое отвращение к Джитаморн Сол, - сказал он.
Дондак холодно улыбнулся.
- Она и тебе противна? Полагаю, что она отказала тебе.
- Нет, - сказал Валентин.
Он достал кубик и положил его перед мажордомом.
- Она дала мне его довольно охотно, зная, что ты мне откажешь, и ее разрешение окажется недействительным. А вот другой ее отказ меня сильно задел. Тебе это покажется глупым, - безмятежно сказал Валентин, - может быть, даже отталкивающим, но я был прямо поражен ее красотой. Должен сказать, что для человеческих глаз эта женщина исключительно привлекательна физически, она излучает эротическую силу, а это… Ну, ладно, неважно. Я потянулся к ней в наивном смятении и таким образом стал уязвимым, а она жестоко посмеялась надо мной. Она отнеслась ко мне с презрением, а это мне как ножом по важным местам. Как она могла быть такой безжалостной, такой надменной к чужаку, который только тем и виноват, что имел к ней такие горячие, глубоко страстные чувства?
- Ее красоты я не вижу, - сказал су-сухирис, - но ее холодность и высокомерие мне хорошо известны.
- Теперь я разделяю твою неприязнь к ней, - сказал Валентин. - Если пожелаешь, я предложу тебе свои услуги и мы вместе поработаем над тем, что погубит ее.
Дондак-Саямир задумчиво сказал:
- Да, возможно, это подходящий момент, чтобы скинуть ее. Но как?
Валентин постучал по кубику, лежавшему на столе.
- Поставь свою подпись на этот пропуск. Тогда я смогу войти во внутренний Лабиринт. Пока я буду там, ты начнешь официальное расследование об обстоятельствах, при которых меня пропустили, и заявишь, что ты не давал такого разрешения. Когда я вернусь, закончив свое дело с Понтифаксом, ты позовешь меня для проверки. Я скажу, что ты отказал мне, но я получил пропуск от Джитаморн Сол. Твое обвинение с моим свидетельством свалит ее. Ну, что скажешь?
Су-сухирис сунул кубик в машину, и сверкающий розовый жар перекрыл желтое пламя Джитаморн Сол. Теперь пропуск был по всем правилам. Валентин подумал, что вся эта интрига была почти сродни замысловатости самого Лабиринта, но она сработала, и сработала успешно. Пусть теперь эти двое строят друг другу козни, а он пойдет к министрам. Вероятно, мажордомы будут разочарованы тем, как он выполнит свои обещания, поскольку он намеревался, если сможет, отстранить от власти обоих соперников. И все же он не чувствовал себя вполне безгрешным по отношению к тем, чья роль в управлении, видимо, состояла в том, чтобы препятствовать и возражать.
Он взял кубик у Дондак-Саямира и благодарно склонил голову.
- Да будет тебе вся власть и престиж, которых ты заслуживаешь, - сказал он и вышел.
Глава 8
Стражи внутреннего Лабиринта, казалось, были ошеломлены, что кто-то снаружи ухитрился получить разрешение на вход в их царство. Они подвергли кубик сканированию, с большой неохотой признали его законность и пропустили Валентина и его спутников.
Узкая тупоносая повозка быстро и бесшумно несла их по проходам этого внутреннего мира. Лабиринт бесконечно разветвлялся и кружился. Любой чужой быстро и безнадежно затерялся бы в тысячах изгибов, поворотов и перепутанных коридорах. Но повозка, как видно, плыла под каким-то тайным управлением по кратчайшей, хотя отнюдь не прямолинейной дороге вглубь, в кольца скрытых проулков.
На каждом контрольно-пропускном пункте Валентина допрашивали недоверчивые чиновники, почти неспособные понять, как это пришедший извне едет к министрам Понтифакса. Их бесконечные колкости были надоедливыми, но пустыми. Валентин размахивал своим кубиком-пропуском, как волшебным жезлом.
- У меня поручение высочайшей важности, - повторял он снова и снова, - и я буду говорить только с высшими чинами двора Понтифакса.
Вооружившись всем своим достоинством и правом командовать, он отметал все возражения, все увертки.
- Вам не станет хуже, если вы будете меня задерживать!
И вот наконец - Валентину казалось, что прошло сто лет с той пор, как он вошел в Лабиринт через Врата Лезвий, - он очутился перед Шинааном, Дилифоном и Нарамир - тремя из пяти первых министров Понтифакса.
Они приняли его в темной холодной комнате, сделанной из громадных блоков черного камня, с высоченным потолком и остроконечными арками. Это было неприятное, давящее помещение, больше похожее на подземную тюрьму, чем на совещательную комнату.
Войдя туда, Валентин почувствовал вес Лабиринта. Он был как бы прижат здесь, в этом царстве вечной ночи, под гигантским холмом земли и многими милями извилистых проходов. Это путешествие вглубь Лабиринта измучило его, как если бы он не спал несколько недель.
Валентин коснулся рукой Делиамбера, и вруон дал ему звенящий заряд энергии. Он взглянул на Карабеллу, и она послала воздушный поцелуй. Он посмотрел на Слита, и тот кивнул и ухмыльнулся. Он взглянул на Залзана Кавола, и гордый седой скандар сделал быстрое жонглирующее движение рукой, чтобы подбодрить его. Его спутники, его друзья, его оплот в этом долгом и удивительном путешествии поддерживали его.
Он посмотрел на министров.
Они были без масок и сидели рядом в креслах, величественных, как троны. Шинаам - министр внешних сношений, гейрог по происхождению, змееподобный, с холодными глазами и мелькавшим раздвоенным красным языком - был в центре. Направо от него сидел Делифон, личный секретарь Тивераса, хрупкая, призрачная фигура с белыми, как у Слита, волосами, увядшей пергаментной кожей и горевшими, как угли, глазами - из древней расы. По левую руку гейрога сидела Нарамир, имперская толковательница снов, стройная, элегантная женщина явно преклонного возраста, поскольку ее сотрудничество с Тиверасом восходило к тем временам, когда он был Короналем. У нее была гладкая, без морщин кожа, темно-рыжие волосы, пышные и блестящие. Только отстраненное, загадочное выражение глаз намекало на мудрость, опыт, накопленную за много десятилетий силу.
Валентин решил, что это какое-то колдовство.
- Мы прочитали твою петицию, - сказал Шинаам низким скрипучим голосом с легким шипением. - Нам трудно поверить в твою историю.
- Вы говорили с Леди, моей матерью?
- Мы говорили с Леди. Она признает тебя своим сыном.
- Она требует, чтобы мы сотрудничали с тобой, - сказал Дилифон надломленным голосом.