- Она явилась к нам в послании, - мягко, музыкально произнесла Нарамир. - Она поручает тебя нам и просит, чтобы мы оказали тебе помощь, на которую способны и которую ты потребуешь.
- И что дальше? - спросил Валентин.
- Существует возможность, - сказал Шинаам, что Леди обманута.
- Вы думаете, что я самозванец?
- Ты просишь нас проверить, - сказал гейрог, - что Корональ Маджипура был приведен младшим сыном Короля Снов в бессознательное состояние, извлечен из собственного тела, - что лишило его памяти, - и помещен в совершенно иное тело, удачно оказавшееся под руками, а узурпатор вошел в пустой корпус Короналя, сохранив собственное сознание. Мы находим, что в это очень трудно поверить.
- Существует искусство переносить дух из одного тела в другое, - сказал Валентин. - Вот прецедент.
- Нет прецедента, - возразил Дилифон, чтобы таким образом переносили Короналя.
- Однако, это случилось. Я - Лорд Валентин, милостью Леди вылечил свою память и прошу поддержки Понтифакса, чтобы он возвратил мне ответственность, которую возложил на меня после смерти моего брата.
- Да, - сказал Шинаам, - если ты тот, кем себя называешь, тебе, понятно, нужно вернуться в Горный Замок. Но как мы можем это знать? Это очень серьезное дело. Оно несет гражданскую войну. Как можем мы советовать Понтифаксу ввергнуть мир в агонию только на основании утверждения какого-то чужака, который…
- Свою мать я уже убедил в своей подлинности, - сказал Валентин. - Мой мозг был открыт ей на Острове, и она видела, кто я.
Он коснулся серебряного обруча на лбу.
- Как вы думаете, откуда я взял этот прибор? Это ее дар, из ее собственных рук, когда мы с ней были во Внутреннем Храме.
- В том, что Леди признала тебя и поддерживает, нет никакого сомнения, - спокойно заметил Шинаам.
- Но вы сомневаетесь в ее действиях?
- Мы требуем более веских доказательств, - сказала Нарамир.
- Тогда позвольте мне сейчас же дать послание, чтобы я мог убедить вас в справедливости моих слов.
- Как хочешь, - сказал Дилифон.
Валентин закрыл глаза и вошел в транс.
Из него со страстью и убеждением хлынул сияющий поток его существа. Однако, он чувствовал, что не способен преодолеть скептицизм министров Понтифакса.
Мозг гейрога был недоступен для Валентина - стена, такая же недоступная, как белые утесы Острова Снов.
Валентин ощущал лишь туманные проблески сознания за мысленным щитом Шинаама и не мог пробить его, хотя изливал в этот щит всю свою силу. Мозг дрожавшего старого Дилифона тоже был экранирован, а из-за того, что был пористым, как соты, не представлял сопротивления. Валентин проходил через него, как сквозь воздух.
Валентину удалось ощутить контакт только с мозгом Нарамир, но и то не очень сильный. Казалось, она пила его душу, впитывала все, что он давал, но все это пропадало в бездонных пещерах ее существа, так что он так и не добрался до центра ее духа.
Но он не отступал. С яростной силой он бросал весь свой дух, называя себя Лордом Валентином из Горного Замка и требовал от них доказательств, что он кто-то другой. Он дошел до глубины воспоминаний о матери, о короле-брате, о своем воспитании, о свержении в Тил-Омоне, о странствиях по Зимролу - обо всем, что сформировало человека, пробравшегося в недра Лабиринта за помощью. Он полностью отдавал себя, пока не выдохся, не оцепенел от истощения. Он повис на руках Слита и Карабеллы, как манекен, брошенный владельцем.
Он вышел из транса, боясь провала.
Он дрожал от слабости, пот покрыл его тело, перед глазами все плыло, и дико болели виски. Он старался обрести силы, закрыв глаза, и глубоко дышал, а затем посмотрел на министров.
Их лица были жесткими и сумрачными, глаза - холодными, неподвижными. Они выглядели надменными, презрительными и даже враждебными. Валентин вдруг испугался: может быть, эти трое - ставленники самого Доминика Барджазеда? Чего он может просить у своих врагов?
Он уверял себя, что это невозможно, что это порождение усталого мозга. Нельзя поверить, что заговор против него достиг самого Лабиринта.
- Ну? - хрипло спросил он. - Что вы теперь скажете?
- Я ничего не почувствовал, - сказал Шинаам.
- Я не убежден, - сказал Дилифон, - такие послания может дать любой колдун. Твои искренность и страстность могут быть притворными.
- Я согласна - сказала Нарамир, - послание может быть как настоящим, так и лживым.
- Нет! - закричал Валентин. - Я был широко открыт перед тобой. Ты не могла не видеть.
- Недостаточно широко, - ответила Нарамир.
- Что ты имеешь в виду?
- Давай сделаем толкование сна вдвоем здесь, в этой комнате, при этих свидетелях. Пусть наши души станут поистине одним целым. Тогда я смогу оценить правдоподобность твоей истории. Согласен? Выпьешь наркотик со мной?
Валентин взглянул на своих спутников и увидел на их лицах отражение своей тревоги - у всех, кроме Делиамбера, выражение лица которого было пустым и нейтральным, словно он был в совершенно другом месте. Рискнуть? Сумеет ли он? Наркотик может лишить его сознания, сделать абсолютно уязвимым. Если эти трое связаны с Барджазедом и хотят сделать Валентина беспомощным, это самый удобный случай.
Предложение войти в его мозг исходит не от какой-то деревенской толковательницы, а от толковательницы Понтифакса, женщины по крайней мере столетнего возраста, хитрой и могущественной, прославленного мастера Лабиринта, контролирующей всех, включая самого Тивераса.
Делиамбер намеренно подал ему знак. Решение целиком лежит на Валентине.
- Да, - сказал он, - глядя ей в глаза. - Если ничего больше не может вас убедить, пусть будет толкование. Здесь. Сейчас.
Глава 9
Они, похоже, ожидали этого. Прислужники по сигналу принесли все необходимое: толстый ковер ярких цветов с темно-золотой каймой, высокий графин из белого полированного камня и две изящные фарфоровые чаши. Нарамир сошла с кресла, своими руками налила в чаши сонного вина и одну предложила Валентину.
Он взял чашу, но выпил не сразу. Однажды он также принял вино из рук Доминика Барджазеда, и от одного глотка все для него изменилось. Может ли он выпить сейчас, не опасаясь последствий? Кто знает, какое новое колдовство приготовлено для него? Где он проснется и в каком обличье?
Нарамир молча наблюдала за ним. Глаза толковательницы снов были непроницаемы, таинственны, пронзающи. Она улыбалась двусмысленной улыбкой, то ли ободряющей, то ли торжествующей. Он поднял чашу в коротком салюте и поднес к губам.
Эффект был мгновенным и неожиданным.
Валентин покачнулся. Туман и паутина окутали его мозг. Может, эта специя была много крепче, чем то, что давала ему Тизана в Фалкинкине. Какая-то дьявольская добавка Нарамир. Или он сам был сейчас более чувствителен - усталый и истощенный от пользования обручем? Затуманенными глазами он увидел, что Нарамир выпила свое вино, бросила пустую чашу прислужнику и быстро сняла платье. Ее нагое тело было гибким, гладким, девичьим - плоский живот, стройные бедра, высокие груди. Валентин подумал, что это колдовство. Кожа ее имела глубокий коричневый оттенок. Почти черные соски уставились на Валентина, словно слепые глаза.
Он был уже слишком опьянен наркотиком, чтобы раздеться самому, это сделали руки его друзей. Он почувствовал холод и понял, что он голый.
Нарамир поманила его к ковру. Валентин подошел на подгибающихся ногах и она уложила его. Он закрыл глаза, представляя себе, что он с Карабеллой, но Нарамир ничуть не походила на Карабеллу.
Ее объятия были сухими и холодными, тело твердым, неэластичным. В ней не было ни тепла, ни вибраций. Ее юность была всего лишь хитроумной проекцией. Лежать в ее объятиях было все равно, что на ложе из гладкого холодного камня.
Всепоглощающее озеро тьмы окружало его, густая теплая маслянистая жидкость становилась все глубже, и Валентин легко уходил в нее, чувствуя, как она приятно скользит по его ногам, талии, по груди.
Он чувствовал, что его засасывает водоворот, как в тот раз, когда его заглотил морской дракон. Так легко и приятно было не сопротивляться, куда лучше, чем бороться. Так привлекательно, так маняще - отказаться от всякой воли, расслабиться, принять все, что может случиться, позволить лететь вниз. Он устал, он так долго боролся. Теперь он может отдохнуть и позволить черному прибою сомкнуться над ним. Пусть другие храбро сражаются за честь, за власть, за аплодисменты. Пусть другие…
Нет.
Вот чего они хотели: поймать его в ловушку собственной слабости и усталости. Он был слишком доверчив, слишком бесхитростен. Он ужинал с врагом, не зная этого, и был погублен. Он будет погублен еще раз, если откажется сейчас от усилий.
Сейчас не время погружаться в теплые черные озера.
Он поплыл наверх. Сначала это было трудно, потому что озеро было глубоким, а черная жидкость, липкая и тяжелая, сжимала его руки. Но после нескольких взмахов Валентин нашел способ сделать свое тело более угловатым - как режущее лезвие.
Он двигался все быстрее, руки и ноги работали согласованно. Озеро, которое искушало его забвением, теперь дало ему поддержку. Оно твердо держало его на плаву, пока он быстро плыл к дальнему берегу.
Солнце, яркое, безмерное, громадный пурпурно-желтый шар, бросало ослепительные лучи по воде, как огненный след.
- Валентин!
Голос был низкий, раскатистый, как гром. Валентин не узнал его.
- Валентин, почему ты так долго и упорно плывешь?
- Чтобы достичь берега.
- А зачем?
Валентин продолжал плыть. Он видел Остров, широкий белый пляж, заросли высоких деревьев, лианы, плотно опутавшие их вершины. Он плыл и плыл, но все не приближался к берегу.
- Вот видишь? - сказал громовой голос. - Нет смысла плыть дальше.
- Кто ты? - спросил Валентин.
- Я Лорд Спорифон, - сказал величественный голос.
- Кто?
- Лорд Спорифон Корональ, преемник Лорда Скоула, ныне Понтифакса. Я советую тебе отказаться от этой глупости. Чего ты надеешься достичь?
- Горного Замка, - ответил Валентин.
Он поплыл быстрее.
- Но Корональ - я!
- Я никогда не слышал о тебе.
Лорд Спорифон издал резкий визгливый звук. Гладкая маслянистая поверхность озера зарябила и пошла складками.
Валентин заставил себя двигаться вперед, пробиваться через завихрения руками и ногами.
Берег был уже близок. Валентин опустил ноги и почувствовал внизу песок, горячий, корчившийся, убегавший из-под ног, но не настолько сильно, чтобы помешать Валентину выбраться на берег. Он выполз на пляж и на секунду встал на колени.
Подняв глаза, он увидел бледного, худого человека, смотревшего на него печальными голубыми глазами.
- Я Лорд Гондимар, - тихо сказал человек, - Корональ из Короналей, которого никогда не забудут, а это - мои бессмертные спутники.
Он сделал жест, и берег заполнился мужчинами, очень похожими на первого, ничем не примечательными, незначительными.
- Это Лорд Стрейн, это Лорд Пракипин, Лорд Мейк, Лорд Скоул, Лорд Спорифон, великие и могущественные Коронали. Падай ниц перед ними!
Валентин засмеялся.
- Вы уже давно забыты!
- Нет!
Валентин указал на последнего в ряду.
- Ты, Спорифон, никто не помнит о тебе!
- Лорд Спорифон, будь любезен.
- А ты, Лорд Скоул, три тысячи лет начисто стерли твою славу.
- Ты ошибаешься. Мое имя записано в списке властителей.
Валентин пожал плечами.
- Это верно. Ну и что? Все вы - Лорд Пранкипин, Лорд Мейк, Лорд Гондимар - всего лишь имена, ничего больше. Только имена…
- Только имена, - как это, отозвались они тонкими, жалобными голосами.
Они стали уменьшаться, сжиматься, пока наконец на берегу не оказались крошечные существа, бегающие вокруг и выкрикивающие свои имена резкими голосами. Затем они исчезли, на их месте оказались маленькие белые шары, не крупнее жонглерских мечей. Валентин наклонился рассмотреть их и увидел, что это черепа. Он подобрал их и стал подбрасывать в воздух, ловить и снова бросать, и они летели сверкающим каскадом. Их челюсти щелкали и дребезжали. Валентин усмехался. Сколько он может жонглировать? Здесь было всего шесть. Но за все прошлые тысячелетия были сотни Короналей. Он мог бы жонглировать всеми. Он достал из воздуха самых великих - Конфалума, Престимиона, Стиамота, еще дюжину, сотню и бросал их и ловил. Никогда еще на Маджипуре не было такого искусного жонглирования. Но теперь это были уже не черепа: они превратились в сверкающие многогранные диадемы, в шары - тысяча имперских шаров, рассыпавших искрящийся свет во всех направлениях. Он безошибочно жонглировал ими, зная, какого правителя представлял каждый шар, - вот Лорд Конфалум, вот Лорд Спорифон, Лорд Деккерет - и всех их он бросал вверх, так что они составляли громадную перевернутую пирамиду света.
Все королевские особы Маджипура танцевали над ним и все возвращались к золотоволосому улыбавшемуся человеку, крепко стоявшему на горячем песке золотого пляжа.
Он поддерживал их всех. Вся история планеты была в его руках, и он помогал ей в полете.
Ослепительные диадемы составили наверху громадную горящую звезду света.
Не переставая жонглировать, Валентин пошел с пляжа по дюнам к плотной стене зарослей. Деревья расступились перед ним, освобождая ему путь - ярко-красную мощеную дорогу, ведущую вглубь Острова.
Вдали он увидел низкие серые холмы предгорья, переходившие в гранитные уступы, за которыми были зыбчатые пики гигантской горной цепи, тянувшейся до середины континента.
На самом высоком пике на страшной высоте раскинулись опорные стены Замка.
Валентин шел к нему, не переставая жонглировать. Мимо него по тропе проходили фигуры, уступали ему дорогу, махали, улыбались и кланялись. Лорд Вориакс, Леди, Понтифакс Тиверас - все они сердечно приветствовали его, и он тоже махал им, не уронив ни одной диадемы, не нарушив ясного рисунка жонглирования. Вот он уже в предгорье и поднимается вверх без усилий. Вокруг него собирается толпа - все его друзья и множество других: хорты, гейроги, вруоны, лимены, торговцы, фермеры, рыбаки, акробаты, герцог Насимонт, предводитель разбойников, Тизана, Джитаморн Сол и Дондак-Саямир, державшиеся за руки, орда пляшущих метаморфов, шеренга драконьих капитанов с гарпунами, лесные братья, раскачивающиеся на деревьях вдоль тропы, - все поют, смеются, провожая его в Замок Лорда Малибора, Лорда Спорифона, Лорда Конфалума, Лорда Стиамота, в Замок Лорда Валентина…
Замок Лорда Валентина…
Он уже почти там. Хотя горная дорога идет почти отвесно вверх, хотя густой туман низко стелется над ней, он идет дальше, ускоряет шаг, бежит, жонглируя сотнями блестящих сфер.
Он видит впереди три громадных огненных столба.
Подойдя ближе, он узнает их. Это Шинаам, Дилифон и Нарамир стоят бок о бок на его пути.
- Куда ты идешь? - спрашивают они хором.
- В Замок.
- В чей?
- В Замок Лорда Валентина.
- Кто ты?
- Спросите их, - говорит Валентин, показывая на толпу за собой. - Пусть они скажут вам мое имя?
- Лорд Валентин! - кричит Шанамир, первым приветствуя его.
- Он Лорд Валентин! - кричат Карабелла, Слит и Залзан Кавол.
- Лорд Валентин Корональ! - кричат метаморфы, драконьи капитаны и лесные братья.
- Это так? - спрашивают министры Понтифакса.
- Я Лорд Валентин, - отвечает он.
Он высоко подкидывает тысячу диадем, и они летят вверх, пока не скрываются во мраке, что живет между мирами, и оттуда медленно плывут вниз, мерцающие и искрящиеся, как снежные хлопья на склонах северных гор, и когда они касаются Шинаама, Дилифона и Нарамир, три министра тут же исчезают, оставив позади лишь серебряный блеск, и ворота Замка раскрываются.
Глава 10
Валентин проснулся.
Он почувствовал шерсть ковра под голым телом, увидел остроконечные арки, каменный потолок наверху.
Мир сна был еще так ясен, что Валентину на миг захотелось вернуться туда, а не оставаться в этом помещении с затхлым воздухом и темными углами. Но он сел и огляделся.
Его спутники сгрудились у задней стены, напряженные и испуганные.
Он повернулся в другую сторону, рассчитывая увидеть трех министров, снова восседавших на своих местах. Они были тут, но появилось еще два великолепных кресла, так что теперь перед Валентином сидели пятеро. Нарамир, уже одетая, сидела слева. В середине был круглолицый мужчина с широким тупым носом и темными глазами. Валентин узнал в нем Горнкейста, главного спикера Понтифакса. Рядом с ним сидел Шинаам, а крайнее правое кресло занимал незнакомый Валентину человек - тонкогубый, с резкими чертами лица, с серой кожей, иноземец.
Все пятеро строго смотрели на Валентина, словно были членами тайного судилища, собравшимися для вынесения приговора.
Валентин встал, не делая попытки одеться. Почему-то казалось, что перед этим судилищем положено стоять голым.
- Твой мозг ясен? - спросила Нарамир.
- По-моему, да.
- Ты проспал час. Мы ждали, когда ты проснешься.
Она указала на серокожего.
- Это Сиплтрейв, врач Понтифакса.
- Я так и подумал, - сказал Валентин.
- А этого человека ты, наверное, знаешь. Она указала на того, кто сидел в центре.
Валентин кивнул.
- Да, это Горнкейст. Мы встречались.
Широко улыбнувшись, он добавил:
- Только я тогда был в другом теле. Вы согласились с моим утверждением?
- Мы согласились с твоим утверждением, Лорд Валентин, - мелодичным голосом сказал Горнкейст. - Великое и удивительное преступление свершилось в этом мире, но все будет исправлено. Оденься. Тебе не пристало являться голым перед Понтифаксом.
Горнкейст возглавил процессию в имперский тронный зал. За ним шли Нарамир и Дилифон с Валентином посредине, Сиплтрейв с Шинаамом замыкали шествие. Спутникам Валентина не позволили идти.
Они шли через узкий, с высоким сводом туннель из сиявшего зеленоватого стекла, в глубине которого мелькали странные искаженные отражения. Туннель извивался спиралью в глубину с легким уклоном. Через каждые пятьдесят шагов туннель перегораживался бронзовой дверью.
Горнкейст прикасался пальцем к скрытой панели, и дверь бесшумно отходила, пропуская их в следующий отрезок туннеля. Наконец они дошли до двери, богато украшенной резным золотым символом Лабиринта, и выше него - имперской монограммой Тивераса. Валентин знал, что это было самое сердце Лабиринта, самая глубокая и центральная его точка. Когда от прикосновения Горнкейста эта последняя дверь отошла в сторону, они оказались в громадной светлой сферической комнате с круглыми стеклянными стенами, где на роскошном троне сидел Понтифакс Маджипура.