Со стороны могло показаться, что происходит сходка главарей бандформирований: участники "перетирали" вопросы не самые благозвучные. Но все понимали: такова жизнь и её суровые реалии. И пусть ни у кого не возникает сомнений в том, что сложись обстоятельства иначе, их деятельная энергия была бы направлена в мирное русло. И ведь это ещё не конец. Ещё не известно, куда выведут дороги, как опутают шарик земной нити судьбы. Ещё и на баррикадах придётся повоевать, и на эшафот, не дай бог, взойти. Тьфу-тьфу! И два раза по дереву.
- Слыхали, "Петрушка" загремел?
- Врут!
- Да не, информация точная. Минимум "трёху" отхватит, если будет паинькой.
- Я всегда ему говорил: офф-шоры - дело опасное?
- И не такое уж и прибыльное по сегодняшним меркам.
- Я от своих избавился, как только команда пошла.
- Забыл добавить: товарищ майор.
Говоривший это приложил рот к воображаемой розетке и все заржали над старой советской шуткой про бдительных гэбистов.
Жрали неистово, как в последний день мира. А может, и верили в него. Или надеялись. На вес (физический имеется в виду) никто не обращал внимания. Слава богу, не тусовка богемы. Лица радостно лоснились, и тугие кошельки приятно касались сердца.
Женщины не отставали от кавалеров, хвалясь достоинствами своих "папиков" и "пупсиков". Жаловались на ломающиеся от чрезмерных Мальдив ногти, на растущую дороговизну "Роллс-Ройсов", на хамство служащих Британского посольства. Иные блистали познаниями, почерпнутыми в книгах и журналах, демонстрировали осведомлённость в котировках нефти, в ценах на Рублёвскую недвижимость.
Над Юлей подтрунивали за лёгкий американский акцент и католика-мужа. Шутили по поводу зевотной скуки американской жизни. Но втайне завидовали, так как их собственное положение в вольной Москве на правах содержанок пожилых мужиков с погонами было до крайней степени шатким - до следующего государственного переворота или прихода вдруг ставших неподкупными прокуроров. И даже не так - до критического количества морщин на лице.
- А знаете, сейчас в Нью Йорке популярны маски из спермы гималайского гиббона.
- Так уж и гималайского?
- За что купила, за то и продаю.
- Сама не пользовалась?
- Пока нет. Свой примат дома есть.
Девушки смеялись приличнее мужской компании. Прикрывая алые ротики ухоженными пальчиками. И веера снова входили в моду очень кстати. Японские были прямо-таки нарасхват.
Генерал же, улучив момент, отозвал в сторонку старого испытанного приятеля для "минутного пустякового" разговора, выполняя давешние договорённости со своей "киской".
- Дело копеечное. Напугать тут нужно одного человечка. Поможешь?
- Почему не помочь другу?
- Расценки прежние?
- Да, только бензин подрос. Накинешь сам ребятам, сколько не жалко.
- Идёт.
Вопрос утрясён. Юленька будет довольна и, пожалуй, в знак благодарности покажет ему что-нибудь новенькое из репертуара падших женщин.
А на улице, у входа в ресторан, стоял ржавый микроавтобус отечественного производства, в народе прозванный "буханкой", начинённый ультрасовременной импортной электроникой. Дослушав разговор двух приятелей, Урфин Джус стянул наушники и набрал по мобильному номер.
- Шеф, есть новости. Генерал активизировался. Светлану с пацаном нужно прятать. Да. Всё сделаю. Вы только её не забудьте предупредить.
17
Алиса решилась позвонить только после того, как поняла, что все другие варианты отпали. Девчонки исчезли бесследно, на связь не выходили, где искать их, она не знала, но понимала, что менты справятся с этой задачей в самое ближайшее время. Дерзких соплячек, совершивших эту самоволку, следовало наказать, но сделать это должны были не органы правосудия. Единственный источник информации, телевизионные репортажи, где искусственно перевозбуждённые комментаторы излагали факты, убедили её окончательно в том, что настало время воспользоваться правом выхода на контакт.
Шабанов, как того требовали придуманные им же правила, не ответил и через минуту позвонил сам. Не представляясь, не называя имён, он лишь пожелал получить информацию о времени и месте встречи. Там же, где всегда, ответили ему. В шесть вечера.
Алиса не виделась с ним лет пять, если не больше. Он мало изменился, разве что похудел немного. Всё такой же спортивный, галантный, уверенный в себе. Когда-то у неё даже были на него романтические планы. Он подошёл к столику, за которым она сидела, опёрся руками о спинку стула и тихо спросил:
- Не помешаю?
Она лишь улыбнулась в ответ, и он расценил это как завершение приветственных церемоний.
- Хорошеешь, - похвалил он, садясь.
Что он подумал на самом деле, глядя на неё, узнать ей вряд ли когда-либо удастся, поэтому она с благодарностью приняла комплимент и тут же вернула долг:
- А ты постарел.
- Возмужал, - возразил он.
- Это одно и то же.
- Зачем тогда два слова? Не рационально.
- Про синонимы ничего не слышал?
- Слышал, но не пользуюсь. Как идут дела модельного агентства? Судя по новостям, весьма бурно.
Она вяло улыбнулась.
- Как догадался, что героини мои?
Шабанов в быстром темпе "прогнал" по лицу целую вереницу эмоций, главным смыслом которых была та нехитрая мысль, что, мол, не лаптем он щи хлебает, и ноги - кормильцы волка. Словами он тоже не побрезговал:
- Немотивированная, нелогичная жестокость. Умение стрелять хладнокровно и без промаха, уходить от преследования. Тут бы и доктор Ватсон сообразил, а я всё-таки повыше его квалификацией буду.
- По телевизору могли и соврать.
- Могли. Но не соврали, судя по твоим репликам. Ты ко мне по этому делу?
- Да. Но давай сначала закажем ужин.
Они потратили часть драгоценного времени на изучение меню и последующий нелёгкий выбор блюд. Ресторан считался пафосным - одни названия чего стоили. А уж ингридиенты могли повергнуть в шок любого гурмана.
Бутылку обычного, но очень хорошего красного вина они тоже заказали.
- За тебя! - предложил Шабанов.
Бокалы легонько соприкоснулись.
- Как почувствуешь себя в форме, начинай излагать. Без церемоний.
Алиса промокнула губы салфеткой.
- Собственно, ты уже сам всё понял. И мне разжевал. Смоленск. У меня нет возможностей достать их оттуда. Я даже не знаю, где они. И почему.
- Бунт?
- Хотелось бы достоверно знать, что именно. Каждый раз это что-то особенное.
Шабанов попытался выразить несогласие:
- В мотивах и объяснениях, но никак не в конечном исходе. Всегда вёдра крови, потом порка у хозяйки и неизбежное прощение.
- Для меня важно держать воспитательные процессы под контролем. А что касается результата, так они под него специально заточены.
- А это и есть разновидность контроля. - Шабанов с удовольствием проглотил кусочек сочной говядины. - Когда ты можешь быть уверенной, что твои подопечные никогда не возглавят фонд борьбы с раком груди, например.
- Если в целях конспирации, то почему нет? - нашла в его логике редкий изъян Алиса.
- Ну, я фигурально выражаюсь, - тут же ловко отмазался опытный спорщик. - Глобальный такой, абсолютный, чистый ФОНД. Квинтэссенция фонда ДОБРА.
- А я конкретно. Они мне нужны. Нужны живыми и необработанными твоими коллегами.
- Извини, я что-то расфилософствовался, - притормозил Шабанов, переходя к делу. - Значит, кроме официальной информации у тебя ничего нет?
- Нет.
Они снова свели бокалы над серединой стола и пригубили напитки.
- А телефон?
- Думаю, они забились в какое-нибудь захолустье, куда и связь не добралась. Либо боятся, что их засекут по сигналу.
- В двадцать первом веке в ста километрах от Москвы захолустье? - не поверил Шабанов.
- Про километры могу только строить догадки.
Они переключились на отвлечённые темы, потому что ведь не только о делах говорят старые друзья. Кое что вспомнили. Мысленно, конечно, не обсуждая. Глядя друг другу в глаза и читая эти мысли.
Когда-то, много лет тому назад, Алиса оказалась среди его незадачливых клиентов. Устроила горячую баню человеку, за которого незадолго до того собиралась выйти замуж. В буквальном смысле: подняла в сауне температуру до неприличных величин и заперла снаружи дверь. Однако упрекнуть её в излишней жестокости у Шабанова не повернулся язык. Мужчина долгое время компостировал ей мозги с вполне определённой хищной целью - войти в долю к отцу Алисы, преуспевшему на госзаказах. Когда у него это получилось, он сдал папашу с потрохами конкурентам, рассчитывая на приличные дивиденты. Немного ошибся в подсчётах.
История закончилась летально для отца, а для Алисы - нелёгким решением отомстить. Улик она оставила не много, но их хватило опытному Шабанову, чтобы выйти на неё и поговорить по душам.
- Зачем ты пришёл, ментяра? - не испугалась она, когда поняла, что попалась. - Денег хочешь?
Но бравый капитан только улыбался.
- Может, денег. А может, чего-нибудь ещё. Не пропадай из города, красавица. Ты мне скоро понадобишься.
Через неделю они встретились в зоопарке. Шабанов пояснил этот странный выбор места очень просто:
- Среди собратьев наших меньших по разуму мне как-то легче излагать свои просьбы. Во-первых, они не подслушивают. Во-вторых, я просто приятнее и безопаснее ощущаю себя в их бесхитростной компании. А ты?
- Что я?
- Хотела бы с ними поменяться местами? Ты - в теплую клетку, под бдительный присмотр ветеринара, на халявные харчи, а твой визави - в офис, полный коллег.
- Кончай эти предисловия, - потребовала Алиса. - Я сделаю, что ты хочешь и без них. Ведь ты же не оставишь мне выбора.
- Что, так плохо выгляжу?
- Слишком плотоядно, чтобы мне надеяться на благоприятный исход.
Шабанов откровенно изучал её, наслаждаясь.
- Я почти не сомневался в тебе. Тем более, что ничего нового для тебя не произойдёт. Просто с моей помощью превратишь хобби в профессию. Не веришь? Ну, и не надо.
Дав ей первое задание Шабанов понял, что девушка она способная. И расчёт на то, что ей захочется отомстить не только бывшему любовнику, но и всему миру, хоть в чём-то похожему на него (хотя бы и гениталиями), оправдался. За идею банды амазонок она ухватилась двумя руками. Остальное было делом техники и дополнительных возможностей Шабанова. Сейчас они почти не виделись - у Алисы всё было отлажено, и участия посторонних не требовалось.
До сегодняшнего дня.
- Завтра выеду на место, - обнадёжил Шабанов. - И людей своих подключу.
- Извини, что отрываю тебя от дел.
- Они и мои тоже, - признался он. - Не могу избавиться от ощущения, что события развиваются не рядовым образом. Как-то криво, что ли. И предчувствия мои меня ещё никогда не обманывали. Будет заварушка. Твои баловницы - лишь первая ласточка. Знамение, если можно так выразиться. Есть, кстати, и другие признаки...
Глядя на него, уставшего и серьёзного, Алиса печально спросила:
- Кто ты, капитан? Какие черти вынесли тебя на поверхность земли?
- Те же, что и тебя держат на плаву, - отшутился он. - Я помогу. Сейчас это главное и единственное, что тебе нужно знать.
- А потом? Когда-нибудь? Ты мне скажешь правду?
- Обещаю.
На таких условиях, без сроков и конкретики, обещания делать легко и приятно.
18
Вызов к начальству на доклад - явление крайне редкое. Куклы-трансляторы покрывают сто процентов всех наших коммуникативных нужд. И если уж случается вызов, это означает, что произошло что-то сверхординарное. На моей памяти был только один такой случай - когда мы коллективно решали, как отвлечь несговорчивого Никиту Сергеевича от планов аннигиляции планеты.
Шеф встречает меня лучезарной улыбкой и объятьями, будто обрадовался старому школьному товарищу. Но это всего лишь антураж. Игры разума. Ни он теперешнего моего лица никогда не видел, ни я не имел чести лицезреть эту аккуратно остриженную бородку и старомодное пенсне. Впрочем, на теплоте наших отношений это обстоятельство никак не отражается. Мы раньше встречались неоднократно. По другим поводам, но не здесь, и тогда он ещё не был моим начальником.
- Что нового на горизонте? - спрашивает он.
- У меня - ничего, - отвечаю любезно. - Это у вас - сплошные горизонты, новые и старые. А по мне, так - перепевы одной мелодии на разный мотив.
- Шутишь, - упрекает он. - А мне вот не до смеха.
- Что так?
- Грядут значительные перемены в проекте.
- Это понятно и невооружённому полномочиями глазу.
Он степенно обходит вокруг стола, наблюдая собственные движения как бы со стороны. И увиденное нравится ему. Похоже, в наших плотских земных делах он - новичок. Из кабинетов не вылезает. Вот, тело ему в диковинку. Им бы, канцелярским крысам, хотя бы раз в полсотни лет устраивать полевые учения, с пробежками и препятствиями, с пулевыми ранениями и кровавыми мозолями на пальцах ног.
- Кстати, о крысах, - говорит он. - Вернее, о кротах. Версия о перебежчике оказалась верна.
- Чушь! - сплёвываю информацию на пол вместе со слюной. - Это невозможно по физическим характеристикам. Из-за полной несовместимости мыслетворчества.
- А физика здесь ни причём. Он научил их пользоваться артефактами. Поэтому мы не смогли отследить его через вербальный канал.
- И даже этот поворот дела внушает мне некоторые сомнения, - качаю головой. - Мы бы засекли их в момент использования.
- В момент предсказуемого, стандартного использования! - он поднимает вверх указательный палец и застывает, рассматривая его. - Ты понимаешь, о чём я?
Он, наконец, побеждает гипнотическую силу обаяния собственного пальца.
- Понимаю. Но чтобы использовать артефакт нестандартно, нужно же кому-то объяснить, что это такое. Булькнуть пару раз.
- Тебе видней с твоей колокольни. А с моей получается, что они сделали это, несмотря на то, что законами физики это категорически запрещено.
Замечаю, как его бородка начинает осыпаться. Но мне не смешно. Я говорю медленно, растягивая слова:
- Это означает, что каждый из нас, находясь здесь, подвергается смертельной опасности.
- Нет, это означает нечто большее.
Делаю удивлённое лицо. То есть вытягиваю его по вертикали. Глаза при этом пошло вылезают на лоб.
- Что мы очутились в жопе!
Он любуется произведённым эффектом, и я мысленно соглашаюсь, что у него получилось огорошить меня. Владение земной этикой десятого уровня - высший пилотаж. И лишнее подтверждение серьёзности ситуации.
- "Крота" нужно найти и обезвредить.
- Вы предлагаете заняться этим мне, учёному?
- А здесь есть кто-то ещё?
Ругаюсь про себя. То есть с одной стороны, у нас есть "крот" в неадеквате, начинённый артефактами, а с другой - высоколобое существо, которому разрешено только наблюдать, не обладающее к тому же весьма специфическими навыками диверсионной работы.
- Мы получили разрешение на использование воздействия "второго рода", - говорит он, и вся наигранная весёлость слетает с него.
Вот оно что!
- Но в таком случае проекту конец, - произношу после минутного раздумья. - Согласитесь, мы тешим себя самообманом. Мы лишь прикрываем свою беспомощность кучей малопонятных слов, а на самом деле - это провал и полная капитуляция.
- Не спеши с выводами, мой мальчик, - вздыхает он, и робкая надежда вновь влетает в моё сердце. - Наука не стоит на месте. Сегодня мы имеем стопроцентное доказательство безопасности для проекта предпринимаемых нами шагов. При соблюдении всех прочих условий, конечно.
Что ж, если то, что он говорит, правда, то стоит рискнуть.
- Значит, найти и обезвредить?
- Да.
- Мне нужно по крайней мере двое суток, чтобы продумать операцию в мельчайших деталях.
- Они у тебя есть. И кстати, возьми черновик плана, который подготовил Штаб. Возможно, ты почерпнёшь из него что-то полезное.
Мать дорогая! Новую операцию разрабатывал Штаб! А мы тут ни сном, ни духом!
- Операция "Иисус" отменяется, - шепчет он, теряя последние черты человеческого образа. - Новое название - "Зеркало".
19
Свежего жмурика привезли в морг около полуночи, когда дежурная бригада уже перешла к обсуждению последних политических новостей. Труп находился в ужасном состоянии: даже через корку льда, покрывшую ровным слоем тело, были видны многочисленные следы тления и недружественного физического воздействия.
- Вы что, на помойке его нашли? - обратился к ментам Прокопьевич, старший среди ночных работников.
- Так точно, - ответили ему.
- И куда его?
- Кладите на сохранение. По процедуре. Документов нет, личность не установлена.
- У меня таких уже целый холодильник.
- Что поделаешь, - сочувственно развёл руками мент. - И при жизни-то мы никому не нужны, а уж после того, как откинем копыта... Подписывай бумаги.
Прокопьевич, ворча, подмахнул несколько листков. Менты укатили по своим делам, и бригада вернулась к прерванному занятию, положив труп на каталку в холодильнике до утра - пусть дневное, более продвинутое начальство ломает голову, что с ним делать.
Водка кончилась часам к двум ночи. Достали карты, стали играть в "дурака", лениво перебрасываясь историями. В основном про то, кого и как кто вскрывал. Профессиональные байки, в общем.
- Вот у меня прикольный случай был, - внёс свою лепту Прокопьевич. - Едем мы как-то в поезде с женой. На курорт. Пиво пьём, раками закусываем. И тут по радио объявляют: если есть врачи, срочно подойдите в седьмой вагон - плохо кому-то. Ну, думаю, схожу посмотреть, что там такое. Один медицинский с терапевтами заканчивал всё-таки. Прихожу. Лежит в купе мужик. Лет пятьдесят, толстый, что боров. Признаков жизни не подаёт. Щупаю пульс - нету. Всё, говорю, присутствующим, отмучился. Жена его - в слёзы. Любопытных набралось - на свежего покойничка все посмотреть любят. И тут слышу строгий командный голос: пропустите! Толпа раздвигается и входит в купе баба. Крупная, солидная такая. В очках и с причёской до потолка. Ни слова не говоря, склоняется над жмуриком, щупает его по-всякому, смотрит под веки и ставит диагноз: предынфарктное состояние. Не, ну ладно ещё инфаркт: и так, и эдак понять можно. Мол, откинулся раб божий от сбоев в главном моторе. А тут - предынфарктное. Получается, есть ещё надежда. Ему бы доктора сейчас хорошего, подъебываю её. Спасли б тогда. Она сердиться сразу начинает: я - доктор! Очистить помещение! И на следующей станции приказывает приготовить скорую. Что ж это такое, размышляю? Бывают дуры, но не до такой же степени. Вы пульс у него хорошо проверяли, интересуюсь? Она сразу в крик, понятное дело. Слюнями меня всего забрызгала. А тут этот, которого я приговорил, открывает глаза и шепчет: воды! Стою столбом, зенками лупаю. Ошибочка вышла, извиняюсь перед экс-вдовой. Она мне тоже пару ласковых отвесила. Оплеух то есть. Ну, я и ретировался, чтобы не усугублять. Мужика отходили, хотя и снять его пришлось с поезда. Вот такая история.
Прокопьевич обвёл хитрым взглядом слушателей.
- А мораль? - спросил кто-то.