– Остап, хочешь ростбиф? – спросила Джина, отнимая у Михаила тарелку.
– Звичайно, хочу! – оживился обжористый алкморег.
– Он покушал, – сообщила Джина, для профилактики щипая Ежова в бок. – Пойдемте, ребе Аарон. Кстати, что там с таможней?
– Улетели, – широко улыбнулся старик. – Но обещали вернуться. С полицией. Ох, боюсь, не отвяжутся они… Рудольф, ты уверен, что не сможешь починить реактор побыстрее?
– Я делаю, что могу, – пожал плечами механик, доедая салат. – Был бы здесь капитан, было бы быстрее – он умеет работать с техникой…
– Тогда придется дочиниться в космосе, – твердо сказал Койфман. – Надо срочно стартовать – скоро здесь будет полиция и, боюсь, кое-кто похуже… Кое-кто из тех, кто любит стрелять в людей и подкидывать на корабль наносаботеров… Поэтому маленькая просьбочка – чтобы через десять минут мы были уже в воздухе. Ты уж постарайся, дружок…
Арсенал "Вурдалака" занимал небольшую комнату по соседству с каютой капитана. Но эта комната была доверху набита приспособлениями для умерщвления и разрушения, боеприпасами, запчастями и прочая, прочая, прочая…
В углу стояла любимая топор-пушка Остапа, занимая добрую четверть комнаты. Она стреляла плазменными шарами небывалой мощи, по степени действия сравнимыми разве что с боевыми ракетами – там, куда попадал такой шар, оставалось обугленное пятно диаметром метров в тридцать. И больше ничего и никого. Живого, в смысле.
К сожалению, "Ручная Смерть" очень долго перезаряжается – там, внутри, может находиться ровно один заряд. После первого выстрела нужно ждать четыре с половиной минуты, чтобы сформировался другой. Конечно, в бою такая пауза – непозволительная роскошь, поэтому это оружие было не только огнестрельным, но и холодным. К его громадному дулу крепились четыре монохромовых лезвия в форме полумесяца, больше всего похожие на топорища. Потому-то эту штуку и называли топор-пушкой. Обычно Остап стрелял ровно один раз, а потом начинал просто дубасить всех по головам этим жутким оружием.
Все остальные члены экипажа всегда носили оружие при себе. Лазерный автомат "Огненный Варан" у Косколито, два малых игольника "Токуру-616" у Джины, квантовая винтовка Рихвинда у Койфмана, виброножи ИХ-4 у Соазсся, стандарт-бластеры у Дельты. Электрошест Рудольфа в сложенном состоянии представлял собой всего лишь небольшой прибор, свободно помещающийся в кармане.
– Выбирай, – жестом гостеприимного хозяина окинул это богатство Койфман. Рядом с ним стояли Джина и Соазссь, пошедшие вместе с ним.
Ежов задумчиво осмотрел кучу техники. Дома у него был собственный пистолет – как-никак, он работал частным детективом. Лицензия у него тоже имелась. Но использовал он его очень редко… да вообще почти никогда. Большую часть времени пушка просто лежала в ящике стола, причем незаряженная. Михаил все время забывал купить патроны…
Большая часть этих приспособлений выглядела, мягко говоря, нестандартно. Вот, например, плоская железяка с прозрачным контейнером, заполненным зеленоватым гелем. Что это такое и как его применять? А для чего можно использовать древесную ветку с медленно шевелящимися листочками? Это даже близко не похоже на оружие. А эта штука больше всего напоминает дверную ручку – как ей пользоваться?
В конце концов Ежов увидел что-то знакомое. Кастет. Самый настоящий кастет – удобный, тяжелый, чуть вытянутый в основании. Отличная штука, чтобы врезать кому-нибудь в зубы. Он решительно ткнул в него пальцем:
– Вот это.
– Отличный выбор, Мишенька, – благосклонно кивнул Койфман, глядя, как детектив надевает кастет на руку. – Как это называется?
– Стандайтный йучной лучемет ТП четвейтого поколения, совмещенный с лучевой шпагой, – ответил Соазссь, зорко следящий, чтобы оружие, вверенное его попечению, не разворовали. – Уп’йавляется сенсойом в левой части.
Ежов, мало что понявший из объяснения, машинально нажал большим пальцем этот сенсор…
…и чуть не грохнулся от неожиданности. Кастет выплюнул короткий луч, ударивший в стену и оставивший на ней еле заметное пятнышко. Второй луч пролетел парой сантиметров левее уха Джины, и то только потому, что она в последний миг успела увернуться. Третий опалил верхушку капюшона Соазсся.
– Мишенька, дружок, отпусти сенсор! – ласково рявкнул на него Койфман, профессиональным движением включая бронескаф.
Ежов послушно отпустил, и стрельба прекратилась.
– Кретин недоразвитый! – отвесила ему подзатыльник Джина. – Запомни, сукногар: перед тем, как нажимать кнопку, выясни, к чему это приведет! А если бы это была бомба?! Слушай инструкцию, тупица: касаешься сенсора, лучемет стреляет… лучами.
– Сюрприз! – ухмыльнулся Койфман.
– На правой стороне переключатель – поверни, – хмуро приказала Джина.
Ежов нашел еле заметный рычажок и щелкнул им. Ничего не изменилось.
– Нажми теперь.
Михаил отвернул "кастет" в сторону, и снова коснулся сенсора. Теперь на свет явился всего один луч, но зато длинный и неподвижный, торчащий из лучемета на манер шпаги. Он надавил на сенсор посильнее – лазерное лезвие удлинилось. Отпустил – укоротилось. Убрал палец совсем – снова безобидный кастет. Ну, насколько вообще кастет может быть безобидным.
– Оружие одновременно стрелковое и холодное, – хмуро пояснила Джина.
– Какое же оно холодное, Джиночка? – усмехнулся Койфман. – Подставь-ка рученьку – очень даже горячее…
– Не балуйся с ним, – ткнула кулаком в плечо Ежову десантница. – Эта штука дохленькая, дешевая, но все-таки оружие. Как раз для тебя, уродца…
Ежову ужасно захотелось снова нажать на сенсор и пристрелить эту сволочную бабу, но он сдержался. Скорее всего потому, что знал – она успеет выстрелить первой.
– Потейяешь – будешь таки выплачивать полную стоимость, – счел своим долгом предупредить Соазссь. – Восемьсот к’йедитов СОП. Или семьдесят импейиалов. Или две тысячи девятьсот бундесских майок.
– Или пятнадцать тысяч сиклей Святой Земли, – добавил Койфман. – Соазссь, дружок, ну откуда у Мишеньки такие деньги? Он пока что даже воздух для дыхания не отработал…
– Между прочим, у меня тариф двести условных единиц в день плюс расходы, – без особой надежды на что-либо сообщил Ежов. – Так что кормить и поить меня вы обязаны бесплатно. И еще гонорар…
– Вот будет результат, тогда и подумаем о твоем гонораре, – улыбнулся старичок. – А пока что, прости уж, губу не раскатывай…
Глава 10
Тренажерный зал "Витязь" располагался в подвале многоэтажного дома. Вход располагался с задней стороны и был обнесен забором – кого попало сюда не пускали, только друзей и знакомых хозяина. Чтобы стать его клиентом, требовалось представить рекомендацию от кого-то, кто таким клиентом уже стал.
Двери "Витязя" были заперты изнутри, и на них висела табличка "Закрыто". Просто закрыто – без всяких объяснений причин. Но Перов оставался на рабочем месте и на условленный заранее стук впустил Моручи, Денисова и Марину.
Внутри было пусто. Очень пусто. Совершенно пустой спортзал, переоборудованный из подвала. Кроме входной, есть еще две двери – стандартная деревянная и стальная, очень надежная на вид, похожая на сейф. Тренажеры простаивали, снаряды скучали, гири сиротливо лежали по углам.
А Перов держал наготове что-то вроде самодельной булавы – тяжеленную свинчатку, приплавленную к толстой штанге от занавески.
– Руку на дружбу! – тут же сунул ему ладонь Моручи.
Тот охотно пожал, и два качка некоторое время давили друг другу пальцы, меряясь в силе. Оказалось примерно одинаково, хотя Перов все-таки победил по очкам. И остался очень доволен.
– Чаю хотите? – гостеприимно спросил он, снимая с небольшой плитки чайник. Тренажерный зал давно стал для него второй квартирой. – Здорово, Колька, извини, что сразу не вспомнил. Как жизнь?
– Жизнь путем. А у тебя-то че случилось, Андреич? Седни вроде не выходной – че закрылся?
– Третьяков, скотина… – омрачилось лицо культуриста. – Он мне три дня сроку дал, гадина, вот сегодня к вечеру жду его… Точно или гранату кинут или просто пристрелят…
– Да, Третьяков отморозок… – сочувствующе покивал Денисов. – Совершенно не по понятиям живет. Вот Иванихин человек был, сам жил и другим не мешал…
– Так что, вы это… – замялся Перов. – Надолго-то не задерживайтесь, а то и вас… за компанию.
– А почему в милицию не сообщите? – удивилась Марина, прихлебывая горячий чай. Сахару она насыпала столько, что напиток стал вязким, как болотная жижа.
– Не люблю я ментов… Что с них толку? Мне и Мишаня то же самое советовал… да, а что с Мишаней-то случилось? Я так и не понял по телефону.
– Если б ты один, – хмыкнул Денисов. – Капитан, а давай Андреича тоже в тайну посвятим? Он мужик просто во такой, надежный. Настоящий мужик.
– Да я и мне тоже нравлюсь… – насмешливо хрюкнул Перов, сидящий в двух шагах от него. – Что за тайна? Тоже, что ль, с братками проблемы? Тогда извините – мне бы от своих отбиться…
– Не, Андреич, у нас другая падла. У нас тут чисто Бермудский треугольник – другана твоего, Мишку, уволокло куда-то. А вместо него капитан вот пришвартовался.
– Типа? – ни хрена не понял Перов.
Растолковывать, в чем дело, пришлось долго. И, разумеется, сначала Перов не поверил. Ни единому слову не поверил. Но когда Святослав показал ему квантовый пистолет и то, как он умеет кидать вещи взглядом, он поверил. И Марина поверила – она впервые услышала всю историю с самого начала вместе с приведенными доказательствами. И теперь она больше всего напоминала котенка, у которого только что открылись глазки: абсолютная ошарашенность и удивление.
– Бывает же… – все еще недоверчиво качал головой Перов. – Ну и как там, в будущем? Инопланетян-то много встретили?
– Я не из будущего, – упрямо отвергал эту мысль Моручи. – Путешествия во времени невозможны.
– Капитан, ну задолбал уже! Не морочь людям бошки, хватит!
– Я сейчас докажу! – встал со своего места капитан. – Выплавьте мне пару компенсирующих стержней, и я все докажу! Сержант, принеси из багажника дешифратор кода!
– Есть, капитан! – лихо откозырял Николай.
– Колька, ты чего, в армию вступил?! – поразился Перов. – Ну вы даете, мужики…
Марина дернула Моручи за рукав.
– Да, кадет? – обернулся он.
– Извините… – жалобно пискнула она. – Я думала, вы псих…
– Отставить нытье, кадет! – грозно нахмурился капитан. – Приказа реветь не было!
– А можно мне теперь домой?… – только еще сильнее захныкала девушка. – Ну я же правда ничего не расскажу!
– Краля, блин, отвали от капитана! – возмущенно заорал Денисов, осторожно внося внутрь прибор, больше всего похожий на самодельный радиоприемник. Из него торчали ни к чему не прикрепленные провода, слегка потрескивали платы, выдранные с мясом из разных устройств, а сверху болталось штук двадцать регуляторов, оторванных от старых радио. В самом центре красовалась еле заметно подрагивающая стрелка компаса.
Перов внимательно выслушал параметры нужных деталей и начал кромсать деревяшку, вырезая форму. Конечно, получиться должно было нечто предельно корявое и некачественное, но пару минут оно обещало продержаться. А большего никто и не требовал.
Свою самодельную плавильню Перов устроил максимально просто: печь, сложенная из кирпича, средних размеров чугунок и куча бесформенных свинцовых болванок небольшого размера. У бывшего штангиста был знакомый в пункте приема цветных металлов, и он иногда подкидывал ему немножко свинца. Этот металл, как известно, плавится при температуре в 327 градусов – вполне достижимо даже в домашних условиях.
– Уголек… – констатировал Денисов, подкидывая в топку несколько черных камешков. – Ща еще бензинчику плеснем…
– Это потом, – остановил его Перов. – Нагрузи котел болванками… много не надо – килограмма хватит. А как это будет работать?
– Недолго, – пожал плечами Моручи, взвешивая на руке двухпудовую гирю.
Поднял он ее легко, как деревянную – помесь русских и японцев дала необычайно могучее потомство. Плюс здоровый образ жизни, конечно – в Империи попросту отсутствовало такое понятие, как "профессиональный спорт". По той же причине, по какой у нас нет понятия "профессиональное смотрение телевизора".
– Что там? – подошел к печи Перов, надевая толстые рукавицы и лыжную маску. – О, пошло дело…
– Андреич, а у тебя какое звание? – осклабился Денисов, косясь на Святослава. – Ты в десантуре служил или в пехоте? Я вот в танкистах два года проходил – у меня рост подходящий, ниже среднего…
На самом деле в Николае было сто пятьдесят пять сантиметров – плюгавый-преплюгавый. Но какой нормальный мужик согласится сказать вслух, что он маленького роста?
– В стройбате я служил, – неохотно признался Перов. – Я на правое ухо немножко глуховатый – не взяли в активные войска… Так и прослужил два года рядовым – даже старшину не дали…
– Ничего, рядовой, еще послужим, – пообещал Моручи, моментально зачисливший культуриста в свою личную армию. – Сержант, а где коробка с запчастями? Она в багажнике была, рядом с дешифратором.
– Е-мое, капитан, сразу надо говорить… – проворчал Денисов. – Вон, пусть Маринка сбегает – она тут младше всех по званию…
Марина немедленно начала делать вид, что очень занята. Выразилось это в сортировке кусков угля по размеру.
Моручи некоторое время наблюдал за ней, размышляя, похвалить ли девушку-кадета за усердие или отругать за бестолковость. Потом Николай приволок коробку и размышления сами собой прекратились.
– Круг, – уважительно поднял палец Денисов, доставая из этой же коробки CD-плеер. Из него тут же полились звуки "Приходите в мой дом".
Перов сделал четыре одинаковые формы в виде половинок узких цилиндров, и теперь склеивал их попарно, чтобы получить две формочки для свинцовых стержней. Он высверлил небольшим коловоротом отверстия, чтобы можно было залить жидкий свинец, а потом начал размахивать деревянными чурками, чтобы клей побыстрее застыл. Конечно, для блинов на штанги у него имелись постоянные формы, сделанные в специальных мастерских, но таких стержней он, само собой, раньше не отливал.
– Однажды мы приземлились на одной примитивной планете… – погрузился в воспоминания Моручи, глядя на это. – Нас подбил бундесский корвет – мы тогда были в розыске. Пришлось приземляться на ближайшем планетоиде…
– И че там было? – спросил Денисов, мерно кивающий головой в такт любимому певцу.
– Пробоины в обшивке были. А еще гиперускоритель лопнул, в реакторе течь, от силовой брони одни воспоминания… – скривился капитан. – Долго чинились. Хорошо, что Рудольф тогда уже был в команде – без него бы точно не справились… Хотя сначала он все пытался уговорить нас сделать новый реактор. Из дерева. По-моему, он этот реактор сам иногда портит, а то что-то подозрительно часто ломается…
– Зачем? – моргнула Марина.
– Чинить любит. К тому же когда реактор течет, радиации больше, а Рудольф от нее балдеет. А тогда нам еще и планета попалась неприятная – кислороду вдвое больше нормы, головы у всех кружатся, как будто пьяные. Сплошные джунгли, дождь круглый год, жара, солнц два – сутки сумасшедшие… И разумной жизни нет – ничего развитее ползучих растений. Была там одна такая лиана – все время оплетала "Вурдалак", приходилось счищать. А счищать трудно – у нее цветки кровососущие. Хотя в принципе жить можно – эту планетку давно бы колонизовали, но на ее соседке разум был… А по законам галактов, если в системе есть разум, колонизовать ее нельзя.
– Так вы тогда спаслись или нет? – все пыталась сообразить девушка.
Моручи недоуменно посмотрел на нее, а потом мягко ответил:
– Спаслись.
– Фу ты… – успокоилась Марина. – А я уж испугалась…
– А кто первый на Марс высадился? – спросил Перов. – Наши или американцы?
– Да откуда же я помню… – поморщился Святослав. – Помню, что в 2042 – у меня на числа память хорошая. А кто… шайтан его знает! Вот у меня еще все 2014 год в голове вертится – помню, что-то в нем такое произошло… просто невероятно важное. Только вот что?… Очень уж давно было, а я древней историей никогда не интересовался…
– Блин, Андреич, мы с тобой древняя история! – обиженно сказал Денисов. – Капитан, четырнадцатый год через девять лет будет, ты вспомни, че там случилось! А то вдруг Тверь взорвут?! Надо тогда заранее куда-нибудь [цензура]…
– Ты что мелешь, придурок?! – сверкнул глазами Перов, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить коротышке подзатыльник. – Накаркаешь еще, долдон!
– Да нет, другое что-то… – напряг память Моручи. – Но с Россией это как-то было связано… кажется. Хотя не факт, что я прав. Если сейчас стрелка шевельнется, значит все мои предсказания – полный спам.
– Заливаем! – скомандовал Перов, закрепляя форму в тисках. Он вставил в отверстие металлическую воронку и они со Святославом начали осторожно лить туда металл.
– Не загорится? – опасливо уточнил Денисов, глядя на дымящийся свинец, льющийся внутрь деревянного полена.
– Не должно… – с некоторым сомнением ответил Перов. – Тут температуры-то – чепуха на постном масле…
Неожиданно зазвонил телефон. Хозяин "Витязя" поднял трубку и тут же передал ее Моручи – звонил Толик-хакер. Святослав выслушал, коротко кивнул и повесил трубку. Капитан, привыкший к информам, просто не сообразил, что на том конце провода его кивка никто не увидит.
– Я поехал, – заявил он. – Поручик говорит, нашел что-то важное. Рядовой Перов, остаешься за старшего. Плавь стержни и охраняй базу. Придут враги, держи оборону до моего прихода. Исполнять!
– Есть… – недоуменно ответил ошарашенный культурист. – Только…
– Без разговоров, рядовой! – нахмурился Святослав. – Неподчинение приказу командира карается расстрелом!
– Слышь, капитан, ты меру-то знай, – повертел пальцем у виска Денисов. – У тебя на самом деле, что ли, кукушка уехала? Мы, чай, не в армии – так командовать…
– Имперец всегда в армии, – хмуро отозвался Моручи. – Сержант, кадет, вы остаетесь здесь – я быстро туда и обратно.
– Э, капитан, а хрена тогда Андреич за старшего? – обиделся Николай. – Я сержант, а он рядовой!
– Коль, ты не обижайся, – осклабился Перов. – Сам же сказал – мы не в армии…
Моручи гнал машину, полностью наплевав на все светофоры. Своему "войску" он ничего не сказал, но в трубке он слышал не только голос Зверева. Там звучал и еще один голос – на самой грани различимости. Голос майора Громенко, приказывающий своему подчиненному пристрелить Толика, если он скажет больше, чем велено. Капитану Моручи от природы достался великолепный слух, а Зверев держал трубку неплотно.
Поэтому Святослав и не взял с собой никого больше – в этой компании он был единственным настоящим профессионалом. И на его стороне оставался элемент неожиданности – он знал, что предстоит потасовка, а вот противники не знали, что он это знает. К тому же им зачем-то требовалось взять его живым… он до сих пор не мог понять, кому и для чего это могло понадобиться. Личных врагов у космического капитана хватало, но никто из них не стал бы морочить себе голову, мстя таким изощренным способом.