Машину он остановил прямо под окнами, совершенно не скрываясь. Громенко с помощниками ожидали, что он явится спокойно, ничего не опасаясь, и капитан не собирался их разочаровывать. Враги наверняка наблюдали из окон. Поэтому он вел себя максимально расслабленно, насвистывал что-то себе под нос и не глядел по сторонам.
Однако войдя в подъезд он тут же трансформировался в того, кем был всегда – опытного боевика. Моручи двигался исключительно вдоль стены, держась подальше от окон: его вполне могли просто парализовать на расстоянии. Он достал ди-кольт и пошел естественным шагом – наверху наверняка прислушивались ко всем звукам.
Поднявшись на третий этаж, где жил Зверев, Моручи позвонил в дверь, мысленно благодаря Толика за то, что тот не удосужился установить дверной глазок. Это порядком облегчало задачу.
Дверь оказалась не заперта. Впрочем, именно этого он и ожидал.
Святослав резко распахнул дверь, гигантским прыжком влетел внутрь и тут же развернулся всем телом вправо, уклоняясь от выстрела того, кто стоял за дверью, левой ногой подставил ему подножку, а ребром правой ладони ударил по шее, отправляя в нокаут. Как Моручи и думал, один из людей Громенко ждал сразу за дверью.
Не теряя ни секунды, капитан сделал несколько шагов по коридору и резко свернул, дойдя до ближайшей комнаты. И выпустил несколько пуль в того, кто там стоял – еще одного "милиционера". Одновременно с этим он уклонился с линии выстрела (в него тоже пальнули, но секундой позже), поднял ди-кольт на уровень глаз, защищая голову, и быстро парализовал противника усилием мысли. Тот неподвижно замер, тупо пялясь перед собой.
Теперь оставался только сам майор. Моручи прошил очередью квантовых пуль запертую дверь в главную комнату, где тот, скорее всего, находился, а потом с силой толкнул ее телекинезом, впрыгивая внутрь. Он кувыркнулся через голову, уходя от луча станера, который Громенко держал в боевой готовности, всадил ему в лодыжки несколько зарядов и метнулся вперед, целясь ногой в пах. С того момента, как он вошел в квартиру, прошло немногим больше десяти секунд.
Громенко тоже был опытным боевиком. Он не ожидал, что капитан сумеет сработать так быстро и качественно, но теперь, когда потерял все свое преимущество, то сделал единственно возможное, что еще можно было сделать. Он отпрыгнул назад – прямо в распахнутое окно. И выпрыгнул с третьего этажа.
Майор приземлился на ноги, дернулся, закрывая голову от пуль Моручи, и, ужасно хромая на обе ноги, прыгнул на сиденье машины и ударил по газам.
Святослав проводил его взглядом, понимая, что никак не успевает добежать до своей машины и пуститься вдогонку. А потом он опустил взгляд и увидел то, чего сначала не заметил – Анатолия Зверева. Точнее, его труп – в центре лба виднелась крохотная красная точка, похожая на те, что бывают у индусов. Крови вытекло совсем немного – квантовое оружие почти не оставляет следов…
– Поручика записываем в расход… – задумчиво подытожил Моручи, снимая кепку. – Ла-иллаха-илла-алла…
Конечно, он сочувствовал бедному Толику, но не так, чтобы очень сильно. Трудно всерьез горевать о том, с кем познакомился только вчера. Капитан Моручи видел смерть бесчисленное число раз, сам прикончил немало разумных существ, так что еще один мертвец вызвал у него лишь легкое сожаление.
– Он-то им чем помешал? – недоуменно спросил он сам у себя, бросая последний взгляд на Анатолия Зверева и отправляясь разбираться с пленниками.
Двое пленных лежали на полу лицом вниз, руки в стороны, ноги вместе. Моручи забрал у них оружие, и теперь обыскивал одного из них, наступив правой ногой на кисть руки. Левым коленом он упирался в плечо, а ствол ди-кольта прижимал к голове.
– Только шевельнись, пристрелю, – холодно сообщил он второму, заметив, что тот недовольно морщится.
– Можно я отодвинусь – тут на пол [цензура]! – взмолился он.
– Сержант… – довольно ухмыльнулся Святослав. – Ну никакого понятия о гигиене! Ты не волнуйся – я его заставлю отжиматься, – пообещал он. – Раза два…
– Так можно подвинуться?
– Нет! Лежать! За что поручика моего пристрелили?!
– Это не мы – это майор!
– Ага, майор… Отвечать на вопросы будем?
– Рядовой Роман Томо, личный номер 40-145-312-782! – гаркнул тот, которого обыскивали. – Это все, что я имею право сказать!
– Да мне больше и не надо, – хмыкнул Моручи, начиная обшаривать карманы второго. – Русское имя, японская фамилия… имперец! Сейчас вы мне все расскажете, ребята…
Пленные одновременно замотали головами. Кем бы они ни были, прежде всего они были имперцами. А имперцы гражданскими не бывают и на допросах так легко не раскалываются. Святослав это, разумеется, знал.
Моручи некоторое время пинал этих двоих, но это ни к чему не привело. Телепата у него при себе не было, мозгового сканера не было, сыворотки правды – и той не было. Конечно, существует еще и такое надежнейшее средство, как пытки, но оно, к сожалению, требует времени, особенно когда имеешь дело с имперцем. Это на редкость упрямая нация.
Времени у Святослава было мало. К тому же пыток он никогда не любил. Да и надобности раньше не наблюдалось – к его услугам всегда была Фрида, способная прочесть любой разум, как театральную афишу, написанную огромными буквами. Ну а когда дело касалось ментатов (даже самый слабый ментат умеет скрывать свои мысли), тогда… ну, тогда капитан вызывал Джину и дедушку Аарона.
Койфман не врал, что служил армейским раввином, только вот он "забыл" сообщить, что на Святой Земле семьдесят второго века религия превратилась в единственную реальную власть. И военные раввины на этой планете исполняли роль святой инквизиции, больше похожей на НКВД или Гестапо. Полвека назад Аарон Лазаревич улыбался так же приятно, как и сейчас… особенно когда загонял кому-нибудь иголки под ногти. Конечно, ему не понравилось, когда сорок лет назад теократы-пацифисты сменили… таких же теократов, только милитаристов.
– А это что у нас такое?! – восхитился Моручи, вытаскивая из кармана пленного небольшой приборчик, практически неотличимый от самого обыкновенного барометра. – Какой сюрприз! Измеритель поля! Ну, просто императорский подарок, слава Аллаху…
– Мы ничего не знаем, – упрямо твердил Роман Томо.
– Да я тебя ни о чем и не спрашиваю.
– Мы ничего не знаем.
– Заткнись.
– Мы ничего не знаем.
Моручи раздосадованно закатил глаза и саданул рукояткой квантовика по затылку упрямого пленника. Пару секунд подумал и так же поступил со вторым.
– Лежите, отдыхайте… – выпрямился он. – Вот вопрос – избавиться от ненужных свидетелей, или пусть еще поживут? А?
Солдаты, лежащие без сознания, ничего не ответили.
– Не люблю руки марать… – вздохнул капитан, отвечая сам себе. – Надо, конечно, потратить пару пуль, но убивать безоружных… нет, Аллах не простит.
Моручи снял с обоих пленников брючные ремни и связал им руки за спиной, плотно притянув кисти одна к другой. Немного поразмыслив, он запихал их обоих под диван.
– Иногда я сам себе удивляюсь, – бормотал он, накрывая диван чехлом. – И не лень возиться? Нет, правильно Джина говорит, добрый я слишком… Вот она бы на моем месте сначала изнасиловала обоих… хотя этого я точно делать не буду. Койфман бы их медленно резал, пока не расколются, Косколито просто пристрелил бы на месте, Остап щелкнул бы в лоб… насмерть. А Дитирон, наверное, сожрал бы – этот никак не может понять, чем люди отличаются от дичи…
Неожиданно до капитана дошло, что он уже довольно долго разговаривает сам с собой. Он смущенно прочистил горло и дальше работал уже молча. Хотя работа, по сути, была уже закончена. Моручи разжился еще двумя квантовиками, одним станером и одним измерителем поля. Больше ему ничего здесь не требовалось, а задерживаться дольше необходимого никак не следовало – Громенко вполне мог вернуться с подкреплением.
Машину Моручи бросил. Он прошел два квартала пешком и угнал себе новую – бирюзовую "Вольво". Ее владелец поставил себе самую навороченную сигнализацию… для начала двадцать первого века. Уроженец семьдесят первого ее даже не заметил.
Само собой, смерть Зверева никого не обрадовала. Денисов тут же предложил помянуть усопшего и вытащил из-за пазухи бутылку "Губернаторской".
– Ты где это взял, сержант? – удивился Моручи.
– Да было дело… – уклончиво ответил Николай. – Ну че, помянем Эдуардыча? Андреич, капитан у нас трезвенник, может ты?
– Не, я пас, – отказался культурист. – Я только по особым случаям.
– Ну так поминки! Чем не особый случай?
– Вы ненормальные, что ли?! – возмутилась Марина. – Там человек умер, а для них это повод выпить! Психи!
– Слышь, краля, мы же вроде как уже договорились, что мы не психи? – недовольно посмотрел на нее Николай. – На лучше, глотни из горла.
– Отстань, придурок! – отпихнула бутылку девушка.
Бутылка выскользнула. Денисов дико заорал и попытался ее поймать, но не успел. Перов стоял слишком далеко, а Святослав даже не шевельнулся, брезгливо глядя на жидкость, запрещаемую Аллахом к употреблению.
С печальным звоном пол-литра разбилась. На каменном полу появилась большая лужа прозрачной жидкости. В воздухе явственно запахло спиртом.
– Убийца!… – горестно всплеснул руками Денисов, злобно глядя на Марину. – Столько добра извела!
– Сержант, кадет, быстро тряпку с совком в зубы и все убрать, – холодно распорядился Моручи. – Чтоб через пять минут здесь даже запаха не было.
– А че я-то?! – возмутился Николай. – Пусть Маринка убирает – она разбила!
– А не тыкал бы в лицо, ничего бы и не случилось! – взвизгнула та.
– Тихо! – повысил голос капитан. – Обсуждать приказ приказа не было! Сейчас будете у меня выполнять подъемы корпуса… моего корпуса! А он у меня тяжелый… Рядовой, как со стержнями?
– Все готово, – отрапортовал Перов. – Остыли и готовы к употреблению. Будем устанавливать?
– Будем. Хотя я уже почти уверен – у них был измеритель поля. Зачем он им нужен, если не… ну ладно, не зря же столько работал. Убедимся наверняка.
Святослав на скорую руку примотал два свинцовых штыря к своему несуразному прибору, скрепил какие-то проводки, добавил еще что-то из коробки с запасными деталями и начал крутить регуляторы.
– Восемь и тридцать три… Один и одна… Пять и тридцать три… Три и шестьдесят… – бормотал он, устанавливая их в нужном положении.
– Это че – радиочастота? – выжал тряпку в ведро Денисов. Рядом с ним обиженно сопела Марина, сметая осколки в совок – еще никогда в жизни ее не заставляли так много и унизительно работать руками.
– Это континуумный код.
– Думаешь, объяснил, да? – брезгливо отряхнул руки Николай. – Скажи попроще.
– Да куда проще-то? – хмыкнул Моручи.
– Ну ты уж попробуй как-нибудь!
– А ты сможешь объяснить, положим, древнему греку, что такое электричество? Континуумный код – это и есть континуумный код. Частота… э-э-э… континуума. Сейчас настроим и посмотрим…
Он закончил настройку регуляторов, щелкнул небольшим тумблером и отошел на пару шагов, жадно глядя на то, что получилось.
Все остальные тоже глядели.
Очень внимательно.
Некоторое время ничего не происходило, но потом стрелка компаса шевельнулась. Медленно, неохотно, но она шевельнулась и начала покачиваться. Тоже очень медленно и неохотно.
– Что и требовалось доказать, – расплылся в улыбке капитан. – Континуумный код не совпадает.
Перов, Денисов и Марина продолжали глядеть на прибор. Никому не верилось, что такая долгая подготовка в итоге завершилась вот этим. Еле заметно покачивающейся магнитной стрелкой. Внутренне все ожидали чего-то эффектного, чего-то яркого, чего-то шумного. Чего-нибудь вроде взрыва. Но получили только качающуюся стрелку и сообщение о том, что какой-то там код с чем-то там не совпадает.
– И это все? – чрезвычайно разочарованно спросила Марина. – И стоило ради такой чепухи огород городить?
– Точно, капитан, че за хренотень, блин?! Че все это значит-то?
– Это значит, что я был прав с самого начала, – удовлетворенно потянулся Святослав. – Это значит, что это…
Глава 11
"Вурдалак" неспешно плыл сквозь бесконечную черноту космоса. За ним простирался хвост из отработанных частиц – Рудольф очищал реактор. На обшивке болтались Дельта и Джина, ковыряясь в выходных соплах. Оба были без скафандров.
Точнее, так только казалось. Дельте, само собой, скафандра не требовалось, но на Джине он был. Гравискаф, силовой скафандр, выглядящий, как небольшой пояс, обвивающий талию. Во включенном состоянии он окутывал своего носителя силовым полем, защищающим от космического холода. Ноздри десантницы прикрывались еле заметной полупрозрачной пластинкой, обеспечивающей дыхание, а на спине болтался электроволновой ранец, позволяющий свободно перемещаться в невесомости. А на ногах сапоги с магнитными подошвами, так что она ходила по поверхности звездолета, как по земле.
Еще одно небольшое устройство крепилось к горлу Джины и заканчивалось на правом виске – устройство связи. Такой же был и у Дельты – прямо внутри головы. Но Рудольф давным-давно отключил связь со своей стороны – Дельта беспрестанно жаловался, а Джина ругалась. Он предпочитал руководить ими, не слыша, что они ему отвечают. В конце концов, он и так мог догадаться, о чем эти двое говорят ему и друг другу – видел их в экране. И хорошо знал обоих…
Ежов невольно подумал, что ни в одном фантастическом фильме космонавты не шлялись по космосу практически голышом. Ну, в смысле, в обычной одежде, лишь самую малость утяжеленной парочкой приборов. Впрочем, будущее преподнесло немало и других сюрпризов.
К примеру, теория Большого Взрыва, столь популярная во времена Михаила, к нынешнему времени считалась не более правдоподобной, нежели учение Аристотеля о неподвижных небесных сферах. Имя Чарльза Дарвина прочно забылось, о Теории Эволюции можно было прочесть только в исторических книгах, скорость света оказалась, мягко говоря, побольше трехсот тысяч километров в секунду, Эйнштейн был, мягко говоря, не прав (Теория Относительности вызывала у современных ученых только гомерический смех), ну а машину времени невозможно было создать даже в теории. Обо все об этом Ежов уже знал. Знал он и том, что границ Вселенной до сих пор никто не отыскал.
А буквально час назад он узнал и еще об одном научном факте, который взволновал его чрезвычайно. На этот раз – с практической точки зрения. Его расследование моментально обрело форму, и он начал копать в новом направлении. И кое-что накопал… Теперь ему оставалось только найти доказательства. И он знал, где их искать…
Раскрылся шлюз, и из него выпрыгнула Джина. За ней вполз Дельта – четверорукий робот очень ловко ползал по стенам. Десантница отключила силовое поле и поправила прическу – при включенном гиперскафе волосы плотно прижимались к голове.
– Ну что, теперь работает? – крикнула она вниз, где виднелся силуэт Рудольфа.
– Работает! – крикнул в ответ механик. – До "Перевала" дотянем!
– Гиперить можно?
– Можно!
Джина коснулась сенсора настенного информа, включая связь с мостиком. На экране появилась чешуйчатая морда Косколито.
– Я уше снаю, – буркнул он, глядя на второго пилота. – Фрида почувствовала. Иди сюда, человеческая самка, штурвал шдет…
– Да пошел ты, крокодил двуногий! – фыркнула Джина.
– Я еще зачем-нибудь нужен, или мне наконец-то можно пойти и отдохнуть? – плаксиво спросил Дельта. – Я чувствую себя очень слабым… возможно, я заболел.
– А разве роботы болеют? – удивился Ежов.
– Болеют, – ответила Джина. – Головой.
– В вас, уродливых комках протоплазмы, нет ни капли сочувствия к ближнему, – издал звук вздоха андроид. – Ну и что с того, что я робот? Может быть, у меня душа болит?
– А разве у роботов есть душа? – снова удивился Ежов.
– Я разумный. Ergo – у меня есть душа, – сделал тоскливое лицо Дельта.
Вообще-то, он не мог изменить выражение лица – какое вообще может быть выражение у металлической маски с узким экраном вместо глаз? Но он все равно каким-то образом ухитрялся изображать горе и тоску.
Всегда.
– Если ты сейчас же не заткнешься, я возьму у Рудольфа самую большую отвертку и развинчу тебя по болтику! – яростно прошипела Джина.
– Во мне нет болтиков, – с явным злорадством сообщил робот. – И меня нельзя разобрать таким простым способом. Хотя это существование так тягостно…
– Тогда просто прострелю твой железный котелок! Лазером-то тебя можно разобрать?!
– Я все еще шду, – напомнил с экрана серран.
– Подождешь! – огрызнулась Джина.
– И весь экипаш шдет.
– Все подождут!
– Джиночка! – отодвинул Косколито Койфман. – Не капризничай! Вернется капитан, все ему про тебя расскажу!
– Старый ябедник… – проворчала десантница, раздраженно ударяя кулаком в стену. Потом она сообразила, что Ежов все еще стоит рядом, и ударила его по спине. Это ей понравилось больше.
– Мы гиперим или нет?! – крикнул из машинного отделения Рудольф. – Долго вас еще ждать?!
"Вурдалак" вошел в гипер через десять минут. Хотя Джина еще долго дулась. На этом звездолете было одно-единственное существо, которое она уважала и которому подчинялась беспрекословно – капитан Святослав Степанович Моручи. Но как раз он-то сейчас и отсутствовал…
– От Януса до "Перевала" восемь тоннелей, – пробормотал Койфман, глядя на звездную карту. – Напрямки втрое короче. Фридочка, это сколько по времени?
– Три с половиной часа гипера, – прозвенела девушка. – Если, конечно, не отклоняться от курса.
– Отклонимся. Обязательно отклонимся, – мрачно предрек Дельта. – Так не может быть, чтобы все прошло гладко.
Как известно, гиперпространство четырехмерно. Строго говоря, вся Вселенная четырехмерна, но только на примере гипера это можно ощутить в полной мере. Именно благодаря четвертому измерению можно сокращать космические путешествия в десятки, если не в сотни раз (а если сравнивать с черепашьей скоростью кораблей двадцатого века, то и в миллионы).
Некоторые считают, что четвертое измерение – это время. Но это не так. Совсем не так. Время – это вообще не измерение, оно субъективно и вдоль него нельзя двигаться. Если подходить к времени с точки зрения физики, его вообще не существует – существует только мгновение, которое принято называть "сейчас". Настоящее. Прошлого уже нет, будущего еще нет. И никакие силы не могут сделать прошлое настоящим, а настоящее будущим. Такое явление, как "контрамоция" – нонсенс. Время может ускориться, замедлиться или обратиться вспять для отдельного объекта, но остальная Вселенная этого даже не заметит. И изменяется отнюдь не скорость времени, изменяется скорость самого объекта.
Общий вывод: попасть в прошлое невозможно. В будущее – легче легкого. Строго говоря, мы все постоянно движемся в этом направлении. Но это неизбежно билет в один конец.
– Тревога! – ткнул пальцем в иллюминатор Койфман. Почти сразу же после этого завыла тревожная сигнализация звездолета. – Скерхемозо!
– Опять ци хижаки! – ругнулся Остап, спускаясь вниз. – Дивись, Ежов, зараз будеть стрильба!