– Святослав Степанович, видите ли, Виктор Борисович очень… упрям, – выбрал самый мягкий эпитет Падогов. – Разумеется, он понимает, что Семен Андреевич не может… выплачивать столько, сколько он запрашивает. Но это заведение было любимым местом отдыха Иванихина. Знаете, как бывает, когда сменяется диктатор? Он первым делом избавляется от всех фаворитов своего предшественника. Мне очень жаль, но Виктор Борисович вряд ли отступит…
– И что же вы тогда предлагаете? – сухо спросил Моручи.
– Семен Андреевич, примите дружеский совет – продайте как можно быстрее свое заведение и уезжайте из города, – мягко посоветовал Перову Падогов. – Говоря откровенно, это будет лучшим выходом для всех.
– Да уж… – вздохнул бывший штангист, отлично понимая, что человек Третьякова прав.
– Слышь, ты, сморчок, передай своему папе, что в городе появился новый реальный авторитет! – опять начал гнуть пальцы Денисов. – И еще передай, что Андреич теперь ходит под капитаном, а капитан кому хошь башку свернет, понял?! Капитан, я правильно говорю? – обратился за поддержкой к Святославу он.
– Глупо, – покачал головой Падогов. – Святослав Степанович, это же глупо. У вас нет поддержки, вас просто не признают. Здесь давно все поделено, и если вы попытаетесь хапнуть кусок и для себя, все остальные тут же объединятся против вас. А, как я вижу, людей у вас мало и авторитета тоже немного. Поверьте, я знаю всех по-настоящему авторитетных людей в стране, а вас я что-то не припоминаю… Скажите, вы когда-нибудь сидели?
Святослав недоуменно посмотрел вниз – он и сейчас сидел. На стуле.
– Много раз… – осторожно сказал он, понимая, что тут явно имеется в виду что-то другое. – Я и сейчас сижу…
– Я имею в виду – в тюрьме, – невозмутимо уточнил Падогов.
– Было один раз, – неохотно признался Моручи, вспомнив свое пребывание в тюрьме Нео-Хоккайдо после покушения на цесаревича Юрия. – Двенадцать лет назад.
– Конечно, теперь это уже необязательно… – с легкой ностальгией в голосе промолвил Падогов. – Это раньше авторитетный человек просто обязан был время от времени навещать учреждения такого рода. Теперь времена уже не те, развелось много молодых да ранних…
– Да, стариков совсем не уважают… – посочувствовал Денисов. Ему самому было только тридцать восемь, но он все еще хорошо помнил советские времена. – Слышь, капитан?
– Что?
– А если Третьяков тебя замочит, можно я твои ботинки возьму?
– Хм-м, я извиняюсь, а Капитан – это звание или кличка? – все-таки не смог сдержать любопытства Падогов. – Грубо выражаясь, погоняло…
– Звание, – невозмутимо ответил Моручи. – Кличек у меня нет, я не собака.
– Капитан, так че насчет ботинок-то? – не унимался Николай. – Всю жизнь мечтал поносить настоящие капитанские шузы…
Моручи невольно посмотрел на свою обувь. На ногах у него по-прежнему были тяжелые кирзовые боты, доставшиеся "в наследство" от Ежова. Как и все остальные детали амуниции, капитану они пришлись в самый раз. Когда он переодевался в квартире покойного Зверева, обувку менять не стал – у Толика все равно не было ничего подходящего.
– Великоваты они тебе, – отказал в просьбе он. – И нечего меня хоронить раньше времени. А вы, сударь, передайте своему хозяину, что я отсюда не уйду. Пусть присылает хоть сотню таких, как вы.
– Храбро, но глупо, – вздохнул Падогов. – В том-то и дело, Святослав Степанович, что Виктор Борисович не станет присылать сотню таких, как я. Он пришлет сотню таких, как они, – он кивнул в сторону Артема и Юрия. – Семен Андреевич, ну что вы так цепляетесь за этот старый подвал? Ну сколько он может стоить? Хотите, я вам дам хорошую наводку – есть у меня знакомый человечек, подыскивает себе помещение под офис…
– Это же подвал! – удивился Перов.
– Зато район хороший. Семен Андреевич, ну будьте же вы разумным человеком!
– А вот не буду! – заупрямился культурист.
Все то время, пока мужики перетирали за жизнь, Марина тихо грызла шоколадную конфету и внимательно слушала. В самом начале у нее была мысль пожаловаться браткам, что ее здесь держат насильно, и попросить помощи, но эта идея быстро отпала. Сейчас, по крайней мере, положение выглядело стабильным – ее никто не обижал, голодом не морили, не издевались (почти) и – самое главное – явно не собирались убивать. Далеко не факт, что у Третьякова она могла бы рассчитывать на такое же обращение. И уж точно не факт, что криминальный авторитет, заполучив дочь нефтяного магната, бросится возвращать ее родителям. И, конечно, не стоит забывать еще и о том факте, что отнять что-либо… или кого-либо у Святослава Моручи – задача не для начинающих.
– Еще чаю? – гостеприимно предложил Моручи.
– Может, чего покрепче? – недовольно пробасил патлатый. На нем моментально скрестились холодные взгляды Моручи и Падогова, и он испуганно втянул голову в плечи.
– Алкоголь и деловые переговоры несовместимы, – сухо заметил Вениамин Сергеевич.
– Алкоголь и люди несовместимы, – поправил его убежденный трезвенник Святослав.
– Ну, это вы уже перегибаете… – не согласился Падогов. – Если по праздникам, по чуть-чуть, с закуской, в хорошей компании – почему бы и нет?
– Да, особенно если сальцем закусить! Свиным! – хитро прищурился Денисов, подкалывая капитана.
– Можно и сальцем, – слегка недоуменно пожал плечами Падогов. – Хотя лично я больше уважаю креветок. Или балычок…
– Оставить хохмы, сержант, – недовольно посмотрел на Николая Моручи. – Между прочим, запрет насчет свинины у нас давно отменили.
– Блин! – надулся Денисов, уже успевший достать маленький огрызок шпика. Специально для дразнения капитана.
– Где ты вечно все это берешь? – поморщился Моручи. – Набиваешь карманы всякой гадостью…
– И ничего не гадостью! Во, зырь!
Николай с готовностью вытащил из карманов бельевую прищепку, двое наручных часов (одни с ремешком, другие так), немецко-русский словарь карманного формата, колоду карт, три носовых платка, детскую игрушку (маленький робот-трансформер), два перочинных ножа (один многолезвенный), четыре авторучки (одна гелевая), коробочку "Tic-tac", пачку "Stimorol", пачку "Dirol", сотовый телефон, карманный калькулятор, шоколадное яйцо, хрустальное яйцо, упаковку зубочисток, горсть мелочи (в том числе пятицентовик и советский железный рубль) и целую пачку купюр (десятирублевок).
– Вот! – гордо продемонстрировал содержимое карманов Денисов. – А ты говоришь гадость!
– Эй, это же мой телефон! – завопила Марина, хватая аппаратик. – А я думала, потеряла! И платок мой!
– Ты бы денег на счет положила, краля, – укоризненно посмотрел на нее Николай. – Пустой телефон, хрен позвонишь куда…
– А часы, калькулятор и ручка, если честно, мои, – вежливо сообщил Падогов. – Разрешите забрать?
– Сержант, это что – клептомания? – удивленно приподнял бровь Святослав.
– Это профессия! – задрал нос Денисов. – Знаешь, как в песенке: руки карманника склонны к карманам… и чемоданам… А че не так?
– У меня ты, надеюсь, ничего не воровал? – поворошил пальцем кучу мелкого барахла Моручи.
– Да ты че, капитан, да я ж тебя уважаю! – возмутился Николай. – Ты ж мне прямо как братан! Старший, – на всякий случай уточнил он.
На самом деле Денисов, видевший, как лихо капитан угоняет машины, обчищает дачи и бьет морды, банально опасался осрамиться. Моручи вполне мог поймать его за руку, и тогда уж точно позору не оберешься. А у него, как-никак, квалификация!
– Вот еще банан есть, – достал из-за пазухи помятый банан Денисов. – Хочет кто-нибудь?
Банан никто не захотел.
– Что-то мы отвлеклись, – забеспокоился Падогов. – Святослав Степанович, Семен Андреевич, так мы договорились?
– Договорились, – кивнул Моручи.
– Правда?
– Да. Договорились. Мы договорились, что вы сейчас покинете этот дом… хорошо, подвал, и никогда больше не вернетесь. А еще мы договорились, что вы передадите вашему хозяину, что ему здесь не рады. И обязательно покажите ему этого сударя. – Святослав кивнул в сторону Юрия. – Передайте, что меня сердить не стоит – я дворянин Империи, а мы очень не любим, когда нас сердят. Если ваш хозяин… Третьяков, кажется?… если он захочет, то может прийти и бросить мне вызов – я с удовольствием сражусь с ним на дуэли. Если, конечно, он благородной крови. Он благородной крови?
– Третьяков? – удивился Денисов. – Ты че, капитан, он быдло последнее! Папа у него на заводе алкашом работал… тьфу, блин, токарем! Но алкаш был самый распоследний…
– По мне, это не очень-то похоже на нормальный договор, – медленно промолвил Падогов, не зная, как относиться ко всем этим словам насчет дворянства и дуэли – не спятил ли этот здоровяк, слегка напоминающий киргиза? – Мы его даже не обсуждали.
– А мы ничего и не будем обсуждать. Я принял решение. А ваше дело – соглашаться или нет. Но учтите, отказываться не рекомендую, – хрустнул пальцами Моручи.
– Хорошо, я все передам, – вздохнул Падогов. – Но вы делаете ошибку…
Глава 13
– Это и есть ваш специалист? – прошептал Ежов.
– Он самый, – прозвенела Фрида. – Лучший транспортер на "Перевале".
– Добрый день, добрый день… – вяло поздоровался вызванный ментат. – Ну, куда будем прокатываться… кататься… ехать… летать… переправляться?…
Определить, где искать Моручи, оказалось совсем нетрудно – это сделал еще сам Михаил, пока рылся в инфосфере. Все ближайшие миры здешние ментаты давным-давно каталогизировали, и любой желающий мог при желании полюбоваться пейзажами параллельных измерений. Хотя это почему-то мало кого интересовало. К существованию параллельных миров большинство местных относилось примерно так же, как мы к существованию Антарктиды. Да, где-то там на юге она есть, но кого это волнует?
Свой родной мир Ежов узнал сразу же – во всем списке из двухсот с лишним наименований он был единственным, который назвали "идентичным Старой Земле двадцать первого века от Р.Х.". Михаил уточнил еще некоторые детали и пришел к однозначному выводу – то, что и требовалось найти. Осталось только туда попасть.
Для этого решили обратиться к ментату. Технические способы перемещения между мирами также существуют. Но они применяются как-то вяло – в основном всякие исследовательские экспедиции, вот и все. Уж очень дорого обходится. Зато ментаты проворачивают подобное гораздо быстрее и легче, хотя стоимость такой транспортировки все равно остается запредельной. Соазссь по этому поводу долго плакался.
На "Перевале" можно было найти что угодно. Или кого угодно. Ментат-транспортер сначала кочевряжился, ссылался на чрезвычайную загруженность и требовал, чтобы перебрасываемый "груз" сам явился к нему в контору. Но когда ему пообещали увеличить гонорар, он тут же переменил решение и прибыл на "Вурдалак" лично. Соазссь забился в истерике.
Уважаемый Кэдог-Праат не был человеком. Метр ростом, темно-коричневая склизкая кожа, покрытая буграми и рытвинами, приплюснутая голова на морщинистой шее, коротенькие блинообразные ножки и тоненькие ручки с тремя пальцами.
– Он похож на какаш… – начал Ежов и резко заткнулся, сообразив, что говорит вслух.
Хотя Кэдог-Праат все равно услышал, прекрасно понял, как его назвали, и начал пахнуть. Раса спренгдзелотов, к которой он принадлежал, привыкла все свои эмоции выражать запахами. Чувство сердитости, охватившее его сейчас, пахло примерно так же, как то, чем его чуть было не назвал Михаил.
– Так куда будем поезжать… кататься… ехать… двигать?… – холодно спросил он, пока экипаж "Вурдалака" брезгливо зажимал носы.
На общечеловеческом Кэдог-Праат говорил четко, без акцента, но не слишком грамотно, постоянно путаясь в глаголах.
– Вот сюда, – указал на голографической схеме близлежащих миров пункт назначения Ежов. – Можно?
– Сколько это будет стоить? – спросил Соазссь.
– Куда угодно или куда-то конкретно? – равнодушно уточнил Кэдог-Праат.
– Конкретно. В Тверь. Вот сюда, – теперь Ежов ткнул пальцем в карту России, также высвеченную VY-37. – Это можно?
– Сколько это будет стоить? – спросил Соазссь.
– Под "конкретно" я понимал… имел… видел… знал… в виду планету, – с сомнением поглядел на карту ментат. – Старая Земля, говорите… подразумеваете… даете… глаголете?… Это я вам сделаю… обеспечу… гарантирую… А насчет города ничего не гарантирую… обещаю… даю… буду… Я постараюсь… попробую… но не уверен… прав…
– А куда можно? А то вдруг вы нас в океан плюхнете? Или, например, в Арктику?
– Сколько это будет стоить? – спросил Соазссь.
– На твердую землю выплюну… приземлю… посажу… положу… В западной половине этого материка, – коричневый палец ментата указал на Евразию. – Большой материк, легко взять… угодить… попасть… Большего не требуйте… не просите… не клянчите… не настаивайте…
– Не очень-то… – не одобрил такое предложение Михаил. – А вдруг мы попадем куда-нибудь в лес? И будем блуждать несколько дней…
– Да, времени у нас маловато… – вздохнул Рудольф.
– Не стоит и шевелиться. Все решится само собой. Или вообще не решится. Какой смысл стараться что-либо изменить? – завел старую волынку Дельта.
– Попробую… постараюсь… надеюсь… сделаю… возле большого города вас ссадить… плюхнуть… шмякнуть… приземлить… приплющить. За дополнительное вознаграждение, конечно же.
– Сколько это будет стоить?!! – яростно засвистел Соазссь, бешено хлюпая присосками на щупальцах. – Сколько это будет стоить?!!
– А вам только туда, или еще и обратно? – спросил Кэдог-Праат, подсчитывая что-то в уме.
– Туда и обратно, конечно, – закивал Косколито. – Сачем нам в этот мир насовсем? Мир, населенный одними человеками… бр-р-р!…
– А вы заранее знаете… говорите… подразумеваете… понимаете… когда вернетесь… возвратитесь… встанете… или нет?
Воцарилось озадаченное молчание. Все с надеждой глядели друг на друга. Однако никто не мог предсказать, сколько времени займет спасательная экспедиция.
– Понятно. Тогда я дам… вручу… передам… вам специальный маяк. Когда пожелаете… захотите… задумаете… вернуться… возвратиться… идти… принять… обратно, включите… активируете… нажмете… вплющите… его, и я верну… приму… вставлю… доставлю… нажму… вас обратно. Но это, само собой, тоже за дополнительный гонорар. Итого за все с вас будет… встанет… получится… три тысячи восемьсот ваших человеческих денег.
– Это в бундесских майках? – с огромной надеждой спросил Соазссь.
– Нет.
– В к’йедитах СОП? – разочарованно, но все еще с надеждой предложил новый вариант он.
– Нет. В империалах.
Шесть глаз хуассина помутнели. Все три ноги обмякли и он стал оседать, как бесформенная тряпка. При одной мысли о таких денежных потерях суперкарго начал падать в обморок.
– Вот это расценки… – подхватил его Рудольф. – Не слишком?
– В самый раз, – холодно ответил Кэдог-Праат. – Здесь, на "Перевале", я единственный транспортер, способный прыгать… сигать… летать… шнырять… дуть… через двойную ось. Иначе берите… кладите… набирайте… пересадку или проводника. Это будет… встанет… обойдется… еще дороже, а результат лучше не станет… пойдет… поймет… получится…
– Нам надо посоветоваться, – прозвенела Фрида, все это время без особого успеха пытавшаяся просмотреть мысли Кэдог-Праата. Ментат только недовольно морщился.
Экипаж начал совещаться. В том числе и Ежов – после того, как он разгадал загадку, его рейтинг заметно приподнялся, и теперь с ним советовались, как с равным.
– Мы согласны, – приятно улыбнулся Койфман после нескольких минут всеобщих споров. Точнее, попыток успокоить Соазсся, не желающего расставаться с кровными наличными. – Только начинайте побыстрее, дружочек, мы самую чуточку спешим. Вот таку-усенькую чуточку.
– Не учите… воспитывайте… обучайте… подразумевайте… оргенла спраггхать… ундить… эстергжерать… – проворчал ментат, тут же начавший готовиться к перемещению.
Провести его решили снаружи – Кэдог-Праат потребовал как можно больше места. Он что-то измерил странным прибором, похожим на деревянную палочку с привязанными перьями, отметил у себя под ногами две точки, провел между ними отрезок, и вымазал его черной краской. Ежов смотрел на этот шаманский ритуал, тупо моргая глазами.
– М-м-м, Сиреневый Бархат, а вы так не умеете? – вполголоса спросил он у корабельного ментата.
– [Черные квадраты, белые загогулины, красновато-лиловая клякса].
– Жаль…
– [Зеленое пятно, два оранжевых круга, белый прямоугольник в черную полоску].
– Да, я понимаю, что это не ваша специальность. Но вы совсем-совсем не можете? Я вот, например, детектив, но я и еще много чего умею…
– [Серый ромб, красные круги, желтые полосы].
– То есть как? Вы имеете в виду, что Плывущие не интересуются другими мирами? Или…
– [Серебристый изломанный квадрат, четыре оранжевых круга разной величины].
Ежов прыснул в кулак. Он не думал, что Плывущие умеют так смешно шутить…
– Закончил… сделал… приготовил!… – торжественно объявил Кэдог-Праат, вздымая руки. – Сейчас включу… заготовлю… активирую… приготовлю…
Переход между мирами напоминал зеркало без рамы, висящее прямо в воздухе. Причем видно его было только с одной стороны – зайдя с другой, Ежов вообще потерял его из виду.
– Все? – на всякий случай спросил он. – Уже можно?
– Можно, можно. Проходите… прыгайте… залезайте… запрыгивайте… туда. Вы идете… следуете… движетесь… мучаете… все, или только некоторые?
– Мишенька, в твоем родном мире нет инопланетян? Ну так, удостовериться лишний раз…
– Нет…
– И роботов нет?
– Ну, есть заводные солдатики… Они считаются?
– Я думаю, пойдем мы с Мишенькой, – не слушая, начал размышлять Койфман. – Еще Джиночка и…
– И я! – одновременно сказали Остап и Косколито.
– Остапчик, ты немного великоват… – задумался старичок.
– Но я чоловик! – твердо заявил алкморег.
Ежов, глядя на два с половиной метра литых мышц, из которых выглядывала плешивая макушка, усомнился в этом, но у него хватило здравого смысла держать свои сомнения при себе.
– А я могу надеть маску, – предложил Косколито. – Конечно, выдавать себя за чоловика… шерраш!… человека! – это посор, но я потерплю. Один рас.
После короткого совещания решили захватить еще и VY-37. Маленький робот мог спрятаться у кого-нибудь в сумке, а его мощная справочная система плюс встроенный сканер-поисковик должны были очень помочь в незнакомом мире. Точнее, незнакомом для всех, кроме Ежова.