Люди пошли вперед. Дверь продолжила открываться и закрываться, и только этот шорох нарушал полнейшую тишину.
Исследователи взошли на пандус и попали в помещение, разделенное на отсеки. Восемь или девять комнат, некоторые - с низким потолком. На уровне пояса здесь тоже были какие-то знаки. В комнатах стояли маленькие скамейки, а вдоль перегородок шли перильца, примерно на уровне колена. Лесенка, габаритами для сверчков, поднималась на верхнюю площадку.
Несколько помещений имели ряды стульев - это было похоже на то, что они видели в судне на воздушной подушке. В одной комнате была панель с приборами, размещенная на высоте, удобной для местных жителей.
У этого комплекса не было другого выхода, так что пришлось возвращаться вниз по пандусу и обратно в предыдущий зал.
- Полагаю, мы только что побывали в самом ковше, - заметила Хатч.
Если так, то все механизмы, которые могли бы заставить его работать, были тщательно скрыты.
- Наверное, вы правы. - Найтингейл рассматривал крошечные перильца.
- Это была довольно отсталая культура, - сказала Хатч. - Интересно, как тут встретили прибывших ястребов? И как восприняли их уверения, что всем необходимо убираться отсюда?
31
Традиционно принято считать, что разум дарует при эволюции преимущество. А где же доказательства? Мы окружены верующими в духовное исцеление, в астрологию, сны, мечты и наркотики. Неужели мы примем, что эти орды несчастных - потомки разумных предков?
Я готов допустить, что глупость не способствует выживанию. Может быть кто-нибудь в конце концов поймет, что нельзя тыкать тигра палочкой. Однако способность мыслить порождает любопытство, а любопытство никогда не являлось качеством, которое помогало бы человеку внести свои гены в общий генофонд. Правда, наверное, лежит где-то посередине. Как бы там ни было, в основном живет и процветает именно посредственность.
Грегори Макаллистер. Раздумья босоногого журналиста
***
Расчетное время до разрушения: 29 часов
***
Несколько сотен человек собралось в театральном зале "Звезды", где можно было наблюдать за спасательной операцией на экранах и в то же время выпить с друзьями. Марсель бродил по гигантскому кораблю, стараясь сосредоточиться на событиях. Он направлялся в театральный зал, когда Бикман его позвал. Спустя несколько минут они встретились в небольшом отгороженном отсеке неподалеку от смотровой палубы. Руководитель проекта был мертвенно бледен.
- Что-то не так, Гунни? - осведомился Марсель.
Они остановились напротив большого экрана, показывающего в виде слайдшоу историю создания "Вечерней звезды". Вот как оно началось: Ордвэй Коновер объясняет инженерам, что ему необходим самый лучший сверхсветовой корабль, какой когда-либо был построен. Вот "Звезда" - на орбите Земли и выглядит всего лишь баржей для перевозки угля или чем-то в этом роде. Вот создаются расположенные повсюду электронные инсталляции и бассейн для пассажиров на палубе "Дельта". И наконец знаменитости, явившиеся наблюдать за отправкой корабля в первый рейс. Его первый капитан, Бардетт Холлингер, бородатый, седой и сероглазый казался невероятно компетентным и очень смахивал на всеми горячо любимого дядюшку.
- Знаете, - произнес Бикман, - кое-кто на "Венди" считает, что мы поступаем неправильно.
Это заявление напугало Марселя. Он понял: Бикман намекает, что спасательная операция может полностью провалиться, что упущено нечто очень важное - теперь уже безвозвратно.
- И почему они так считают? - поинтересовался он почти шепотом. - Чего мы недосмотрели?
- Они считают, что мы должны отказаться от этой операции.
Марсель ощутил облегчение, а потом, когда лучше понял смысл слов Бикмана, - недоверие. И наконец ему пришлось подавить в себе нарастающий гнев.
- А как вы считаете?
Бикман ответил не сразу.
- Не знаю, - проговорил он наконец. - Мы никогда больше не сможем наблюдать ничего подобного. Никому из находящихся здесь не суждено увидеть такое когда-либо еще. Мы сейчас узнали о гравитационных воздействиях и внутреннем устройстве планеты намного больше, чем за целый век теоретизирования. Марсель, по правде говоря, истина заключается в том, что мы упускаем бесценную возможность.
- Вы хотите бросить Келли?
- Разумеется, нет.
- Мы не сможем угнаться сразу за двумя зайцами, Гунни.
- Вы спросили, хочу ли я бросить ее. Нет. И вам это прекрасно известно. Но мы с вами оба понимаем, что эта большая палка вряд ли сработает. Слишком многое может пойти не так. Может быть, нам лучше посмотреть правде в глаза и снова сосредоточиться на том, ради чего мы сюда прилетели?
Марсель глубоко вздохнул.
- Гюнтер, давайте посмотрим на это с другой стороны. Скажите, что вы решили? Что вы собираетесь делать?
- И вы примете мое решение?
Марсель поднял глаза на картину в рамке, изображающую молодую пару на пикнике. В иллюминаторе рядом виделась Крабовидная туманность.
- Да, - ответил он. - Я приму. Так что нам делать? Мне что, списать Келли? И остальных?
Бикман в ответ посмотрел на Марселя и вслед за ним перевел взгляд на картину. Он долго и пристально смотрел на нее.
- Это чрезмерно, - произнес он наконец.
- Что "это"?
- Вы знаете, о чем я говорю.
- Безусловно. Следует принять этот вызов, вопреки критике. - Марсель громко прокашлялся.
- Отлично, - резюмировал Бикман. - Сделаю все, как вы считаете нужным. Но где-то на этом пути нам предстоит ответить за все наши поступки.
***
Офицерская команда на капитанском мостике охала и ахала при виде чужеземных надписей, полуразрушенных коридоров и облаченных в царские одеяния ястребов, проплывающих на экранах. Лори время от времени производил обработку изображений, делая их четкими и красочными. Все наблюдали за рядами пустых комнатушек вдоль широкого открытого пространства, мягко сворачивающим проходом с целой цепочкой дверей с выгравированными на них символами чужеземного алфавита. Марсель гадал: указана ли здесь должность того, кто по ту сторону двери, или его имя?
И сами ястребы… На что была похожа их жизнь? Может быть, по вечерам они усаживались и играли в нечто вроде покера? А может, наслаждались обсуждением блюд, вкушаемых за ужином? Слушали ли они музыку?
Ему бы больше пришлось по вкусу решение спасти весь этот средневековый мир, окутанный густым туманом. Какие же гигантские инженерные усилиям пришлось совершить здешним обитателям, которые, очевидно, даже не владели спайковой технологией! Интересно, какова численность спасшихся? И куда они запропастились?
Он услышал, как завыла силовая установка, почувствовал, что корабль снова корректирует курс.
Шестиугольник был пуст. На главный настенный экран вывели его схему, и он обрел форму. Комнатки на одного человека в западном крыле здания, значительные открытые пространства, похожие на залы ожидания или склады, и верхние этажи, до которых исследователи даже не добрались. Марселю показалось, что на полках в северной части здания он увидел какие-то предметы, однако его не было в тот момент, когда они проползли мимо на экране; он видел только запись. Хатч с Найтингейлом или пропустили эти фигуры, или сочли их слишком незначительными, чтобы тратить на них время. Позднее он отбросил мысли об этом.
- Это место - просто бесценный клад, - заметил Драммонд, наблюдавший то же самое на борту шаттла. - Как жаль, что нет времени как следует осмотреть его.
"Скажите спасибо, - подумал Марсель, - что видели хоть что-то". Он подозревал, что ученые будут годами корпеть над этими записями.
Неожиданно рядом с ним появился Бикман. Он избегал смотреть Марселю в глаза после их разговора.
- Мне кажется, - произнес он, стараясь сделать вид, что между ними ничего не произошло, - когда мы все вернемся, наверху наверняка произойдут очень большие изменения. Гомес придется уйти.
- Вы считаете? - спросил Марсель. Ирэн Гомес более десяти лет была директором Академии.
- Она - одна из тех, кто настаивал на решении отказаться от исследования этой планеты после фиаско Найтингейла. А теперь мы наблюдаем здесь вот такое. И всё это будет безвозвратно потеряно. А еще есть материал, снятый тем типом из "Всеобщих новостей"… как там его?
- Кэньон.
- Верно, Кэньон. Послезавтра они отправят это на Землю. Совет директоров созовет чрезвычайное собрание. Держу пари, что Гомес к концу следующей недели снимут. А вместе с ней и ее руководителей департаментов.
Похоже, его эта перспектива вполне устраивала. Марсель не общался с директором и ни разу в жизни не видел ее. Однако он знал, что Гомес не внушает ни уважения, ни преданности делу людям, работающим в Академии. "Но при этом, - решил он, - Гюнтеру, чтобы стать знаменитым ученым, необходимо, чтобы все перестали заниматься наземной группой".
- Бесценный материал, - продолжал Бикман.
Судя по его тону, он хотел сказать: "Даже если мы потеряем этих людей, собранные ими сведения вероятно будут стоить того".
Прозвучал голос Лори:
- Предварительные маневры завершены. Идем заданным курсом.
***
В одной из комнатушек земляне обнаружили картину.
Она висела на стене, скрытая толстым слоем пыли, но Хатч провела по ней рукавом, и изображение стало отчетливым.
В центре они увидели ястреба, а с каждого его бока - по сверчку. Ястреб был втрое больше своих "сопровождающих". Трудно было точно определить его размеры, поскольку он был изображен только от верхней часть груди.
У сверчков было бесстрастное выражение "лиц" философов. Оба они были с капюшонами, у одного из них тот покрывал голову, у второго - отброшен назад. Волос на этой голове не было, и Хатч не заметила даже намека на брови. Несмотря на некоторое предубеждение, ввиду знания о низком техническом уровне развития этих существ, Хатч увидела на их лицах мысль.
Внешность ястреба, напротив, внушала страх, что принижало тех, кого он держал. Единственным украшением его строгого одеяния являлась темная лента, повязанная через плечо. Грудь была широкой, а гребень на голове гордо стоял совершенно прямо.
То, что эти существа были компаньонами, не вызывало никаких сомнений.
У ястреба были хищные глаза, когти и шерсть там, где Хатч предполагала увидеть легкое оперение. Ее изумило самообладание сверчков, которых подобное создание легко могло проглотить.
И тут она заметила еще кое-что.
- В чем дело? - осведомился Найтингейл.
Определить пол сверчков не было никакой возможности. А что ястреб?
- Сдается мне, ястреб женского пола, - сказала Хатч.
Найтингейл вздохнул.
- Почему ты так решила?
- Не знаю, Рэнди. - Она попыталась проанализировать свой ответ. - Наверное, что-то в глазах.
Найтингейл протянул руку к картине и обрадовался, когда та легко отделилась от возвышения. Она была слишком крупной, чтобы положить ее в пакет, поэтому он просто понес ее.
К этому времени исследователи составили план большей части наземного уровня здания. Подъемник к орбитальной станции располагался на восточной стороне, в месте соединения северо-южного и восточно-западного залов ожидания. Верхние этажи, судя по их размерам, похоже, были приспособлены для ястребов. Видимо, для сверчков предназначался только первый этаж.
Когда они добрались до северной стороны, уже стемнело. Здесь передвигаться приходилось очень осторожно, ибо это была та часть строения, которая, по словам Марселя, нависала над краем горы.
Они подошли к обвалившимся перилам и посмотрели вниз, на вестибюль, где находилась еще одна картина. Вопреки возражениям Найтингейла, Хатч воспользовалась лианой, чтобы спуститься и забрать ее. На картине был изображен ястреб в полный рост.
У него не было крыльев.
- Эти существа… - проговорил Найтингейл. - Они слишком велики, чтобы летать.
- Даже если бы у них были большие крылья?
Найтингейл рассмеялся, но быстро оборвал смех.
- Разве что очень большие, - произнес он. - Нечто столь же массивное, как мы, какой, очевидно, была эта тварь, неспособно само оторваться от земли.
- Может быть, оно прибыло сюда с планеты, где очень слабая гравитация.
Они постоянно говорили приглушенно, будто боялись потревожить кого-то громкими голосами. Сейчас, словно бы напоминая им о том, что будет, если разговаривать громко, звук возвратится эхом.
- Возможно, - согласился Найтингейл. - Однако гравитация не могла быть очень слабой. Если бы это было так, думаю, эти существа очень неуютно ощущали бы себя на Малейве-3. Нет, вряд ли в этих созданиях сохранилось что-то от птиц. Могу поспорить, что ни они, ни их предки никогда не летали. Сходство с ястребом просто сбивает нас с толку.
Хатч знала, что Келли наверняка хочется хоть краем глаза взглянуть на все это, а они уже пробыли внутри довольно долго.
- Пора двигать назад, - сказала она.
Найтингейлу, похоже, этого вовсе не хотелось. Если бы ему позволили, он ходил бы здесь вечно.
- Может, все же задержимся еще на несколько секунд?
- От северного вестибюля двойной пандус вел на один уровень вниз.
- Давайте быстренько глянем, что там, а потом вернемся.
- Две минуты, - предупредила Хатч.
Они спустились и обнаружили еще один широкий проход, где стены пестрели надписями на шести языках. Иногда вместо нескольких простых слов попадались строчки в двадцать и больше букв, причем в каждой группе символов.
- Как раз то, что нужно, - заметила Хатч. - Мы расшифровали один из языков Куракуа, имея куда меньше букв.
Волнующая перспектива - однако для такого использования стену следовало бы очистить и местами восстановить надписи. Хатч провела по стене микросканером, чтобы зафиксировать как можно больше из написанного, прекрасно понимая, что большую часть разобрать не удастся.
Здесь были и другие надписи, в основном короткие, как правило всего из двух или трех групп слов. Хатч узнала буквы из верхней строки памятника, который путники обнаружили там, где нашли судно на воздушной подушке.
Она попыталась вообразить это место, когда оно было целым и невредимым.
С правой стороны коридора шел ряд широких дверей, и люди заглянули во все. Каждая вела в помещение шириною примерно в пять метров. Какая бы то ни было мебель отсутствовала.
Хатч просовывала голову внутрь и, не увидев ничего, шла к следующей двери.
Таких помещений было здесь восемь, все одинакового размера. Хатч заглянула в каждое, надеясь обнаружить что-либо примечательное. Потолки были низкие. Комнаты явно были предназначены для сверчков.
Последнюю, расположенную в самом конце коридора, земляне решили осмотреть внимательнее. Здесь не было ни артефактов, ни надписей. Ничего. Просто пустая комната.
- Пошли обратно, - сказала Хатч.
Она развернулась, и тут комната шевельнулась. Это был секундный толчок, словно все здание пронизала дрожь.
Хатч подумала: "Снова землетрясение".
Что-то начало скрежетать в стене. Комната накренилась.
- Выходим, Рэнди! - крикнула Хатч и бросилась к выходу.
Сверху, откуда-то над головой, начала с лязгом опускаться дверь. Найтингейл застыл, и женщина повернула к нему. И тогда стало слишком поздно. Задержавшись, Хатч упустила свой шанс покинуть помещение. Дверь замерла, оставив широкий просвет до пола, а потом с грохотом упала, взметая пыль. Она отрезала свет, и Хатч, пригнувшись, замерла в полной темноте. Затем включила фонарик на запястье.
- Скверно! - заметил Найтингейл.
Грохот в стенах становился громче. Пол приподнялся на дюйм. И провалился обратно.
По связи прозвучал голос Миры:
- Что случилось?
- Не знаю. Приготовься.
Найтингейл нацелил лазер на дверь и нажал на спусковой крючок. Засиял белый луч, а серая поверхность начала чернеть. Затем пол резко ушел вниз. Найтингейл от испуга потерял контроль над лазером и прочесывал лучом стену, пока инструмент не выпал у него из рук. И, само собой, автоматически отключился.
Комната падала. Потом замерла. Проскользила вниз еще на несколько метров.
- Господи, - взмолился Найтингейл. - Что происходит?
- Что-то типа лифта. Похоже, заработал.
Комната снова стала опускаться. Теперь на связь вышел Марсель.
- Что случилось? Что там у вас?
Кэньон все это время оставался на связи, но воздерживался от реплик - просто сочувственно молчал. Исследователи продолжали с клацанием и вибрированием опускаться.
- Я иду к вам, - сообщила Келли.
- Нет. Оставайся в модуле.
- Я не смогу помочь оттуда.
- Не думаю, что здесь тебе удастся сильно помочь!
Найтингейл выглядел как человек, охваченный паникой. Наверное, и Хатч тоже.
Что-то с дребезжанием задвигалось под полом.
Потолок был слишком низок для них, чтобы выпрямиться в полный рост. Они уселись в углу помещения.
Грохот утих, однако помещение продолжало свой судорожный спуск. Хатч использовала лазер, чтобы завершить начатое Найтингейлом, отрезав здоровенный кусок там, где была дверь. Снаружи стояла кромешная тьма, а туман стал гуще, чем когда-либо. Фонарь осветил не стену. Хатч увидела только решетку из стоек и тонких перекладин.
- Что же делать? - спросил Найтингейл.
С помощью лазера Хатч расширила дыру, сделав ее достаточно большой, чтобы можно было выбраться, если представится такая возможность.
- Хотя у этой штуки острые края, - предупредила она спутника, - приготовьтесь пролезть в нее, если выпадет такой шанс.
Их путешествие продолжалось. Найтингейл подошел к дыре, выглянул, но предусмотрительно держался подальше от края. По-прежнему ничего не было видно, кроме решетки, рывками двигавшейся мимо, по мере того как продолжался спуск.
- Сдается, мы уже ниже фундамента, - заметила Хатч. А через несколько секунд добавила: - Внизу вижу свет.
Клеть громыхала и тряслась, а с потолка и пола доносился пронзительный скрежет и хруст. Внезапно люди оказались на открытом пространстве при ярком дневном освещении.
Хатч глянула вниз, на серую поверхность скалы, вертикально спускающуюся к зеленым холмам.
- Так вот как сверчки взбирались на небесный трап.
Найтингейл пристально всмотрелся в стену и вздрогнул.
- Вы думаете, это спуск до самой земли?
- Всего лишь мое предположение. Вся их техника, с которой мы сталкивались до сих пор, оставляла желать лучшего. Но если это так, то, опустившись куда-то вниз, мы можем рассчитывать на то, что там есть подъемник.
Трудно было понять, как воспринял эту идею Найтингейл - хорошо или плохо. Ниже себя земляне видели несколько облаков, другие плавали в отдалении. Найтингейл собрался с духом, посмотрел вниз и тяжело вздохнул.
- Боже, - только и вымолвил он.