Герсен пошел по улице, сейчас он чувствовал себя выделяющимся в одежде, купленной в Клоути. Он задержался около магазина одежды и посмотрел на товары. На полке рядом с дверью стояли тупоносые ботинки черного цвета, вышитые зеленым и красным. Он вошел в магазин и подобрал себе одежду в местном стиле: пиджак с высокими плечиками из черной материи, брюки без пуговиц, поддерживаемые на коленях черными ремнями, широкую зеленую шляпу, низко надвигаемую на лоб. Поглядев в зеркало, Герсен увидел деревенского парня, достаточно мягкого и простого, чтобы обмануть взгляд прибывшего из другого мира.
Выйдя из магазина, он повернул на Голчер Бэй. Перейдя Свит Трелоки, он прошел мимо Дидрам Ранела, мимо церкви ортомстристов. Четвертью мили дальше он перешел реку Сванибель и снова остановился перед школой. Строение соответствовало наиболее разработанным принципам архитектуры Маукиша. С каждой стороны было крыло, заканчивающееся причудливой башней, тяжелая крыша была увенчана колокольней с высоким бронзовым шпилем. В серебряном свете заходящей Звезды Ван Каата каждая деталь, каждый кирпичек, кронштейн и деталь орнамента создавали сильный контраст друг с другом.
Надпись над воротами гласила:
Встреча, посвященная 25-й годовщине.
Добро пожаловать в знаменитый
Класс Скачущей Камбалы.
Скачущей Камбалы? Старая шутка, понятная только ученикам класса... Невозможно представить себе Трисонга в этом окружении, идущего по этой дороге, поднимающегося по школьным ступеням, выглядывающего из высоких окон...
Между северным крылом и Сванибель располагался павильон, место, где студенты могли праздно провести время, поболтать, полюбоваться на реку. Теперь в павильоне работали несколько мужчин и женщин; они подвешивали гирлянды, расставляли столы и стулья, украшали сцену.
Герсен прошел по дорожке, поднялся по широким ступеням из отполированного красного порфира, пересек площадку, подошел к бронзовым застекленным дверям, одна половина которых была открыта.
Герсен вошел и оказался в длинном актовом зале, расположенном в восточном и западном направлениях. В дальнем конце его через другие двери пробивались потоки лучей Звезды Ван Каата. На стенах по обеим сторонам висели стенды с фотографиями далекого прошлого.
Герсен стоял, прислушиваясь. Было тихо, если не считать музыки, то усиливавшейся, то замолкавшей, то резко обрывавшейся. Ближайшая дверь была открыта. Заглянув туда, Герсен увидел высокого мужчину с худым лицом, со светлыми волосами, в компании двух девушек, играющих на фаготах.
Герсен отошел и стал рассматривать фотографии. Крайняя фотография была сделана пятьдесят два года назад. По мере того, как он шел вдоль коридора, даты приближались к настоящему времени. Герсен остановился у фотографии, изображающей класс двадцатидвухлетней давности, и начал изучать молодые лица, подавшиеся вперед, некоторые гордо позирующие, другие ехидно улыбающиеся, остальные угрюмые и скучающие от всей этой процедуры... Голоса и шаги. Из музыкальной комнаты вышел учитель и его ученики. Учитель подозрительно посмотрел на Герсена. Девушки, бросив быстрый взгляд, удалились. Учитель заговорил.
- Сэр, школа закрыта для посетителей. Я сейчас ухожу и должен запереть дверь. Могу ли я попросить вас удалиться?
- Я вас ждал, сэр. Могли бы вы уделить мне минуту?
- Для чего?
Герсен начал развивать идею, которая только что пришла ему в голову.
- Вы преподаете музыку в этой школе?
- Да, я профессор Кутте. Я даю уроки; из маленьких музыкальных варваров я создаю чудо оркестра. В других местах меня зовут Вольдемар Кутте, магистр музыки и дирижер Большого Салонного Оркестра. - Вольдемар Кутте измерил Герсена взглядом, отточенным десятками учеников, которых он натаскивал в игре на фортепиано, арфе, фаготе.
- А кто вы? Инопланетянин, насколько я вижу.
- Как вы это определили? - спросил Герсен. - Я думал, что выгляжу, как обыкновенный житель Глэдбитука.
- Но не в этих неуклюжих ботинках. И вы надели брюки более низко, здесь мы культивируем стиль, а не расхлябанность. Вы выглядите, будто бы вырядились для маскарада.
Герсен уныло рассмеялся.
- Попытаюсь исправиться в соответствии с вашими инструкциями.
- Всего хорошего, сэр. Я должен идти.
- Одну минуту. Большой Салонный Оркестр будет играть на завтрашнем торжестве?
Вальдемар Кутте отрывисто бросил:
- Они наняли оркестр в соответствии с финансовыми ограничениями.
Обстоятельства, казалось бы, определяют присутствие вашего оркестра.
- Возможно, что и так. Как всегда, находится некто, крепко держащийся за кошелек - обычно самый богатый из лиц, имеющих власть.
- Поэтому они и стали богатыми.
- Да, вероятно.
- Как долго вы являетесь здесь музыкальным директором?
- Очень давно. Я отпраздновал двадцать пятую годовщину этого события еще три года назад.
- Значит, вы курировали этот класс? - Герсен указал на фотографию на стене.
- Я занимался со многими из них... некоторые имели желание, но были бесталанны. У других был талант, но не было желания. Значительно большее число не имело ни того и ни другого. И только некоторые обладали обоими качествами, и этих я помню.
- Кто из этой группы был музыкантом?
- Ага. Дербен Садалфлори прекрасно играл на флейто-танталяйн. Надеюсь, он все еще играет. Мартина ван Боуфе - она пробовала играть на разных инструментах на протяжении четырех лет, но всегда играла слишком вяло. Говард Хардоа был наиболее одаренным, но недисциплинированным. Увы, он, должно быть, уехал в далекие края.
- Говард Хардоа? Который из них?
- Третий ряд, в самом конце, парень с коричневыми волосами.
Герсен тщательно рассматривал Говарда Алана Трисонга, его лицо с большим лбом, широким и высоким, опрятные светло-коричневые волосы, пылкий взгляд сине-серых глаз. Ощущение чистосердечности и здоровья нарушалось лисьим подбородком, угрюмым женоподобным ртом и носом.
- Признаюсь, что мне на память приходит слишком мало. Сэр, я должен идти и запереть школу.
Они вышли: дверь была заперта. Вольдемар Кутте поклонился:
- Было приятно побеседовать с вами, сэр.
- Одну минуту, - сказал Герсен. - Мне в голову пришла отличная мысль. Я испытываю сентиментальную тоску по этому классу, и, как анонимный благодетель, хочу организовать оркестр, чтобы увеличить радость события. Вы можете предложить хороший оркестр?
Преподаватель стоял, в напряжении моргая глазами.
- Совершенно случайно я могу это сделать Я адресую вас в Большой Оркестр Вольдемара Кутте, которым лично руковожу. Это единственный достойный здесь. Правда, существуют и другие местные коллективы: фольклорная музыка, бах-и-бух группы и им подобные, но я заведую единственной музыкальной организацией, достойной упоминания на этой стороне Клоути.
- Что вы делаете вечером?
- Я совершенно свободен.
- Тогда будем считать, что мы договорились. Какую вы назначите цену?
- Дайте мне подумать... Сколько инструментов потребуется? В общем, у меня есть две тарелки справа и слева, цимбала, флейта-сопрано, кларнет, гитара и фагот в классической манере. За все это я обычно прошу двести СЕВов, но... - профессор Кутте посмотрел с сомнением на Герсена.
- Я не буду торговаться, - сказал Герсен. - Вы можете рассчитывать на две сотни и еще пятьдесят СЕВов. Мое единственное условие: я хочу стать членом вашего оркестра, но только на это выступление.
- О! Так вы музыкант?
- Я не могу сыграть ни ноты. Я буду тихо постукивать по барабану, и никого не потревожу.
- Вы потревожите нас всех! Барабан - это шумное создание!
- Тогда что вы предложите?
- Это нелепо. Почему вы просто не послушаете из-за сцены?
- Я хочу непосредственно участвовать, но если вы не можете...
- Нет! Я найду возможность. Вы постараетесь играть так, как я скажу вам?
Герсен почувствовал некоторое унижение от некомпетентности.
- Я никогда не пробовал.
- Ба! Это потрясающе! Пойдемте со мной. Мы посмотрим, что можно сделать.
Глава 13
В студии Вольдемара Кутте Герсен получил длинную деревянную флейту.
- Детский инструмент, - сказал Кутте пренебрежительно. - Но все-таки, если на чем-нибудь и играть вместе с Большим Салонным, то это на деревянной флейте. Теперь пальцы сюда, сюда и сюда. Так. Теперь дуйте.
Герсен извлек из инструмента раздражающий звук.
- Еще раз.
Спустя три часа Герсен выучил одну из пяти основных гамм, а Кутте был утомлен.
- Пока этого достаточно. Я помечу эти отверстия: один, четыре, пять и восемь. Мы будем играть простые мелодии: променады, галопы, иногда прогулки. Ваша партия: один - пять, один - пять, один - пять - восемь, один - пять - восемь, во время общего течения мелодии, изредка четыре - пять - восемь или один - четыре - пять. Когда мы будем играть другое я укажу вам другой инструмент. Больше я ничего не могу сделать. Пожалуйста, заплатите вперед, плюс двадцать четыре СЕВа за три часа интенсивных занятий.
Герсен выложил деньги.
- Теперь возьмите флейту. Когда появится возможность, практикуйтесь. Играйте гаммы. Играйте простейшие мелодии. Но прежде всего выучите: один - пять - восемь, один - пять, один - пять.
- Я постараюсь.
- Вы должны сделать больше, чем постараться! Запомните, вы будете играть с Большим Салонным Оркестром! Даже несмотря на то, что слово "играть" слишком сильно для вашего уровня исполнения, а вы будете, конечно, просто извлекать тихие звуки, но надеюсь, что все пройдет удачно. Странная ситуация, но для музыканта жизнь полна необычных событий. Мы встретимся здесь завтра, в полдень. Потом вы пойдете в магазин Ван Зесля и приобретете надлежащий для музыканта костюм, подходящий для Большого Салонного Оркестра; я проинструктирую вас перед тем, как вы придете. Потом, после приобретения костюма, приходите сюда, и я дам вам дальнейшие инструкции. Кто знает? Может быть, этот случай сделает из вас музыканта.
Герсен с сомнением посмотрел на флейту.
- Может быть.
Снова оказавшись в гостинице Свичера, Герсен пообедал чечевичной массой, тушенкой бледного цвета с травами, салатом из речного тростника и половиной буханки хлеба с поджаристой корочкой. Парень из прислуги в своих поисках был безуспешен, но Герсен тем не менее прилично вознаградил его.
Темнота опустилась на Глэдбитук. Покинув гостиницу, Герсен пошел по главной улице к центру города. На каждом углу площади высокие столбы поддерживали бело-зеленые глобусы, вокруг которых кружились розовые насекомые в целый фут длиной с восемью мягкими крыльями по сторонам тела.
В магазинах было темно и пусто. Хозяин магазина мужской одежды не подумал задвинуть полку с ботинками в глубь своего заведения, а рубашки висели так же, как и раньше: любой мог украсть что угодно, на выбор. Другие торговцы, казалось, также полагаются на случай; очевидно, население Глэдбитука не было склонно к воровству.
В центре города отсутствовала "ночная жизнь". Герсен повернул обратно, прошел мимо гостиницы к таверне Данкуолл, где в общей комнате при свете нескольких тусклых ламп рабочие с ферм пили прокисшее пиво... Потом он возвратился в гостиницу, поднялся в свой номер, где в течение часа играл, пока у него не занемели губы. Затем он взял "Книгу Снов" и стал ломать голову над ее запутанным письмом. Очевидно, молодой Говард развивал серию героических сказок, включающую компанию героев, которых он описывал с любовной заботой, останавливаясь на запутанных деталях.
Герсен отложил книгу в сторону и попытался устроиться поудобнее на неудобной кровати. Утром он выполнил инструкции Кутте. Он потренировался в игре на флейте и направился в студию Кутте на Голчер Бэй в сотне ярдов к югу от площади. Кутте без энтузиазма выслушал, как он играет гаммы.
- Теперь попробуйте один - четыре - пять.
- Я еще не достиг такого уровня.
Кутте поднял глаза к потолку и вздохнул:
- Ясно, но это необходимо, это урок, который учат все музыканты. Я говорил с миссис Лавекчер. Она председательствует на этой встрече. Я сказал ей, что анонимный меценат приглашает Большой Салонный Оркестр, и это ее очень обрадовало. Мы должны явиться завтра в четыре часа вечера и подготовиться. Мы будем играть перед ужином, когда гости начнут пить ликер, и во время ужина. После ужина намечаются поздравления, потом немного танцев, несомненно некоторые гости будут пить пунш, который, надо сказать, мне непривычен. Как инопланетянин, вы, вероятно, видели пьянство?
- И принимал участие.
- Благословен будь Учитель Дидрам! Вы только подумайте! И все-таки вы выглядите относительно здоровым человеком!
- Я. редко, если вообще когда-либо, пью сверх меры.
- Но разве это не вредная привычка?
- Я слышал противоположные мнения.
Кутте, казалось, не расслышал его. Он задумчиво нахмурил брови.
- Где, по-вашему, притоны наиболее невыносимого пьянства в Ойкумене?
Герсен задумался.
- Трудно сказать.
- Как же счастливы мы в Глэдбитуке! Наша благопристойность должна вызывать зависть в космосе! Однако я говорю это преждевременно, завтрашним вечером наша репутация будет опорочена. Садалфлори, как Бессемсы, Левангеры - все, конечно же, будут пить эссенции и виски. Но ничто нас не побеспокоит, я думаю, или, по крайней мере, надеюсь. Еще раз давайте попробуем те гаммы... Так: один - пять - восемь. Один - четыре - пять. Один - пять, один - пять... Один - четыре - пять... Стоп! Так подойдет: сегодня я больше не могу слушать. Старательно потренируйтесь сегодня вечером. Сосредоточьтесь на извлечении звуков, тонах, тембрах, звучности. Когда вы изменяете звук, поднимите один палец, но одновременно ставьте другой, а не ждите секунду или больше. Когда вам надо поставить палец на четыре, пусть это будет четыре, а не два или шесть. Это все понятно?
- Вполне.
- Хорошо! - вскричал Вольдемар Кутте в сердцах. - Вот завтра и посмотрим.
В полдень следующего дня оркестр собрался в студии Кутте. Кутте роздал ноты, отвел Герсена в сторону и послушал, как тот играет свою партию. Это привело Кутте в состояние фаталистического спокойствия, и он не делал уклончивых замечаний.
- Будь, что будет, - сказал он. - Играйте очень тихо, и все будет хорошо.
Кутте провел Герсена к другим музыкантам.
- Все, внимание! Я хочу представить своего друга, мистера Герсена, который непрофессионально играет на флейте. Он будет играть только в единственном случае, в качестве эксперимента. Мы все должны быть снисходительны к нему.
Музыканты повернулись, осматривая Герсена и переговариваясь между собой. Герсен отнесся к этому вниманию с максимальным апломбом.
Оркестр прошел по Голтер Бэй, каждый музыкант нес собственный инструмент. Герсен нес для себя пять флейт. Все были одеты одинаково, в черные костюмы-пиджаки с высокими плечами и соответствующие брюки-бриджи, серые гетры, черные ботинки, черные шляпы с опущенными полями.
Группа прибыла в школу, и Герсен почувствовал себя еще более напряженно. Идея, казавшаяся сначала такой оригинальной, теперь, когда настал критический момент, выглядела неудобной, шаткой и сомнительной.
Если Говард Трисонг чуть внимательнее оглядит музыкантов, то он может узнать Генри Лукаса из "Экстанта", что создаст затруднительную ситуацию. Говард Трисонг несомненно прибудет хорошо вооруженным и с охраной. Герсен же, напротив, принес только пять флейт и кухонный нож, прихваченный этим утром.
Оркестр вошел в павильон, разместил свои инструменты на сцене и подождал, пока Вольдемар Кутте совещался с Сосимом Садалфлори из хорошо известной здесь семьи Садалфлори, осанистым и общительным мужчиной в нарядном костюме.
Вольдемар Кутте повернулся к оркестру.
- Столы для нас располагаются позади павильона. Будут консервы, чай и свежая вода.
В задних рядах кто-то пробормотал и рассмеялся: Кутте посмотрел туда и заговорил с многозначительным ударением:
- Мистер Садалфлори понимает, что мы в определенном смысле мнительны, и уважает наши убеждения. Для оркестра не будет приготовлено никаких эссенций или продуктов с ферментами, чтобы ничто не повредило выступлению. А теперь пора на сцену! Больше жизни и изящности!
Музыканты расселись по своим местам, стали настраивать инструменты. Кутте поместил Герсена в заднем ряду между цимбалой и гобоем, на обоих инструментах играли крупные светловолосые мужчины флегматичного вида.
Герсен разложил флейты в порядке, указанном Кутте. Он сыграл несколько гамм, стараясь не отличаться от остальных, потом сел на свое место и стал рассматривать старых одноклассников по мере того, как они прибывали в павильон. Большинство было местными жителями: остальные приехали из других городов.
Несколько человек приехали из отдаленных стран, а некоторые проделали путь в Глэдбитук с других планет. Они приветствовали друг друга восклицаниями удивления и непочтительным смехом, каждый удивлялся, как постарели остальные. Сердечными приветствиями обменялись представители одинаковых социальных слоев; между лицами различного статуса приветствия носили более официальный характер.
Говард Хардоа еще не появился. Что будет, когда он появится? Герсен не мог представить себе даже приблизительно.
В четвертом часу дня началась официальная часть. Столы были заполнены. Справа от оркестра собралось дворянство, слева сидели фермеры и владельцы магазинов. Несколько столов с самого края слева были заняты обитателями реки, которые носились на барках: мужчины одеты в коричневые костюмы, женщины были одеты в грубошерстных брюках и блузках с длинными рукавами. Дворяне, как заметил Герсен, потягивали ликер из маленьких синих и зеленых флаконов. Когда флаконы пустели, их величественным жестом бросали в корзину.
Вольдемар Кутте, взяв скрипку, вышел на сцену. Он поклонился направо, налево, затем обернулся к своему оркестру:
- Танец "Шармаллы", полный вариант. Легко, но весело, не слишком энергично в дуэтах: вы готовы? - Кутте взглянул на Герсена, указав пальцем: - Четвертую... Нет, не эту... Да, правильно.
Он взмахнул руками; оркестр заиграл веселую пьесу. Герсен дул в свою флейту, как его обучили, только тихо.
Пьеса закончилась. Герсен с облегчением опустил флейту. Могло, быть и хуже, - подумал он. Основное правило, кажется, это прекратить играть, когда останавливаются все остальные.
Вольдемар Кутте объявил другую пьесу и, как раньше, указал Герсену, какой инструмент надо взять.