МЫ ТРЕБУЕМ НЕМЕДЛЕННОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТТЕРСБАХА ВАТЕРМАННА ИНАЧЕ БАЗА ВЗЛЕТИТ НА ВОЗДУХ.
Ниже, мелким курсивом теснились как бы случайные строки:
Wie die Wolken dort wandern am himmlischen Zelt
Как облака бредут по небесному своду… Старинная песня, заезженная до оскомины, не хочешь, а всплывает в мозгу:
Der Mai ist gekommen, die BДume schlagen aus.
So bleibt wer die Lust hat mit Sorgen zu haus.
Wie die Wolken dort wandern an himmlischen Zelt,
So steht auch mir der Sinn in die weite, weite Welt…
Я прочитал все это внимательно. Поднял взгляд на Мюллера.
- Не знаю.
- Это было брошено в наш почтовый ящик. Видеокамера не зафиксировала никого.
Я пожал плечами. Внутри у меня запели боевые трубы, сейчас я был готов… к чему угодно. Только важно не показывать это Мюллеру.
- Вы же знаете, что мы не могли это сделать. Мы-то были в камере. Откуда мне знать?
- Они действительно могут взорвать базу? - напрямую спросил Мюллер.
- Не знаю. Не думаю вообще-то.
- Ну что ж, - он раздраженно убрал лист, - тогда посидите еще, подумайте. Пообследуем вас…
- Да вы уже и так обследовали все, что можно, - не выдержал я.
- Ну почему же, - приятно улыбнулся Мюллер, - осталось еще вскрытие.
И тут взорвался Нико.
На него эта бумага не произвела такого впечатления, как на меня. Все это время настроение его, похоже, все больше, портилось.
- Как вы смеете обращаться с нами, как с животными! Мы не подопытные кролики! - завопил он, вскакивая и с грохотом отталкивая стул.
Охранник от двери метнулся к Нико. И вот тут в моей голове щелкнул переключатель.
"Пора".
Охранник выкручивал руку Нико. Я прыгнул к нему, от души засветил левой в подбородок - только зубы клацнули. Дальше связочка: два быстрых крюка в корпус и апперкот левой - ё-моё, мне удалось! Пока враг оседал, я выхватил из его кобуры пистолет и передернул затвор, направляя оружие на Мюллера - тот вскочил, отпрыгнул к стене.
- Нико, окно! Решетка! - сказал я негромко и велел Мюллеру:
- Руки на стену, быстро!
Какое руки на стену! Некогда, охранники уже несутся сюда… Мюллер двигался как в замедленной киносъемке, и я, задержав дыхание, плавно потянул спуск. Пистолет в руке дёрнулся, пуля отбросила противника к стене, изо рта плеснул тёмный сгусток. Я подскочил к окну, где уже топтался растерянный Нико. Так. Стекло, решетка. Я осмотрелся.
В этот миг распахнулась дверь - охранник среагировал на выстрел, наконец-то, не прошло и пяти секунд. Синяя форма нарисовалась в дверном проеме, и я выстрелил снова. На куртке охранника вспухло темное пятно, он рухнул навзничь. Так, что в кабинете… Металлический сейф. На ножках. Я подскочил, попробовал поднять - куда там, слишком тяжелый!
- Помогай! - крикнул я Нико. Кажется, он понял. Навалились вдвоем… он же сильный, как боров, он сможет! Йес! Подняли эту груду железа.
- В окно! - выдохнул я.
Слабая надежда, но…
- Выше! Раз, два… давай!
Оглушительный звон стекла - мы отскакиваем вглубь комнаты. На миг тяжелая туша шкафа застревает, но я вижу - решетка не выдержала - нижние болты вырвало, и она болтается в воздухе… Снова кидаемся к окну, обломок стекла режет руки, плевать, я рву решетку - шкаф летит вниз, грохается оземь.
Теперь надо еще прыгнуть со второго этажа. Я-то прыгну, а Нико?
- Нико, вперед. Быстро!
- Я не смогу, - бормочет он.
- Пошел, быстро, - толкаю его в спину. Он уже висит в щели, держась за решетку, теперь торчащую над окном. Ахурамазда! Да давай уже!
- Прыгай, давай! - прохрипел я, и высунувшись, с силой саданул по пальцам Нико рукояткой. С воплем мой друг полетел вниз. Я высунулся в окно… Медленно, очень медленно. Странно, что кабинет еще не полон людей. Да, высоковато. Я зажмурился и прыгнул. Приземлился мягко. Порядок. А Нико все еще возится на земле.
- Вставай! Вставай, кому говорю!
- Ноги отбил…
- Пошел, быстро!
Осматриваюсь. Ничего не видно вокруг, глухой забор… ладно, предположим, слева что-то есть.
- За мной, пошли!
Нико ковыляет сзади, видно, и вправду отбил ноги, а может, растянул сухожилия… худеть надо было, спортом заниматься. А ведь они опомнятся, начнут стрелять! Какой долгий, нестерпимо долгий путь до угла… Я осторожно выглядываю, прижавшись к стене. Так, стоянка и ворота. Интуиция не подвела (на миг окатывает холодный пот - а если бы побежали направо?) Машины - это уже неплохо. Два джипа и несколько обычных легковушек. К одной из них как раз подходит какой-то очкастый. Надо только пересечь двор, но тогда-то они точно начнут стрелять.
- Нико, - шепчу я, повернувшись к другу. Он тяжело дышит, лицо багрового цвета, - сейчас надо очень быстро бежать. К машинам. Понимаешь - очень быстро. Это единственный шанс. Понял?
Я не слышу ответа.
Очкастый с портфелем подходит к серебристому БМВ, открывает дверцу.
- Пошли!
Огромными скачками бегу через двор. Громыхает короткая очередь. И еще одна. Я с ужасом вижу перед собой фонтанчики земли, высоко взлетает пыль. Вот так это, оказывается, выглядит.
Нико кричит сзади. Потом, все потом. Я достиг БМВ, схватился за водительскую дверцу, рванул было водителя… нет. Здоровый мужик. Упёр ему в бок пистолет.
- Выходи, быстро! Или стреляю!
Лицо под очками совершенно белое. Я помогаю рукой - быстрее, быстрее!
Теперь в салон. Ключ на месте. Заводится с полпинка. Выруливаю, выезжая задом - торможу точно возле неподвижной окровавленной груды, тела Нико. Мне некогда думать, жив ли он. Скорее всего, нет. Я выскакиваю. Хватаю Нико и втаскиваю на заднее сиденье… скорее, скорее. Стрельба доносится как-то издали - видно, с этой стороны машины стрелков еще нет. Я разворачиваюсь, чтобы нырнуть на переднее сиденье, и что-то нестерпимо больно, обидно, жестоко обжигает левое плечо. Ощущение, как будто огрели железной палкой. Плевать. Мотор работает, я жму на газ. Двое охранников там в воротах, стреляют - на ветровом возникают белые точки. Отлично, пулестойкое поставили! БМВ разгоняется мгновенно, скорость в воротах уже под семьдесят, шлагбаум - в сторону, как щепку, второй… и тут машину страшно подбрасывает… плевать… и еще толчок. Они стреляют по шинам. Машина летит на железные, только что закрывшиеся ворота, и ворота не выдерживают, падают, юзом я вылетаю на улицу… У меня нет шин, у меня совсем нет шин. Вопреки расхожему мнению, машина некоторое время может двигаться и на одних дисках, конечно, потом всё в хлам, но я выжимаю из нее, что могу, еду через перекресток, качаясь, мотор визжит, я жму на газ, пытаюсь одной рукой выкрутить руль, и кто-то там едет сзади, какой-то несчастный добропорядочный бюргер, меня несет через дорогу, потом в другую сторону, и наконец БМВ медленно заваливается, нет, только не в кювет. Мне удается удержать машину на самом краю. Мотор глохнет. Теперь за машину…
Я вывалился из дверцы и вдруг увидел рядом незнакомую женщину.
- Помоги, - сказала она с акцентом, - надо его вытащить.
Я так опешил, что даже не возражал. Она знает, что делает?
Мы выволокли Нико из машины. Рядом выли сирены, ревели моторы - ОПБ наконец-то опомнилась. Нас окружали.
- Спокойно, - улыбнулась женщина, - они ничего не видят. Мы закрыты полем. Отойдем от машины.
Я держал Нико под мышки (успев поразиться тому, какое белое у него лицо), женщина-амару за ноги. Мы скатились с невысокого откоса и стали продираться средь колосьев пшеницы - здесь пшеничное поле. На шоссе за нами охранники в бронежилетах строились цепью, с автоматами наперевес, но они явно не видели нас… смогут ли они нас окружить? Если они даже не видят, в какую сторону мы идем… Правда, мы приминаем пшеницу, но ведь лан-генератор не просто делает невидимым, он как-то там смещает поле зрения.
- Стой! Мы в безопасности. Посмотрим, что с ним.
С Нико оказалось плохо. Очередь прошила грудную клетку, живот, вся пижама мокрая, тяжелая и липкая, и воняло от него, как в мясной лавке - кровью. Женщина разорвала на раненом одежду, помогая каким-то прибором вроде лазерного меча Люка Скайуокера, только маленького. Кровь медленно вытекала из дырки в ребрах, но больше кровотечений не было. Наружных во всяком случае.
- Надо прижечь сосуд, - деловито сказала она, - держи его. Вот так.
Я зажал Нико руками, чтобы не дергался, даже если придет в сознание, а она своим лазерным ножом быстро расширила рану, запустила туда руки и что-то еще делала… я уже не мог на это смотреть.
- Все. Будет жить.
Я опустил парня на землю. Приподнялся и осмотрелся. Да, они нас окружали.
Позади в поле появились еще какие-то джипы. Подъехал армейский грузовик.
ОПБ-шники справедливо рассудили, что мы не могли далеко уйти. То и дело трещали очереди - они стреляли вслепую. Могут ведь и попасть.
Я посмотрел на женщину. Она была высокая, темноволосая, неопределенно-среднего возраста, у таких возраст вообще не виден, одета во что-то полувоенное, хаки.
- Как мы уйдем отсюда?
- Уйдем. Спокойно. Ты тоже ранен, дай я взгляну.
Святой Себастьян! Все это время я действовал только правой рукой, бессознательно щадил левую, двигался осторожно - но мне не было больно, все это я делал автоматически.
И вот только теперь, когда она сказала это, я чуть не взвыл - боль перерезала и ключицу, и лопатку, просто вся левая сторона горела в огне. Колени вдруг обмякли, я медленно осел на землю. Она склонилась надо мной. Разрезала одежду, запахло палеными нитями.
- Выпей это, - прохладная узкая рука сунула мне в рот капсулу, - постарайся проглотить. Это от боли.
Она что-то там перевязывала, затягивала. Стоны сдержать было невозможно, дико больно.
- Как мы выберемся… отсюда?
- Смотри вверх, - сухо велела женщина. Я посмотрел. И окончательно ослаб. Прямо над нами в небе висела огромная летающая тарелка.
- Они не видят ее…
- Нет, - ответила женщина.
- А мы почему видим?
- Потому что для нас поле снято.
Тарелка при снижении оказалась не такой огромной, не больше среднего транспортного самолета. Правда, круглая. Точнее - спиралодиск: снизу разворачивалась спираль, переходила в блестящую серебряную грань, и вверх от этой грани скручивалась, сходилась к макушке. Каждая грань разноцветной спирали сияла собственным металлическим оттенком. Все это напоминало гигантскую елочную игрушку.
Тарелка мягко опустилась на четыре лапы, которые выдвинулись при посадке.
Я схожу с ума. Нет, я сплю. Нет, я лежу на кресле, и мне вводят галлюциногены. А плечо так болит, ну например, потому, что оно затекло, я лежу неудобно. Так не бывает. Так действительно не бывает.
В днище тарелки неожиданно открылось отверстие. Из отверстия выдвинулся длинный… язык? Что-то похожее на язык, с загнутым кончиком, и на этом кончике стоял высокий амару в такой же полувоенной одежде, как у нашей спасительницы. Высокий, чем-то знакомый амару…
- Анквилла, - прошептал я.
Он бросился ко мне.
- Клаус! - хотел, похоже, обнять, но увидел мою рану и лишь коснулся правой руки, - давай в машину, быстро!
Они вдвоем с женщиной подняли Нико, понесли. Я заковылял за ними. Странно, теперь каждое движение причиняло боль. Кончик "языка" оказался неожиданно широким, мы все вошли на этот подъемник, и он плавно стал подниматься… черт возьми, как высоко!
Внутри был ровный нормальный пол, из незнакомого материала. Анквилла что-то сказал женщине на незнакомом языке. Они взяли Нико и поволокли в отверстие сзади. Я же просто сел на пол и прислонился к стене - без сил, и тут тарелка начала подъем.
Я находился в простенке; сзади, сбоку и спереди от меня были отверстия-люки, а здесь - полутьма и незнакомый, словно замшевый, но твердый материал пола. Они действительно не видят нас? Наверное, не видят… мне уже все равно. Я закрыл глаза. Я сделал это, Вальгалла, я сделал это. И мы оба выжили. Я бы сделал это в любом случае, но мы выжили. И Нико будет жить, я теперь в это верил. Просто невозможно, чтобы после всего этого он еще и умер. Он будет жить!
Из отверстия сзади показалась голова Анквиллы.
- Клаус, ты чего? Иди сюда!
Я с трудом оторвался от стены. Движение тарелки мало ощущалось, как в современном пассажирском лайнере. Но как же трудно теперь двигаться… хотя боль утихла, видно, подействовал анальгетик.
Я скользнул в люк. Анквилла поддержал меня и усадил на что-то жесткое. Рядом на узком столе лежал Нико, и двое - та женщина и незнакомый мужчина-амару - что-то делали с ним. Оперировали, кажется. Анквилла обменялся с ними несколькими репликами.
- Сними это, - он разорвал на мне пижаму и снял совсем. Потом снял повязку, наложенную спасительницей.
- Ты что, врач? - спросил я.
- Нет, но мы многое умеем. В плане экстренной хирургии, - спокойно ответил он, - не волнуйся, это не больно.
Он что-то делал с моим плечом. Уж не знаю, что.
- Ничего страшного. Пуля прошла навылет. Я запустил чистку раневого канала, посиди немного.
- Как запустил?
- Обычные нанокиберы, потом поймешь. Ты пить хочешь?
Конечно, я хотел пить. Я выпил залпом бутылку воды, на вид - 0,75 литра. Анквилла уселся напротив меня.
- Молодец, - сказал он серьезно, - ты понял.
- Это послание… оно было для меня?
- Я рассчитывал, что они могут его тебе показать. С этой целью мы его, собственно, и закинули. Кстати, спасибо тебе за спасение Иллки.
- Иллки?
- Ну да, Иллка - это та женщина, которую ты знал, как фрау Граф… а раньше - Хирнштайн. Получив твою СМС, она немедленно скрылась. Воспользовалась лан-генератором - иначе времени бы не хватило уйти. ОПБ - очень разветвленная организация. Мы знали о ее существовании, но масштабы деятельности выяснили лишь благодаря тебе.
- Куда мы летим? - спросил я.
- В Лаккамири, в Сибирь. Ты же понимаешь, что теперь вам больше некуда деваться. Извини, но некогда было спрашивать о ваших желаниях.
Я замолчал. Вспомнил нашу первую встречу. Я отказался с ним идти, потому что он - убийца…
- Дед, - сказал я и вдруг схватил его за руку, как будто я все еще был ребенком, внучком, и он мог взять меня на руки и успокоить, - дед, я только что убил двух человек.
- Ты жалеешь об этом? - спокойно спросил он.
- Нет, конечно, ты что, с ума сошел?
- Давай-ка я посмотрю! Похоже, все в порядке с раной. Можно закрывать.
Он стал накладывать повязку. Потом оглянулся на стол, где его коллеги колдовали над Нико.
- Дед, он будет жить?
- Будет, - сказал Анквилла, - там много работы. Сложное ранение. Пойдем лучше в кабину. И надень вот это.
Он бросил мне какую-то тряпку. Тряпка оказалась запашной рубашкой с короткими рукавами, повязки спереди и сзади торчали из-под рукава и вылезали на шею, но какая разница?
Мы вылезли из заднего отсека, и нырнули в другой люк. И здесь сидели две женщины, одна черная, другая - очень странного вида, белая, почти альбиноска, только цвет глаз нормальный, серый, и черты лица такие, каких я никогда не встречал. С первого взгляда она показалась уродливой. Во всяком случае, очень необычной.
Женщины сидели в двух креслах за подобием пульта. Это было похоже на пульт. Вместо кнопочек или клавиатур - разноцветные грани, но какая, в сущности, разница?
Они обернулись к нам.
- Хай, Клаус, - сказала черная и продолжала по-английски, - мы уж думали, что не успеем. Меня зовут Пакари, а ее вот - Вара.
Странная блондинка обернулась и улыбнулась нам.
- Они обе не владеют немецким, - сказал Анквилла, - но для тебя же это проблемы не составляет? Пакари и Вара - наши пилоты.
Эта часть тарелки была целиком прозрачной. Односторонняя прозрачность, как мне объяснили позже. Вверху над нами раскинулся бескрайний голубой простор, внизу - белая равнина облаков. Все это застыло неподвижно, хотя по словам Пакари мы шли со скоростью трех махов.
- Торопиться некуда, - заметила она.
Я откинулся в кресле, Анквилла рядом со мной, в соседнем. Ну вот и все. Вот и отрезана навсегда прежняя жизнь, никогда я больше не вернусь в Германию, не стану добропорядочным бюргером… впереди - неизвестность. Все, что я знаю о предстоящем - только Анквилла. И Алиса.
- Дед, - сказал я, - Алиса… она ведь там, в Лаккамири?
- Да, Алиса там, и ее дочь тоже. Уже два года. Девочка совсем освоилась. Познакомишься.
- Как ты нашел нас?
- Через партнера Нико, Рея Стоуна. Порядочное дерьмо. И чистый урку. Поэтому я особенно его не убеждал. У него уже другой любовник, спасать Нико не было ни малейшего желания. Но ему звонили из ОПБ. Прокол с их стороны, но я думаю, осознанный прокол. Они оставили мне след, знали, что я смогу вычислить их по этому следу. Мы локализовали номер. Технически это для нас возможно, долго объяснять.
- Догадываюсь.
- Мы нашли базу. Она замаскирована действительно под психиатрическую спецлечебницу. На отшибе, между городами, тщательно охраняется. Но дальше встал вопрос, что делать. Было ясно, что от нас ждут штурма, и что к штурму они готовы. Мы разместили силы вокруг базы и ждали. Я рассчитывал на тебя, Клаус, - он улыбнулся, - я не мог пойти на штурм базы, рискуя, что кто-то из наших попадет в плен. Но если бы ты только вышел за ворота… каким-то образом бежал… мы бы тут же подхватили тебя.
Я кивнул.
- Да, я так и понял. Все это и до меня дошло. Они бы нас уничтожили - но ждали, когда вы клюнете на эту приманку. Я решил, что надо бежать. Надо бежать любой ценой… вообще это чудо, что нам удалось выйти живыми.
- Да, повезло, - согласился Анквилла, - но мы бы вытащили вас и со двора. Лишь бы вы из здания вышли. Но и это было смертельно опасно.
- Оставаться было точно так же опасно. Нам и так досталось, особенно Нико.
- Что они делали с вами? - поинтересовался Анквилла.
- Исследовали. Всякие медицинские обследования. Меня еще допрашивали, хотя я и так рассказал все. Под наркотиками. На Нико они еще проверяли болевую чувствительность амару. Пытали током.
- Проклятье, - буркнул Анквилла, - болевая чувствительность у нас обычная. Не отличается от урку. Впрочем, кажется, у большинства из нас пониженный порог.
- Что теперь с нами будет, дед? - спросил я. Мои глаза слипались, усталость одолевала.
- С вами-то что… лечитесь, залечивайте раны. Отдыхайте в Лаккамири. С вами теперь все хорошо будет.
- Они… ОПБ… не возьмут, например, родственников Нико?
- У нас сейчас двое заняты подстраховкой, чтобы ничего не случилось. Все будет хорошо, малыш, - Анквилла сжал мою здоровую руку, - ты все очень хорошо сделал. Теперь все будет нормально. У тебя во всяком случае…
- А у тебя - нет?
- Видишь ли… благодаря тому что произошло, мы во всяком случае знаем теперь точно - война между урку и амару уже идет, пусть пока тайная. Хальтаята уже началась.