Лорин знала, что эта ситуация радует любого амару. Только так: как в мире волшебных сказок, где герои лишь однажды преодолевают трудности на пути к счастью, где у каждого есть суженый или суженая на всю жизнь. Только это казалось амару естественным и нормальным, так же как урку нормой представлялось всю жизнь искать и метаться от одной любви к другой, растрачивая силы и огонь души.
Сегодняшний бал еще не был балом для Лорин, она не была ни принцессой, ни Золушкой - всего лишь шестнадцатилетняя девчонка, полуребенок. Ей нравилось быть ребенком, до четырнадцати лет она не знала этого счастливого мира защищенности, любви и доверия; она не торопилась стать взрослой. Теперь ей хотелось посмотреть на новых юных счастливцев, идущих во взрослую жизнь. И может быть, немножко потанцевать рядом с ними.
В ожидании бала ели поджаренные на костре полоски мяса и хлеб, пирожки и ягодные пирожные, пили квас, лимонник и легкие вина, клюквенную настойку. Маленьких детей уводили домой. К девяти вечера сумерки опустились на Аруапу, и окружающие здания вспыхнули иллюминацией - такую Лорин не видела даже в Германии на Рождество, созвездия белых и ярко-голубых огней, мерцающих, испускающих фонтаны и водопады искр, световые потоки - непрерывный фейерверк.
Небо потемнело, но в центре площади, где в небо бил серебряный световой фонтан, было светло, как днем. Большой костер казался тусклым рядом с этой феерией.
Лорин очень хотелось посмотреть, кого выберут Каяри и Хайлли.
Может быть, они будут вместе? Лорин вспоминался их танец на таежной поляне, их скользящие неуловимо прекрасные тела - изжелта-смуглое и совсем темное; взлетающие в небо скрещенные руки. Они были бы красивой парой. Но Лорин ничего не знала о том, чего они хотят на самом деле.
Об этом не принято говорить.
Лорин несколько раз говорила об этом только с Келлой, самой близкой подругой - и то втайне и наедине.
У Каяри и Хайлли слишком разные представления о дальнейшем пути - Хай умница, будущая астрофизик, увлеченная расчетами и наблюдением звездного неба; Каяри мечтает посвятить себя переустройству мира, броситься в самую гущу хальтаяты. Это не беда, супруги не обязательно должны быть коллегами, и все-таки это существенно.
Пронзительно запели первые скрипки. У Лорин перехватило дыхание, как всегда перехватывало, когда исполняли эту вещь, созданную в Шамбале, прелюдию Весеннего бала. Вступила виолончель, духовые, и вот уже воздух, казалось, запел нежным и чуть тоскливым призывом.
Под музыку на Аруапу ступила первая пара.
Двое выпускников - мальчик и девочка. За ними шла вторая, третья… Выпускники открывали бал по традиции. Прелюдия плавно обрела ритм медленного вальса. Лорин не сразу заметила Каяри и Хайлли, они кружились вдвоем. Они были прекрасны и двигались слаженно, как единое целое. Белая иси Каяри из плотной ткани с широкими ярко-красными полосами подчеркивала темную кожу.
- Эй! - Лорин вздрогнула от тычка в бок. Келла в ярко-желтой иси оказалась рядом с ней.
- Сейчас будет второй танец! Давай пригласим кого-нибудь из них?
Во втором танце участвовали все. Но Лорин еще не случалось танцевать на Весеннем Балу. Она удивленно пожала плечами.
- А… можно?
- А почему нет? - захихикала малышка Келла. Впрочем, ростом 14-летняя подруга даже обгоняла Лорин, - я в прошлом году пригласила Чампи, знаешь? Он на конструктора учится… Он так ошалел!
- А сейчас кого хочешь пригласить? Кая?
- Не-е… я присматриваю… давай вдвоем, не так страшно!
- Ой, не знаю, - озадаченно сказала Лорин, - мне как-то неловко. У них все серьезно… они взрослые, понимаешь, у них личная жизнь… а мы тут пристанем, малявки.
- А-а, погоди! - и Келла нырнула в толпу. Лорин вздохнула облегченно. Не хотелось никого приглашать. Куда задевались Ван с Майтой, можно было бы потанцевать с ними. Или например, вон стоит ее ровесник, Леонид из группы соцпрактики. Да и вообще - а нужно ли обязательно танцевать? Лучше постоять и поглазеть на танцующих.
Музыка стихла, площадь заполнилась гомоном, смехом. Лорин тихо ушла в сторонку, села на декоративное бревно загородки у школьного здания, опершись тонкими руками; становилось прохладно, она подумала, что надо сходить за плащом - но было лень. Лорин подняла голову вверх - даже сквозь иллюминацию бала звезды казались огромными; девочка нашла взглядом большую Медведицу, Ориона. На площадке звучали первые такты нового танца. Звездное небо завораживало. Лорин смотрела, думая о том, что звездное будущее наступит. Она будет жить долго. И может быть, еще полетит к этим звездам, как герои "Звездных войн" или "Стар трека". В этом теперь нет ничего невозможного; если хальтаята свершится, у настоящего человечества - амару - вполне есть шанс покорить звезды в ближайшие сто лет.
Если хальтаята свершится.
- Лорин, - раздался рядом знакомый хрипловатый голос. Она оторвала взгляд от звезд, улыбнулась.
- Кай!
- Пойдем танцевать, со мной? Я приглашаю, - сказал он быстро, волнуясь. Лорин, не успев подумать, встала, протянула руку Каяри.
Она плохо танцевала. Но и танец был несложный, Каяри вел, и Лорин оставалось лишь следовать за ним, стараясь не наступить партнеру на ноги.
Лорин улыбалась - приятно, что Кай пригласил ее, несмотря на то, что ему, теперь взрослому, надо подумать о своей дальнейшей личной жизни. Но с Каем так легко танцевать, он в доску свой, и можно не стесняться, а в то же время - гордиться собой, вот я какая, танцую на балу, как Наташа Ростова, ну разве это не здорово? Лорин пыталась найти взглядом маму - видит ли та ее - но конечно, не смогла. Мама, наверное, тоже танцевала где-нибудь.
Музыка кончилась, но Каяри не выпустил руки Лорин.
- Следующий - тоже? - спросила она. Каяри качнул головой.
- Лор… потом потанцуем, бал до утра. Пойдем со мной, прогуляемся?
- Пойдем, - сказала Лорин удивленно. Они выбрались из толпы. Пошли вниз по спиральной улице. Лорин заметила, что и другие парочки покидали площадь. Но почему Каяри захотел погулять именно с ней?
- Подожди, может, позовем остальных? Я где-то видела Келлу…
- Нет, - сказал Каяри, - не надо остальных.
Они свернули в проулок и спустились ко второму уровню. Прямо туда, где между школой и рядом жилых теремков раскинулся огромный вишневый сад. На Весенний бал вишни как раз начинали цвести. Каяри и Лорин вошли под белые своды ветвей; здесь было темно, лишь наземные светильники и редкие фонари освещали тропинки, да сияли белоснежные ветви в цвету, расточая сладкий ласковый аромат.
Каяри снова взял Лорин за руку. Некоторое время они шли молча.
- Я хотел поговорить с тобой, - сказал Каяри, - с тобой, без остальных.
- Ну поговори, - отозвалась Лорин, - слушай, Кай, а как же теперь будет с чикка-хальту?
- Я думаю, будем продолжать. Ведь ничего особенно не изменилось! Я и Хайлли - мы продолжим учебу здесь, никуда не поедем.
Каяри снова замолчал. Потом сказал с трудом.
- Понимаешь, Лорин. Я хочу тебе сказать одну вещь. Но мне вообще-то страшно. Потому что это может все испортить, все вообще…
Они встали на развилке, под фонарем. Лорин вдруг стало жутковато - тьма вокруг, и никого, ни души, других гуляющих совсем не видно. Вроде и нечего бояться с Каяри, но все равно от жути и восторга бегут мурашки. Как пару лет назад, когда они устраивали ночные похождения для проверки смелости.
- Понимаешь, - сказал Каяри, - кажется… то есть уже не кажется, а точно. В общем, я как бы это… люблю тебя. Я не знаю, как так получилось… но я тебя выбрал. Вот.
Лорин опешила. Какие-то мысли об этом мелькали у нее, пока они шли сюда, но девочка даже не позволяла себе продумать их. Какая ерунда! Это же Кай, свой в доску, лучший друг.
Она подняла голову и посмотрела внимательно в лицо Каяри.
Он был самбо. Мать его была черной, но судя по чертам лица, он унаследовал многое от колумбийских индейцев. Две расы сошлись в его генах, генах амару, почти идентичного по маркерам чистокровному древнему виду людей.
У него была очень темная кожа, но скорее индейское лицо - скуластое и узкое, прямой длинный нос, лишь ноздри слегка расширены, тонкие губы.
Глаза цвета горького шоколада, сейчас непроницаемо черные и блестящие, как нефтяные озерца.
Он был красив и высок, выше Лорин на голову и намного шире в плечах, он пугал бы ее этой внешней мужественностью, если бы не был своим в доску приятелем, с которым баловались, хранили детские тайны и когда-то вместе провалились под лед…
Собственно, почему нет? - Лорин вздрогнула. Она привыкла считать себя малышкой, но ей уже шестнадцать! Случается, что амару заключают брак даже в таком возрасте. И физиологически к этому времени интерес к другому полу… Да, но у нее-то еще ничего не пробудилось!
И все-таки - Каяри?
- Ты не должна, конечно, - хрипло сказал Каяри, - я просто хотел тебе сказать. Но ты… ты сама можешь выбрать… если что. Пойдем назад?
Лорин не двинулась с места. Она отвела с лица упавшую светлую прядь волос.
- Нет, подожди, - сказала она слабым голосом, - подожди.
Каяри смотрел на нее.
- Это так неожиданно! Кай, ты очень нравишься мне. Всегда нравился, - неожиданно для себя сказала Лорин (и ведь это правда! Она просто и думать об этом не смела).
- Но я боюсь, - призналась она. Каяри положил руку ей на плечо.
- Чего ты боишься?
- Не знаю, - шепотом сказала она, - вернее, знаю. Я боюсь всего этого. Понимаешь? Ведь это… ну ты знаешь.
Она умолкла.
- Знаю, - сказал он.
- У меня все это уже было. Вот. И… как теперь это будет?
Она отвела взгляд. Мерзкая, постыдная, знакомая боль - фантомная боль, которая не пройдет никогда. Да конечно, можно потерпеть. Но неужели ей придется терпеть это снова? И - как это можно связать с Каяри? Неужели он сделает с ней это? Или поймет, что ей все это омерзительно - но тогда какая же с ним может быть семейная жизнь?
- Я знаю, - прошептал Каяри, - все знаю. Знаешь, почему я так… насчет хальтаяты? Я начал обо всем этом думать, когда познакомился с тобой. Тогда я стал их ненавидеть, урку…
Лорин обвила руками Каяри. Он сомкнул кольцо рук за ее плечами. Так они стояли, приблизившись друг к другу, ощущая тепло, и тихо разговаривали.
- Но ты не бойся. Я знаю, все будет хорошо. Понимаешь?
- Не знаю, Кай… Это так странно!
- Так, как тогда - не будет. Совсем по-другому. Мы же другие.
- Я не знаю, Кай. Я еще никогда об этом не думала.
- Но ведь когда-то все равно придет время.
- Да. Конечно. Ты всегда нравился мне, Кай. Но как же это будет?
- Вот так, - шепнул он, и его губы коснулись губ Лорин.
Это длилось всего несколько секунд, а может быть, часов. И в эти мгновения, пока тело неожиданно и ново отзывалось на это прикосновение, Лорин вдруг почудился, послышался удар большого колокола, и как бы тень мысли "свершилось". Отрываясь от губ Каяри, она уже знала - вот это и есть Ее человек. Ее, родной, на всю жизнь.
- Родной, - прошептала она.
Они шли под цветущими вишнями, обнявшись, белые лепестки падали им на плечи. Ночь была полна шорохов, тишины, торопливого шепота, вишневый сад скрывал множество парочек, избегающих встречи с другими. Неяркие фонари высвечивали белые камешки на дороге, и одиноко пел в ветвях ранний ночной соловей. Маленькая светлая ладошка пряталась в большой и темной руке; они останавливались и снова вливались друг в друга, пробовали счастье на вкус. Они вышли из сада, никем не замеченные. Не хотели никого встретить - и не встретили, и было, в общем, все равно что подумали те, кто их видел.
Они спустились к площади, заполненной музыкой, и снова начали танцевать, то отрываясь на мгновение друг от друга, то снова приникая.
Никому в эту ночь не хотелось спать; и вокруг было много людей; вокруг вспыхивали искорками такие же пары, такие же любви, хотя кто-то из них ошибался наверняка; а кто-то уходил в слезах, разочарованный. Но ни Каяри, ни Лорин не замечали никого вокруг - они были в эту ночь одни в целом мире. И мир был создан для них.
Лаккамири, август 2012. Клаус Оттерсбах
Когда я снова увидел Алису, возникло странное чувство - как будто она моя родственница. Вроде сестры, любимой, но давно не виденной. Случилось это сразу же в больнице, куда нас с Нико первым делом доставили.
Молодая врачица по имени Квиллка сказала, что моя рана заживет через одну-две недели, и что лечить можно амбулаторно, ничего страшного, хотя ключица слегка задета. Она мне тут же обработала рану под местным обезболиванием. И вот когда я там сидел, такой раненый герой, с перевязанным плечом и без рубашки, явилась Алиса. Привел ее, собственно, Анквилла. Мы радостно поздоровались; Алиса очень изменилась, она выглядела еще моложе, даже не подумать, что она старше меня. А ведь ее дочери должно быть уже шестнадцать. Я пожаловался, что здесь все слишком непривычно. Это правда - и на фоне всего этого чужого было так приятно видеть знакомое лицо!
Алиса сказала, что я могу пожить у нее. У них тут есть что-то вроде гостиницы, но так не принято. Есть же друзья! Она мой друг, она благодарна мне за понимание и сотрудничество во время спасения ее дочери. И у нее, Алисы, есть совершенно пустая комната.
Я был счастлив принять это предложение. Первые дни мне было тяжеловато - слишком все чужое. Языковой барьер не очень мешал - многие тут владеют английским. Хотя основной язык, помимо ару, у них русский, ведь это русская имата. Сюда и новички в основном попадают из России. Да и ару я сразу начал учить. Но кроме этого, были еще и приборы - трансляторы, которые позволяли понять вообще все.
И все равно я чувствовал себя дикарем. Представляю, как ощущают себя у нас в Германии выходцы, например, из Африки! Мне приходилось учиться пользоваться автоматикой туалетной комнаты, разбираться, где достают еду (забирают бесплатно квантум сатис на складе, доставляют домой в сумке или на тележке, складывают в холодильники и ниши) и как ее употребляют, и что из себя представляют все эти незнакомые овощи, фрукты и странные готовые блюда. Носить местную одежду - рубашки таша, штаны, куртки, иси, плащ.
Я не думал, конечно, что меня тут бросят на произвол судьбы или сразу погонят отрабатывать на чистке улиц (тем более, что как выяснилось, улицы у них убирались роботами, которыми управлял виртуально единственный профессионал). Но удивляло полное отсутствие бюрократии у амару! Никто не заставлял меня заполнять многостраничные анкеты, доказывать свое право на пребывание здесь, не выдавал виз, вообще никаких документов! Никто не назначал мне пособий - к чему нужно пособие, когда все вокруг совершенно бесплатно?
Нико прооперировали, но ему следовало еще полежать в больнице. Я регулярно навещал его. Квиллка, лечащая врач, заодно адаптировала Нико к здешней жизни и обсуждала с ним дальнейшие планы.
Меня немного смущала мысль жить под одной крышей с Алисой и ее дочерью. С Лаурой-Лорин я наконец познакомился; это была застенчивая тихая девушка-подросток, немного угловатая. Хорошенькая. У нее был постоянный друг, как я понял, это здесь очень серьезно, они собирались пожениться - темнокожий высокий парень.
Но жили мы изолированно друг от друга. Еду я доставал себе сам и принимал в своей комнате. Алиса много работала, много общалась с людьми. Хотя мы ежедневно встречались, и Алиса очень помогла мне в адаптации. Но лишь иногда мы проводили время вместе, и то чаще не вдвоем-втроем, а с друзьями.
Странно, я даже не могу ответить на вопрос, красивое ли у Алисы лицо. Наверное, да.
Мне все время хочется его рассматривать. Но это неловко. Вот сейчас мы сидим за столом, друг напротив друга, и можно себе позволить посмотреть на нее, так, чтобы это не было невежливо.
У нее детские глаза. Как у ребенка - большие, округлой формы и обведены темными (некрашеными - они тут вообще не красятся) ресницами. Голубые.
Небольшой прямой нос, губы маленькие и пухлые. Очень чистая кожа (хотя если подумать, здесь у всех чистая кожа - может, благодаря питанию?) Волосы простецки завязаны сзади в хвост. И руки - небольшие, изящные, с длинными пальцами без всяких следов маникюра.
Алиса улыбнулась.
- Как дела у Нико? - спросила она. Наедине мы говорили по-немецки, если на нее не нападал педагогический зуд, и она не кидалась обучать меня ару.
- Пока лежит. Квиллка говорит, начнет вставать через пару дней.
- Надо бы тоже с тобой сходить к нему. Когда ты пойдешь?
- Сегодня я уже был, наверное, завтра с утра. Да он ничего так, бодренько. После того, что он испытал в этом их центре, он уже готов ко всему.
Глаза Алисы потемнели, пальцы дрогнули.
- Эти урку…
Я промолчал. Все они здесь - хальту. Все ненавидят мир урку. Полное единение душ. А я вот как-то совсем не знаю, не разобрался ни в чем. ОПБ мерзость, но ведь ОПБ - это еще не весь мир.
- А вот и они! - радостно поднялась Алиса. Подняв надо лбом раскрытые ладони - приветствие ару - Анквилла шагнул в комнату. За ним - Инти, высокая, ростом не ниже Анквиллы, тонкая полукровка (ее отец был чистокровным амару из Шамбалы), с глазами цвета грецкого ореха. Оба носили летние иси нежных цветов.
- Садитесь!
Анквилла выставил бутылку легкого смородинового вина. Алиса - корзинку с ягодами черной смородины, сыр. Мы уселись вокруг стола. Анквилла достал свой кита (совершенно плоский, раза в два больше смартфона) и спроецировал на стену картинку - то была видеозапись, я увидел знакомые ворота центра ОПБ, выезжающий из них черный БМВ, кадр увеличился - за рулем сидел хорошо знакомый мне Майер.
- Жаль, что его я не пристрелил, - вырвалось у меня.
- Ничего, придет и его время, - усмехнулся Анквилла, - я хотел тебе показать, в том смысле, что ОПБ никуда не делся. Продолжают работу.
- Что вы собираетесь делать? - прямо спросил я, - ведь они не отступятся! Они будут искать амару.
- Это означает одно - пришла пора форсировать события.
Анквилла разлил вино по бокалам.
- За хальтаяту!
Оказывается, тосты у них тоже бывают. Я выпил за хальтаяту.
- Послушайте, - сказала Алиса, - но ведь сейчас 2012 год! Уже во внешнем мире шумиха насчет конца света. Я понимаю, что это дурацкое толкование предсказания майя. Но наши разве еще не зарегистрировали приближение автомата Чужих? Не настало время уже действовать хотя бы из-за этого?
- Если бы зарегистрировали, - сказала Инти ласково, - мы бы об этом узнали. Неужели, Алиса, ты думаешь, наши астрофизики стали бы что-то скрывать? С какой стати?
- И правительственных тайн, как в мире урку, у нас не бывает, - добавил Анквилла, - за отсутствием, собственно, правительства.
- Ну да, - пробормотала Алиса.
- Однако ты права, - добавил Анквилла, - приближение автомата к земле - вопрос нескольких лет. Наши космические аппараты уже испытаны, дело за оружием. Дело за сотрудничеством с правительствами урку.
- Вы сами не можете создать ракеты? - спросил я. Анквилла покачал головой.