* * *
Переговоры, в том виде, в каком они проводились, остановились. Получив известия об убийствах, произошедших в Доинно, Фа-Кимнибол захандрил. Саламан наблюдал за ним с удивлением и нараставшим беспокойством. Целыми днями Фа-Кимнибол расхаживал по залам дворца подобно какому-то огромному зверю, а на ежевечерних королевских пирах практически не произносил ни слова.
Его тревожило опоздание осеннего каравана из города Доинно - последний должен был прибыть девять дней назад.
- Где он? - спрашивал Фа-Кимнибол. - Почему он еще не здесь? - Казалось, его преследовала мысль он отсутствии каравана. Но за этим стояло нечто большее. Опоздание на несколько дней не вызвало бы стольких терзаний.
- Должно быть, где-то дальше на юге дурная дорога, - говорил Саламан, пытаясь его успокоить. Когда Фа-Кимнибол был так встревожен, он становился слишком непредсказуемым, слишком вспыльчивым. - Какие-нибудь штормы, наводнения и тому подобное.
- Штормы? У нас бывают только золотистые дни.
- Но, возможно, к югу…
- Нет. Караван опаздывает, потому что в Доинно что-то случилось. Если начались убийства, то когда они прекратились? Там какие-то перевороты.
"Так вот что его тревожит, - подумал Саламан. - Он все еще считает, что должен был отправиться домой, как только получил сообщение об убийствах. Он чувствует себя виноватым за то, что находится здесь и ничего не делает, в то время как в Доинно, возможно, происходят волнения. Правда, если бы Таниана пожелала, чтобы он вернулся, она бы попросила его об этом. Тот факт, что она этого не сделала, означает, что ничего страшного там нет".
- Кузен, мои молитвы всегда с тобой, - елейно произнес Саламан. - Джиссо не допустит, чтобы в твоем городе было что-нибудь плохое.
Но время шло: миновало еще пять дней, шесть, семь, а каравана все не было. Теперь Саламан тоже озадачился. Обычно караваны были пунктуальны. Джиссо посылал на юг караваны зимой и весной, а летом и осенью на север прибывал караван из Доинно. Они имели огромное значение для экономической жизни обоих городов. СаЛаману вдруг стали надоедать раздраженные купцы и предприниматели, чьи склады были доверху набиты готовыми товарами. Кому мы продадим все это, спрашивали они, если караван не пришел? А у рыночных торговцев, имевших дело с товарами из Доинно, возникла противоположная проблема. Они нуждались в пополнении товаров; но где же был караван?
- Он скоро прибудет, - говорил им Саламан. - Он уже в пути. - Джиссо! Где он? - Саламан становился таким же раздражительным, как Фа-Кимнибол.
Неужели на юге что-то действительно произошло? Разумеется, в Доинно у него имелось несколько шпионов. Но вот уже на протяжении нескольких недель они молчали. Расстояние между двумя городами были слишком большим, и на путешествие тратилось слишком много времени. "Нам необходим более эффективный способ получать информацию, - сказал себе король. - Нечто более быстрое, что не требовало бы от курьеров проделывать сотни лье. Возможно, нечто с использованием внутреннего ока". Он сделал пометку, чтобы потом обдумать этот вопрос.
Фа-Кимнибол продолжал хмуриться. Саламан поймал себя на том же.
О боги! Где все-таки караван?
* * *
- Леди, я надеюсь, что выздоровление вашей дочери проходит должны образом, - сказал Хазефен Муери.
- Настолько, насколько можно надеяться, - вяло и равнодушно отозвалась Таниана.
Он был удивлен ее усталым видом. Ее плечи опали; руки безжизненно покоились на складках одежды, мех потемнел и утратил свой блеск. Когда-то она казалась ему старшей сестрой, а не матерью Нилли Аруиланы, но не теперь.
Скорее всего тема здоровья Нилли Аруиланы не годилась для начала разговора. Он быстро перешел к другому.
- Как вы и просили, леди, я принес последнее сообщение о ходе расследования убийства Кыоробейна Бэнки. Никаких сдвигов.
- В этом никогда не будет никаких сдвигов, ведь так, Хазефен Муери? - Таниана мрачно посмотрела на него.
- Думаю, что нет, леди. Это было такое непреднамеренное преступление, что, похоже…
- Непреднамеренное? Убийство?
Ее глаза вдруг вспыхнули холодным огнем.
__ Я имел в виду только то, - поправился он, - что эТо была, должно быть, неожиданная ссора, возникшая из ничего и, наверное, даже без особой на то причины. Разумеется, мы продолжим расследование всеми возможными способами, но…
- Забудь о расследовании. Оно никуда не приведет.
Резкость ее тона была поразительной.
- Как пожелаете, леди.
- Я бы хотела, чтобы ваши охранники подумали о новоявленной религии. Этом культе. Похоже, он охватывает город, словно бубонная чума.
- Энергичную программу по подавлению возглавляет Чевкиджа Эйм. За минувшие недели мы обнаружили три церкви и имеем…
- Нет. Подавление не поможет.
- Леди?
- До меня дошли тревожные известия. Люди вроде Картафирейна, Си-Велимниона, Мадлитона Дивери - люди, контролирующие собственность и которые всегда в курсе, что и где происходит - утверждают, что чем быстрее мы закроем одну церковь, тем скорее откроются две новые. Все только и твердят о Кандалимоне. Они называют его пророком. Святым пророком. Королева-любовь распространяется среди рабочих быстрее, чем новый напиток. Становится очевидным, что политика подавления влечет за собой больше несчастий, чем улучшений. Я бы хотела, чтобы Чевкиджа Эйм отменил свою кампанию.
- Леди, но мы обязаны это подавить! Все это возмутительная ересь. И мы позволим ей распространяться просто так?
Ее глаза сузились.
- Ты так набожен, Хазефен Муери?
- Я способен осознать опасность, когда ее вижу.
- Я тоже. Но разве ты не слышал, что я только что сказала? Подавить - более рискованно, чем позволить этому процветать.
"Возможно, и так", - подумал он.
- Мне, так же как и тебе, не нравится эта новая религия, - сказала она. - Но не исключено, что на данном этапе лучший способ ее контролировать - полный отказ от попыток делать это. Прежде чем решать насколько она опасна, нам необходимо побольше о ней узнать. Это может оказаться и обыкновенной глупостью простого народа, и активной разрушительной деятельностью со стороны джиков, - откуда мы можем это знать? Я хочу, чтобы ты, бросив все остальное, выяснил, что же происходит на самом деле. Пошли в эти церкви своих стражников поразнюхать: пусть они затеряются там и послушают, что говорят.
Хазефен Муери кивнул:
- Я лично прослежу за этим.
- Да, и еще одно. Проверь людей, которые собираются отправиться с караваном в Джиссо, ладно? Удостоверься, что среди них нет культистов. Будет хуже всего, если все это дело распространится и на Джиссо.
- Очень ценное указание, - отозвался Хазефен Муери.
* * *
Караван из Доинно в конце концов появился, опоздав больше чем на две недели. Среди клубов рыжевато-коричневой пыли по Южному Главному пути пронеслись одиннадцать фургонов под красно-золотыми знаменами.
В этот вечер состоялось огромное празднество: на площадях горели костры, до рассвета играли уличные музыканты, угощение и выпивка - в изобилии; люди почти не спали, кругом царило бурное веселье: Прибытие каравана в Джиссо всегда служило сигналом к необузданной радости, тогда как в обычные дни преобладало подавленное настроение; все выглядело так, словно явление купцов с юга раздвинуло великую каменную стену города, позволив теплым соленым ветрам тропиков пронестись по извилистым улицам. Но опоздание каравана, неуверенность, прибудет ли он вообще, сделало его прибытие более весомым, поводом для ликования.
К Саламану, в его личный кабинет дворца, вошел купец Гардинак Чейж, один из самых полезных агентов в Доинно. Это был пухлый, угрюмый мужчина, чей мех был странного серо-желтого оттенка, а рот свисал немного набок из-за некоторой слабости лицевых мускулов. Родившийся в Джиссо, большую часть жизни, однако, купец провел в Доинно. Он работал на Саламана на протяжении нескольких лет.
- В Доинно чудовищные беспорядки, - начал Гардинак Чейж. - Именно поэтому мы опоздали, по этой причине наше отправление было отложено.
- А… Ну, расскажи мне все.
- Вам известно, что мальчик по имени Кандали-мон, которого несколько лег назад из Доинно украли джики, весной вернулся в город и…
- Все это мне известно. Я также знаю, что он был убит вместе с капитаном городской стражи. Эти новости стары.
- Вам все это известно? - Гардинак Чейж некоторое время помолчал, словно собираясь с мыслями. - Очень хорошо. Очень хорошо, сэр. - Со двора доносились дикие звуки - нестройная игра на дудке и раскаты хохота. - Сэр, а вам известно, что в тот день, когда произошли оба убийства, дочь вождя Танианы сошла с ума и исчезла из города?
Это было что-то новенькое.
- Ее зовут Нилли?
- Да, Нилли Аруилапа. Сложная и непокорная девушка.
- Что, кроме непокорности и трудного характера, можно ожидать от ребенка Танианы и Креша? - зловеще улыбнулся. - Я знал Креша, когда он был мальчиком и мы жили в коконе. Он был безумным ребенком, который всегда делал то, что запрещалось. Так Нилли Аруилана обезумела и исчезла? И причиной задержки вашего отъезда стал… траур?
- Нет, она не умерла, - сказал Гардинак Чейж. - Хотя, как я слышал, была близка к этому. Они нашли ее в болотах к востоку от города, в бреду и горячке, через несколько дней, но жрица вернула ей здоровье. Но, говорят, что в течение нескольких дней положение было крайне ненадежным. Таниана не могла ничем заниматься. Пока девочка лежала больная, ни одно государственное дело не сдвинулось с места. Наше разрешение на отъезд все это время пролежало на ее столе неподписанным. И Креш… он сам чуть не сошел с ума. Он заперся в башне, где хранит свои летописи и практически не выходил, а если и делал это, то ни с кем не разговаривал.
Саламан покачал головой.
- Креш, - одновременно с уважением и презрением пробормотал он. - Во всем мире нет разума подобного ему. Но допускаю, что человек может быть сразу и гениальным, и глупым.
- Есть еще, - проговорил Гардинак Чейж.
- Тогда продолжай.
- Я упоминал погибшего джикского эмиссара Кандалимона. В Доиппо из него начали делать бога. Ну по крайней мере полубога.
- Бога? - переспросил король недоуменно. - Что ты подразумеваешь иод богом?
- Алтари. Даже церкви для поклонения. Его считают пророком, носителем откровения… мне трудно объяснить кем. Это вне моего понимания. Сэр, единственное, что я могу сказать, что это культ. Мне это кажется абсурдным. Но это вызвало огромные волнения. Таниана, когда в конце концов смогла заниматься чем-то иным кроме своей дочери, отдала приказ о подавлении новой религии.
- Я считал ее более разумной.
- Совершенно точно - они процветают вопреки преследованию. Она смогла в этом быстро убедиться, так что первоначальный приказ был аннулирован. Охранники стараются обнаружить места, где поклоняются Кандалимону - между прочим, у них новый капитан стражи, некто Чевкиджа Эйм, молодой бенг, крайне честолюбивый и жестокий - искоренить их: оскверняют алтари, арестовывают поклонников культа. Но это невозможно - народ их не поддерживает. Поэтому преследование отменили, а число поклонников культа растет изо дня в день. Это происходит так быстро, что вы даже не поверите. Прежде чем покинуть Джиссо, нам пришлось поклясться, что пе являемся верующими.
- И что ты можешь рассказать об этой новой вере?
- Я уже говорил, сэр, что такие вещи не для меня. Единственное, что я понял, - она призывает сдаться джикам.
- Сдаться… джикам? - медленно и недоверчиво переспросил Саламап.
- Да, сэр. Приняв Королеву-любовь, сэр, - чтобы это не означало. Вам известно, что мальчишка Канда-лимон принес предложение о мирном договоре с джиками, на основе которого мы должны с ними поделить континент, с границей…
- Да, мне об этом известно.
- Так вот, руководители культа призывают к незамедлительному подписанию договора. Более того - к установлению регулярного мирного общения между городом Доинно и землей джиков; и среди нас станут жить джики, известные как Гнездо-мыслители, как этого требует договор, - чтобы мы смогли понять их священное учение, осознать разумность Королевы.
Саламан выпучил глаза:
- Это безумие.
- Да, милорд. И именно поэтому караваи опоздал, потому что все это витало в воздухе. Возможно, сейчас все стало намного спокойнее. Когда мы уезжали, дочь вождя явно поправилась - между прочим, говорят, что она возглавила новый культ, но не исключено, что все это только сплетни, - и это дало Таниане время снова заняться правительственными делами. И Креш появился вновь. Возможно, все приходит в норму. Но позвольте признаться, сэр, что прошедшие недели были крайне тяжелыми.
- Могу себе представить. Что-нибудь еще?
- Только то, что мы привезли одиннадцать фургонов великолепных товаров и - забегая вперед - надеемся, что визит будет приятным.
- Хорошо. Возможно, Гардинак Чейж, мы побеседуем завтра. Я хотел бы услышать все это еще раз, при дневном свете, и посмотреть, покажется ли оно тогда мне реальным. - Он сморщился и поднял руку: - Заключить мир с джиками! Пригласить их в Доинно, чтобы они смогли обучить их своей философии! Ты можешь в это поверить? - Он потянулся к кушаку и, достав кошелек, наполненный разменными единицами города Доинно, протянул его Гардинаку Чейжу. Шпион ловко подхватил деньги и салютовал. Его обвисший рот слегка приподнялся, что, должно быть, означало улыбку, и он вышел из комнаты.
* * *
В ту же ночь в таверне, расположенной в другой части города, Эспсресейджиот, Дыоманка и несколько человек из команды Фа-Кимнибола, встретились с вновь прибывшими. Час был поздний. Вино текло рекой. Все они были старыми друзьями: Люди из окружения Фа-Кимнибола часто сопровождали купеческие караваны между двумя городами. Среди приехавших был и брат Эспересейджиога, Фихалиминион, который разбирался в зенди практически так же, как сам Эспсресейджиот.
В компании был и местные - шорник Геппилин, мясник Зектир Лукин и Лиспар Моэн - женщина, занимавшаяся изготовлением великолепной фарфоровой посуды. Друзья Дыоманки тоже присутствовали здесь. Новые друзья.
Некоторое время Фихалиминион рассказывал о неожиданном потоке удивительных событий в городе Доинно: убийствах, исчезновении и последующем безумстве дочери вождя, о появлении нового культа Кандалимона. Рассмеявшись, он произнес:
- Это словно конец мира. Все сразу стало таким странным. - Он покачал своей покрытой шлемом головой. - Но почему я смеюсь? Это не повод для веселья!
- Нет, повод, - возразил Дыоманка. - Когда все так скверно, остается лишь смеяться. Если боги насылают на нас несчастья, что еще мы можем делать как не смеяться? Слезами горю не поможешь. По крайней мере, смех обращает наши невзгоды в веселье.
- Дыоманка, ты всегда был насмешником, - сказал квартирмейстеру Фихалиминион. - Вы ничего не принимаете всерьез.
- Напротив, братец, - сказал Эспересейджиот. - Дьюманка - самый серьезный человек из всех мне известных, несмотря на эту непристойную насмешку.
- Ладно, пусть он будет серьезным, когда пожелает. Происходящее в Доинно весьма серьезно, и вы сможете в этом убедиться, когда вернетесь домой. В сотнях лье от Доинно смеяться легко.
- Братец, он не хотел никого обидеть! Неужели ты не понимаешь, что это его манера общения? Он лишь играет словами.
- Нет, - отозвался Дыоманка. - Я не делаю ничего подобного.
- Нет? - нахмурившись, спросил Эспересейджиот.
- Я был серьезен, когда эго требовалось, мой друг. Дайте мне возможность, и я все объясню.
- Все мы растрачиваемся на пустую болтовню, - проворчал Фихалиминион. - Вместо этого мы могли бы выпить.
- Нет. Дайте мне одну минуту, я не считаю это тратой времени, - произнес Дыоманка, и все удивленно обернулись к нему, потому что никогда не слышали прежде, чтобы квартирмейстер говорил так торжественно. - Я сказал, что мы должны смеяться, когда боги насылают на нас несчастья, и это лучше, чем слезы, - я считаю, что в этом прав. Ну если не смеяться, тогда пожать плечами, потому что, из стенаний ничего хорошего не выйдет. Эти люди здесь…
- Хватит, Дыоманка, - немного резко перебил Фихалиминион.
- Прошу вас, еще пару слов. Вам известны эти трое - Зектир Лукин, Лиспар Моэн и Геппилин? Разумеется, нет. А я их знаю. И позвольте мне сказать - у них есть разум. Нас многие учат, как правильно поклоняться богам. Ты когда-нибудь задумался, добрейший Фихалиминион, почему народ с темно-синими глазами принял свою участь с такой легкостью, когда боги послали мертвые звезды, чтобы разрушить их мир? Всем известно, что синеглазые могли отвергнуть их нашествие, если бы захотели, но…
- О, Накаба! Какое отношение имеют синеглазые к безумию, которое распространяется в нашем городе? Ты можешь мне это объяснить, Дыоманка?
- Налей вина, и я все объясню. Может, после этого ты пожелаешь послушать Зектира Лукина, может, даже прочитать написанную им книгу, а, Фихалиминион? Возможно, это успокоит тебя, раз уж ты так обеспокоен трудностями Доинно. - Дыоманка кивнул в сторону мясника - невысокого, плотного человека, от которого веяло огромной силой. - В наших беседах Зектир Лукин объяснил мне то, что я делал на практике всю свою жизнь, только не знал, как это назвать. Я познал абсолютное величие богов и их роль в наших судьбах. Они решают все, и мы должны с радостью подчиняться их воле, в противном случае нас ждет тоскливое существование. Так что мы должны принимать все - будь то мертвые звезды или джики, будь то новые странные религии или кровопролитие на улицах, будь, что угодно. То, во что' верят Зектир Лукин и его донущенцы - Лиспар Моэн и Геппилин, так же как и я, - приносит успокоение душе и спокойствие разуму. Я принесу небольшую книжку Зектира Лукина и стану распространять правду, которую она содержит, среди тех, кто пожелает слушать.
- Только этого нам и не хватало, - пробормотал Фихалиминион, мрачно уставившись на свой кубок с вином. - Еще одна религия.