- Уничтожить Гнездо? - переспросил Леспар Тон. Он был самым осмотрительным из всех принцев, человеком осторожных решений. - Ты считаешь, что это будет так просто? У нас на одного человека приходится десять джиков, а может, и сто. Они будут сражаться как черти, чтобы не подпустить нас к Гнезду. Как мы сможем одолеть такое количество?
- Напомню, что с таким количеством я уже сталкивался, - заметил Фа-Кимнибол. - Когда-то мы разгромили джиков в битве при Джиссо, так что справимся с ними и теперь.
- Но в битве при Джиссо Нации помогло какое-то оружие Великого Мира, разве не так? - напомнил Леспар Тон.
Фа-Кимнибол окинул его сердитым взглядом.
- Ты рассуждаешь как Пьют Кжай. Или Стэйп. Мы одолели джиков благодаря нашей собственной доблести.
- Правда, Креш применил какую-то древнюю штуковину, которая оказала огромную помощь, насколько я понял, - настаивал Леспар Тон. - Иногда одной доблести недостаточно, Фа-Кимнибол. А против такой орды джиков, которые намерены, отчаянно намерены защитить свою Королеву…
- Что ты хочешь этим сказать?
- То же, что сказал Хазефен Муери, когда все это обсуждалось на Президиуме. Прежде чем безнаказанно атаковать джиков, мы должны изобрести какое-то новое оружие.
- Возможно, то, которое мы нашли на так давно за городом, подойдет для этой цели, - сказал Катрофирейн.
Все повернулись к нему.
- Расскажи мне подробнее, - попросил Фа-Кимнибол.
- Эта история циркулирует, между прочим, вокру! Дома Знаний. Полагаю, в этом что-то есть. По-моему, во время штормового периода в долине Эмакис возникли огромные селевые потоки, и какой-то фермер, пытавшийся поймать какого-то своего сбежавшего зверя, наткнулся на вход в туннель, уводивший в глубину холма. Там он и обнаружил древности, которые и принес в Дом Знаний. Один из представителей штата Креша верит, что это какие-то военные приспособления Великого Мира или в любом случае приспособления, служащие для разрушения. Я узнал об этом от одного из ученых, кошмара Плора Килливаша. Его сестра у меня на службе.
Фа-Кимнибол победоносно улыбнулся Леснару Тону:
- Вот и получи! Если они представляют какую-либо реальную ценность, то это как раз то, что нам нужно.
- Общеизвестно, что Креш относится к идее войны с джиками прохладно, - заметил Си-Велимнион. - Он может отказаться от сотрудничества.
- Прохладно или нет, но война состоится. Он поможет нам.
- А если он предпочтет этого не делать?
- Он мой брат, Си-Велимнион. Он не станет утаивать от меня жизненно важную информацию.
- Все равно, - сказал Си-Велимнион, - ты можешь легче найти общий язык с кем-нибудь из помощников Креша, чем с ним самим. Например, с этим Плором Килливашем. Думаю, что тебе, как никому другому, нет надобности напоминать, как непредсказуем Креш.
- Неплохая мысль. Мы будем действовать без него. Картафирейн, ты не переговоришь еще разок со своим приятелем из Дома Знаний?
- Постараюсь сделать все возможное.
- Постарайся. Эти орудия как раз то, что нам необходимо. Если это действительно оружие.
Фа-Кимнибол снова наполнил фужеры и сделал глубокий глоток.
- Меня беспокоит, - через некоторое время произнес он, - что Таниана не желает предпринимать каких-либо действий против нового культа джиков. Только не пытайтесь меня убедить, что за эти дни она так полюбила Королеву, как и ее дочь!
Картафирейн расхохотался:
- Едва ли. Она чувствует с ним отвращение так же, как и я.
- Тогда почему разрешает процветать их церквам?
- Картафирейн сказал верно, - отозвался Си-Ве-лимнион. - Она боится накликать восстание, если продолжит репрессии.
- В былые времена Таниана никогда не страдала отсутствием мужества.
- Ты заметишь, что она здорово изменилась, - сказал Си-Велимнион. - Она постарела. Она почти не показывалась на заседаниях Президиума, а если и присутствовала, то молчала.
- Она не больна? - спросил Фа-Кимнибол, подумав о Нейэринте.
- Всего лишь устала, устала и погрустнела. Мой друг, она пребывает на должности вождя гораздо дольше, чем большинство из нас в этом мире. Это потребовало от нее огромной пошлины. И теперь она видит, что город рассыпается прямо у нее в руках.
- Не может быть, чтобы дела обстояли так плохо!
Си-Велимнион меланхолично улыбнулся:
- Серди населения распространяется странное верование, ее собственная дочь потерялась в непостижимых фантазиях. На улицах ей угрожают, требуя отречения, - в основном это делают те самые горячие головы среди моих соплеменников, как ни стыдно мне в этом признаться. Дождь все не заканчивается, чего раньше никогда не бывало. Она полагает, что боги от нас отвернулись и ее собственный конец не за горами.
Фа-Кимнибол посмотрел на Картафирейна:
- Это правда?
- Думаю, она сильно изменилась. И не в лучшую сторону.
- Невероятно. Невероятно. Я никогда не встречал женщины более жизнедеятельной, чем она. Но я поговорю с ней. Я обрисую ей, насколько спасительной окажется для нас война. Она взбодрится, когда мы отправимся уничтожать джиков!
- Она может придерживаться насчет войны противоположной точки зрения, - сказал Малитон Дивери.
- Ты так думаешь?
- Сейчас к ней очень близок Хазефен Муери. А ты знаешь, Фа-Кимнибол, что он всегда занимал позицию, противоположную твоим намерениям. Если ты за войну, то он будет против. Он все еще предпочитает наблюдать и ждать, не предпринимая никаких действий и накапливая силы. Наверняка в Президиуме он выскажется против твоего союза с Саламаном.
Фа-Кимнибол сплюнул.
- Хазефен Муери! Этот ускользающий призрак! Как Таниана вообще может доверять ему?
- Кто сказал, что она ему доверяет? Она гораздо благоразумнее. Но она прислушивается к нему. И я гарантирую - он посоветует выступить против любого, поддерживаемого тобой военного выступления. И не исключено, что это повлияет па ее решение.
- Ладно, это мы еще посмотрим, - сказал Фа-Кимнибол.
* * *
Несмотря на все что ему говорили, он оказался неподготовленным к изменениям, произошедшим с Танианой с лета. Она казалось постаревшей на сотню лет. Не верилось, что тусклая женщина с грустными глазами тот самый вождь, который так энергично правил городом на протяжении десятилетий. Яростные макси предшествующих вождей, висевшие за ее спиной на стене, словно насмехались над ее усталостью. Фа-Кимнибол почувствовал вину за свою жизнерадостность и силу.
- Наконец-то, - произнесла она. - Я уже думала, что ты никогда не вернешься.
- Было немало проблем, которые следовало обсудить с Саламаном, причем осторожно. И он сделал все, чтобы принять меня должны образом.
- Странный человек этот Саламан. Я ожидала, что он все еще ненавидит тебя.
- Я тоже. Но теперь все это старая история. Он был таким любящим.
- Саламан? Любящим? - Таниана изобразила слабую улыбку. - Что же, может быть. Говорят, даже джики любящие. - Она откинулась на спинку стула и голосом, который, казалось, исходил из какого-то глубокого склепа, сказала:
- Фа-Кимнибол, здесь происходило безумство, события почти вышли из-под моего контроля. Мне крайне необходима твоя помощь.
- Сестра, я никогда не слышал, чтобы ты была такой подавленной!
- Тебе известно о новой религии? Об это поклонении Кандалимону.
- Ты имеешь в виду поклонение джикам.
- Да. По правде, так оно и есть.
- Известия об этом принес на север осенний караван.
- Те, кто верят этому, - а их сотни, Фа-Кимнибол, возможно и тысячи! - заставляют меня принять этот договор с Королевой. Каждый день я получаю петиции. Они маршируют перед Президиумом. Они кричат мне на улицах. Этот мальчишка отравил умы детей за несколько недель, проведенных среди них. Клянусь богами, Фа-Кимнибол, я не хотела, чтобы его убили.
- Разумеется, Таниана, ты не имеешь никакого отношения к его смерти! - смущенно проговорил Фа-Кимнибол.
На какой-то миг ее глаза вспыхнули былым огнем.
- Нет. Нет, совсем нет. Я - убийца? Я даже не предполагала, что этот мальчишка мог причинить столько вреда. И он был любовником Нилли. Неужели ты считаешь, что из-за этого я желала его смерти? Нет, брат, к этому я не имею никакого отношения. Мне бы хотелось узнать, кто это сделал.
- Ее любовником? - спросил Фа-Кимнибол.
- Ты не знал? Они были партнерами по спариванию и партнерами по сношению. Мне казалось, что об этом было известно всем.
- Сестра, я несколько месяцев отсутствовал.
- Похоже, обо всем остальном, произошедшем здесь, ты осведомлен.
- Ее любовником, - повторил все еще потрясенный Фа-Кимнибол. - Я никогда об этом не задумывался. Но теперь это очевидно! Тогда странно, что после его смерти она не сошла с ума. - Он покачал головой. Казалось необычным, что у дочери брата вообще был любовник после того, как она всегда держалась в одиночестве. "Но выбрать этого джикского парня… как это на нее похоже, - подумал он. - И потом его смерть. Как это печально".
- Боги немилосердны к этой девочке, - сказал он. - Столько волнений не должно тревожить столь юную душу. Могу предположить, что она теперь сторонница новой религии?
- Не особо, насколько я слышала. Да, по всем правилам она должна была ею стать. Но мне сообщают, что все свое время она проводит в своей комнате в Доме Накабы и почти не выходит. Пойми, я встречаюсь с ней редко, - Таниана с горечью рассмеялась. - Ты понимаешь, каково это? Мое собственное дитя чуждо мне так же, как и джик. Мой супруг, как обычно, прячется в Доме Знаний и занимается важнейшими проблемами десятимиллионной давности. Мои люди требуют подписания договора, что означает конец всем нам. Тебе известно, Фа-Кимнибол, что были призывы к моему отречению? "Ты пребываешь у власти слишком долго, - заявляют они мне, почти в лицо. - Пришло время отойти в сторону". Клянусь богами, Фа-Кимнибол, я бы хотела это сделать! Я бы хотела это сделать!
- Таниана… моя бедная Таниана… - начал он самым нежным тоном.
Ее глаза вспыхнули безумным огнем.
- Не смей разговаривать со мной подобным образом! Я не нуждаюсь в жалости! Ни в чьей! Мне нужна не жалость. - И более спокойно добавила: - Мне нужна помощь. Разве ты не видишь, как я одинока? Как беспомощна? И разве ты не понимаешь, какие на нас навалились несчастья? Что ты можешь предложить мне, кроме жалости, Фа-Кимнибол?
- Я могу предложить тебе войну, - произнес он.
- Войну?
- Если Президиум согласится, то теперь мы станем союзниками города Джиссо. Это обязует нас прийти на помощь Саламану, если его город атакуют джики, - а можно не сомневаться, что в скором будущем между джиками и Джиссо начнется война. А значит, и с нами тоже. Будет предательством в этом городе благосклонно отзываться о джиках, потому что официально они являются нашими врагами. И это положит конец всем разговорам о принятии договора Королевы, а также конец этой отвратительной религии, которая появилась среди нас, и всем остальным твоим бедам, сестра. Что ты на это скажешь? Что ты теперь скажешь?
- Расскажи мне подробнее, - попросила Таниана, и Фа-Кимниболу показалось, что в один миг с ее плеч упала тяжесть прожитых лет.
* * *
- Ну, теперь мы сйова все вместе, - воскликнула Болдиринфа. - Тебя так долго не было, Симфала Хонджинда! Как здорово, что ты в конце концов с нами!
Это был радостный для жрицы день, день возвращения с севера ее старшего сына. Даже бесконечные дожди на время смягчились. Впервые за несколько месяцев вся ее семья собралась вокруг нее в теплых приятных апартаментах на вершине холма, которые она делила со Стэйпом: три ее сына и их супруги, дочь с зятем и целая орава внуков. Болдиринфа уселась, благодушно укутавшись в своей массивности, заключавшейся в ее обширном теле словно в куче одеял; и они по одному подходили к ней, чтобы она их обняла. После этого они подняли ее, подвели к обеденному столу и приступили к трапезе. Сначала подали запеченных скантринов - небольших существ с плотскими ногами из злив, которые занимали среднее положение между рыбами и ящерицами; затем полные чаши тушеных ки-вин-фруктов; а в конце жареные окорока в раковинах из кондитерских изделий со множеством отличного крепленого черного вина Эмакис для запития. Покончив с едой, они пели и рассказывали басни. И Стэйп, как обычно, вспомнил о лишениях Нации во время путешествий из кокона в Венджибонезу и из Вснджибонезы к южным землям. Один из ее внуков продекламировал сочиненное им стихотворение. Внучка наиграла звонкий напев на си-орилинджионе. Вино текло рекой, и постоянно звучал смех. Но Болдиринфа заметила, что среди всего этого веселья ее сын Симфала Хонджинда, ради которого все собрались, сидел молча, изредка принужденно улыбаясь.
- Он так неразговорчив, - тихо сказала она супруге сына Кэтирил, которая сидела возле нее. - Как ты думаешь, что его тревожит?
- Возможно, ему просто непривычно оказаться дома после такого продолжительного путешествия.
Болдиринфа нахмурилась:
- Непривычно? Дома? Как это может быть, девочка? Он со своей родней, супругой, сыном, дочерью - он снова в великолепном Доинно, а не в несчастном, сыром саламанском Джиссо. Но где его жизнерадостность? Где его воодушевление? Это не тот Симфала Хонджинда, которого я помню.
- Я тоже, - прошептала Кэтирил. - Кажется, что он все еще пребывает в дальних краях.
- Он такой весь день?
- С первых минут, как на рассвете появился караван. О, мы достаточно тепло обнялись, он сказал, что сильно по мне скучал, раздал подарки мне и детям, поведал о том, в каком неприятном месте побывал, и заметил, как красив Доинно несмотря на дожди. Но это были лишь слова. В них не было чувства. - Затем Кэ-тирил с улыбкой добавила: - Должно быть, Фа-Ким-нибол слишком долго продержал его на севере, так что холод города Саламана проник в его душу. Но, мать Болдиринфа, дайте мне пару дней, и я его отогрею. Этого хватит!
- Иди теперь к нему, - сказала Болдиринфа. - Посиди с ним. Налей ему вина и последи, чтобы его бокал не оставался пустым. А, девочка? Ты понимаешь, что я имею в виду.
Кэтирил кивнула и, пройдя через комнату, села рядом с мужем. Болдиринфа проводила ее одобрительным взглядом. Кэтирил была такой нежной, такой милой и такой изящной во всех отношениях - великолепной супругой для ее угловатого сына. И такой же красивой, как ее мать Толайри, с таким же густым темным мехом, обрамленным белыми спиралями, и с такими же темными глазами. Толайри была очень высокой, а Кэтирил была маленькой и хрупкой. Но иногда, наблюдая за снохой краем глаза, Болдиринфа как бы видела воскресшую из мертвых Толайри и вздрагивала от неожиданности. Кэтирил унаследовала также разум и любящую натуру Толайри. "Как странно, - подумала Болдиринфа, - что Кэтирил такая милая, а ее брат Хазефен Муери полная ей противоположность".
Кэтрили сделала все возможное, чтобы развеселить Симфала Хонджипду. Она собрала вокруг пего небольшую группу - его брата Никилайна и его супругу Пул-фу, которая всегда была в приподнятом настроении и смеялась, и Тимофона, ближайшего друга и компаньона по охоте, мужа сестры Симфала Хонджинды Лиспай. Они шутили и поддразнивали его, сосредоточив на нем свое внимание и любовь. "Если такая компания не сможет развлечь Симфала Хонджинду, - подумала Болдиринфа, - то этого никто не сделает". Но похоже, это сработало.
Внезапно голос Симфала Хонджинды возвысился над пением и звуками веселья.
- Хотите я расскажу вам историю? - спросил он странным неестественным голосом. - Вы все что-нибудь рассказали, теперь мой черед. - Он допил остатки вина и, не дожидаясь ответа, произнес: - Когда-то среди холмов к востоку от Венджибонезы жила-была птичка с одним туловищем и двумя головами. Папа, ты никогда такой не видел? Не думаю, что видел, но это сказка. По-моему, однажды одна из голов заметила, как другая голова с огромным наслаждением ела какой-то сладкий фрукт. Ей стало завидно, и она сказала сама себе: "Тогда я съем отравленный фрукт" - и съела, после чего птица умерла.
В комнате стало совершенно тихо. Когда Симфала Хонджинда замолчал, раздалось несколько смешков, но они быстро стихли.
- Кому понравилась история? - воскликнул он: - Рассказать другую? Подожди, подожди, дайте мне выпить немного вина.
- Ты, наверное, устал, моя любовь, - произнесла Кэтирил. - Мы можем…
- Нет, - отрезал Симфала Хонджинда, снова наполнив и мгновенно осушив свой бокал. - Другая история. Это история о черве, у которого хвост и голова поссорились, выясняя, кто должен быть первым. "Ты всегда впереди, - говорил хвост. - Это несправедливо. Позволь мне на некоторое время стать ведущим". "Как я могу поменяться с тобой местами, - отозвалась голова. - Боги постановили, что голова - я". Но ссора продолжалась и продолжалась, пока хвост в гневе не привязал себя к дереву, после чего червь не мог двигаться вперед. В конце концов голова сдалась и позволила хвосту быть первым, и червь свалился в яму с огнем, где и погиб. Что доказывает, что существует естественный порядок вещей и если его тревожить, то все может разрушиться.
Установилась напряженная тишина.
Стэйп, наполовину приподнявшись со своего места, посмотрел на сына и сказал:
- Думаю, мой мальчик, что тебе пора отставить свой бокал с вином. Как ты считаешь?
- Я считаю, что я еще не закончил. Но, насколько я понял, тебе не понравились мои истории. Я надеялся, что выйдет наоборот, но ошибся. Ну тогда, что ж, больше никаких историй - будем высказываться прямо, прямо и откровенно. Вы хотите услышать о путешествии на север? Вам известно, чего мы добились в своем посольстве?
- Ты же знаешь, что расстраиваешь мать, - мягко произнесла Кэтирил. - Ты ведь не хочешь этого делать? Посмотри, как она побледнела. Возможно, нам стоит немного подышать свежим воздухом, моя любовь. Дождь прекратился, и…
- Нет, - гневно перебил ее Симфала Хонджинда. - Но она не должна этого слы дать? Ведь она все еще жрица? Высокое официальное лицо племени, или нет? Ну, тогда она должна это выслушать. - Его рука тряслась, когда он потянулся за очередным бокалом вина. - Я должен вам сообщить, что скоро будет война, - воскликнул он, - с джиками. Саламан и Фа-Кимнибол все между собой согласовали, - какая-то провокация, какой-то предлог, который их заденет, и мы будем втянуты в войну на всю катушку, хотим мы этого или нет. Я узнал это из того, что слышал сам: из подслушанного и схваченного мимолетом. Будет война! Вне всяких сомнений, Саламан и Фа-Кимнибол добьются этого! И мы слепо последуем за ними к краю утеса! - Он сделал огромный глоток вина и более сдержанно добавил: - Эти двое безумны. И их безумство заразило весь мир. Или, возможно, мировое безумство заразило их. Возможно, что мы так далеко забрались по неверному пути, неизбежным результатом этого явился тот факт, что самыми подходящими лидерами нашего времени стали Фа-Кимнибол и Саламан.
Болдиринфа в ужасе уставилась на него. Она чувствовала, как в глубине ее огромного тела яростно билось сердце.