* * *
Креш находился в своем саду для животных. Он сидел в окружении яркоокрашенных животных. Это была пара красно-желтых кэвианди, которых он с нежностью гладил. Когда к нему стремительно приблизилась Нилли Аруилана, он поднял глаза.
- Папа… - сразу же воскликнула она. - Папа, произошло что-то странное… что-то очень странное…
Он равнодушно посмотрел на нее, словно она вовсе ничего не сказала. Его глаза казались отчужденными, а выражение лица еще более мягким, чем обычно. От него веяло такой грустью, с какой она прежде не сталкивалась: казалось, он согнулся под ней, словно побитый человек, очень дряхлый.
Это испугало ее. Ее собственные страхи и смятение отошли на второй план. Она прибыла к нему в ужасе и с бедами, но поняла, что его беды были гораздо больше ее.
- Папа, что-то случилось?
Креш сделал судорожный жест и словно какой-то раненый зверь стал озираться по сторонам. Он явно пребывал где-то далеко.
- Теперь точно, - спустя некоторое время проговорил он. - Будет война.
- Откуда ты знаешь?
- Я только что почувствовал исходящий с севера сигнал. Может быть, ты тоже его почувствовала. Этого избежать невозможно. Все не местах, и уже отдан приказ к началу.
Часто заморгав, она недоуменно уставилась на отца.
- Папа, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
- Разве ты не знаешь о союзе, который Фа-Кимни-бол заключил в Джиссо?
Нилли Аруилана покачала головой.
- Мы согласились помочь Саламану в случае, если его атакуют джики. Что скоро должно случится - я предполагаю, что нападение спровоцировано самим Саламаном, - не исключено, что с некоторой помощью моего брата. Как только на Джиссо нападут, наша армия отправится на север, и начнется всеобщая война.
- Чего все время и желали эти двое.
Креш кивнул и равнодушно сказал:
- Прольется много крови, и их, и нашей. Будет совершено немало грехов. Армии джиков пройдут по нашим городам, сжигая их, или мы уничтожим Гнездо. А может, произойдет и то и другое. То, чем это закончится, значения не имеет. Победим мы или проиграем, - все, чего мы достигли, будет разрушено.
Он казался одиноким и несчастным. Нилли Аруилане захотелось обнять и утешить его.
- Папа, тебе не следует так расстраиваться, - мягко сказала она. - Саламан бредит. Джики не собираются атаковать Джиссо, и всеобщей войны не будет.
- Они уже однажды нападали на Джиссо, - отозвался Креш.
- Это было другое - Джиссо находился прямо на ройной джикский тропе.
- Где?
- Ройной тропе. Тнездо, каким бы большим оно ни было, может вмещать лишь определенное количество народа. Приходит время, когда население вынуждено разделиться. И тогда они выходят на поверхность тысячами, а иногда и миллионами, унося с собой юную Королеву. И отправляются в поход. Они проходят тысячи лье, порой даже больше, пока не доберутся до места, куда намеревались уйти. Но на своем пути они не терпят никаких препятствий. И потом они создают новое Гнездо.
Креш поднял глаза, и в них на какой-то миг промелькнул внезапный интерес, свойственный ему прежнему.
- И это происходило тогда, когда они атаковали поселение Харруэла?
- Да. Скорее всего, они не собирались причинить какой-то особый вред поселению. Но когда они роятся, то продвигаются вперед слепо, и ничто не может их остановить. Ничто.
- Хорошо, а если они опять решат переселиться в том же направлении?
- Этого не случится. Они никогда не роятся в одном и том же направлении. Я знаю, как хочется Фа-Кимниболу начать войну и Саламану тоже. Но их ждет разочарование.
- Стоит помолиться, чтобы это случилось.
- А иначе война с джиками будет послана по желанию Пятерки, - сказала Нилли Аруилана. - В любом случае да поможет нам Доинно. Хотя, я уверяю тебя, отец, войны не будет.
Он посмотрел на нее и грустно, по-новому, улыбнулся. Кэвианди тоже повернулись к ней. Их глаза тоже светились любопытным ясным огнем… чего? Тоже грусти? Сострадания?
- Несмотря на все' сказанное тобой, - произнес Креш так тихо, что она едва слышала, - Нилли, я чувствую, что на нас, подобно буре, надвигается война. А кто может остановить бурю?
- Папа, я жила в Гнезде, я знаю, что специально джики войны не начнут. Это на них не похоже.
- А если войну начнем мы? Ты знаешь, что у нас теперь есть армия.
У нее перехватило дыхание.
- С каких это пор?
- Совершенно новая. Ее организовал Фа-Кимнибол. Сейчас они находятся на стадионе, где тренируются и маршируют. Если есть армия, войну начать несложно.
- Таниана об этом знает?
- Да. И одобряет. - Креш кисло улыбнулся. - У них находится оружие Древнего мира, которое они забрали из Дома Знаний без моего ведома и согласия. Таниана и это считает допустимым.
- Она хочет войны?
- По крайней мере ожидает ее. Покорилась этому, поддерживает всем сердцем.
Нилли Аруилана в ужасе уставилась на Креша.
Она представила армии нации, направляющиеся на север в сторону джикских территорий и выходящие им навстречу орды джикских военных.
Жуткое столкновение, ужасающая бойня. Фа-Кимнибол с помощью украденного оружия Великого Мира производит огромные разрушения. Силы джиков, несмотря на свою многочисленность, отходят, и захватчики победоносно проходят по мрачным северным землям. Им навстречу посылаются новые и новые рои военных, призванные из каждого Гнезда, но все они погибают под безжалостным натиском атакующих.
Гнездо в опасности! Королева!
Да, Гнездо всех Гнезд осаждают. Там все в смятении: утрачено Гнездо-множество; отвергнуто Гнездо-правда; Яйцо-план исказился; мудрые Гнезда-мыслители суетятся, пытаясь зарыться в пыль; яйцо-создатели и жизнь-воспламенители пытаются бежать, но их закалывают; и наконец - самое чудовищное насилие, когда Королева всех Королев выбирается из своей глубокой комнаты и погибает…
Немыслимо. Во второй раз за этот день мир покачнулся под ногами Нилли Аруиланы.
"Этой войны быть не должно", - решила она.
Ей хотелось орать, бросить яростный вызов разжигателям войны, предупредить Гнездо о вероломстве своего народа, послать видение с помощью внутреннего ока, или Барак Дайира, или еще каким-нибудь способом; более того - лечь на пути сил Фа-Кимнибола и Саламана, когда те вступят на сокровенные территории Королевы, и своей волей и силой удержать их от этого незаконного раздора. Она предотвратит это, путь даже ценой собственной жизни.
Она яростно сжала кулаки. Она что-нибудь сделает, чтобы защитить Королеву и Гнездо. Она…
Она…
Она сделает…
Что?
Ничего.
Ничего.
Все прошло, и внутри, где все только что кипело от ярости, осталась пустота.
В одно мгновение вся ненависть, негодование исчезли, оставив ее в странном, подвешенном состоянии - опустошенной, расстроенной. Почему ее должно тревожить происходящее в Гнезде? Почему она с такой легкостью готова пожертвовать жизнью ради Королевы?
И тогда она с изумлением поняла, что ярость и отчаяние, которые так спонтанно наполнили ее душу, не имели под собой ничего реального.
Это был обман. Просто автоматическая реакция, лишенная истинных переживаний.
Это был последний проблеск верности Королеве, которая когда-то пылала внутри нее. Но это был ее народ. Это был ее город.
В ее мозгу, словно красная огненная линия, пронеслись воспоминания об ужасах, увиденных утром, когда она вглядывалась в звезду из травы - то, что заставило ее броситься в поисках утешения к отцу. Она слышала свистящий смех, соблазнявший шепот. Теперь она понимала, что означало это пугавшее видение.
Она снова вызвала образ разрушенного победоносными армиями Нации Гнезда: гибель Гнезда-множества; попрание Гнезда-правды; крушение Яйца-плана и даже ужасная гибель Королевы всех Королев.
К удивлению, ничто из увиденного не имело для нее никакого значения. Она не могла обнаружить того яростного негодования, которое те же образы вызвали в ней мгновение назад. Она была свободна. В этот день она наконец-то избавилась от чар.
"Какое мне дело до того, что разрушат Гнездо? Если Пятерке угодно, чтобы дороги наша и джиков пересеклись, что ж, пусть это случится. Пусть так. И если произойдет столкновение, я должна оставаться верной самой себе".
Теперь для нее все прояснилось.
Если случится война, она должна сетовать не о судьбе народа человеконасекомых, чьей сторонницей она так долго была, а о потерях среди молодых людей и девушек Нации - ее Нации, - которые преждевременно погибнут, о трагических бессмысленных утратах. Это было действительно ужасно: по бесплодным северным землям на многие лье во все стороны потекут реки их крови.
- Нилли?
Голос Креша, оборвавший ее мысли, казалось прозвучал из иного мира.
Она не ответила. В ее голове спутались незаданные вопросы и неубедительные ответы.
"Что на самом деле представляют собой джики, кого я так призывала любить? Это создания, которые украли меня от отца с матерью, затащили в странное место и сделали такой, какой я не собиралась быть.
Почему я стремилась защищать их вопреки своему естеству? Потому что они околдовали меня и склонили на свою сторону.
А Кандалимон, которого я любила? Как быть с ним? Я все еще его люблю. Но они сделали с ним то же, что и со мной, так что могли использовать его; и если бы он был жив, то через него они использовали бы и меня".
- Нилли? Нилли? - снова позвал Креш откуда-то с небес.
- Да, папа, - словно в трассе отозвалась она.
- Нилли, что с тобой происходит?
Она открыла глаза:
- Пробуждаюсь от весьма продолжительного сна. Рядом с ней сидели кэвианди, теплые и мягкие, и тыкали носами в ее бока. Она нежно погладила их.
- Ты уверена, что все в порядке? - спросил Креш.
- Да. Все прекрасно. - Она улыбнулась. - Не грусти, папа. Боги еще наблюдают за нами. Они все еще указывают нам путь. - И, взяв его за руку, добавила:
- Я, пожалуй, пойду, если с тобой все хорошо, хочу поговорить с Фа-Кимниболом.
* * *
Воины "Меча Доинно" заполняли весь стадион; они бегали, прыгали через барьеры, сражались тупыми деревянными мечами. Фа-Кимнибол понимал, что у него оставалось немного времени, чтобы сделать их более выносливыми. Теперь в любой день на армию, посланную Саламаном отомстить за гибель своих допущенцев, могли напасть защитники Гнезда. И тогда придет конец периоду расслабления и начнется настоящая война. Фа-Кимнибол знал, что его армия должна будет выступить на север для воссоединения с королем Джиссо задолго до известий, поступивших от Саламана.
- Выше прыгайте, вы, сонные выродки! - это был голос Маджу Самлора. Большинство инструкторов по военной подготовке Фа-Кимнибол набрал среди городской стражи. - Ты бегаешь как беременная женщина! - донесся с другого конца стадиона окрик еще одного инструктора. - Прибавь ходу! - В другом углу огромный, украшенный змеерогим шлемом бенг так громко расхохотался, что его было слышно по всему полю, и опрокинул одним взмахом дубины сразу трех человек.
Фа-Кимнибол поднялся и зааплодировал - воины нуждались в поощрении. Все получалось так, как говорил о своих зенди Эспересейджиот, когда они выезжали из Джиссо: они приучены к городу, а не к дальним переездам. Даже самым сильным было необходимо окрепнуть для предстоящей битвы.
В этом была какая-то доля иронии. Фа-Кимнибол вспоминал рассказы отца о том, что во время долгих дней пребывания в коконе воинам нужны были машины, чтобы сохранять свои мускулы в должной форме. Целыми днями они возились с такими приспособлениями, как Колесо Доинно, Станок Эмакссим, Пять богов, - и это на протяжении тысячелетий, проведенных в коконе, когда вообще не было врагов, а они были закупорены в горе. Теперь Нация жила на открытой местности, где повсюду встречались враги. Но даже при этом жизнь города была слишком спокойной - и расслабила воинов.
- Прыжок! - снова скомандовал Маджу Самлор. - Выше! Вытяни ноги! Ты, идиот, убери в сторону орган осязания!
Фа-Кимнибол рассмеялся, затем поднял глаза и увидел, что вниз по рядам скамеек к нему спускался Чевкиджа Эйм. Капитан стражи отдал честь и сказал:
- Ваша светлость, здесь Дьюманка и Эспересейджиот со своим братом.
- Отлично. Приведи их ко мне.
Трое мужчин появились в проходе под трибунами: сначала Дьюманка, затем оба бенга, жестами они свидетельствовали свое почтение.
- Принц, вы знакомы с моим братом? - спросил Эспересейджиот. - Отличный знаток зенди. Его зовут Фихалиминион.
Фа-Кимнибол посмотрел на Фихалиминион, он был на голову выше Эспересейджиота, с чисто бенгским мехом ярко-золотистого цвета. Он казался моложе брата на два или три года.
- Это высокая похвала, если Эспересейджиот считает, что ты умеешь обращаться с зенди. Я впервые слышу, чтобы он признавал, что не единственный в мире понимает этих зверей.
- Принц! - воскликнул Эспересейджиот.
Фихалиминион склонил голову:
- Все, что мне известно о зенди, - от него, а Дьюманка учил меня поклонению богам.
- Вы допущенцы? Все трое?
- Все трое, принц, - отозвался Дьюманка. И радостно хлопнул в ладоши: - И какой покой и радость несет наша вера! Сэр, я покажу вам нашу небольшую книгу. Я получил ее в Джиссо от одного мясника по имени Зектир Лукин. Когда ее прочитаешь, приобщаешься к понимаю великой правды мира, которая заключается в том, что все сущее таким и должно быть, что нет смысла перечить судьбе, потому что эта судьба назначена нам богами, и что указывает…
- Достаточно, мой добрый друг, - перебил Фа-Кимнибол, подняв руку. - Начнешь обращать меня в свою веру в другой раз: сейчас мы должны тренировать армию. И в этом вы можете очень помочь.
- Как пожелает ваша светлость, - отозвался Дьюманка.
- Я что-то слышал о твоем Зектире Лукине, когда мы были в Джиссо, - сказал Фа-Кимнибол. - Во всяком случае, о его учениях - об этом рассказал мне король Саламан. Главная их идея заключается в том, что смерть не является чем-то, достойным стенаний и сожалений, потому что это часть пророческого плана богов, следовательно, мы должны принимать ее беспрекословно, неважно в какой форме она придет. Я прав?
- По сути, да, - подтвердил Эспересейджиот.
- Хорошо. Как вы думаете, сколько теперь в Доинно последователей учения допущенцев?
- Около двух сотен, принц, и их число растет с каждым днем. - Главный возничий оглянулся: - Сейчас некоторые из них на поле.
- А вы трое главные учителя?
- Я познакомился с верой в Джиссо, - признался Дьюманка, - и обучил Эспересейджиота и Фихалиминиона. Они распространяли ее с посильной скоростью.
- Даже еще быстрее. Я рассчитываю на вас. Я хочу, чтобы перед походом на север все мои люди стали допущенцами. Я хочу, чтобы меня окружали солдаты, которым не страшна смерть.
Он отпустил их.
На полигоне подобно веселой музыке раздавались резкие глухие удары деревянных мечей. Фа-Кимнибола посетило яркое видение: Гнездо в огне; по земле разбросаны тысячи умирающих джиков; их клювы беспомощно клацают; и Королева, корчащаяся в предсмертных муках…
- Сэр? - снова обратился Чевкиджа Эйм. - Вас хочет видеть Нилли Аруилана.
- Нилли? Именем всех богов, зачем она… - Он улыбнулся. - Ах да, полагаю, чтобы прочитать мне лекцию о бедствиях войны. Чевкиджа Эйм, скажи ей, чтобы зашла в другой раз. На следующей неделе. В следующем году.
- Очень хорошо, ваша светлость.
Но Нилли Аруилана уже стояла за его спиной. Золотистый мех Чевкиджа Эйма от негодования встал дыбом.
- Лорд принц Фа-Кимнибол сейчас занят…
- Он увидится со мной.
- Он поручил мне сказать вам…
- А я поручаю тебе сказать ему, что у его родственницы, дочери вождя, есть к нему неотложное дело.
- Леди, это невозможно, чтобы вы…
Это препирательство могло продолжаться целый день.
- Все в порядке, Чевкиджа Эйм, - сказал Фа-Кимнибол. - Я поговорю с ней.
- Благодарю, родственник, - не очень-то любезно проговорила Нилли Аруилана.
Прошло немало времени с их последней встречи - Фа-Кимнибол после своего отъезда из Доинно ее не видел - и теперь она казалась ему почти неузнаваемой. Он был изумлен произошедшими переменами, и не столько той аурой, вибрацией, окружавшей ее. Казалось, она стала сильнее, мудрее и избавилась от последних признаков своего девичества. От нее веяло силой и страстью, и какой-то новой зрелостью. Ее душа пылала огнем. Теперь ее окружал грозный королевский суверенитет, он закутывал ее словно переливающаяся мантия - это делало ее неистово красивой. Ему казалось, что он видел ее впервые.
Они долгое время молча разглядывали друг друга.
- Ну что, Нилли? - в конце концов проговорил Фа-Кимнибол. - Если ты пришла со мной воевать, то давай сегодня обойдемся без этого: эти дни для меня крайне насыщенные.
- Ты считаешь меня своим врагом?
- Я знаю, что так и есть.
- Почему?
Он рассмеялся:
- А как же иначе? У нас здесь войска, которые готовятся к войне. Враг, против которого мы собираемся выступить, - Гнездо. Вне всяких сомнений, тебе об этом известно. А ты, напротив, считаешь джиков замечательными, разумными и благородными.
- Это было давно, родственник.
- Ты заявляла, что начинать против них войну немыслимо, потому что они высокоцивилизованные существа.
- Да. заявляла. И в некотором роде это правда.
- В некотором роде?
- Да, в некотором. В тот день в Президиуме я все упростила - тогда я была слишком юной.
- Ах да, конечно.
- Фа-Кимнибол, не надо так снисходительно надо мной подсмеиваться: я начинаю чувствовать себя ребенком.
- У меня нет таких намерений. Поверь, ты едва ли кажешься мне ребенком. Но мне не требуется быть таким же разумным, как Креш, чтобы понять, что сегодня ты явилась, подстрекаемая Пьютом Кжа-ем, Симфала Хонджиндой и прочими миролюбивыми типами, чтобы осудить меня и войну, которую я затеваю против твоих возлюбленных джиков. Хорошо. Высказывайся, а затем позволь мне заняться своими делами.
Она вызывающе сверкнула глазами:
- Фа-Кимнибол, ты что, меня совсем не понял? Я пришла чтобы предложить свою помощь и поддержку.
- Твою что?..
- Я хочу к вам присоединиться. Я хочу вместе с вами отправиться на север.
- Чтобы следить за нами для Королевы?
Она взглянула уничтожающе, и он заметил, как она подавила гневное возмущение, после чего ледяным тоном произнесла:
- Ты не имеешь ни малейшего представления о существах, с которыми собираешься воевать. Я знаю их как нельзя лучше. Я могу направить вас. Я смогу объяснить некоторые вещи по мере вашего приближения к Гнезду. Я могу помочь избежать опасности, которые вы даже не можете себе вообразить.
- Нилли, ты обо мне слишком плохого мнения, если считаешь таким дураком.
- А ты обо мне, если думаешь, что я стану действовать как предатель своей же собственной крови.
- Разве у меня есть повод думать иначе?
Ее взгляд стал ледяным. Ноздри замерцали, мех встал дыбом. И он увидел, как она закусила нижнюю губу.
Тогда, к его полному удивлению, она протянула к нему свой орган осязания.