Буба поднял голову от кружки и тоскливо сказал:
- Можно, я уйду, Иван? Не могу… К чему все эти разговоры? Отпусти меня, пожалуйста…
Я взял его за руку.
- Пек, что с тобой творится? Ведь я тебя искал, адреса твоего нигде нет… Я тебя встретил совершенно случайно и ничего не понимаю. Как ты попал в эту историю?… Может, я могу помочь тебе чем-нибудь? Может быть, мы…
Он вдруг с бешенством вырвал у меня руку.
- Вот палач,- прошипел он.- Гестаповец… Черт меня понес в этот "Оазис"… Дурацкая болтовня, сопли… Нет у меня слега, понял? Есть один, так я тебе его не отдам! Что я потом- как Архимед?…Есть у тебя совесть?Тогда отпусти меня, не мучай…
- Я не могу тебя отпустить,- сказал я,- пока не получу слег. И твой адрес. Должны же мы поговорить…
- Я не желаю с тобой говорить,неужели ты этого не понимаешь? Я ни с кем ни о чем не желаю говорить. Я хочу домой… И слег свой я тебе не отдам… Что я вам, фабрика? Тебе отдам, а потом через весь город крюка давать?
Я молчал.Ясно было,что он ненавидит меня сейчас. Что если бы он чувствовал себя в силах, он бы убил меня и ушел. Но он знал, что это не в его силах.
- Сволочь,- сказал он с яростью.- Почему ты сам купить не можешь? Денег у тебя нет? На! На! - Он стал судорожно рыться в карманах, выбрасывая на стол медяки и смятые бумажки. - Бери, здесь хватит!
- Что купить? У кого?
- Вот осел проклятый…Ну этот… Как его…М-м-м… Как его…А, дьявол!…- крикнул он. - Провались ты совсем! - Он запустил пальцы в нагрудный карман и вытащил плоский пластмассовый футлярчик.Внутри была блестящая металлическая трубочка,похожая на инвариант-гетеродин для карманных радиоприемников.- На! Жри! - Он протянул мне эту трубочку. Она была маленькая, длиной не больше дюйма и толщиной в миллиметр.
- Спасибо, - сказал я. - И как ею пользоваться?
У Пека раскрылись глаза. Он даже, кажется, улыбнулся.
- Господи,- сказал он почти с нежностью, - неужели ты ничего не знаешь?
- Ничего не знаю, - сказал я.
- Ну, так бы и сказал с самого начала. А я думаю, что он меня изводит, как палач? У тебя приемник есть?Вставь туда вместо гетеродина, повесь где-нибудь в ванной или поставь, все равно, и, валяй.
- В ванной?
- Да.
- Обязательно в ванной?
- Ну да! Обязательно нужно, чтобы тело было в воде. В горячей воде. Эх ты, теленок…
- А "Девон"?
- А "Девон" высыпь в воду. Таблеток пять в воду и одну в рот. На вкус они отвратительные, но зато потом не пожалеешь… И еще обязательно добавь в воду ароматических солей.А перед самым началом выпей пару стаканчиков чего-нибудь покрепче. Это нужно, чтобы… Как это… Развязаться, что ли…
- Так,- сказал я.- Понятно.Теперь все понятно.- Я завернул слег в бумажную салфетку и положил в карман. - Значит, волновая психотехника?
- Господи, да какое тебе до этого дело?- Он уже стоял, надвигая капюшон на голову.
- Никакого,- сказал я. - Сколько я тебе должен?
- Пустяки, вздор! Пошли скорее… Какого черта мы теряем время?
Мы поднялись на улицу.
- Ты правильно решил,-сказал Пек.-Разве это мир?Разве в этом мире мы люди? Это дерьмо, а не мир. Такси!- завопил он.- Эй, такси! - Его затрясло от возбуждения. - И чего меня понесло в этот "Оазис"?… Не-ет, теперь я больше никуда, никуда…
- Дай мне твой адрес, - сказал я.
- Зачем тебе мой адрес?
Подкатило такси, Буба рванул дверцу.
- Адрес! - сказал я, хватая его за плечо.
- Вот дурак,- сказал Буба.- Солнечная, одиннадцать… Вот дурак,- повторил он, усаживаясь.
- Завтра я к тебе заеду, - сказал я.
Он уже не обращал на меня внимания. "Солнечная!- крикнул он шоферу.- Через центр! И побыстрее ради бога!"
Как просто, подумал я, глядя вслед его машине. Как все оказалось просто! И все совпадает.И ванна, и "Девон". И орущие приемники, которые так нас раздражали и на которые мы никогда не обращали внимания.Мы их просто выключали… Я взял такси и отправился домой.
А вдруг он меня обманул,подумал я.Просто хотел от меня поскорее избавиться… Впрочем, это я скоро узнаю. Он совсем не похож на агента-распространителя.Он же Пек… Впрочем, нет, он уже больше не Пек. Бедный Пек. Никакой ты не агент,ты просто жертва.Ты знаешь,где можно купить эту гадость, но ты всего лишь жертва.Слушайте,я не желаю допрашивать Пека, я не желаю его трясти, как какую-нибудь шпану… Правда,он уже не Пек. Чепуха, что значит не Пек? Он- Пек…И все-таки… Придется… Волновая психотехника…Но дрожка- это ведь тоже волновая психотехника.Что-то слишком просто все получается, подумал я. Я здесь и двух суток не пробыл… А Римайер живет здесь с самого мятежа. Как забросили его тогда, так он здесь и прижился, и все им были довольны, хотя в последних отчетах он писал,что ничего похожего на то,что мы ищем, здесь нет. Правда, у него нервное истощение… И "Девон" на полу. И Оскар. И он не стал умолять меня, чтобы я его отпустил, а просто направил меня к рыбарям…
Я никого не встретил ни во дворе,ни в холле.Было уже около пяти. Я прошел к себе в кабинет и позвонил Римайеру. Ответил тихий женский голос.
- Как больной? - спросил я.
- Он спит. Не надо его беспокоить.
- Я не буду. Ему лучше?
- Я же вам сказала,что он заснул. И не звоните так часто, пожалуйста. Ваши звонки его тревожат.
- Вы будете у него все время?
- Во всяком случае, до утра. Если вы позвоните еще хоть раз, я выключу телефон.
- Благодарю вас,- сказал я.- Вы только не уходите от него до утра.Я больше не буду вас беспокоить.
Я повесил трубку и некоторое время сидел,размышляя,в удобном мягком кресле перед большим и совершенно пустым столом. Потом я достал из кармана слег и положил перед собой. Маленькая блестящая трубочка, незаметная и совершенно безобидная на вид, обычная радиодеталь.Такие можно делать миллионами. Они должны стоить копейки и очень удобны при транспортировке.
- Что это у вас? - спросил Лэн над самым моим ухом.
Он стоял рядом и смотрел на слег.
- А разве ты не знаешь?- спросил я.
- Это из приемника,- сказал он.- У меня в приемнике есть такая. Все время портится.
Я достал из кармана свой приемник, вынул из него гетеродин и положил рядом со слегом. Гетеродин был похож на слег, но это был не слег.
- Неодинаковые, - признал Лэн. - Но такую штучку я тоже видел.
- Какую?
- Вот такую, как у вас.
Он вдруг насупился, и лицо его сделалось сердитым.
- Вспомнил? - спросил я.
- Вовсе нет,- сказал он мрачно. - Ничего я не вспомнил.
- Ну и ладно,- сказал я. Я взял слег и вставил его в приемник вместо гетеродина. Лэн схватил меня за руку.
- Не надо, - сказал он.
- Почему?
Он не ответил, глядя на приемник настороженными глазами.
- Ты чего боишься? - спросил я.
- Ничего я не боюсь, откуда вы взяли…
- Посмотрись в зеркало,- сказал я и положил приемник в карман.- У тебя такой вид, будто ты за меня испугался.
- За вас? - удивился он.
- Ну ясно, за меня. Не за себя же… Хотя да, ведь ты еще боишься этих… Некротических явлений.
Он стал смотреть в сторону.
- Откуда вы взяли?- сказал он.- Просто мы так играем.
Я презрительно фыркнул.
- Знаю я эти игры! Одного вот только не знаю: откуда в наше время берутся некротические явления?
Он озирался по сторонам, потом стал пятиться.
- Я пойду, - сказал он.
- Нет уж,- сказал я решительно.- Давай договорим, раз начали. Как мужчина с мужчиной. Ты не думай, я в этих некротических явлениях кое-что смыслю.
- Что вы смыслите? - Он был уже возле дверей и говорил очень тихо.
- Побольше тебя,- сказал я строго.- Но орать об этом на весь дом не собираюсь. Если хочешь говорить, подойди сюда… Я-то ведь не какое-нибудь там некротическое явление. Залезай сюда на стол и садись.
Целую минуту он колебался, исподлобья глядя на меня, и все, чего он опасался, и все, на что он надеялся, появлялось и исчезало у него на лице. Наконец он сказал:
- Я только дверь закрою.
Он сбегал в гостиную, закрыл дверь в холл, вернулся, плотно закрыл дверь в гостиную и подошел ко мне. Руки у него были в карманах, лицо бледное, а оттопыренные уши- красные и холодные.
- Во-первых, ты дурак,- объявил я,подтащив его к себе и поставив между коленей.- Жил-был мальчик до того запуганный,что штанишки у него не высыхали даже на пляже, а уши у него от страха были такие холодные, словно он клал их на ночь в холодильник. Этот мальчик все время дрожал, и так он дрожал, что, когда вырос, у него оказались извилистые ноги, а кожа сделалась, как у ощипанного гусака.
Я надеялся, что он хоть раз улыбнется, но он слушал очень серьезно и очень серьезно спросил:
- А чего он боялся?
- У него был старший брат,хороший человек, но большой любитель выпить.И как это часто бывает,подвыпивший брат был совсем не похож на брата трезвого. У него делался очень дикий вид.А когда он выпивал особенно много, то делался похожим на покойника. И вот этот мальчик…
На лице Лэна появилась презрительная усмешка.
- Нашел чего бояться… Они, когда пьяные, наоборот, добрые.
- Кто- они?- сейчас же спросил я.- Мать? Вузи?
- Ну да. Мама, наоборот, с утра, как встанет, всегда злится, а потом раз выпьет вермуту,два выпьет вермуту, и все.А к вечеру уже совсем добрая, потому что ночь близко…
- А ночью?
- Ночью этот хмырь приходит,- неохотно сказал Лэн.
- До хмыря нам дела нет,- деловито сказал я.- Не от хмыря же ты в гараж убегаешь.
- Я не убегаю, - сказал он упрямо. - Это такая игра.
- Не знаю,не знаю,- сказал я.- Есть,конечно, на свете вещи, которых даже я боюсь. Например, когда мальчик плачет и дрожит. Я на такие вещи смотреть не могу, у меня все внутри прямо переворачивается. Или когда зубы болят, а по ходу дела надо улыбаться,- вот это страшно,ничего не скажешь.А бывают просто глупости.Когда дураки,например, от безделья и от жира угощаются мозгом живой обезьянки. Это уже не страшно, это просто противно. Тем более что это они не сами придумали. Это еще тысячу лет назад- и тоже с жиру- придумали толстые тираны на Дальнем Востоке. А нынешние дурачки услыхали про это и обрадовались. Так их ведь жалеть надо, а не бояться…
- Жалеть,- сказал Лэн.- Они-то ведь никого не жалеют.Они что захотят, то и делают.Им ведь все равно,как вы не понимаете… Им если скучно, то все равно, кому голову пилить… Дурачки… Это они днем,может быть,дурачки, вы вот все это не понимаете, а ночью они не дурачки, они все проклятые…
- Как это так?
- Всем миром они проклятые.Покоя им нет и не будет.Вы-то ничего не знаете… Вам что, как приехали, так и уедете… А они - ночью живые, а днем мертвые… трупные…
Я сходил в гостиную и принес ему воды. Он выпил полный стакан и сказал:
- А вы скоро уедете?
- Да нет, что ты,- сказал я, похлопывая его по спине.- Я же только что приехал.
- Можно, я у вас ночевать буду?
- Конечно.
- Сначала у меня замок был, а сейчас она у меня замок зачем-то сняла. А зачем сняла- не говорит…
- Ладно,- сказал я.- Будешь спать у меня в гостиной. Хочешь?
- Да.
- Вот, запирайся там и спи на здоровье. А я тогда в спальню через окно забираться буду.
Он поднял голову и пристально посмотрел мне в лицо.
- Думаете, у вас двери запираются? Я тут все знаю. У вас ведь тоже не запираются.
- Это у вас они не запираются,- сказал я по возможности небрежно. - А у меня они запираться будут. На полчаса работы.
Он неприятно, как взрослый, засмеялся.
- Вы сами-то боитесь. Ладно, я пошутил. Запираются они у вас, не бойтесь.
- Дурачина ты,- сказал я.- Я же тебе сказал,что ничего такого не боюсь. - Он испытующе смотрел на меня.- А замок я сделаю в гостиной для того,чтобы ты спал спокойно, раз уж ты такой боязливый. А я всегда сплю с открытым окном.
- Я же говорю, - сказал он, - я пошутил.
Мы помолчали.
- Лэн, - сказал я, - а кем ты будешь, когда вырастешь?
- А что? - сказал он. Он очень удивился. - Какая мне разница?
- Как так- какая разница? Тебе все равно, химиком ты будешь или барменом?
- Я же вам сказал:мы все проклятые.От проклятья-то не уйдешь,как вы понять не можете, это же всякий знает.
- Что ж,- сказал я, - бывали и раньше проклятые народы. А потом рождались дети, которые вырастали и снимали проклятье.
- А как?
- Это долго объяснять,дружище.- Я встал.- Я тебе это еще обязательно расскажу. А сейчас беги играй. Днем-то ты хоть играешь? Ну, вот и беги. А когда солнце сядет, приходи, я тебе постелю.
Он сунул руки в карман и пошел к дверям. Там он остановился и сказал через плечо:
- А эту штучку из приемника вы лучше выньте. Вы думаете, это что такое?
- Гетеродин, - сказал я.
- Никакой это не гетеродин. Вы его выньте, а то вам плохо будет.
- Почему это мне плохо будет? - сказал я.
- Выньте,- сказал он.- Вы всех будете ненавидеть. Вы сейчас не проклятый, а станете проклятым. Кто вам его дал? Вузи?
- Нет.
Он умоляюще посмотрел на меня.
- Иван, выньте!
- Так и быть,-сказал я.-Выну.Беги играй. И никогда меня не бойся, слышишь?
Он ничего не сказал и вышел, а я остался сидеть в кресле, положив руки на стол, и скоро услышал, как он возится в кустах сирени под окнами. Он шуршал, топал, что-то бормотал и тихонько вскрикивал, разговаривая сам с собой: "…Принесите флаги и ставьте здесь,и здесь, и здесь… Вот… Вот… Вот… И тогда я сел в самолет и улетел в горы…" Интересно,когда он ложится спать, подумал я. Хорошо,если в восемь или хотя бы в девять, зря я, пожалуй, все это затеял, сейчас бы заперся в ванной и через два часа уже все знал бы,да нет,не мог же я отказать ему,представь-ка себя на его месте,но это не метод, я потакаю его страхам,надо было придумать что-нибудь поумнее,а попробуй придумай, это тебе не Анъюдинский интернат,ох, какой же это не Анъюдинский интернат, какое же это все не такое, и что же мне сейчас предстоит, какой, интересно, круг рая, только если будет щекотно,я не смогу, интересно, рыбари- это тоже круг рая, наверняка, меценатство для аристократов духа, а старое метро для тех, кто попроще, хотя интели тоже аристократы духа, а напиваются как свиньи и ни на что больше не годны,даже они больше ни на что не годны,слишком много ненависти, слишком мало любви, ненависти легко научить,а вот любви- трудно, и потом любовь слишком затаскали и обслюнявили, и она пассивна, почему-то так получилось, что любовь всегда пассивна, а ненависть зато всегда активна и потому очень привлекательна,и говорят еще, что ненависть- от природы, а любовь- от ума,от большого ума,а с интелями все-таки хорошо бы поговорить,не все же они там дураки и истерики,а вдруг удастся найти человека, что, собственно, хорошо у человека от природы, фунт серого вещества, но и это не всегда хорошо, так что человеку всегда приходится начинать на голом месте, а хорошо было бы, если бы наследовались социальные признаки; правда, тогда Лэн был бы сейчас маленьким генерал-полковником; нет уж, лучше не надо, лучше на голом месте, он бы, конечно, ничего не боялся, но зато он бы пугал других, которые не генерал-полковники…
Я вздрогнул, потому что увидел: на яблоне напротив окна сидит Лэн и пристально смотрит на меня. В следующее мгновение он исчез, только затрещали ветки и посыпались яблоки. Нипочем не верит, подумал я. Никому не верит. А я кому-нибудь верю в этом городе? Я перебрал всех, кого мог вспомнить. Нет, никому я не верю. Я снял трубку, позвонил в "Олимпик" и попросил соединить с номером восемьсот семнадцать.
- Слушаю вас, - сказал голос Оскара.
Я молчал, прикрывая микрофон пальцами.
- Слушаю!- раздраженно повторил Оскар.- Второй раз уже,- сказал он кому-то в сторону.- Алло!… Да нет, какие у меня здесь могут быть женщины?… - Он повесил трубку.
Я взял томик Минца,лег в гостиной на тахту и читал до сумерек. Очень люблю Минца,но совершенно не помню,о чем я читал. С шумом проехала вечерняя смена. Тетя Вайна кормила Лэна ужином, пичкала его толокном с горячим молоком. Лэн капризничал,хныкал,а она терпеливо и ласково уговаривала его.Таможенник Пети внушал командирским голосом,но вполне добродушно: "Надо есть, надо есть, раз мать говорит- надо есть,выполняйте…" Заходили двое каких-то,судя по голосам - разболтанных молодых людей,спрашивали Вузи и заигрывали с тетей Вайной. По-моему, они были пьяны. Темнело быстро. В восемь часов в кабинете зазвонил телефон.Я босиком сбегал в кабинет и взял трубку, но никто не заговорил. Как аукнется, так и откликнется.В восемь десять в дверь постучали.Я обрадовался, что это Лэн, но это оказалась Вузи.
- Что же вы даже не заходите?- возмущенно спросила она прямо с порога.На ней были шорты с изображением подмигивающей физиономии, тесная курточка-безрукавка, открывающая пупок, и огромный прозрачный шарф, она была свежая и крепенькая, как недозрелое яблоко. До оскомины.
- Я сижу и жду его весь день, а он здесь валяется. У вас болит что-нибудь?
Я поднялся и сунул ноги в туфли.
- Садитесь, Вузи.- Я похлопал по тахте рядом с собой.
- Не сяду я с вами,- сказала она. - Он тут читает, оказывается… Хоть бы выпить предложил.
- В баре, - сказал я. - Как поживает слюнявая корова?
- Слава богу,сегодня ее не было,- сказала Вузи,залезая в бар.- Сегодня мне досталась мэриха… Вот дурища! Почему, значит, ее никто не любит? А за что ее любить?… Вам с водой?… Глаза белые,морда красная,задница диваном - ну как у лягушки, ей-богу… Слушайте, давайте сделаем "хорек". Сейчас все делают "хорек"…
- А я не люблю делать, как все.
- Это я и сама вижу. Все идут гулять, а он валяется. И читает вдобавок.
- Он устал, - сказал я.
- Ах, так? Тогда я могу уйти!
- А я вас не пущу,- сказал я,поймал ее за шарф и посадил рядом с собой. - Вузи,девочка,вы специалист только по дамскому хорошему настроению или вообще? Не можете ли вы привести в хорошее настроение одинокого мужчину, которого никто не любит?
- А за что вас любить?- Она оглядела меня. - Глаза рыжие, нос картошкой…
- Как у крокодила.
- Как у пса… Не обнимайтесь, я вам не позволяю. Почему вы не зашли?
- А почему вы меня вчера бросили?
- Здравствуйте, я его бросила!…
- Одного, в чужом городе…
- Я его бросила! Да я вас потом везде искала! Я всем рассказывала, что вы тунгус,а вы пропали,- очень нехорошо с вашей стороны…Нет,я не разрешаю! Где вы вчера были? Рыбарили, наверное? А сегодня опять ничего не расскажете…
- Почему это не расскажу?- возразил я. И я рассказал ей про старое метро. Я сразу сообразил, что правды будет недостаточно, и я рассказал про людей в металлических масках,про жуткую клятву,про стену,мокрую от крови, про рыдающий скелет- про разные вещи я рассказал и дал ей пощупать желвак за ухом. Ей все это очень понравилось.
- Пойдемте сейчас же, - сказала она.
- Ни за что,- сказал я и лег.
- Что за манеры? Сейчас же вставайте, и пойдем! Ведь мне никто не поверит, а вы покажете эту шишку, и все сразу будет в порядке.
- А потом мы пойдем на дрожку? - осведомился я.
- Ну да! Знаете, это, оказывается, даже полезно для здоровья…
- И будем пить бренди?
- И бренди, и вермут, и "хорек", и виски…