Комната для допросов не отличалась особыми изысками и мебелировкой, но в тоже время не создавала и давления на человека, находящегося в ней, это было сделано специально, что бы возникала атмосфера не допроса, а скорее беседы, хотя стол и стулья были незаметно, но намертво привинчены к полу. Комната освещалась только одной яркой лампой с конусным абажуром, подобранным так, чтобы стол и сидящие за ним были ярко освещены, а остальная часть комнаты тонула в полумраке. Сейчас в этой комнате находились двое. Макс и стрелок. В управлении Макс передал стрелка сотрудникам Отдела Информации и велел накормить, попутно выяснив личность. Но тот отказался от еды. Прием "когда человек поест, он расслабляется и меньше думает" не сработал. Сам Макс первым делом переоделся в свою обычную одежду, он уже получил на стрелка полное досье и быстро изучив его, сразу пришел в комнату. Макс внутренне уже подготовился к этому разговору и сейчас только перебирал в уме некоторые тезисы.
– Ну что ж, давай знакомиться, – добродушно начал он, – меня ты уже знаешь, а тебя как зовут?
– У вас там написано, – холодно сказал стрелок. Он сидел за столом перед Максом с чуть прикрытыми глазами и, казалось что его не особенно интересовал этот разговор. На Макса он даже не смотрел. Но по напряженным пальцам рук, Макс понял, что этот мальчик сейчас прислушивается к каждому его слову и пытается уловить их истинный смысл. "Слушай не слова, слушай то как они произносятся", – вспомнил Макс совет своего учителя по восточным единоборствам, которыми он занимался в детстве.
– Хорошо, может тогда перейдем на "ты", Дима Берковский, – отбросил добродушный тон Макс.
– Не возражаю, – тем же холодным тоном ответил снайпер.
– Как давно ты понял, что ты Охотник? – спросил Макс.
– Недавно, перед тем как застрелил первую доминанту, – отрыл глаза Дима и впервые в упор посмотрел на Макса. Взгляд у нег был колючий и пристальный.
– Илья был прав, ты учился с ней в одной школе, хотя ведь ты его не знаешь, – как бы размышлял вслух Макс, – вот как ты вышел на вторую доминанту, точнее как тебе удалось внедрить в нашу компьютерную сеть "тень"?
– Я бы начал с другого вопроса, – заметил Берковский, внимательно глядя на Макса, – "почему я убил первую доминанту"?
– Потому, что она убила твоего друга, – ответилна вопрос Макс, – и ты наверняка видел, как это произошло.
– Миха Костров никогда не был моим другом, это так, к сведению, а в пятом классе он меня даже побил, – медленно отчеканил стрелок, – но в одном ты прав, я действительно видел как он погиб.
– И почему ты тогда убил доминанту? Ведь она же убила твоего врага, – спросил Макс, не подавая виду, что ошибся, решив, что погибший мальчик был другом снайпера.
– А потому, что она стала бы убивать других. И еще, Миха, какой бы сволочью он не был при жизни – смерти не заслужил! – громко ответил Берковский.
– Значит ты считаешь, что ты можешь решать, кто может заслуживать смерти, а кто нет? – с иронией спросил Макс, радуясь, что наконец-то подловил стрелка.
– Я этого не говорил, просто не люблю, когда убивают людей, – отклонил его выпад снайпер. Максу не удалось подловить его.
– Но сам все-таки убиваешь, – продолжал атаку Макс, он хотел вызвать у Охотника чувство вины.
– Не людей! Хотя доминанты биологически к ним и относятся, тем не менее за людей я их не считаю. Они на стороне Смерти. И потом, убивая одну доминанту, я спасаю жизнь по крайней мере десятку людей, ваш сотрудник в их числе, – спокойно и уверенно сказал Дима. Он не поддался на провокацию Макса.
– Ну это было случайностью, – не признавал свое поражение Макс.
– Я не верю в случайности, как говорит наш учитель математики: "В каждой случайности есть доля закономерности". Не застрели я тогда доминанту, людей погибло бы гораздо больше и ты это прекрасно знаешь, – глядя в упор на Макса, проговорил Берковский.
– Хорошо, перейдем теперь к другой теме, как ты узнал о второй доминанте, или, если выражаться точнее, как тебе удалось запустить к нам "тень"? – признал свое поражение Макс. При этом вопросе стрелок улыбнулся:
– Это было просто. При помощи электронного факса. Я пристыковал "тень" к тексту.
– Ерунда, все входящие факсы просматриваются и проверяются на наличие вирусов и "теней", – тоже улыбнувшись, сказал Макс, радуясь, что поймал собеседника на лжи.
– Программная проверка электронных факсов, писем, и других посланий – это фактически просмотр содержимого этих сообщений. Это занимает время. Но ведь у вас они сначала сортируются секретарем или кем-то там еще. И, как правило, она не проверяет секретные и срочные сообщения, потому что тогда их придется задерживать, а начальство этим недовольно, поэтому если секретарь видит пометку "срочно" и "конфиденциально", она обычно сразу дает им доступ в сеть. Тут самое важное– подобрать номер отправки, так чтоб он был ей знаком. К счастью в Министерстве Внутренних Дел достаточно длинный номер электронного факса, мне оставалось только заменить одну цифру, вместо шестерки я поставил пятерку, и временно зарегистрировать его на свое имя. Попав в вашу сеть, электронный факс самоуничтожался, а "тень" начинала свою работу. Посылал я его по своему радиомодему, вот в общем-то и все, – закончил рассказывать снайпер.
– Здорово, а мы думали ты хакер, – не удержался от похвалы Макс, но тут же сменил тон на прежний, деловой, – как тебе удалось избежать тестирования на Охотника?
– Так оно же добровольное, – недоуменно пожал плечами Дима.
– Это я знаю, но ведь по статистике девяносто пять процентов мальчишек в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет хотят стать Охотниками на доминант, и в классе ходят тестироваться, как правило, все вместе, чтобы потом поделиться результатами, – настаивал Макс.
– Значит я не вхожу в эти девяносто пять процентов. Что касается моего класса, то там я одиночка, когда наши ходили тестироваться, я в кино пошел, – равнодушно объяснил Берковский.
– Друзей значит у тебя нет? – как можно сочувственней спросил Макс.
– Почему же нет? Есть. Только они не в классе, а во дворе, – ответил снайпер. Подловить стрелка на чувстве одиночества Максу тоже не удалось.
– Тут написано, что ты лежал в психушке, – сказал Макс, открыв папку, – а там тебя обязаны были протестировать на невосприимчивость.
– Вот именно "были обязаны", – передразнил интонацию Макса стрелок, – если обязаны протестировать, это еще не значит что протестировали! Один раз я от них в соседней палате спрятался, другой раз – в туалете, а в третий раз они сами не пришли!
– А что ты так этих тестов боишься? – хитро прищурился Макс.
– Просто не люблю, когда всякие умники с помощью этих тестов лезут ко мне в душу! – в голосе снайпера впервые за весь разговор проскользнули нотки агрессивности.
– Без тестов в наш отдел не устроишься, – спокойно констатировал Макс и откинулся на спинку стула, одновременно скрестив руки на груди.
– А я вроде и не говорил, что собираюсь идти в ваш отдел, – с вызовом ответил Берковский.
– Эй полегче, знаешь что тебе грозит за двойное убийство? – резко подался вперед Макс, и не давая ответить стрелку предположил, – минимум пять лет в специнтернате.
– Ни фига! Два года в дурке! Ты забываешь, что я там состою на учете, а в этом случае закон не разрешает отправлять в специнтернат для малолетних преступников. Я перед тем как убить доминанту два дня на юридическом сайте сидел. При хорошем поведении меня выпишут через год, – резко ответил снайпер, и после паузы добавил, – к тому же я – Охотник.
– Хорошо, – спокойно сказал Макс и чертыхнулся про себя: "Этого мальчишку голыми руками не взять", его план полетел коту под хвост, – два года в дурке это тоже не подарок. А кстати почему ты там лежал? Тут записано, что у тебя был "астенический синдром", но как мне известно это очень растяжимый диагноз, под ним можно подразумевать все что угодно.
При этих словах Дима впервые опустил голову и как-то весь сжался. Он некоторое время молчал, видимо размышляя, а потом неохотно ответил:
– У меня были проблемы со сном.
– Кошмары что ли снились? – вроде безразлично спросил Макс, но внутренне весь сгруппировался как тигр перед прыжком, он вроде нащупал брешь в этом пареньке.
– И это тоже, – неохотно ответим Берковский вновь распрямившись на стуле и посмотрев на Макса. В его голосе уже не слышалось неуверенности. Макс понял, что если он сейчас попытается надавить на снайпера, то ничего хорошего из этого не получиться. Онрешил играть в открытую:
– Ну так как насчет моего предложения?
– А ты мне еще ничего не предлагал, – развел руками Дима.
– Хорошо, – холодно улыбнулся Макс, – я предлагаю тебе поступить на службу в Отдел по борьбе с преступлениями, совершенными людьми с нарушенным DMT-кодом, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями.
– Мне надо подумать, – ответил Дима. Макс недовольно поморщился, но только спросил:
– И сколько времени тебе надо для размышлений?
– Часа хватит, – ответил снайпер и пояснил, – не люблю быстро принимать решения.
Макс встал и молча вышел из комнаты.Димка Берковский остался один. Он вытащил из кармана шариковую ручку и стал медленно вертеть ее в руке. Макс видел все это в соседней комнате по монитору наблюдения. В стену комнаты для допросов еще давно вмонтировали видеокамеру. К нему подошел Владимир Алексеевич, куратор Отдела Охотников.
– Ну что? – коротко спросил он.
– Ничего. Думает. Но думаю согласиться, правда тогда мы получим такой "кадр" – мало не покажется. Умный и хитрый, сволочь, – ответил Макс.
– Так это и хорошо, – засмеялся куратор.
– Кому хорошо, а кому не очень, – раздраженно заметил Макс, – мне ведь с ним работать придется.
– Ничего, сработаетесь, – успокоил его Владимир Алексеевич. Тут Берковский перестал теребить ручку, спрятал ее обратно в карман и подойдя к стене, на которой находилась видеокамера громко произнес:
– Я согласен.
Макс и Владимир Алексеевич переглянулись.
– Я же говорил, – устало сказал Макс, – и не думаете что я ему невзначай намекнул, где находиться видеокамера.
Владимир Алексеевич на это только пожал плечами. Макс направился обратно в комнату для допросов. Войдя он тут же задал вопрос:
– Как узнал на какой стене видеокамера?
– За ней тихо, – объяснил снайпер, – у вас здесь хоть и бетонные стены, но звук все же пропускают. Так вот, из-за той стены, – он показал рукой на противоположную от видеокамеры стену, – какие-то звуки доносятся. А за этой, – Берковский показал на стену с видеокамерой, – полная тишина.
– А вообще как догадался, что наблюдают? – задал совершенно неуместный вопрос Макс, подойдя к столу, но не садясь. При этих словах на лице снайпера промелькнула презрительная гримаса:
– Ты меня что, за дурака считаешь? Допрос в Службе безопасности, и без наблюдения? Но оставим это. Я согласен работать в Службе безопасности и в знак этого я отдаю тебе это.
Он вытащил из кармана ручку, фломастер и блокнот. Макс застеснялся, к подаркам он был не готов:
– Спасибо конечно, но у меня свои есть…, – забормотал он, но вдруг его осенила догадка, он быстро схватил шариковую ручку и попытался снять наконечник с торчащим кончиком стержня. Это удалось сделать очень легко. Стержня было всего сантиметр, дальше Макс увидел конец нарезки ствола. "Однозарядный пистолет, замаскированный под шариковую ручку. Блин и все это время он был с ним", – подумал он. Макс посмотрел на Берковского, ожидая насмешки, но тот серьезно смотрел на него. Макс посмотрел на фломастер.
– Фломастер – это мини-инъектор, сильное снотворное. Человек среднего веса теряет сознание через секунду после инъекции, – ответил Дима, опередив вопрос Макса.
– А блокнот? – уже не зная чего ожидать спросил Макс.
– Бумага в нем проселитрована, классная дымовушка получается, – ответил Берковский и вытащил радиотелефон, – что это, надеюсь объяснять не надо? Только сейчас в его голосе послышалась ирония. Макса прошиб холодный пот. Он догадался, что по этому телефону можно позвонить только один раз, но попасть при этом в прямехонько в преисподнюю.
– И какой тут тип взрывчатки? – невозмутимо спросил он, пытаясь казаться спокойным и показывая на радиотелефон перед собой.
– "Ц5", на сегодняшний день самая мощная, точнее ее аналог, трудно знаешь ли дома собрать все компоненты, но мне вроде удалось, – скромно пожал плечами снайпер.
– А по-моему ты меня обманываешь, у нас на входе детекторы не просто так стоят, они бы шум на всю службу подняли! Ты блефуешь, как тогда, на крыше! – Макс оперся руками на стол и теперь возвышался над сидящим Димкой.
– А про постановщик активных помех ты не слышал? – издевательски спросил стрелок, – во Франции Отдел охотников именно так и взорвали, у них тоже детекторы взрывчатки стояли. Кроме того, я сюда, – он указал на радиотелефон, – таймер с замедлителем вмонтировал. Можно на четыре секунды поставить, можно на час. Ну и безопасность у вас здесь, ребята, слона провести можно, как вас до сих пор никто не взорвал?
– Ты откуда знаешь о Франции? – игнорируя последний вопрос, спросил Макс. Информация о взрыве еще не просочилась в печать.
– Читайте "Горячие новости" по Интернету, все секреты Европейского союза у вас дома, – продолжая издеваться над начальником Охотников процитировал Берковский рекламный слоган. Но быстро прекратил это и серьезным тоном сказал:
– И значит Охотники вам сейчас будут позарез нужны. Не здесь, так во Франции. Служба безопасности-то одна.
Макс некоторое время молчал. Этот сопляк, двенадцатилетний мальчишка в джинсовом костюме обставил и его и всю службу. "Обидно. Но и Охотник из него выйдет классный. Так что обижаться в сущности не на что, сам дурак, и винить в этом некого. А над твоим характером мы еще поработаем", – подумал Макс.
– Ну что ж, – он встал и принял торжественный вид, насколько это было возможно, – поздравляю с зачислением в Службу безопасности Объединенного Европейского союза. Сейчас можешь идти домой, а завтра в девять приходи в Общую комнату. Спросишь о ней на входе – тебе покажут. Будем делать из тебя Охотника.
– Тогда, если я принят, отдай мою винтовку! – тут же потребовал снайпер.
– А вот это дудки! – с удовольствием сказал Макс, отыгрываясь за все – ты теперь Охотник и обязан подчиняться правилам. А по правилам ты можешь пользоваться оружием только из Арсенала. Так что твоя винтовка будет конфискована и уничтожена. Кстати, а где ты ее взял?
– Заказал, – недовольно буркнул Дима, поняв, что винтовку ему теперь не отдадут, – ствол нашел на свалке, среди старого ржавого оружия, а остальное частью сам сделал, а что не смог, один токарь помог. Кто именно, лучше не спрашивай, все равно не скажу.
– Не спрошу. И кстати, ты наверно знаешь, что мы здесь сокращенные имена используем, так что придумай себе до завтра, – садясь и снова откидываясь на спинку сказал Макс.
– А что тут придумывать? Берк я, вот и все, – ответил Берковский.
– Понятно, – сухо констатировал Макс.
– Это не по фамилии, меня давно так называют, я в младших классах был фанатом мультсериала о енотах, главного героя там Берк зовут, вот меня так и прозвали, – объяснил стрелок.
– Понятно, – сухо и официально произнес Макс и попрощался, – ты свободен, Охотник. Не забудь – завтра в девять.
Берк молча встал и вышел из комнаты. Макс достал свой радиотелефон и набрал номер поста охраны.
– Сейчас к вам придет мальчик, которого мы привезли сегодня утром, выпустите его и подготовьте ему пропуск на завтра, – приказал он и резким движением отключил связь. С тупыми долболобами из отдела внутренней охраны здания он терпеть не мог разговаривать. Слава богу, что он мог им приказывать, а не просить. Сделав это Макс остался сидеть один посреди пустой комнаты для допросов. Он вспоминал как он сам пришел в Службу и думал о том как в ней приживется Берк. "Ну, чтож поживем – увидим", – подвел он итог своим размышлениям, встал и пошел в Общую комнату.
На следующий день ровно в девять часов Берк вошел в Общую комнату Охотников. Макс уже ждал его там. Он сидел за своим столом и указав Берку на стул перед собой, не здороваясь произнес:
– Ты пунктуален, это хорошо.
– Точность– вежливость королей, – немного саркастично ответил ему Берк, и тут же спросил, – а как мне тебя называть? Или вас?
– Макс, просто Макс, – притворно улыбнувшись, развел руками начальник Охотников.
– Ясно, "Бонд, просто Бонд", – не удержался от шутки Берк. Макс тут же стер улыбку с лица и холодно посмотрел на Берка, тот тоже принял серьезный вид.
– Ладно, хватит. Начнем твое обучение, как говориться, с теории. Что ты знаешь о доминантах? – быстро и по-деловому спросил он.
– Только то, что о них печатали в газетах, информация в Интернете, по телеку пару раз передачи о них смотрел, – стал перечислять Берк, – вживую я с ними не общался, даже с той, первой.
– Так вот, забуть сейчас все что ты о них прочитал в "желтой прессе", эти журналисты процентов на пятьдесят, а то и больше перевирают. Лажа все это, – назидательно посоветовал Макс.
– Я умею отделять зерна от плевел, – быстро возразил ему Берк, – например я точно знаю, что доминанты не владеют телепатией, хотя в большинстве книжек и статей о них говориться обратное.
– Хорошо, а вот теперь слушай. Я расскажу о том, что они на самом деле из себя представляют и что нам известно по фактам, а не по домыслам и слухам., – Макс откинулся на спинку кресла, Берк сделал тоже самое на стуле. Они сидели друг против друга. Двенадцатилетний мальчишка напротив четырнадцатилетнего. Охотник напротив Охотника. Подчиненный напротив начальника. Со стороны это выглядело довольно забавно. Чистый деловой офис, в кресле начальника подросток в деловом костюме и при галстуке, а напротив него мальчишка в джинсе. Им следовало бы разговаривать о новых компьютерных играх, дворовых и школьных знакомых, но они говорили о других вещах.
– До сих пор точно не установлено, почему появились доминанты, – начал Макс, – это как со СПИДом, болезнь есть, а откуда она появилась и почему ее не было раньше – точно неизвестно,есть только предположения.
– Ну, СПИД по крайней мере научились лечить, – перебил его Берк.