"Будь они прокляты, эти Карпы, Антон и Феликс! - думала она, спеша по устланному коврами коридору. - Предположим, они действительно намерены сорвать создание Дитера Хогбена… Возможно, Гольц прав: нам и в самом деле пора объявить Карпам войну! Но ведь они очень сильны. И очень хитроумны. И в области интриг дадут сто очков даже мне… - Она оглянулась на сопровождающих ее охранников, и те изобразили на физиономиях готовность жизнь положить за мать-командиршу. - Что же имел в виду Гольц, говоря, что меня ждут осложнения после возвращения Ричарда Конгросяна? Может, это связано с Чокнутым Лукой? Вот и еще один интриган, ничуть не лучше Карпов или Гольца! Вот и еще один бандит и нигилист, нагуливающий жирок за государственный счет! Как же все в жизни усложнилось! А тут еще незавершенное соглашение с Герингом, затмевающее собой все остальное. Рейхсмаршал никак не может решиться, да и не решится, и вся эта затея так и останется затеей, а его нерешительность остановит уже запущенный процесс, игру, в которой на кон поставлено почти все. Нет, если Геринг не примет решения к сегодняшнему вечеру… - Она снова оглянулась на охранников. - Если он так и будет жевать сопли, то окажется в своем прошлом уже к восьми часам вечера. И будет одним из главных виновников военного поражения Германии, что в самом скором времени - и это ему известно - будет стоить ему не только жира, но и жизни".
Впереди уже виделся конец коридора, и пора было переключать свои мысли на другую проблему.
"Я позабочусь, чтобы Геринг получил по заслугам, - подумала Николь. - Как и Гольц, и Карпы. Все эти сволочи, включая и Чокнутого Луку. Но добиваться своего надо последовательно, шаг за шагом. И сейчас главным шагом, главной проблемой является Конгросян".
Она стремительно шагнула в гостиную с калифорнийскими маками, где ее приветствовал Меррилл Джадд, психохимиотерапевт концерна "АГ Хеми".
* * *
Иану Дункану приснился ужасный сон. Отвратительная старуха драла его зеленоватыми корявыми когтями, а он скулил и пытался что-то делать - он и сам не понимал, что именно, ибо не мог сообразить, чего она хочет. Из зубастого рта старухи сбегала слюна, текла по подбородку. Иан изо всех сил боролся, пытаясь освободиться, убежать от старухи…
- Ради Бога! - Злой голос Эла прорвался к нему в сознание, с трудом сокрушив бастионы сна. - Да проснись ты! Нам пора сниматься с якоря, мы должны быть в Белом доме меньше чем через три часа.
"Николь, - понял вдруг Иан, ощущая слабость во всем теле. - Это она была во сне. Старая и увядшая, с мягкими сморщенными грудями, но тем не менее она".
- О'кей, - пробормотал он, с трудом поднимаясь на ноги. - Черт возьми, я совсем не хотел спать здесь. И уже поплатился, Эл. Я видел Николь в ужасном сне. Слушай, может, она и в самом деле стара? Мало ли что мы видели! Может, это был фокус, одно только изображение. Я…
- Нам скоро выступать, - сказал Эл. - Играть на кувшинах.
- Я бы этого не пережил! - Иан Дункан как будто не слышал приятеля. - Моя способность приспосабливаться не бесконечна. Это же кошмар какой-то! Лука управляет папулой, а Николь может оказаться старухой… Есть ли смысл продолжать? Не лучше ли видеть ее только на экране телевизора? Мне бы этого вполне хватило. Я хочу ее изображение. О'кей?
- Нет, - сказал Эл. - Мы должны пройти до конца. И помни, ты всегда можешь эмигрировать на Марс, у нас есть такая возможность.
Распродажа уже направлялась в сторону Восточного побережья, к Вашингтону, округ Колумбия.
Когда они приземлились, их встретил Гарольд Слезак, полный, приветливый маленький человечек. Он обменялся с ними рукопожатиями и повел к служебному входу Белого дома.
- Ваша программа претенциозна, - сказал он, - но вы можете исполнить ее здесь перед нами. Я имею в виду Первую Семью, а в особенности саму Первую Леди, которая активно интересуется всеми формами оригинального искусства. Согласно вашим биографическим данным, вы знакомились с примитивными записями кувшиновых ансамблей, сделанными в начале прошлого века. Так что вы - подлинные кувшинисты. Однако исполняете вы классическую музыку, а не народную.
- Да, сэр, - сказал Эл.
Они миновали энпэшников, охраняющих служебный вход, и оказались в длинном пустом коридоре, освещенном бра, выполненными в виде подсвечников.
- А не могли бы вы исполнить хотя бы одно народное произведение? - спросил Слезак. - Мы бы предложили, к примеру, рокабилли "Моя Сара Джейн". Есть оно в вашем репертуаре?
- Есть, - коротко сказал Эл, и по его лицу промелькнуло отвращение.
- Прекрасно, - сказал Слезак. - А могу я спросить, что это за существо с вами? - Он без энтузиазма посмотрел на папулу, которую держал на руках Эл. - Неужели оно живое?
- Это священное животное нашего тотема, - сказал Эл.
- Вы имеете в виду амулет? Талисман?
- Именно, - сказал Эл. - Она приносит нам удачу. - Он погладил голову папулы. - А кроме того, она принимает участие в нашем выступлении. Мы играем, она танцует. Знаете, как обезьянка.
- Черт меня возьми! - К Слезаку вернулся его энтузиазм. - Понимаю. Николь будет восхищена, она любит мягкие пушистые вещи. - Он открыл перед гостями дверь.
А за дверью сидела она.
"Как же Лука мог так ошибаться?" - потрясенно подумал Иан Дункан.
Она была даже прекраснее, чем там, на распродаже. И от собственного изображения на экране телевизора тоже отличалась. Это было кардинальное различие, оно определялось не разумом, а чувствами, и эти чувства говорили о ее невероятной подлинности, если можно было так выразиться. Она была в линялых хлопчатобумажных брюках синего цвета, в мокасинах (какими крошечными оказались ее ножки!) и в белой рубашке, полурасстегнутой, так что он мог видеть - или вообразил, что видит - ее загорелую, гладкую кожу.
"Насколько она хороша в неофициальной обстановке!" - подумал Иан.
В ней не было ни притворства, ни тщеславия. Ее волосы были коротко подстрижены, и эта прическа подчеркивала красоту шеи и очаровательных ушек.
Иан просто не мог отвести от нее глаз.
"Да она же чертовски молода! - подумал он. - Ей же и двадцати нет… Интересно, помнит ли она меня. Или Эла".
- Николь, - сказал Слезак. - Вот они… Классика на кувшинах.
Она глянула искоса - читала "Тайме".
И улыбнулась приветливо.
- Добрый день! - сказала она. - Не желаете ли ленч? Мы можем предложить вам канадский бекон, масло и кофе.
Ее голос странным образом шел откуда-то сверху, чуть ли не с потолка. Иан поднял голову, увидел несколько динамиков и только тут сообразил, что Первую Леди отделяет от них стеклянный или пластмассовый защитный экран. Он почувствовал жестокое разочарование, но все же понял, что экран был необходим. А если с нею что-нибудь случится!..
- Мы ели, миссис Тибодо, - сказал Эл. - Большое спасибо! - Он тоже глядел на динамики.
"Мы ели миссис Тибодо, - мелькнуло в безумном мозгу Иана Дункана. - А разве не так? Разве она, сидя здесь в синих хлопчатобумажных штанах и рубашке, разве она не пожирает нас? Странная мысль…"
- Ой, смотрите, - сказала Николь Гарольду Слезаку. - У них же папула! Ой, какая она забавная! - Она повернулась к Элу: - Можно мне посмотреть на нее поближе? Пусть она подойдет ко мне.
Николь подала кому-то сигнал, и прозрачная стена начала подниматься.
Эл отпустил папулу, и та прошмыгнула под защитным барьером. Николь подняла ее сильными руками и пристально посмотрела на папулу, как будто пыталась высмотреть что-то у нее внутри.
- Проклятье! - сказала она. - Это же всего-навсего игрушка! Она неживая!
- Они все вымерли, - объяснил Эл, - насколько нам известно. Но это - очень точная модель, спроектированная по окаменелостям, найденным на Марсе.
Он шагнул в ее сторону. Барьер резко опустился на место. Эл оказался отрезанным от папулы и замер, глупо разинув рот. Потом инстинктивно коснулся пульта управления на поясе. Папула выскользнула из рук Николь и неуклюже спрыгнула на пол. Николь изумленно вскрикнула, ее глаза просто засветились.
- Вы хотите такую, Никки? - спросил Гарольд Слезак. - Мы можем заказать вам, даже несколько…
- Что это она делает? - перебила его Николь.
- Она танцует, мэм. Когда они играют, она танцует… Верно, мистер Дункан? Может быть, вы сыграете что-нибудь покороче, продемонстрируете миссис Тибодо ваше искусство? - Он энергично потер руки, кивая Иану и Элу.
- Конечно, - сказал Эл, и они с Ианом посмотрели на друг друга. - Мы могли бы сыграть короткую вещь Шуберта, аранжировку квинтета "Форель". - О'кей, Иан, начнем. - Он расстегнул чехол, снял его с кувшина и неловко взял инструмент в руки.
Иан последовал его примеру.
- Эл Миллер, первая партия, - сказал Эл. - И мой партнер Иан Дункан, вторая партия. Предлагаем вам концерт классических произведений. Сначала немного Шуберта.
И пошло.
Па-па-па… Па-па… Па-а-а-па, ти-па-па… Ти-ти-ти-ти-ти-и-и…
- Я вспомнила, где видела вас обоих, - сказала вдруг Николь. - В частности, вас, мистер Миллер.
Опустив кувшины, они с тревогой ждали продолжения.
- В "Пристанище драндулетов", - сказала Николь, - когда я прилетела за Ричардом. Вы говорили со мной. Вы просили, чтобы я оставила Ричарда в покое.
- Да, - признал Эл.
- Неужели вы решили, что я не запомню вас? - спросила Николь.
- Вы же видите так много людей…
- Однако у меня хорошая память, - сказала Николь. - Даже в отношении тех, кто не занимает высоких должностей. Вы должны были ждать приглашения сюда не так скоро… или, возможно, вас это не интересует.
- Нас это интересует, - сказал Эл. - Еще как интересует! Она некоторое время изучала его лицо.
- Музыканты - забавные люди, - сказала она наконец. - Я обнаружила, что они думают совсем не так, как остальные. Они живут в мире фантазий. И Ричард тоже. Он - большой безобразник. Зато лучший из музыкантов Белого дома. Возможно, так оно и должно быть, я не знаю. Этот парадокс стоило бы как следует изучить… Ладно, продолжайте ваше выступление.
- О'кей, - сказал Эл, бросив быстрый взгляд на Иана.
- Ты заявил ей такое? - пробормотал Иан. - Попросил ее оставить Конгросяна в покое? Ты не говорил мне об этом.
- Я думал, ты знаешь. Ты же там был. Я думал, ты слышал мои слова. - Эл пожал плечами. - Во всяком случае, я действительно не думал, что она запомнит меня.
Очевидно, сей факт все еще казался ему невозможным - лицо Эла было лабиринтом недоверия.
Они начали играть еще раз.
Па-па-па… Па-па… Па-а-а-па…
Николь хихикнула.
"Мы потерпели неудачу, - испугался Иан. - Боже, что может быть хуже? Мы просто клоуны…"
Он прекратил играть.
Эл не последовал его примеру. Лицо его покраснело от усилий, щеки раздувались. Казалось, он не замечал, что Николь прикрывает рукой кривящийся рот, что их музыкальные потуги всего-навсего веселят ее. Эл доиграл свою партию до конца и только потом опустил кувшин.
- Папула… - Николь с трудом сдерживала смех. - Она не танцевала. Ни малейшего движения… Почему? - И она снова расхохоталась, не в силах сдержаться.
- Я не управляю ею, - сказал Эл деревянным голосом. - Ею управляют издалека. - Он повернулся к Иану. - Лука все еще контролирует ее… Лучше станцуй! - крикнул он папуле.
- Ох, это просто потрясающе! Понимаете? - Николь повернулась к женщине, которая только что присоединилась к ней (это была Джанет Раймер - Иан узнал ее). - Ему приходится просить эту штуку станцевать… Танцуй, кем бы ты ни была, папулой с Марса или движущейся куклой. - Николь толкнула папулу носком мокасина. - Шевелись, подделка! Мы все тебя просим. - Она толкнула папулу сильнее.
И тут папула прыгнула на нее. И укусила.
Николь закричала.
Раздался выстрел, и папула разлетелась на куски. Возле Николь возник охранник с винтовкой в руках, не сводящий глаз с останков папулы. Лицо его было спокойно, но руки и винтовка дрожали.
Эл начал ругаться, будто учил слова песни, повторив одно и то же три или четыре раза. Потом он сказал:
- Это сделал Лука. Отомстил. Нам конец. - Он выглядел теперь старым, измученным и потасканным.
Он начал запихивать кувшин в чехол, прерывистыми механическими движениями, шаг за шагом.
- Вы арестованы! - За спиной у них появился еще один охранник.
- Ну разумеется, - сказал Эл, бессмысленно тряся головой. - Мы не имеем к случившемуся никакого отношения, так что арестуйте нас.
С помощью Джанет Раймер Николь поднялась на ноги и направилась к Элу и Иану. Перед прозрачным барьером она остановилась.
- Она укусила меня, потому что я смеялась? - спросила она тихим голосом.
Слезак стоял, вытирая лоб. Он не сказал ничего, он просто невидяще смотрел на них.
- Простите меня, - сказала Николь. - Я рассердила ее, не так ли? Какая досада! Мы бы получили от вашего выступления истинное удовольствие. Сегодня вечером после обеда.
- Это сделал Лука, - сказал ей Эл.
- "Лука"… - Николь некоторое время смотрела на него непонимающе. - Ах да, верно, он - ваш работодатель. - Она повернулась к Джанет Раймер. - Полагаю, надо бы арестовать и его. Вы так не считаете?
- Как скажете… - Джанет Раймер была бледна и перепугана.
- Затея с кувшинами была прикрытием для покушения, - продолжала Николь. - Это преступление против государства. Нам надо заново продумать систему приглашения исполнителей. Возможно, она с самого начала была ошибочной. Она открывает сюда свободный доступ всякому, кто имеет враждебные намерения по отношению к нам… Мне жаль. - Теперь она выглядела грустной. Стиснув руки, она качалась взад-вперед, погруженная в раздумья.
- Николь, поверьте мне… - начал было Эл.
- Я - не Николь, - сказала она, будто вглядываясь в себя. - Не зовите меня этим именем. Николь Тибодо умерла много лет назад. Я - Кейт Руперт, четвертая по счету, кто занимает ее место. Я - всего лишь актриса, достаточно похожая на Николь, чтобы исполнять эту работу. И порой, когда случается подобное сегодняшнему, я жалею, что у меня такая работа. Я не имею никакой реальной власти, в полном смысле слова. Управляет Совет… Я никогда не встречаюсь с ними. Они не интересуются мной, а я ими. Так что даже если бы попытка удалась…
Наступила долгая пауза.
В конце концов ее прервал Эл:
- Как… много попыток было на вашей жизни?
- Шесть или семь, - сказала Николь. - Я забыла. Причина всегда в психологии. Эдипов комплекс или что-либо подобное. Меня это заботит. - Она повернулась к энпэшникам, которых теперь было тут пруд пруди. И сказала, указывая на Эла и Иана: -
Мне кажется, они не знали о том, что произойдет. Возможно, они и не виноваты. - Она подошла к Гарольду Слезаку и Джанет Раймер. - Разве обязательно их уничтожать? Почему бы не уничтожить часть их памяти и не отпустить? Почему не принять такое решение?
Слезак глянул на Джанет Раймер и пожал плечами:
- Ну, если вы хотите так…
- Да, - сказала Николь. - Я хочу так. Так мне будет легче. Переправьте их в Бетесду, в медицинский центр, и после всего отпустите. А теперь давайте продолжать. Пригласите следующих исполнителей.
Энпэшник ткнул Иана стволом в спину:
- В коридор!
- Да, - пробормотал Иан, забирая кувшин.
"Ничего не понимаю… - подумал он. - Эта женщина в действительности, не Николь. Хуже того, никакой Николь вообще нет. Есть всего лишь образ, созданный телевидением и другими средствами массовой информации. А за этим образом прячется группа истинных правителей. Корпоративный орган власти. Но кто они и как получили эту власть? И как долго обладают ею? Узнаем ли мы об этом хоть когда-нибудь? Узнать-то осталось не так уж и много. Реальность прячется за иллюзиями, всю жизнь от нас скрывают тайны. Разве они не могут сообщить нам остальное? Вряд ли. Да и какая разница теперь?"
- Прощай! - сказал ему Эл.
- Ч-что? - испугался Иан. - Почему ты так говоришь? Они собираются отпустить нас, не так ли?
- Мы не будем помнить друг друга, - сказал Эл. - Честное слово! Нам не оставят воспоминаний, связанных с покушением. Так что… - Он протянул руку. - Так что прощай, Иан! Все-таки мы выступили в Белом доме, верно? Ты все забудешь, но это не перестанет быть правдой: мы выступили. - Он криво усмехнулся.
- Шагайте! - сказал энпэшник.
Все еще держа в руках кувшины (зачем?), Эл Миллер и Иан Дункан пошли по коридору к выходу, возле которого их ждал черный медицинский фургон.
* * *
Был вечер. Иан Дункан обнаружил себя на пустынном перекрестке, замерзший и дрожащий, рядом с остановкой городского общественного транспорта.
"Что я тут делаю? - изумленно спросил он себя и посмотрел на часы: было восемь. - Я должен быть на собрании в честь Дня поминовения, не так ли? Мне нельзя отсутствовать еще раз. Пропустить два собрания подряд - это ужасно. Надо бежать домой".
Родной "Авраам Линкольн", со всеми его башенками и окнами, находился совсем недалеко, и Иан поспешил к нему, дыша глубоко и пытаясь держать хороший темп.
"Надеюсь, собрание еще не закончилось", - подумал он.
Однако окна зала собраний были уже темны.
"Черт побери!" - подумал Иан с отчаянием.
- Собрание в честь Дня поминовения закончилось? - спросил он, когда на входе в здание у него проверяли идентификат.
- Вы слегка напутали, мистер Дункан, - сказал Винс Страйкрок. - День поминовения был вчера. Сегодня - пятница.
"Что-то тут не так", - подумал Иан. Но спорить не стал, просто кивнул и поспешил к лифту.
Едва он вышел из лифта на своем этаже, его окликнули:
- Эй, Дункан!
Это был сосед по имени Корли, которого он едва знал. Поскольку подобная неожиданная встреча могла быть небезопасна, Иан приблизился к нему с осторожностью.
- Что случилось?
- Слушайте меня, - сказал Корли быстро и опасливо. - Вы провалили последний релпол-тест. Вас собираются разбудить завтра в пять или шесть утра и устроить неожиданное тестирование. - Он глянул сначала в один конец коридора, потом в другой. - Изучите конец тысяча девятьсот восьмидесятых, а в частности религиозно-коллективистские движения. Ясно?
- Да, - с благодарностью сказал Иан. - Большое спасибо!.. Может быть, я сумею когда-нибудь и вам… - он осекся, так как Корли нырнул назад, в свою квартиру, и закрыл дверь.
Иан остался один.
"Безусловно, это очень любезно с его стороны, - подумал он, идя по коридору. - Пожалуй, он спасает меня, предупредив об угрозе принудительного выселения".
Очутившись в своей квартире, он устроился поудобнее и обложился всеми имевшимися у него справочниками по политической истории Соединенных Штатов.
"Я буду учиться всю ночь, - решил он. - Потому что я должен справиться с этим тестом. У меня просто нет иного выбора".
Чтобы не заснуть, он включил телевизор и тотчас же ощутил, как от экрана, на котором возникла Первая Леди, заструилось знакомое, милое, сердечное тепло.
- …а музыкальную программу сегодняшнего вечера, - сказала Николь, - открывает квартет саксофонистов, который исполнит темы из опер Вагнера и, в частности, из моей самой любимой, из "Мейстерзингеров". Я полагаю, что мы все получим большую пользу и, конечно же, духовно обогатимся. А после этого, решила я, перед вами снова предстанет ваш давний любимец, всемирно известный виолончелист Генри Леклерк, который исполнит произведения Джерома Керна и Коула Портера.