Четвертый вариант:
- Да нет же, - улыбаясь, сказал Астроном. - Я хочу только сказать, что убедиться в существовании жизни на других мирах можно и не покидая Землю.
- Тогда это опять безответственные спекуляции и пустое жонглирование словами. - Археолог раздраженно постучал трубкой о край медной пепельницы. У него было узкое темное лицо с высоким лбом и всего два пальца на левой руке. - Вы можете сколько угодно наблюдать Марс, Венеру и что там еще есть в ваши телескопы, а потом кричать, что вы открыли каналы - несомненно, искусственного происхождения, углекислый газ - бесспорно, продукт выделения живых организмов, потемнение здесь и посветление там - вероятнее всего, результат цветения или увядания какой-нибудь небесной травы… потом приходит Фесенко, приходит Опарин, приходит Черт Иванович Веревкин, и они как дважды два доказывают вам, что каналы - обман зрения, что углекислый газ - продукт химических реакций… пятна - что-нибудь в этом роде… Разве не так?
- Так. - Астроном продолжал улыбаться.
- И вы будете спорить с ними до пупковой грыжи, и никто из вас не сможет убедить другого, и дело в конце концов решит большинство голосов - в лучшем случае, - а не фактическое положение вещей. Нет, чтобы убедиться, дорогие мои друзья, надо побывать там… или иметь инструменты посильнее ваших нынешних.
- Совершенно с тобой согласен, - сказал Астроном, - в том, что судить об обитаемости той или иной планеты с наши ми наличными средствами и данными пока еще не представляется возможным. Во всяком случае, судить наверняка. Но вопрос о наличии жизни где-нибудь на других мирах в бесконечной Вселенной уже решен.
- А, - насмешливо проговорил Археолог. - Конечно… Я так и знал. Когда не хватает конкретных знаний, всегда обращаются к умствованию. "В противоположность идеализму, утверждающему…" и так далее. Так?
- И так тоже, - согласился Астроном. - Но я имел в виду как раз конкретные знания.
Археолог со страдальческим видом махнул рукой, а Писатель, сонно смотревший на свой стакан с вином, встрепенулся.
- Что-нибудь новенькое, э? - спросил он.
- Пожа-а-алуй, - протянул Астроном. - Ну, не совсем новенькое, но все же… Понимаете, если Магомет не может добраться до горы, то достаточно, если гора придет к Магомету, не так ли?
- Ого! - произнес Писатель, а Археолог насмешливо прищурился:
- Последние новости! Марсиане высадились на Красной Площади!
- Видишь, ты уже понял меня. - Астроном взял бутылку, покачал ее и снова поставил на стол. - Пусто… Так вот, дорогие мои слушатели. Для того, чтобы вопрос о жизни на других мирах был решен положительно, достаточно, чтобы кто-нибудь из обитателей этих миров высадился где-нибудь на Земле, и мы бы увидели их, не так ли?
Пятый вариант:
- А вопрос о жизни на других мирах? - сказал Писатель. Сколько споров, сколько бумаги!
Астроном быстро взглянул на него, но промолчал и снова углубился в рассматривание почерневшего металлического обруча, подаренного Археологом.
- Да, взять хотя бы вопрос о жизни на других мирах, - с солидным видом кивнул Андрей Андреевич. - Опять-таки, с точки зрения философии…
- Чепуха! - резко сказал Археолог. У него было узкое темное лицо с высоким лбом и всего два пальца на левой руке. Он курил большую черную трубку. - С точки зрения философии нельзя установить ни одного конкретного факта. Вернее, можно доказать все, что угодно.
Андрей Андреевич побагровел.
- Однако, вы не будете отрицать…
- Буду. Вы хотите сказать, что с точки зрения философской в пресловутой Бесконечной Вселенной непременно существуют обитаемые миры. Так?
- Так. И вы не можете…
- Правильно, я не могу это опровергнуть. С другой стороны, я буду вам доказывать - тоже философски, как вы это называете, что нигде, кроме нашей Земли, жизни нет. И вы меня не опровергнете.
- Послушайте…
- Одну минуту. Дело совсем не в этом.
Шестой вариант:
- А жизнь на других мирах? - сказал Писатель. - Сколько споров, сколько бумаги! И ничего не доказано.
- Довольно естественно, - сказал Археолог. - То, что труд но доказать, всегда требует много споров и много бумаги.
Археолог был молод. У него было узкое загорелое лицо с высоким лбом и всего два пальца на правой руке. Он курил большую черную трубку.
- Собственно, что вы хотите доказать? - спросил Философ. - Мы можем считать вполне доказанным, что жизнь существует во многих других местах во Вселенной, помимо нашей Земли. В бесконечном множестве солнечных систем хотя бы только в нашей Галактике непременно должны быть миры, условия на которых сходны с теми, которые мы имеем на Земле. А раз так - непременно и жизнь.
- Вот оно, доказательство философа. - Археолог вынул изо рта трубку и жестко засмеялся. - Те же самые приемы, которыми пользовались его предки, когда считали, сколько ангелов поместится на кончике иглы. Никакого прогресса.
Писатель рассмеялся. Философ нахмурился.
- Можете говорить что угодно, господин насмешник, но это так. Это логика. И кое-кому из присутствующих не мешало бы основательно поучиться ей…
- Знаю, знаю. - Археолог отмахнулся нарочито расслабленным движением руки. - Безграмотные насмешки над праматерью всех наук, опасные аналогии и все такое… Остается только напомнить этому кое-кому о том, что за такие взгляды еще два десятка лет назад ссылали на Колыму. Но согласитесь, дорогой товарищ, что это все же не доказательство.
- Это, конечно, не доказательство, - подтвердил Писатель, с любопытством глядя на Философа.
- Больше того, - продолжал Археолог. - Вы, философы, всегда до крайности непоследовательны. Когда вы беретесь за конкретный вопрос и начинаете его обрабатывать философски, из этого почти никогда не выходит ничего путного. Вы по очереди хватаете одно и то же философское положение и дубасите им друг друга по голове, и в конце концов побеждает - заметьте, побеждает, а не доказывает - тот, у кого крепче глотка… или голова. И это было бы еще полбеды, если бы вы ограничивались рукоприкладством в своем узком кругу. Нет, вы при всем своем круглом невежестве в конкретных вопросах науки вламываетесь в самую гущу подлинно научного спора, нормальной научной дискуссии и лупите направо и налево людей, ученых, которые, занимаясь конкретными научными проблемами, не сочли нужным или просто не успели освоиться в области логики, гносеологии и других философских пустынь.
- Ну-ну-ну! - пробормотал Писатель.
- Да, да! Сбиваете их с толку, объявляете их пособниками идеализма, запугиваете их и отбиваете у них охоту к настоящей работе. Хуже того, многие из ученых вообще бросают научную работу, основанную на правильной постановке вопроса, кропотливых исследованиях и поисках практических доказательств.
Они ныряют в омут умствований и занимаются бессодержательной болтовней вместо работы. Хотите доказательств? Сколько угодно… Да вот, хотя бы по нашему вопросу о жизни на других мирах.
В рукописях есть даже перечень действующих лиц этого спора (Астроном, Археолог, Писатель, Андрей Андреевич, Я) и план, по которому должна вестись беседа:
1) Проблема.
2) Опозоривание философии.
3) 0бщий взгляд на возможность жизни.
4) Однако, это одни пустяки, доказательств нет.
5) Пока не слетаем, не увидим.
6) Или пока они не прилетят.
7) Если бы было, давно бы прилетели.
8) Не обязательно за 20–30 тыс. лет истории.
9) Возможность прилета еще при ящерах.
10) Может быть, уже и на нашей истории.
11) Есть косвенные доказательства: мифы (боги спускаются с неба), драконы и т. д.
12) Это допускает множество толкований.
13) Возможно, и в наше время. - Чушь!
14) Не думаю, что их прилет произвел бы много шуму: сели в Сахаре, в океане, в Амазонке, в деревне, во льдах…
15) Рассказы жителей о-вов о том, как прибило стальную сигару со странными людьми. Их засосало в песках. Один выбрался; его съели собаки (пауки, скорпионы).
16) Странно было бы, если бы только в нецивилизованных областях.
17) Было, что и в цивилизованных. Есть один совершенно достоверный случай и много непроверенных.
18) Чушь!
19) Это так. Только нельзя быть уверенным… В общем, судите сами.
Но далее Стругацкие не пошли. Объяснительная часть оказалась незатребованной. Куда интереснее писать о приключениях, чем объяснять недалекому читателю причины, породившие эти приключения. "Отказаться от каких-либо объяснений" - на это они решатся только гораздо позднее, в "Попытке к бегству", но первая "попытка" вырваться из стандартной в то время фантастики, из канонов ее, осуществилась уже здесь.
МАСШТАБЫ ПРОИСШЕДШЕГО.
Можно только досадовать на реалии того времени, на запрет на все яркое, необычное, нестандартное… Массовые (катастрофические или юмористические) приключения не поощрялись. А какой бы яркий, запоминающийся рассказ мы бы получили! Можно дать волю своему воображению и представить ненаписанное (что-нибудь типа "Роковых яиц" Булгакова), прочитав еще один вариант начала повести:
ИЗВНЕ
1.
Около двух часов ночи с двенадцатого на тринадцатое февраля на квартире командира отдельного учебного зенитно-артиллерийского дивизиона зазвонил телефон. Звонки были непривычно громкие и длинные, и полковник, оставив безуспешные попытки нашарить в темноте под кроватью теплые домашние туфли, поспешил в кабинет босиком.
- Слушаю, - хрипло буркнул он в трубку.
- Докладывает второй. Товарищ полковник, звонят из города, секретарь райкома.
- Давайте.
Пол был холодный. Полковник переступил с ноги на ногу, затем кряхтя забрался на кресло и сел на стол. Где-то над потолком или в неплотно прикрытой печке выл и свистел ветер. Пурга мириадами колючих сухих снежинок стучала в окна. Зябко поеживаясь, командир дивизиона с недоумением и тревогой подумал о том, какие причины могли заставить хозяина района, всегда такого сдержанного и спокойного, звонить к нему в это неурочное время. В трубке трещало и посвистывало.
- Алло, Матвеев! - услышал он вдруг заглушённый расстоянием и метелью голос- Матвеев, слушаешь?
- Да, слушаю… Это ты, Василий Сидорович?
- Я… да, я! Матвеев, срочно требуется твоя помощь…
Тиуи-и-и…
Полковник шепотом выругался, подул в микрофон.
- Ничего не слышно. Что требуется?
- Помощь требуется, говорю. Алло…
- Ага, понял. Говори громче, Василий Сидорович! Что стряслось?
- Косой Яр знаешь? Колхоз "Краснознаменец"…
- "Краснознаменец"?
- Да-да. От города по шоссе на север, потом сразу за мостом через Куршу налево по проселку километров двадцать…
- А, знаю. Мои хлопцы там позапрошлым летом работали.
Ну и что?
- Нужно срочно послать туда…
Туууи-и-и… Голос секретаря потонул в визге и скрежете.
- Алло, алло!
- Да, слышишь меня?
- Нет, не разобрал. Кого в "Краснознаменец" послать? Зачем?
- Солдат пошли! Пока пошли взвод, а там видно будет…
- Да что случилось? Пожар, что ли?
- Хуже!
- Алло…
- Хуже, говорю! Непонятное что-то… Вчера утром звонил… - сельсовета… и не смогли… пауки… ломают… ловят людей…
На линии снова завыло, заверещало. Полковник сморщился, плотнее прижал трубку к правому уху, левое прикрыл ладонью. В кабинет заглянула заспанная жена:
- Тише кричи, детей разбудишь.
Он нетерпеливо отмахнулся.
- Алло… Василий Сидорович!
- Товарищ Матвеев, - послышался слабый, но более отчетливый голос телефонистки, - Василий Сидорович передает, что из рощи позади Косого Яра выползли какие-то… пауки, ломают в деревне дома и… и людей ловят и уносят…
"- Алло, Матвеев, слышишь меня?
- Слышу, но ничего не понимаю. Какие пауки? Что за чушь?
- Говорят тебе, сам еще не знаю. Вчера послали наряд милиции… бежали, за ними гнались.
- Кто гнался?
- Эти… пауки.
- Ага…
Полковник озадаченно посмотрел на трубку и снова прижал ее к уху.
- …нужно срочно оказать помощь. Поднимай своих хлопцев и как можно скорее… Поедешь через город, захватишь меня.
- Да что делать-то? Какую задачу поставить?
- Задача у тебя одна. - Секретарь, видимо, начинал злиться. - Охранять жизнь и достояние советских людей. Выполняй.
- А… конкретнее?
- Конкретнее… на месте увидим. Я, брат, сам еще ничего не понимаю. Для ясности считай, что будет облава на… на волков, что ли…
- Так, это уже…
- Слушай, ручные гранаты у тебя есть?
- Что?
- Ручные гранаты, говорю… стреляли… говорят, не берет. Ну, действуй. Буду ждать.
Некоторое время полковник молча и сосредоточенно разглядывал свои босые ступни. Он был трезвый и практичный человек, и то, что он слышал, не укладывалось у него в голове.
Пауки, вылезающие в метель из рощи! Пауки, которые ломают дома, хватают людей… на которых нужно проводить облаву… и еще ручные гранаты! "Впрочем, райкому виднее", - подумал он и несколько раз повернул рукоятку индуктора.
- Второй слушает.
- Дежурного по части.
- Дежурного по части вызываю.
- Дежурный? Лейтенант Петренко? Полковник Матвеев говорит. От кого сегодня дежурный взвод?
- От третьей батареи, товарищ…
- Поднять третью по боевой тревоге.
- По боевой?
- Слушайте, что вам говорят, и не имейте привычки перебивать. Поднять третью батарею по боевой тревоге. Дежурному взводу приготовиться к выходу. Вызвать в штаб заместителя по учебной части, замполита, командиров батарей… и начальника боепитания. Я сейчас приду.
Через полчаса из ворот военного городка, подминая сугробы и шаря лучами фар по черно-белой завесе ночной пурги выполз гусеничный тягач. Командир дивизиона в полушубке и с кобурой на поясе расположился рядом с водителем. За его спиной в крытом брезентом кузове сидели в два ряда друг против друга двадцать четыре солдата с карабинами и автоматами между колен. Некоторые осторожно ощупывали подвешенные у пояса холщовые сумки. В сумках были гранаты - по две на каждого.
2.
За тридцать три часа до этого, в шесть часов вечера одиннадцатого февраля фельдшер села Косоярское Алексей Фомич Курочкин возвращался из города. [Далее текст отсутствует.]
ВОЕННЫЕ В ОКРЕСТНОСТЯХ КАРАКАНСКОГО ХРЕБТА.
Опубликованный текст "Извне" изменился по сравнению с рукописными вариантами мало. Есть какие-то отрывки, которые не попали в окончательный вариант. Есть какие-то моменты, которые были исправлены уже редакторами или цензорами. Есть места, которые изменялись только в какой-то из публикаций по вести. Наиболее интересные, с точки зрения данного исследования, отрывки приводятся ниже.
Первый рассказ повести "Извне" в окончательном тексте имеет подзаголовок: "РАССКАЗ ОФИЦЕРА ШТАБА Н-ской ЧАСТИ МАЙОРА КУЗНЕЦОВА". Первоначально же подзаголовок содержал больше информации как по времени, так и по местонахождению излагаемого: "РАССКАЗ ПЕРВЫЙ, любезно предоставленный в распоряжение Сталинабадской комиссии офицером разведки [слово "разведки" позже вычеркнуто] штаба Н-ской бригады майором Кузнецовым и повествующий о странном происшествии, которое имело место у отрогов Караканского хребта на Дальнем Востоке нашей страны в сентябре 196.. года".
… Если же брать географические реалии, то вначале они были именно реальными, а не вымышленными (с тем, однако же, минимальным изменением, за которым легко угадывается прототип):
Абакан (позднее - Алакан), Петропавловск (позднее - Павлопетровск и даже Павлодемьянск), Караканский - Калаканский, и Кановская ~ Адаидская - Адаирская сопка.
Вообще же, черновик этого рассказа проникнут "армейским духом" (более грубыми, более обидными, более "мужскими" шуточками), чем причесанный позднее для печати. Наши советские военные предстают в черновике более реальными, более жесткими… объемными.
Майор Перышкин "всегда радовался случаю, когда можно было забросить сводки и инструкции и поразмять ноги на настоящей работе". Строкулев не вывихивал ногу в танцевальном зале деревенского клуба - его "посадили на гауптвахту".
"Тактические занятия", проводимые на лавовом поле, в рукописи назывались проще: "прицельное бомбометание". "Малодушная перестраховочка", упоминаемая Строкулевым в отношении Гинзбурга, была "недостойным отсутствием несокрушимого мужества у некоторых военных".
Строкулев в окончательном варианте за тайное проникновение в сверток с едой получает звонкий щелчок в лоб от Перышкина. В черновике с ним обходятся более жестко: "Майор ткнул сигаретой в руку Строкулева".
В окончательной редакции Кузнецов не знает "ни одного населенного пункта, где бы у Строкулева не было "одной знакомой девушки"". В первоначальном варианте: "На девятнадцатом километре, правда, есть хутор, где такой знакомой Витька не имеет. Впрочем, недавно Коле Гинзбургу пришлось там заночевать, и оказалось, что на хуторе живут только старик со старухой и несколько свиней, так что Витька здесь ни при чем".
В объяснение случившемуся "майор Перышкин, он же Тартарен из Абакана, туманно намекал на какие-то данные конфиденциального свойства, коими якобы осчастливил его приятель из пограничников, но мы не поверили. <…> Во всяком случае, мнение пограничного приятеля майора Перышкина (если таковое мнение совокупно с самым приятелем не было плодом довольно бедного воображения нашего Тартарена) о том, что человек в сетчатой майке оказался тем самым растратчиком, которого уже полгода разыскивала местная милиция, очевидно, не состоятельно".
Поднявшись на вершину, Гинзбург заявляет:
- Хорошо бы найти записку Швандина…
- Ну и что?
- Я бы ее сжег, - мстительно сказал Коля. Майор Швандин, сухой и не очень умный человек, был ярым противником нашего содружества.
- Это не по-спортсменски, - деловито сказал Перышкин.
Мелкие добавки оживляют действие: