Со времени первых фотонных ракет рейсовые и экспедиционные планетолеты строились, испытывались, грузились, ремонтировались, стартовали и принимались только на искусственных спутниках - чтобы не загрязнять атмосферу Земли радиоактивными отходами. Кроме того, это было много экономичнее и проще технически. Сообщение Земли с возлеземными доками осуществлялось через сеть ракетодромов типа Мирза-Чарле посредством автоматических и пилотируемых ионолетов, использующих для разгона энергию превращения атомарного кислорода верхних слоев стратосферы в молекулярный кислород. Такие ракетодромы сооружались обычно в пустынях (Мирза-Чарле располагался на юге Заунгузских Каракумов, в трехстах километрах севернее Ашхабада) и мало отличались один от другого: несколько сотен квадратных километров, залитых стеклопластом, сотни гектаров складов и мастерских, непрерывные потоки атомовозов, решетчатые башни радиотелескопов и радиомаяков, огромный прозрачный купол СЭУК (система электронного управления и контроля) и - несколько поодаль - аэродром и зеленый городок с обязательной высотной гостиницей на окраине. Через эти стандартные ворота ежедневно уходили в пространство пилоты, инженеры, ученые, десятки тысяч тонн материалов и продовольствия и ежедневно приходили на Землю необыкновенные металлы и минералы, невиданные животные, драгоценные знания. Иногда через эти ворота возвращались на Землю в запаянных прозрачных цилиндрах те, кто отдал жизнь за власть человека над Пространством.
На аэродроме Николаю и Жилину сказали, что командир фотонного планетолета первого класса "Тахмасиб" Алексей Петрович Быков остановился в гостинице, этаж такой-то, номер такой-то. Алексей Петрович был еще не одет. Он стоял посередине комнаты с полотенцем в руках, взъерошенный, в красивом шелковом халате. Совершенно не меняется, подумал Коля. Такой же рыжий, такой же красный, такой же сердитый, такой же добрый. И у него по-прежнему круглый облупленный нос.
Алексей Петрович уставился на вошедших маленькими глазками и сдвинул брови, похожие на зубные щетки.
- А, - сказал он скрипучим голосом. - Борт-инженеры. Здравствуйте, борт-инженеры.
Он бросил полотенце на спинку кресла и обнял Николая, на секунду прижавшись холодной щекой к его щеке. Затем он протянул руку Жилину.
- Жилин Иван Федорович, - сказал Жилин. - Назначен в ваше распоряжение.
- Рад, - сказал Алексей Петрович. - Прошу.
Он взял полотенце и сказал:
- Располагайтесь. Я сейчас приду.
Он вышел в соседнюю комнату. Коля сел на диван и спросил вслед:
- Как поживает Антонина Николаевна?
- Хорошо, - отозвался Алексей Петрович из соседней комнаты. - Спасибо.
- А Володя и Верочка?
- Хорошо. Спасибо. Володька ногу вывихнул.
- Что вы говорите! - сказал Коля.
- Да, - сказал Алексей Петрович натужным голосом. По-видимому, он надевал ботинки. - С трамплина прыгал, малек.
- Молодец, - сказал Коля и посмотрел на Жилина. Жилин сидел у стола, уткнувшись в журнал. Журнал был очень специальный - он назывался "Структуры отражающих слоев".
- Между прочим, - сказал из соседней комнаты Алексей Петрович. - Есть две новости.
- Да? - сказал Коля.
- Ляхов четвертого октября стартует в АСП.
- Это мы уже знаем, дядя Леша. Хорошо получается, правда? Пятидесятая годовщина первого спутника, День Межпланетника и первый пилотируемый старт в АСП.
- Так и задумано, - сказал Алексей Петрович.
- А вторая новость? - спросил Коля.
- Вторая новость не столько важная, сколько удивительная. - Алексей Петрович вышел в гостиную, застегивая пилотскую куртку. - Кангрен нашел на Меркурии развалины.
- Что-что нашел?
- Какие-то развалины. Плиты, скрепленные металлическими брусьями.
- Здорово, - сказал Коля. - Такие же, как на Марсе?
- Ну, этого я не знаю, - сказал Алексей Петрович. - Ляхов получил из Фернбекса фотограмму. - Он сел у стола напротив Жилина. - Подождем, увидим. Не очень-то я верю в эти развалины. Кангрен любит пошуметь.
Все равно здорово, - сказал Коля. - Пора бы наконец поискать и на Земле.
- Это не нам искать, - сказал Алексей Петрович. - Это пусть глубоководники ищут.
- Они ищут, - сказал Жилин, глядя в стол.
Алексей Петрович посмотрел на него с любопытством и сказал:
- Ну и пусть ищут. А мы полетим на Амальтею.
- Да ну? - сказал Коля и тоже поглядел на Жилина. Жилин широко улыбнулся.
- У вас там, кажется, супруга работает? - сказал Алексей Петрович.
- Да, - сказал Жилин и улыбнулся еще шире. - Пять лет не виделись.
- Мы знакомы, - сказал Алексей Петрович. - Очень, очень энергичная женщина, Елена Ивановна.
- Да, - сказал Жилин. - Говорят, ее там побаиваются. Я и сам ее побаиваюсь.
Алексей Петрович хотел что-то сказать, но, видимо, раздумал.
- Давайте завтракать, - предложил он.
- Мы позавтракали в самолете, дядя Леша, - сказал Коля.
Алексей Петрович огорчился.
- Ну вот, - сказал он. - Может быть, еще раз позавтракаете?
- Честное слово, дядя Леша, - сказал Коля.
- Мы сыты, Алексей Петрович, - сказал Жилин.
- Ну и черт с вами, - сказал Алексей Петрович. - Сидите голодные.
Он подошел к буфету-автомату, нажал несколько кнопок и через минуту достал из буфета поднос. На подносе стояли три пиалы, соусник, стакан томатного сока и пластмассовая подставка с двумя белыми палочками, завернутыми в целлофан.
Острый неповторимый запах распространился по комнате. Жилин вдруг сел очень прямо и вытянул шею. Стул под ним крякнул. Алексей Петрович поставил поднос на стол. Жилин поглядел на поднос и гулко глотнул.
- А может быть, хотите? - снова спросил Алексей Петрович. - Превосходный чифань. Или вы не едите китайский чифань?
- Собственно, а что я ел за завтраком? - рассудительно сказал Жилин, глядя на поднос- Пустяки. Чай с булочкой.
Коля не выдержал и все-таки захохотал. Жилин был великим поклонником китайской кухни. Он считал ее вершиной гастрономических устремлений человечества.
Алексей Петрович, взявший было палочки, положил их на поднос и оглядел борт-инженеров:
- Вы любите жаркое "сы-бао"? - спросил он Жилина.
- Очень, - сказал Жилин и снова глотнул.
- Ой, не могу, - сказал Коля и лег на диван.
- А еще что? - спросил Алексей Петрович, поворачиваясь к буфету.
- Салат с вермишелью из гороха "маш", - сказал Жилин быстро. - Салат из медуз с креветками. И бульон с крабами, если можно.
- А каракатицу с ростками бамбука? - спросил Алексей Петрович, нажимая кнопки.
- М-м-м… Очень! - сказал Жилин. - Перестань верещать, Николай.
- Не могу, - сказал Коля, подтягивая колени к подбородку. Он сипел от смеха.
- Что он понимает, - сказал Алексей Петрович, возвращаясь к столу со вторым подносом. - Все межпланетники любят чифань.
Они принялись за еду, ловко орудуя палочками, то и дело подливая в пиалы темно-коричневую сою. Алексей Петрович ел молча, поглядывая в окно, где на горизонте темнели в белесой дымке исполинские треугольные силуэты ионолетов. Жилин сначала тоже молчал, а потом вдруг начал рассказывать о том, как на островах Мяоледао ловят каракатиц. Коля отдыхал, время от времени вставляя: "Ой, не могу".
- Тогда ее снимают с крючка и надрезают мантию, - сказал Жилин.
- Ой, не могу, - сказал Коля.
Алексей Петрович задумчиво покачал головой и вдруг спросил:
- А скажите мне, борт-инженеры, какова температура первичной рекристаллизации стандартного отражателя?
Коля перестал смеяться и сел.
- Сто пятьдесят тысяч, - сказал он.
- Плюс-минус три тысячи градусов, - сказал Жилин.
- Правильно, - похвалил Алексей Петрович. - Температура низкая. А что вам в Школе говорили относительно траекторий в поле Юпитера?
- "В поле Юпитера надлежит идти по возможности вне плоскости системы спутников, усилив противометеоритное наблюдение и держась не ближе ста тысяч километров от поверхности Юпитера".
- Правильно, - сказал Алексей Петрович. - Золотые слова. Найдите это место и загните страницу, как говаривал капитан Катль.
В соседней комнате замурлыкал видеофон. Алексей Петрович залпом допил сок, приложил к губам салфетку и вышел.
Коля и Жилин поглядели друг на друга.
- Ого, - сказал Жилин. - Где мои учебники?
- Слушаю, - раздался голос Алексея Петровича. - Да, я Быков. Что? Очень приятно, здравствуйте. Так… И чем я могу помочь?.. Нет, этого я сделать не могу. Не имею права… Послушайте, господин… э-э… господин Маки… Нет, это исключено. Можете обратиться в Комитет межпланетных сообщений… Да… Нет… Передайте господину академику мои наилучшие пожелания и прочее. Саёнара.
Когда Алексей Петрович вернулся в гостиную, лицо его было краснее обыкновенного. Он убрал подносы, сел в кресло и некоторое время молча глядел на Жилина и Ермакова.
- Вот как, - сказал он наконец. - Господин Быков, академик весьма занят и настоятельно просит отложить старт на полторы недели. Вот как.
- Какой академик? - спросил Коля.
- Академик Сусуму Окада. Он летит с нами. Звонил его секретарь. Но я не отложу старт ни на сутки. Я стартую точно в шесть ноль-ноль шестого октября.
Коля слыхал о Сусуму Окада. Это был крупный японский физик, работавший в области создания фантастического вечного двигателя времени.
- Да, это нехорошо с его стороны, - сказал Коля. - А кто еще летит с нами?
Алексей Петрович сразу подобрел.
- Юрковский летит, - сказал он. - И Гришка Дауге. Ты не забыл Юрковского и Дауге, малек?
Юрковский и Дауге, Быков и Крутиков, Богдан Спицын и отец. Страшный и прекрасный, с детства знакомый рассказ о страданиях, о потерях, о победе. Люди, которые бросили к ногам человечества грозную планету. Люди, которые нашли в черных песках Венеры Урановую Голконду - след удара чудовищного метеорита из антивещества.
- Вот он, - сказал Коля и ткнул пальцем в сторону Жилина. - Он рассказал мне эту легенду на первом курсе, и мне пришлось поправлять его, потому что он называл Юрковского Диковским. Всякий малек знает эти имена.
- То-то, - сказал Алексей Петрович.
- Вас называют первыми Десантниками, - сказал Коля.
Алексей Петрович покачал головой.
Что ты, Коля, - сказал он. - Десантники всегда возвращаются.
- Но ведь и вы вернулись, Алексей Петрович, - сказал Жилин.
- Не все, - сказал Алексей Петрович. - И будет об этом.
Коля помолчал, затем спросил:
- Вы давно их видели в последний раз, дядя Леша?
- Десять лет, - сказал Алексей Петрович. - Но мы переписывались.
- Десять лет, ой-ой-ой, - сказал Коля и посмотрел на Жилина. - А я видел Юрковского в Позапрошлом году. Он приезжал в Школу.
- Ну, будет, - сказал Алексей Петрович. - Наш ионолет стартует в четырнадцать тридцать. У нас есть еще время. Николай, садись за стол. Вынимайте ваши записные книжки, борт-инженеры. Посмотрим, чему вас учили.
И началось избиение.
Потом Стругацкие отказались от такого традиционного вступления. "Путь на Амальтею" начинается с середины полета - уже встретились, уже давно вылетели и приближаются к Юпитеру…
Все написанные "вводные" главы они убрали. Вариант начала, приведенный выше, все же был затребован. Кое-какие эпизоды Авторы включили в "Путь на Амальтею", делая их отступлениями-воспоминаниями Жилина; некоторые - преобразовались в одну из глав романа "Полдень. ХХII век"; кое-что - описание ракетодрома - вошло в "Стажеров. А вот нижеприведенное начало, за исключением пары эпизодов, так и осталось лежать в черновиках, хотя в нем присутствует немало интересных фактов-дополнений о персонажах и реалиях того мира.
Гл. I. Товарищи межпланетники.
Василий Ляхов посмотрел на часы и сказал:
- А не пора ли нам, товарищи?..
- Ну что ж… - сказал член Совета Космогации и поднялся.
На лице его появилась неуверенная улыбка. Он явно не мог решить - обнимать ему участников перелета сейчас или позже, у выхода в Главный кессон. Начальник Спутника-9 открыл дверь и пророкотал как в бочку:
- Прошу.
Все потянулись к двери, предупредительно пропуская вперед экипаж Первой Звездной. Их было семеро в синих рабочих комбинезонах, и когда они шли по узким коридорам, встречные прижимались к шершавым стенам, давая дорогу, и провожали их глазами. Многие возвращались и шли следом.
Состав Первой Звездной был хорош. Алексей Петрович Быков знал их всех, одних лично, других - понаслышке. Четверо ученых, трое пилотов. Ученые были все как на подбор молодые ребята, плечистые, с крепкими шеями. Они шли впереди и громко переговаривались на трех языках. Биолог Дьердь (Быков возил его на Амальтею год назад) что-то рассказывал, размахивая длинными руками, а китаец-кибернетик время от времени пронзительно вскрикивал: "Ах, какой я впечатлительный!" И каждый раз корреспондент, который шел рядом с Быковым, досадливо крякал в свой диктофон. Ему явно хотелось, чтобы все шло как следует - все-таки Первая Звездная. Один раз он даже пробормотал внятно: "Черт знает что. Никаких эмоций. Идут, как в столовую". Это был еще очень зеленый корреспондент, и он, вероятно, представлял себе Первую Звездную как торжественные похороны. В известном смысле он был, пожалуй, прав: перелет продлится восемь лет на субсветовых скоростях, а на Земле за это время пройдет лет десять- двенадцать. Кое-кого из нас они, вернувшись, не застанут, подумал Быков и посмотрел на пилотов.
Они шли сразу за учеными и очень старались не наступать им на пятки. Три матерых межпланетных аса, и каждый из них командовал в свое время фотонным планетолетом, и каждый из них налетал сотни миллиардов километров, и каждый из них мог бы командовать "Фотоном", но командиром назначили Ляхова. Ляхов первый поднял "Фотон" в пространство и первый развил на нем рекордную скорость - сто двенадцать тысяч километров в секунду. И потом - это был Ляхов.
Алексей Петрович глядел в его необъятную сутулую спину и думал, что Ляхову уже за сорок.
Кибернетик снова вскричал: "Ах, какой я впечатлительный", и корреспондент крякнул.
- А вы смотрите на пилотов, - сказал Быков. - Как идут!
Картина!
У пилотов был очень сосредоточенный вид.
- Да-а… - сказал корреспондент восхищенно. - Замечательно идут.
Он принялся бормотать в диктофон, и до Быкова донеслись слова "коридоры, озаренные ровным, немигающим светом" и "когорта передового человечества". Корреспондент был на удивление зелен.
Когда все свернули в главный коридор, Алексей Петрович оглянулся. Сзади шло человек пятьдесят. Все молчали. Экипаж "Фотона" шел впереди, и между ним и провожающими лежала полоса отчуждения. Глупо, решил Алексей Петрович и рассвирепел. Какого черта. Люди летят работать, а не помирать. Он посмотрел на постную физиономию корреспондента, пошевелил губами и догнал Ляхова. Они пошли рядом.
- Ну что, Алексей, - сказал Ляхов, расплываясь в довольной улыбке. - Завидуешь?
- Еще бы, - сказал Алексей Петрович.
- Чего я боюсь, - сообщил Ляхов, - так это ближайших десяти минут. Придется обниматься с начальником Девятого.
Он осторожно оглянулся и вздохнул.
- Да, - сказал Алексей Петрович. - Я с ним стараюсь за руку не здороваться. Лапа у него, как экскаватор.
- Он меня обнял при встрече, - сказал Ляхов. - Теперь у меня что-то внутри скрипит и щелкает.
- Главное - вовремя отскочить, - сказал Колкер. Он летел на "Фотоне" борт-инженером. - Подскочить, изящно поклониться и отскочить.
- Обидится, - сказал Ляхов и снова вздохнул. - Щелкает, - сообщил он.
Третий пилот молчал. Быков не знал его близко. Он знал только, что фамилия его Мартови и Ляхов в разговорах зовет его обычно Моркови. При комплектовании этой экспедиции старались подобрать людей не семейных. Для Мартови сделали исключение. Это был превосходный межпланетник. Два года назад он первым в мире исследовал пространство за Плутоном и нашел там второе кольцо астероидов.
- Послезавтра я лечу на Амальтею, - сказал Алексей Петрович.
- Ну-ну, - сказал Ляхов.
- Василий, - сказал Алексей Петрович. - Не задирай нос, Василий.
- Увидишь на Амальтее Тальба, - сказал Колкер, - передай ему, что все его рассуждения - чепуха. Он поймет. Я хотел ему написать, но так и не собрался.
- Можно радировать, - сказал вдруг Мартови. Все поглядели на него. Жена Мартови работала на Амальтее, на Джей-станции. Он даже не смог попрощаться с ней, подумал Быков.
Последний рейсовый планетолет на Амальтею ходил три месяца назад. Он так и не повидал жену перед отлетом и теперь увидит нескоро. Зато он увидит Другое Солнце. Через четыре года он увидит чужое Солнце - красное, дымящееся протуберанцами, заслоняющее полнеба. Дурак, подумал Алексей Петрович. Зачем я заговорил об Амальтее.
- Ну, начинается, - сказал Ляхов.
Процессия остановилась перед Главным кессоном, и Быков увидел, что к ним приближается член Совета и начальник Девятого. Начальник потирал руки. Лицо у него было решительное.
- Подскочить, изящно раскланяться и отскочить, - пробормотал Колкер.
Алексей Петрович отступил и стал смотреть. Член Совета жал руку каждому из участников и говорил что-то, улыбаясь.
Зеленый корреспондент сверкал вспышкой. Он был не один.
Вспышками сверкали еще четверо с горящими глазами. Алексей Петрович увидел, как Колкер попытался осуществить свой маневр, как он подскочил к начальнику, но раскланяться не успел - начальник схватил его и стал душить. Во всяком случае, у Колкера было лицо именно удушаемого. Ляхов покорно ждал своей очереди рядом.
Сначала все было довольно чинно, корреспондент мог быть доволен: провожающие почтительно толпились вокруг, а участники в промежутках между объятиями и рукопожатиями стояли в напряженных позах и нетерпеливо улыбались. Но потом Ляхов крикнул на весь зал: "До свидания, товарищи!", и толпа надвинулась.
Алексей Петрович успел расцеловаться с Ляховым и Колкером и пожать руку длиннорукому Дьердю. Зеленый корреспондент осветил его вспышкой, сказав: "Извините, я хотел не вас", и кинулся напролом к Ляхову. Но Ляхов уже шагнул в кессон. Все зашумели. Толстая пластметалловая плита стала медленно опускаться, и семеро в кессоне стояли и махали руками.
Все они были немного бледны, и Алексей Петрович увидел, как Мартови вдруг резко отвернулся и стал натягивать вакуум-скафандр. Плита опустилась.
Алексей Петрович еще долго стоял в опустевшем зале. Они будут в походе восемь лет. Четыре года туда и четыре - обратно. Восемь лет ледяной пустоты вокруг. Восемь лет невообразимой, ни с чем не сравнимой пустоты. Семь лет из восьми они проведут в анабиотическом сне, где-то между смертью и глубоким обмороком. И они увидят Другое Солнце. А я послезавтра лечу на Амальтею в шестой раз. И в шестой раз увижу Юпитер с высоты в сто тысяч километров. В шестой раз выгружу продовольствие и ученых, в шестой раз погружу ученых и контейнеры с образцами…