"Итак, - приступил к констатации Семен, начиная стучать зубами от холода, - что мы имеем плохого? Ответ: все! Впрочем, вру: не хватает дождя со шквальным ветром, но, как говорится, еще не вечер. Кажется, в подобных ситуациях старинные мореходы выбрасывали груз за борт. Неплохая мысль… Ага, остаться без всего и опять начать "робинзонить", как в первой серии?! Вот уж спасибо! Как говорится, благодарю покорно!
Ну, ладно, а делать-то что? Управлять лодкой в таком состоянии невозможно - слишком тяжелая. Первый же бурун или хорошая волна вообще отправят меня на дно, захлестнет через борт - и привет. Течь, вроде бы, небольшая, но до берега, наверное, не дотянуть, да и высаживаться поблизости негде. Вычерпывать воду? А кто грести будет? Эх, было бы четыре руки… И сил никаких уже не осталось - сейчас бы лечь полежать… Попытаться продвинуться ближе к берегу, где слабее течение, и встать на якорь? Но там больше встречается препятствий - топляков, отмелей и заломов. Центр - самое безопасное место, но здесь скорость…"
Заниматься теоретическим решением проблемы Семен мог бы еще долго, но холод не дал такой возможности - зубы стучали все сильнее, а сидеть голым задом в грязной холодной воде было, мягко выражаясь, неприятно. Он снова выругался, погрозил кулаком полуживому зверенышу, распластавшемуся на шкуре: "Все из-за тебя, гад!" - и начал действовать.
Мокрый груз он кое-как перекантовал таким образом, чтобы в центре получилось свободное пространство. Туда немедленно натекла вода, и Семен занялся ее вычерпыванием, оставив пока весла в покое. Путь оставался свободным довольно долго, и уровень воды в лодке удалось снизить почти до поверхности балласта. Впрочем, щебенку со дна Семен тоже выгреб глиняной миской и выбросил за борт. Лодка, полная мокрого барахла, все равно оставалась очень тяжелой, но теперь она хоть как-то реагировала на работу весел. Вода на дне, конечно, вскоре опять начала прибывать, но теперь этот процесс можно было контролировать, и Семен решил пробиваться к берегу: "В крайнем случае выкину за борт антилопу - всю спину копытами оттоптала. И что я их сразу не отрезал?"
Примерно через час-полтора выяснилось, что в этот день, очевидно, поблажек от судьбы не будет. Во-первых, высаживаться было решительно некуда, а во-вторых, стал накрапывать дождь и усиливаться ветер. Голому Семену это ужасно понравилось: что может быть приятнее, чем когда одни части тела перегреваются от работы, а другие леденеют? Вот если бы можно было грести и ногами! Когда дождь усилился, Семен решился применить радикальное средство - надеть на себя рубаху.
Кто-нибудь может сказать, что никакого геройства в этом нет, и будет прав: конечно, нет… снаружи. А вот изнутри… Изнутри волчья шкура давно покрыта слоем засохшего пота и кожных выделений. По идее, все это надо время от времени удалять каменным или костяным скребком, только без Ветки ухаживать за своей одеждой Семену было "в лом". Теперь забитая грязью бахтарма размокла, стала холодной и осклизлой. И вот эта слизь сейчас коснется кожи, уже покрытой пупырышками от холода, - брр! И еще раз - брр!
В общем, эту тяжелую, мокрую, вонючую шкуру Семен на себя напялил. И начал ежиться, содрогаться и подвывать от безысходности. Потом, постепенно и медленно, отогрелся и даже начал ощущать некоторый комфорт. И как только он его ощутил, дождь прекратился, а в прибрежных зарослях справа по борту стали появляться просветы. "Помогло!" - усмехнулся Семен и вовсю заработал веслами.
Разгружать лодку пришлось метрах в трех от берега, а груз перетаскивать - увязая чуть ли не по колено в раскисшем грунте дна. Потом он долго рыскал по берегу в поисках чего-нибудь сухого и мелкого, что сгодилось бы в качестве растопки. Судьбу Семен решил больше не искушать и, прежде чем заняться костром, выломал пять длинных палок, связал их концами и воздвиг свой походный вигвам, придавив низ покрышки камнями. Этот прием тоже проходил по разряду "полевой магии" - для сохранения хорошей погоды.
Миг блаженства все-таки настал: Семен сидел у костра, щурился от дыма, глотал мягкие кусочки чуть подваренного мяса и запивал их бульоном из миски. С краю на углях булькал горшок, в котором дозревала вторая порция. "Надо будет и рыбу сегодня доесть, - лениво думал Семен, - а то стухнет до завтра. Впрочем, ладно, буду тогда на нее раков ловить, если они здесь водятся. До чего же вкусно… Вот люди будущего привыкли во все сыпать соль - им кажется, что так вкуснее. А на самом деле они ею забивают все тонкие вкусовые оттенки продукта. Даже простое мясо имеет этих оттенков десятки. Или, скажем, приправы разные… Вот Юрка, помнится, обожал кетчуп. Вещь, конечно, хорошая: что ею ни залей - мясо, гречку, рис, макароны, резаную туалетную бумагу, - все будет съедобным. И все одного вкуса - вкуса этого самого кетчупа. Вообще, складывается впечатление, что чем меньше народ ест мяса, чем больше употребляет растительной пищи, тем охотнее и обильнее он использует соль и специи. Вот наши северные народы, да и многие скотоводческие, как-то раньше без всего этого обходились, часто и соль не использовали. Правда, несоленую икру есть обидно, но это сугубо психологический эффект.
Эх, полежать бы после сытного обеда, восстановить, так сказать, силы, да не на чем: земля сырая, а шкура еще не просохла. Придется у костра сушить, иначе спать не на чем будет. Кроме того, надо вытащить лодку и найти пробоину, обжарить оставшееся мясо и подвесить его в вигваме, чтобы не погрызли. Нужно проверить крепеж у арбалетных болтов, да и сам арбалет подсушить - не полезно ему быть мокрым. А еще… В общем, дел по горло, а сил нет. Но надо…"
Начать Семен решил с оленьей (или антилопьей?) туши - пока мухи не засидели. Он поднялся, подошел к грузу, сваленному у самой воды, вновь опустился на корточки и озадаченно почесал затылок:
- Это что же должно значить, животное?
Спасенный им зверь старательно вылизывал оленье мясо там, где оно было освобождено от шкуры. Пара кусочков мякоти, которые Семен ему отрезал, были обмусолены, изжеваны, но не съедены. Чесание затылка озарения не принесло, и Семен стал разглядывать свой укушенный во время спасательных работ палец. Следовало признать, что, несмотря на сильные ощущения, целостность кожного покрова не нарушена. "Та-ак, - соображал Семен, - это явный хищник: зубов полно, но мясо не глотает, только кровь слизывает, и палец прокусить не смог. Двигается как-то странно, и морда… Лапы толстые… Гос-споди!"
- Так ты что?! - возопил в голос Семен. - Ты детеныш, что ли?! Сосунок?! Этого мне только не хватало…
Да, было от чего вопить и хвататься за голову. Столько сил потрачено, и все зря. Память хранит, конечно, массу историй из жизни другого мира о том, как лишившегося матери звереныша выкармливали из бутылочки с соской. Да и среди людей одно время была мода на искусственное вскармливание - чтобы, значит, сохранить женщине красоту бюста. Ну люди, они извращенцы известные, а вот животные… Ведь в природе все гармонично и просто - жестокость тут ни при чем. Размножаются все - и слоны, и мыши. Одни, кажется, раз в три года, другие чуть ли не раз в месяц. Но чтобы на данной территории количество слонов и мышей было постоянным, из всего потомства в итоге должны уцелеть лишь две особи - те, которые заменят маму с папой. Остальные обречены - по статистике. Идет отбор на живучесть и везучесть. Вот этому зверьку не повезло, и лучшее, что для него можно сделать, - это добить, чтобы не мучился.
"Ну да, добить… Как же… Помнится, один знакомый лоурин из рода Волка тоже все просил его добить, а в итоге вождем племени сделался. Но то был человек - ему хоть жвачку в рот можно было запихивать. А с этим что делать? Ни бутылки, ни соски у меня нет, как впрочем, и молока".
- Ты что за зверь-то? - спросил Семен, не надеясь на ответ. Взял зверька за шкирку, поднял и начал рассматривать. Тот не сопротивлялся. - Та-ак: шерсть короткая, желтовато-серая или какая-то бежевая, что ли… Ни полос, ни пятен не наблюдается, разве что спина потемнее. Туловище довольно длинное, но не чрезмерно, лапы толстые и когтистые, причем передние, кажется, развиты сильнее, чем задние. Морда удлиненная, но не заостренная к носу, лоб высокий, уши маленькие и приостренные. Глаза большие с круглыми зрачками. Хвост совсем короткий и какой-то нефункциональный. Самец.
Вот, помнится, на двери нашей лаборатории изнутри был привешен календарь. И на нем большая цветная фотография щенков какой-то смешной породы - женщины на них смотрели и умилялись. Так вот: по экстерьеру данное животное именно тех щенков и напоминает - очаровательное создание. Беда в том, что я в зоологии дуб дубом - можно и память не напрягать, поскольку в ней почти ничего нет. Существо явно из хищных, а не травоядных - это несомненно. Оно имеет отношение к… Впрочем, лучше по методу исключения: может, это медвежонок? Вряд ли - бурых медвежат я видел, они не такие, а "пещерные" вряд ли от них сильно отличаются. Тогда волчонок? Н-ну, в принципе… Здешние волки отличаются от более поздних только размерами - это один и тот же вид. Волчат крупных полярных волков я никогда не видел, так что… Собственно говоря, возражений тут два: все-таки он крупноват для волчьего сосунка, и хвост… И у волков, и у собак хвосты длинные. Бывают, конечно, бесхвостые породы друзей человека, но, кажется, это потому, что друг-человек им хвосты в детстве отрезает. Может, этому хвост отгрызли браться и сестры? Вряд ли… Да и вообще, это существо почему-то навевает мысль не о псовых, а о кошачьих. Впрочем, в составе мамонтовой фауны были звери, которых я и самих-то не могу представить, не только их детенышей. Ну, например, гигантская гиена: название у нее некрасивое, а детеныши вполне могут быть очаровательными. У нее обязательно должны быть нехилые зубы и мощные челюсти - у этого существа они, наверное, с возрастом именно такими и станут. Еще был совсем непонятный зверь - "гигантский ленивец", но он, кажется, водился только в Америке и был травоядным. А что мы имеет по кошачьим? Тигр, лев, пантера, гепард, леопард, барс, вымершие саблезубые кошки… В общем-то, наверное, детеныш вполне может оказаться тигренком или львенком, но опять-таки смущает хвост - и у львов, и у тигров хвосты длинные. Из бесхвостых кошек вспоминается только рысь. Вообще-то, я ее лишь на картинках видел да чучело в музее. Меня туда мама водила, и я, помнится, все удивлялся, что рысь оказалась маленькой и с виду нестрашной. Вообще-то, пожалуй, это ближе всего, но размеры?! Может быть, в каменном веке водились гигантские рыси? Что-то не припомню… Ну, ладно, все равно умнее ничего не придумается - пусть будет рысенок. Что с ним делать-то?"
В итоге Семен, матеря себя за слабохарактерность и сентиментальность, бросил все дела и занялся ерундой. Отыскал обломок толстой палки, слегка обстругал с одной стороны, чтобы получилась небольшая плоская поверхность. Отрезал кусок мякоти и на этой "разделочной доске" принялся мелко шинковать мясо поперек волокон. Полученный крупнозернистый фарш он сложил в миску, плеснул туда теплой воды и размесил в кашу. Поставил на землю и стал тыкать рысенка мордочкой. Вначале тот фыркал и упирался, но потом, кажется, распробовал и принялся лакать. Семен собрался уже обрадоваться, но вскоре выяснилось, что "бульон" зверь выхлебал, а мясо оставил.
- Так дело не пойдет, - сказал Семен и взял зверька на руки. Он обернул его подолом своей рубахи (чтоб не царапался) и попытался пальцами раскрыть ему пасть. Зверек сопротивлялся, но быстро выбился из сил, и Семен кое-как приспособился пихать внутрь щепотки резаного мяса. Детеныш крутил головой, давился, но все же время от времени что-то глотал. Неизвестно, кто кого сильнее измучил, но постепенно почти все мясо оказалось в раздувшемся животике существа. С чувством глубокого удовлетворения Семен отпустил его на землю, стал разглядывать свои искусанные пальцы и ждать, что будет дальше.
Ничего хорошего дальше не произошло: минут через пятнадцать зверька стошнило. Кажется, он отрыгнул все, что сумел проглотить. Потом лег и стал жалобно и затравленно смотреть на Семена.
- М-да, парень, - расстроился Семен, - хорошо, что ты еще не умеешь формулировать и "передавать" мысли, а то бы я… Ну, что, что тебе дать? И как?! Слушай, ты же вроде как кошка, а кошки всегда любят рыбу. Попробуем?
Всю вышеописанную операцию Семен повторил с остатками лосося. Результат оказался тем же… Тогда Семен попытался кормить рысенка вареным мясом, потом вареной рыбой. Он вскрыл череп антилопы, извлек мозг, размял кусочки в миске… Все время одно и то же: проглоченную пищу зверек со временем отрыгивал обратно.
Запланированные мероприятия были сорваны, вечерний отдых безнадежно испорчен. Единственное, на что сподобился Семен до темноты, это подсушить свою подстилку, вытащить на берег и перевернуть вверх дном лодку.
Ночью он проснулся оттого, что кто-то сосал и покусывал его палец. Он пошарил свободной рукой в темноте и нащупал теплое шерстистое тельце.
Весь следующий день он изгалялся как мог: предлагал зверьку в разных видах мышей, лягушек, улиток - бесполезно. Семен даже попытался изобразить нечто вроде соски из свернутого мехом внутрь кусочка шкуры… Создавалось впечатление, что желудок детеныша просто не способен переваривать относительно твердую пищу, мясной и рыбный отвар вызывает у него отвращение, а бульона, который удается приготовить "холодным" способом, ему безнадежно мало. Пережеванное человеком мясо вперемешку со слюной он тоже не ест…
К вечеру второго дня детеныш почти перестал издавать звуки и с большим трудом мог сделать несколько шагов самостоятельно. Утром он был еще жив, но мог только ползать, шерсть его была перепачкана мочой и экскрементами…
Примерно к середине дня Семен вспомнил старый роман Фарли Моуэта и решился на крайнее средство - он же все-таки волк по "родовой" принадлежности. "Если и это не получится, - подумал он, - то котенка придется утопить - нельзя так долго мучить животное".
На указательном и среднем пальцах правой руки он аккуратно срезал ножом ногти, подскреб их лезвием, чтобы были ровными. Потом взял миску, подошел к воде, долго и тщательно мыл руки. Встал на четвереньки, поставил перед собой миску, засунул пальцы в рот и сильно надавил на основание языка.
Спазмы были мучительны: съеденное за завтраком мясо никак не хотело покидать желудок. Насиловать себя пришлось долго…
Полученную субстанцию детеныш лакал со звериной жадностью - фыркая и захлебываясь. Семен даже испугался за него и через некоторое время отобрал миску - как бы не объелся.
Детеныш обиделся - он скулил по-щенячьи и просил еще. Семен подождал минут тридцать и отдал остатки. "А я-то, дурак, думал, что труднее, чем тогда с раненым Бизоном, быть не может, - вздохнул юный животновод. - Оказывается, может - еще как! Бедная моя кишка…"
Дело в том, что Семен не знал, как все это происходит у других хищников, а вот про волков когда-то читал, что мясо своим детенышам они таскают не в зубах, а в желудках. То есть папа-волк уходит на охоту, задирает, скажем, оленя или еще кого-нибудь, набивает брюхо до отказа и, спотыкаясь о кочки, бредет домой - в логово. Там он все это отрыгивает на радость семейству. Очень удобно: груз переносится немалый, а лапы и зубы свободны. С другой стороны, пока щенки еще совсем маленькие им сырое мясо не усвоить, а вот полупереваренное (или почти переваренное?) они, вроде как, есть могут.
Что ж, опыт получился, и… жизнь Семена превратилась в кошмар. Как только звереныш окреп настолько, что смог свободно передвигаться (а произошло это очень быстро), он не отходил от Семена ни на шаг: терся о его исцарапанные волосатые ноги, покусывал мокасины, скулил-мяукал и заглядывал в глаза, пытаясь телепатировать "папе" все время одну и ту же мысль: "Жрать, жрать, жрать…" Собственно говоря, есть он не просил, только когда спал или сидел, свесив набок раздувшееся брюшко, и вылизывал шерсть.
- Да я в жизни столько не блевал! - ругался Семен, заглатывая очередную порцию сырого мяса. - Когда ты наешься?!
Остатки антилопы таяли на глазах…
Глава 6. Справка
Днище лодки оказалось изрядно поцарапанным, но сквозных дырок Семен нашел только две, да и то совсем маленькие. Он решил их не зашивать, а просто заклеить заплатками, используя вместе клея разогретый "герметик". Операция предстояла несложная, но нужно было дождаться, пока шкура полностью не просохнет. В итоге, к вечеру пятого дня Семен обнаружил себя в окружении целой толпы проблем.
Во-первых, уже завтра просто нечего будет есть - и самому, и зверенышу. Дичи вокруг не видно, рыбачить с берега невозможно, а плыть на дырявой лодке пока нельзя. Что остается? Улитки и лягушки? Последних Семен есть еще не пробовал, но никакой брезгливости не испытывал - подумаешь! Ну, можно попробовать половить раков возле берега. Правда, все это несерьезная мелочь, и, кроме того, неизвестно, согласится ли его нахлебник питаться "рекопродуктами", даже побывавшими в человеческом желудке.
А во-вторых, надо бы двигаться дальше, но куда? Ему нужен крупный правый приток, а где он? Это извечная проблема сплавщика - где?