Старейшины сидели у костра на корточках. Как только они осознали услышанное (а сделали они это почти одновременно), оба разом плюхнулись задницами на истоптанный снег. Кижуч покрутил плешивой головой, Медведь поковырял пальцем в ухе. Они оторопело посмотрели друг на друга:
- Ты тоже слышал?
- Угу.
- И что это значит?
- Это значит, что спокойная жизнь кончилась, - Семхон вернулся.
Старейшины отряхнули снег с рубах, приняли прежние позы и уставились на неандертальца:
- А еще?
Хью переступил с ноги на ногу, почесался и произнес незапланированное:
- Семхон говорить, я знать. Вы - старейшина. Очень злой, очень страшный. Я бояться.
- Да, - согласился Медведь, - мы довольно свирепы. Особенно я. Но боишься ты зря - мы тебя не больно убьем.
- Убивать Хью нет. Это Ветка хотеть нет.
- Ну да, - вспомнил Кижуч, - тебя же ей подарили. И что с тобой делать?
- Старейшина умный очень. Старейшина думать.
"Молодец! - мысленно одобрил Семен. - Вот так и надо!"
- Мы подумаем, - пообещал Кижуч. - Отдыхай… пока…
По-видимому, от избытка впечатлений старейшины позабыли, что их уже кормили, и в задумчивости навернули вторую порцию. Семен решил, что ему уже можно поинтересоваться новостями.
- Как здесь охота?
- Да какая у нас теперь охота, - вздохнул Кижуч. - Народ скоро из луков стрелять разучится. Идут и идут мамонты…
- Уже трех подранков добили. Мясо девать некуда - на две зимы хватит, - сообщил Медведь.
- И странные какие-то стали - людей или боятся, или атакуют ни с того ни с сего. Двоих наших чуть не стоптали…
- Откуда куда идут?
- С севера и запада - куда-то к востоку подаются. И вроде бы назад не возвращаются. Хотя, может, весной обратно пойдут.
- А подранки? Кто их?
- Самим интересно… Да как-то так странно - в брюхо.
- Снизу?
- Ну да… Ты-то откуда знаешь? Встречал?
- Было дело… Люди?
- Да какие ж это люди?! Уж пошел на мамонта - так бей, пока не упадет, чтоб не мучился… Видел, небось, как наши это делают.
- Издалека. Оружие, наконечники находили?
- Угу.
Семен поднялся, сходил в вигвам и вернулся с куском камня:
- Такие?
Старейшины молча переглянулись.
Глава 13. Находка
За прошедшее лето население поселка у Пещеры почти восстановило свою былую численность - уцелевшие пейтары, бартоши, минтоги и тарбеи стягивались к древнему святилищу. В основном это были женщины и не слишком маленькие дети. В отличие от воинов, кроманьонские женщины плохо понимали, что такое "зов предков", и боролись до конца. Или, может быть, у них слишком силен был материнский инстинкт.
В течение зимы родилось шестеро малышей. Из них к виду Homo sapiens принадлежали только пятеро. Один из этих пяти был кроманьонцем наполовину - Семен Васильев стал папашей, как и Эрек. Собственного сына он назвал Юриком в честь погибшего друга, а маленького питекантропа обозвал Пит. Зимнее логово для волосатого семейства оборудовали в непосредственной близости от его вигвама. Семен был немало шокирован, когда обнаружил, что Мери и Ветка, ведущие почти совместное хозяйство, детенышей кормят грудью без различия на своего и чужого. Впрочем, у Мери, кажется, молока хватило бы еще на двоих.
Остальные члены команды постепенно встроились в быт лоуринов. Что там за инверсия произошла в сознании Медведя, было неясно, но Хью оказался в команде подростков, которую он тренировал. Обращался с ним старейшина с особой жестокостью, хотя публичных оскорблений не допускал, а за глаза даже хвалил. Парнишка обрастал мышцами буквально день ото дня, бегать на длинные дистанции ему было трудно, но во всем остальном он стремительно догонял своих лоуринских сверстников. Понаблюдав как-то раз за учебными поединками, Семен ужаснулся:
- Ты хоть представляешь, кого готовишь?! - спросил он у Медведя. - Сила, реакция хьюгга и выучка лоурина?!
- А то! - ответил довольный тренер. - Я сделаю из него чудовище - истребителя хьюггов!
- Где они, эти хьюгги…
- Ну, еще кого-нибудь, - сбавил тон Медведь. - Предчувствие у меня.
- У меня тоже, - вздохнул Семен.
Они оба понимали, о чем речь: на краю земли лоуринов охотники видели след на снегу - след ноги в обуви незнакомого покроя.
Это было, пожалуй, единственное, что омрачало жизнь племени, которая была в общем-то довольно веселой - по местным понятиям, конечно. Сначала Эрек со страшной силой мешал подросткам тренироваться: видеть, как несколько человек бегут друг за другом, отжимаются или машут палками, он спокойно не мог и начинал "обезьянничать". Выглядело это пародией, и окружающие веселились вовсю. В конце концов Медведь приказал питекантропу встать в общий строй и - вперед. Счастью Эрека не было предела - делать что-то вместе со всеми доставляло ему огромное удовольствие. Получалось у него в общем-то неплохо, и Семен с интересом ждал, сможет Медведь научить его осмысленно атаковать противника или нет. Когда же требовалось перетащить в лагерь крупную добычу, в степь с охотниками теперь отправлялись не шестеро подростков, а один Эрек - подростков, естественно, это не радовало, но они терпели.
Первое время Семен сильно переживал за Варю. Кормилась она в прибрежных зарослях и на склонах, с которых ветер сдувал снег. Волки и собаки ее почему-то не тревожили, а вот отвязная, бесконтрольная малышня устроила за ней настоящую охоту. Семен уже подумывал, не обратиться ли к руководству племени, чтобы призвать их к порядку. Однако все утряслось само: у лоуринов мамонты считаются священными животными, и обижать их не имеют права даже дети. Они, собственно, обижать и не хотели, а хотели играть и своего добились: заставили-таки юную мамонтиху возить их на себе. Сколько чумазых, визжащих существ может одновременно сидеть на спине и висеть на боках, вцепившись в шерсть, Семен сосчитать так и не смог.
К весне Варя начала активно линять, и Семен попросил женщин время от времени ее вычесывать, а шерсть складывать в мешки и хранить. Он пообещал показать им "магию легкой одежды". Обещание было довольно опрометчивым, поскольку ни прясть нитки, ни вязать Семен не умел. Пока народ терпеливо ждал обещанного, мешкам с шерстью нашлось применение - дети лупили ими друг друга по головам, кидались или гоняли их ногами на манер футбольных мячей.
Ледоход почти кончился, и грохот с реки доносился все реже и реже - никогда еще весной в ней не бывало столько воды и льда. Люди начали было привыкать к тишине, когда однажды утром ухнуло так, что содрогнулась земля, а в жилищах попадала развешенная одежда. Их заспанные, растрепанные обитатели торопливо выбирались наружу, подозревая, что началось землетрясение. Новых толчков не последовало, но люди потянулись к вигваму Семена, рассчитывая получить объяснение непонятного явления.
- Давай, успокаивай людей, - сказал Бизону бывший геолог. - Я думаю, что на реке просто обвалился обрыв.
- Обрыв?!
- Ну да - тот, выше больших кустов. Его, вроде, давно подмывало. Это скорее хорошо, чем плохо.
- Чего хорошего, если земля падает?
- Так ведь там образовался новый обрыв - значит, торчат новые камни. Может, среди них и подходящие окажутся - кремни которые.
- Да, камень у нас почти кончился. Не пришлось бы летом отправляться за ним туда, где мы с тобой встретились. Надо сходить посмотреть…
- Пошли! И Головастика с собой прихватим - ему полезно будет.
Обвал оказался больше, чем можно было себе представить - рухнул кусок верхней восьмиметровой террасы длиной метров пятьдесят. Впрочем, часть этого блока просто сползла вниз и теперь активно размывалась водой. Смотреть на мутные бурлящие струи сверху было неприятно и страшно - не дай бог туда свалиться.
- Да, рановато мы пришли, - сказал Семен. - Надо подождать, когда вода все это перемоет и хоть немного спадет, - тогда, наверное, ниже по течению можно будет найти что-нибудь интересное.
- Смотри, Семхон, смотри! Как он тут оказался?
Среди валунов и гальки новообразованного обрыва торчал крупный бивень мамонта.
- Как он оказался в земле, очень даже понятно, - усмехнулся Семен. - Не зря же Художник переправил в Нижний мир столько животных - вот они там и живут. Так что люди Пещеры трудятся не напрасно. В будущем, где я жил раньше, это объяснили бы иначе.
- Это как же?
Собственно говоря, Семен совсем не был уверен, что научно-просветительские беседы пойдут на пользу местному населению; подрывать веками устоявшиеся представления - дело опасное. Это с одной стороны, а с другой - эти люди уж никак не глупее своих потомков, и странные сказки Семхона их забавляют. Вопрос о вере или неверии тут не стоит - Семхон не врет, просто все это не имеет к ним отношения.
- Текущая вода все время делает какую-то работу: размывает берега, перетаскивает-перекатывает песок и камни - это даже не всегда и видно, но так происходит постоянно. Ты же знаешь, что лучший камень находится в белом обрыве, далеко вверху. Но выпавшие из него желваки изредка встречаются даже и здесь.
- Тут камень хуже - в нем много трещин.
- Конечно. Ведь прежде чем оказаться возле нашей стоянки, каждый желвак очень долго перекатывало и било о другие камни. А место текучей воды - русло - все время меняется. Когда-то она натащила вот эти песок и камни, потом ушла в другое место, теперь вот вернулась и сама же их размывает. Когда-то давно в воду попал бивень мамонта. Его какое-то время волокло по дну, а потом засыпало песком и камнями.
Они отошли в сторону по изгибу берега, так что большую часть обрыва можно было рассматривать как бы со стороны, и Семен продолжал объяснения:
- Вот смотри: когда воды много и течение сильное, оно тащит большие камни - как сейчас или когда летом бывает паводок. Когда течение слабое, вода может переносить лишь песок. В результате образуются слои - чередование грубого и мелкого материала - вон, ты их видишь в обрыве.
- Н-ну… - почесал лохматый затылок вождь лоуринов, - вообще-то вижу. Да и раньше видел много раз. Только эти… как ты их называешь? - слои всегда прямые, а тут…
Собственно говоря, Семен и сам понимал, что данный обрывчик мало подходит для иллюстрации введения в стратиграфию. В его центральной части нормальное залегание песчано-галечно-валунных слоев грубо нарушено. Просматривается нечто вроде кособокой воронки, заполненной тем же материалом, но не уложенным аккуратными слоями, а перемешанным в нижней части. В верхней же крупные валуны и галька вообще отсутствуют. Некоторая слоистость там как бы и наблюдается, но она уже явно не речная. Так, наверное, должны выглядеть в разрезе слои небольшого озера или ямы, которая постепенно заполнялась песком, илом и торфом.
- Да, - сказал Семен, - не побоюсь признаться: это мне и самому непонятно. Если тут был разлом, то в степи дальше прослеживался бы ров или этакая канава, что ли… Вода бы в ней хлюпала… Да и слои с той и другой стороны находились бы на разной высоте…
- Нет там никакой канавы, Семхон. Мы же тут все время ходим - нет, и никогда не было. Только бугры маленькие ближе к берегу.
- Бугры? Вообще-то да, только я на них раньше не обращал внимания. Надо посмотреть… Впрочем, тебе это, наверное, неинтересно…
- Да ладно, сейчас все рано делать нечего.
Они вернулись к краю обрыва и стали бродить по мокрой прошлогодней траве. Некоторая неровность тут действительно имела место, только она была не линейной, а как бы изогнутой в виде полукруга, упирающегося концами в берег. Это был не вал, а скорее вереница пологих бугров и кочек, слабо возвышающихся над поверхностью. Семен пожалел, что поблизости нет ни скалы, ни дерева, с которых бы можно было посмотреть на все это сверху. В центре же, через который проходила кромка новообразованного обрыва, было явное понижение - не то чтобы болото, но на двух десятках квадратных метров прошлогодняя трава была значительно гуще. Чтобы еще раз не признаваться в том, что он ничего не понимает, Семен прицепился к ни в чем не повинному Головастику:
- А ты чего молчишь, парень? Раз тебя от тренировок освободили, значит, бездельничать можно, да? Давай думай! Я что, зря про слои рассказывал? У тебя же объемное воображение - о-го-го! Ну, что тут такое?
Вечно угрюмый Головастик упорно старался держаться за спинами вождя племени и "серого кардинала". Он находился как раз в том возрасте, когда для подростка общение со старшими обычно не несет ничего хорошего.
- Давай-давай, колись! - надавил на него Семен. - Я же знаю, что у тебя все на что-нибудь похоже: холм - на горб мамонта, каменюка - на черепаху, а здесь что? И перестань стесняться, а то до вечера будешь бегать кругами вокруг лагеря - будущему жрецу тренироваться тоже нужно.
Парень хлюпнул носом и, глядя куда-то в сторону, выдал:
- Блюдо.
- Не понял?! - вскинул брови Семен. - Какое еще блюдо?
- Для мяса. Только кривое и глубокое.
- Еще раз!
Головастик снова хлюпнул, стыдливо вытер нос рукавом рубахи и изобразил грязными ладонями:
- Вот так и так… А вот это - вон там…
- Хм, - озадачился Семен… - А ведь ты прав! Воронка!
- Что? - в свою очередь удивился Бизон.
- Ну… Вообще-то, в вашем обиходе таких предметов нет… Представь нечто похожее на плетеное блюдо для мяса, у которого дно не плоское, а как бы заостренное. И вот такое блюдо или кулек, у которого от края до края много шагов, как бы вкопано в землю. Теперь вот обвалился обрыв и получился как бы поперечный срез этого самого кулька. Понимаешь?
- М-м-м… Жителям какого мира могло понадобиться такое блюдо?! Да еще и закопанное в землю?!
- Никто его не закапывал! Просто образовалась большая яма в песке и гальке, поэтому вода уходила сквозь стенки, а иначе здесь было бы озеро или болото. А так ее просто засыпало потихоньку. Впрочем, судя по разрезу, и озеро, и болото тут раньше были, только очень давно.
- Да нет, Семхон, я же здесь родился - не было тут никогда болота!
- Можно подумать, что ты родился давно! Да в те времена, может, и никаких лоуринов здесь не было!
- Откуда же ты можешь знать, что было тогда? Ты же из будущего пришел, а не из прошлого!
- Говорю же: по слоям! Впрочем… Думаю, что внедрять здесь основы геолого-исторического мышления не стоит. Оно из будущего, а в нем люди иначе понимают устройство Среднего мира.
- Это как же?
- К примеру, большинство жителей будущего считает, что этот мир круглый.
Вождь оценил юмор и расхохотался:
- Ну, Семхон! Такого ты еще не говорил! Это ж надо?! - И, немного успокоившись, кивнул на Головастика: - Только при молодых не надо, ладно? Рано им еще такие непристойности слушать!
- Рано, так рано, - покладисто согласился Семен. - Тогда пускай отправляется дальше тренироваться, а я хочу вниз спуститься - посмотреть, что там интересного.
Парень коротко глянул, кивнул и двинулся в сторону лагеря. Семену стало его жалко, и он в свою очередь посмотрел на Бизона. Тот пожал плечами.
- Да пусть остается! На него Медведь зря только силы и время тратит - не хочет он тренироваться, не любит. Лепить и резать любит, а бегать и драться - нет. Что, не так, что ли? - обратился вождь к парню.
- Так… - вяло кивнул Головастик.
- А что ж тогда не откажешься? Никто ж не заставляет! Уж как-нибудь племя тебя прокормит и защитит!
Головастик молчал, понуро опустив голову.
"Вот оно: одиночество первобытного вундеркинда, - понял Семен. - Хочется быть как все, а не получается. Учитель ему нужен, наставник, а где его взять? Хоть самому…"
- Оставь его, Бизон, - попросил Семен. - Он еще сам не знает, чего хочет. С возрастом, наверное, утрясется. Мы с ним вместе спустимся.
- Валяйте, - пожал плечами вождь. - Только присмотри, чтоб он в воду не свалился, а то он вечно в какие-то истории попадает, а потом спасай его!
Довольно долго Семен лазил по размываемому с краю обвалу и рассматривал новообразованное обнажение. Нашел и забросил наверх несколько кремневых и кварцитовых желваков. Старый бивень мамонта трогать не стал - в прежней современности такая находка могла бы изрядно пополнить его личный бюджет, а здесь она, пожалуй, не нужна - и свежих бивней хватает. Одно время Головастик занимался тем же самым - лазил по отвалу у воды и забрасывал наверх подходящие камни. Правда, Семен подозревал, что он их отбирает не по "деловым", а по художественным признакам. Добравшись до конца обрыва, Семен завяз в свежей осыпи и чуть не съехал вместе с ней в воду. Такое принудительное купание в его планы никак не входило, и он решил, что с этим делом пора завязывать - побаловались, и хватит. Тем более что Головастику, похоже, уже надоело собирать камни, и он просто сидит под обрывом и что-то рассматривает. Семен подошел к нему и кивнул вверх:
- Давай выбираться, хватит!
- Угу, - кивнул парень и что-то торопливо сунул за пазуху.
- Покажи хоть, что нашел, - протянул руку Семен. - Не бойся, не отниму! Каменюку подобрал, которая на кого-нибудь похожа, да? На кого?
- На оленя, - буркнул Головастик.
- Ну, покажи, - настаивал Семен. Ему хотелось завоевать расположение парня, а для этого, кажется, нужно проявлять интерес к его причудам. - Как это камень может быть похож на оленя?! Ты, наверное, фантазируешь: и вовсе он на него не похож!
- Нет, похож! - настоял на своем Головастик и сунул руку за пазуху. - Смотри!
На ладонь Семена легло нечто плоское, тяжелое, разлапистое, с кавернами и бурыми пятнами. Весило оно килограмма полтора-два.
Семен рассматривал, щупал и ковырял ногтем это произведение природы минуты две. Может быть, оленя оно и напоминало, только он об этом сразу забыл.
- Нет! - крикнул Головастик и попытался перехватить его руку - Семен размахнулся, чтобы стукнуть находкой о гранитный валун, торчащий из осыпи. - Отдай!
Такой поступок в отношении старшего дерзость немыслимая. Только Семен, отпихивая парня, даже не подумал об этом - стукнул, еще раз стукнул и стал рассматривать место удара.
Коричневая корка на округлом выступе раскрошилась и осыпалась…
Головастик плюхнулся задом на холодные камни и даже не попытался встать. Он смотрел в пространство, и некрасивое лицо его приобрело отрешенное выражение: в болезненно-яркий, насыщенный мир подростка бесцеремонно, грубо, непонимающе вторгся взрослый. Этому вторжению нечего противопоставить, только если уйти в свой мир еще глубже. Первобытные подростки "права не качают" - о том, что ТАКОЕ возможно в принципе, молодежь узнает спустя лишь многие тысячи лет.