- Преступники явно разыскивают нечто, что хранится в портфеле у владельца белой "Волги". Поскольку владельцы таких относительно дорогих машин люди безбедные, нужно думать, что в неизвестном портфеле имеется не то, что можно носить в авоське. Может быть, документы или ценности. Это - первое. Второе. Преступники явно не знают ни имени, ни фамилии, ни места работы и жительства владельца нужного им портфеля. Владелец этот для них загадка. Именно поэтому они так методично охотятся за белыми "Волгами". Им известно, по-видимому, совсем немногое: у одного из владельцев машины, прописанной в нашей области, имеется нужный им портфель. Третье. Совершенно очевидно, что нужного им портфеля они до сих пор не обнаружили: с одним поймались, а следующий не успели взять - это если верить показаниям студента, будто Вадим заглядывал возле бочки с квасом еще в одну белую "Волгу". А раз так, то, мне думается, в данном случае следует начать поиск от обратного. Установить, кому принадлежат белые "Волги" нужных нам и жуликам номеров. Возможно, среди этих людей найдется как раз тот, кому есть смысл возить в своем портфеле нечто такое, что может интересовать жуликов. Хотя, честно говоря, портфель с ценностями я бы в машине не оставлял. Даже запертой. Но… людские пути и интересы неисповедимы.
- Пожалуй, - кивнул рассеянно Грошев.
Он любил эти неторопливые рассуждения Ивонина. Мысли рождались ясные, четкие. Они то опровергали Ивонина, то подтверждали сказанное им, но всегда по-новому освещали дело и помогали двигать его вперед.
- Пожалуй, так я и сделаю - отыщу еще… необследованные машины, а уж потом… - Он задумался. - Но тут встает еще и такой вопрос. Если наша легенда верна, то ведь и тот, за портфелем которого охотятся, может оказаться отнюдь не безгрешным человеком.
- Вполне вероятно, - кивнул Ивонин и закурил. - Вот почему я и думаю, что нужно начать с тех, кого еще не проверяли жулики. Уже потерпевшие ясны, понятны и "поработать" на нашу легенду не смогут: народ, видимо, честный.
- И еще… Вам не кажется странным, что, проверяя машину - будем считать, что машины именно проверяли, - жулики вламывались в нее втроем. С точки зрения обычной воровской логики они поступали нерасчетливо.
- Верно, - довольно улыбнулся Ивонин. - Хорошо думаешь. В самом деле, зачем рисковать втроем, если одному и проще и безопасней? Двое следят, один берет, передает и остается чистеньким. А они втроем. Это очень странно. Очень.
- Вообще все это дело от начала до… середины сплошная нелогичность.
- Нет, почему же… Логика просматривается. В том числе и в поведении жуликов. Заметь, трое, судя по протоколам, явно тянут на мелкую кражу, граничащую опять-таки с мелким хулиганством. Вполне вероятно, что у них имелся предварительный сговор на случай провала. И это косвенно подтверждает, что Иван Васильевич говорит правду: воровали они не один раз. И это же, опять-таки косвенно, подтверждает и мать: Евгений Хромов собирался одним ударом повернуть свою судьбу. А вот почему они вламывались в машину втроем - непонятно.
- Они это делали, по-видимому, чтобы как можно быстрее обыскать машину. В одиночку это долго и хлопотно, да и может сразу вызвать подозрения. Втроем машину не обчищают - это ясно каждому. Но когда в машине или возле нее возятся трое, каждый подумает: ремонтируют свою.
- Ммм… Верно, пожалуй. Но что обыскивать? Машина, кажется, вся на виду, - с некоторым сомнением протянул Ивонин.
- Да нет, - возразил Грошев, - машина - как дом. В ней десяток закоулков, которые и узнаешь-то не сразу.
- Возможно. В таком случае действия жуликов логичны. И им не хватало как раз четвертого, который стоял бы, как говорят, на стреме или, в крайнем случае, принимал краденое. И тут подворачивается Иван. Схема выстроена.
- Выстроена-то выстроена… Но вот беда: если они искали нечто ценное, важное, мне кажется, им не имело смысла размениваться на мелочи, привлекать внимание к своим действиям. Осмотрели бы машину, портфель, ничего не нашли - и в сторону. Владельцы могли бы ничего не заметить, и все было бы в ажуре.
- Логично. Но там действовал Вадим. Он прекрасно понимал, что, поймайся они при осмотре машины, их действия будут квалифицированы как попытка угона. А это в данной ситуации карается строже, чем мелкая кража. Поэтому, унося краденое, они не слишком рисковали - все равно мелкая кража. А им деньги на пропой. Да и, возможно, время их подстегивало. Все осмотреть в машине было невозможно: сам говоришь - десятки закоулков. Вот они и осматривали закоулки, а портфели и все, что прихватили, - вне машины. Получалось быстро.
- И так может быть… - согласился Грошев.
Они еще долго обсуждали все варианты поведения жуликов и в конце концов снова пришли к выводу, что начинать нужно именно с проверки владельцев белых "Волг", еще не подвергшихся осмотру.
10
Утром в среду госавтоинспекция без труда предоставила Грошеву нужные сведения. Частных белых "Волг" оказалось не так уж много.
Первым в списке значился профессор одного из местных институтов. Грошев поехал к нему. Профессор - краснолицый, замкнутый, даже суровый человек лет пятидесяти - встретил Николая настороженно, на вопросы отвечал резко, исчерпывающе.
- Машину приобрел пять лет тому назад. Был случай, когда возле нее крутилось трое парней, но я наблюдал за ними из окна магазина. Я не стал ожидать развития событий, а подошел и спросил, что им угодно. Один из них, в розовой трикотажной рубашке, глупо улыбнулся и спросил, не служил ли я в армии. Я ответил, что не служил, и они ушли.
- Вы смогли бы узнать и человека в розовой рубашке и двух других?
- Да.
- Вы ездите с портфелем?
- Нет.
- Но в тот день у вас в машине был портфель? Припомните. Это очень важно.
- Вероятно, был… Я ездил с сыном и его девушкой, а сын носит портфель.
- Скажите, а что вам сказал человек в розовой рубашке, когда вы ответили, что в армии вы не служили?
- Это тоже важно?
- Все в нашем деле важно…
- Сказал, что обознался - думал, что это машина его армейского командира, который недавно уволился из армии.
- А вы в самом деле не служили в армии?
- Служил.
- А почему же вы отказались от этого?
Профессор недоумевающе, сердито взглянул на Грошева, но лицо у него вдруг помолодело.
- Понимаете, я однажды, как говорят студенты, на этом поплавился.
- Не понимаю…
- Я действительно служил в армии, десантником. - Что-то неуловимо расправилось в лице профессора, и оно стало добрым и даже чуть озорным. - И до сих пор, знаете ли, питаю слабость к парашютистам. Студенты каким-то шестым чувством учуяли эту мою слабость и стали являться на экзамены со значками парашютистов на груди. Так я выяснил, что на нашем факультете учится чуть не рота парашютистов, а ректорат был приятно обрадован высокой успеваемостью. - Лицо профессора стало лукавым и грустным. - Но вскоре я выяснил, что значки они передают по эстафете. - Профессор прикрыл глаза и развел руками: - Естественно, я вспылил, но потом вспомнил, как сам пользовался слабостями преподавателей и… стал отсылать парашютистов к ассистентам: они дотошнее.
- Напрасно, - усмехнулся Грошев. - За что же так казнить находчивых ребят?
- Тоже грешили? - нарочито строго спросил профессор.
- А кто свят в таком деле?
Они посмеялись, вспомнили студенческие проделки и расстались. Профессор пообещал в случае нужды прийти на опознание жуликов.
11
Второй владелец белой "Волги", Иван Тимофеевич Камынин, сразу показался недобрым человеком.
Наверное, виной тому было его подворье - высокий, с маленькими суровыми окнами дом из силикатного кирпича, приземистый гараж, крепкий высокий забор с колючей проволокой поверху и большая, в несколько красок, вывеска на калитке:
"Во дворе злая собака".
На стук к калитке вышел сам хозяин, внимательно проверил удостоверение, но в дом не пригласил. Грошеву пришлось напомнить о гостеприимстве. Хозяин загнал большую молчаливую собаку в конуру, закрыл ее дверцей и провел Грошева по выметенной мощеной тропке между пышными гладиолусами на веранду.
- Присаживайтесь. - Камынин выдвинул стул из-за стола.
"Не хочет пускать в дом, - отметил Николай. - Ну ладно. Пока можно и так".
На все вопросы Камынин отвечал медленно, напряженно думая, постукивая сильными толстыми пальцами по клеенке, и Николай отметил, что под ногтями у Камынина прочно засела черная садовая земля.
- Машину я не покупал, а выиграл по денежно-вещевой лотерее.
- Ездите много?
- Нет… Можно сказать, редко. Во всяком случае, не каждый день.
- Бережете?
- А что ж гонять зря…
- Кем работаете?
- В настоящее время?
- Разумеется…
- В настоящее время сторожем на галантерейной базе.
- На жизнь хватает?
- Жена работает. Сад опять же…
- А раньше кем работали?
- Ну, то быльем поросло…
- А все-таки?
- Н-ну… кладовщиком работал. На молочном заводе.
Сразу вспомнилось полузабытое громкое дело жуликов, обкрадывавших местный молокозавод.
- Вас оправдали?
- Разумеется.
Ну что ж… Нежелание возвращаться к неприятному прошлому понятно. И все-таки какая-то очень личная неприязнь к Камынину не исчезла. Поскольку она была именно личная, Грошев постарался отодвинуть ее в сторону и заглушить - следователю она только мешает.
- Разрешите посмотреть машину?
Хозяин молча повел его к гаражу. Блеснули отполированные лак и никель.
- Сколько наездили? - спросил Грошев, медленно обходя машину.
- Семнадцать тысяч, - вздохнул хозяин и сообщил: - Наверное, продавать придется…
И это естественно - сторожем много не заработаешь…
Николай осмотрелся. В углу, под брезентом, горбились автомобильные покрышки, на стене висел съемный багажник, который при необходимости крепится на крыше машины, а под ним стояли канистры. Запасливый…
Нет, такой не продаст машину. И эта хозяйская ложь, рассчитанная на простачка, бьющая на жалость, вдруг перемешалась с подавленной, но не ушедшей неприязнью и обозлила Николая. Он подошел к Камынину вплотную и, заглядывая ему в глаза, спросил:
- Почему вы не сообщили в милицию о краже портфеля из вашей машины?
Кажется, первый раз Николай увидел, как сразу, до мертвенной желтизны, бледнеют лица. Камынин облизал губы, но ответил твердо, даже как будто с улыбкой:
- Нет, что вы… Не было этого.
Николай почувствовал: было. Крали у него портфель! Крали. Но почему-то ему невыгодно в этом сознаваться. Ведь бывает такое, что вор у вора дубинку крадет и оба молчат.
- Я ведь и портфеля никогда не имел, - добавил Иван Тимофеевич и, не выдержав взгляда, отвел глаза. - Что вы…
- Ну ладно… Не у вас, значит… Да вы не нервничайте. У нас, понимаете, два происшествия. Задержали жулика, укравшего портфель из белой "Волги", а владельца никак не найдем. И второе: какая-то белая "Волга" сбила на Московском шоссе человека и скрылась. Вот и ищем. А у вас машина как новенькая. Значит, не сбивали… Давно покупали?
- Я ее не покупал, - переводя дыхание, ответил Камынин. - Я ее выиграл по лотерее.
- Да нас это не волнует… Этим мы не занимаемся. Ну, до свидания.
Грошев вышел на улицу и про себя решил: этот может заинтересовать жуликов. Может! Вот даже версия образовывается: Вадим вернулся из колонии, в которой, вполне вероятно, отбывали срок и бывшие сообщники неуловимого кладовщика. В свое время он накрал, спрятал, а они помогали ему на следствии и на суде выйти сухим из воды, чтобы он помогал им в заключении. А он, жадный, не сделал этого, и они "продали" его Согбаеву… Да и новая его работа на базе галантерейных товаров тоже может повернуться по-всякому и, при определенных условиях, вызвать интерес у жуликов.
И Грошев взял Ивана Тимофеевича Камынина как бы под свой личный внутренний контроль.
12
Третий владелец белой машины - журналист. Веселый, быстрый в движениях, со светлыми колючими глазками. Он быстро и точно ответил на все вопросы Николая и сразу стал жаловаться: гоняет он на своей машине по всем редакционным заданиям, бьет ее нещадно, а ремонтировать трудно. Но вот скоро выйдет его книга, и он уже и жене сказал: "Гонорар получишь только тот, который останется от ремонта".
- Сменю мотор, крылья… Покрашу, - размечтался он.
- Но если трудно ремонтировать, то красить еще трудней, - сказал Николай, для порядка осматривая действительно побитую и поцарапанную машину. Судя по спидометру, журналист наездил на ней уже около ста тысяч километров, а появилась она у него в то же время, что и у Камынина.
- А вот это как раз ерунда! - похвалился журналист. - У меня столько знакомых мастеров: день - и машина в любом цвете.
Вот о таком варианте Николай не подумал, как, возможно, не думали о нем и жулики. Вполне вероятно, что тот, кого они ищут, перекрасил машину и не знает, что над ним нависла угроза. Или наоборот, продолжает творить темные дела, о которых известно жуликам, но не известно милиции. И в том и в другом случае этот вариант нужно проверить.
- Кстати, о таких мастерах. Мой сослуживец ищет специалиста, который смог бы по-настоящему покрасить ему машину.
- Пожалуйста! Вот вам мой приятель, Иван Грачев. Скажите, что от меня, и он сделает все по первому классу. Его адрес: Завокзальная, 25.
Прощаясь, Николай подумал, что, в сущности, работа журналиста в чем-то сродни следственной работе. Те же вечные волнения, расследования, разъезды.
- Вам, журналистам, пожалуй, следует выдавать казенные машины.
- Впрочем, как и вам. Но когда это будет… - махнул рукой журналист.
13
Из своего кабинета Грошев прежде всего позвонил в автоинспекцию.
- Скажите, а смена окраски машины у вас учитывается?
- Вообще-то должна учитываться… Но ведь столько машин развелось…
- Последнее время кто-нибудь сообщал о перекраске машины?
- Кажется, один или два владельца.
- Пожалуйста, уточните. Это очень важно.
Пока ГАИ уточняла, Николай написал запрос в исправительно-трудовую колонию, где отбывал срок Вадим Согбаев. Он интересовался, не отбывали ли там же срок и жулики с молокозавода: раз версия возникла, ее нужно либо разработать, либо отбросить, исключить. Когда он пришел к Ивонину, чтобы подписать запрос, начальник следственного отдела выслушал его доклад и сообщил:
- Я тут кое в чем решил помочь тебе, но, понимаешь, дело несколько усложняется. Поэтому запрос, кажется, очень своевременен. Дело в том, что у профессора есть сын…
- …который любит солидные портфели.
- Вот именно. А у сына есть… ну, скажем, добрая подруга. Она работает продавщицей ювелирного магазина.
- А в ювелирном что-нибудь неладно?
- Пока все в порядке. Но девушка когда-то работала продавщицей в молочном магазине, который был связан с шайкой с молокозавода. Больше того - она племянница жены Камынина и некоторое время жила у них.
Ивонин долил красного вина в воду и, не особенно надеясь на совпадение вкусов, из вежливости предложил:
- Хочешь?
- С удовольствием!
- Что? - несколько растерялся Ивонин. - Пробовал?
- Действовал по принципу: если нравится другим, то почему это должно быть плохо? Оказалось, хорошо. Особенно в такую жару.
Оба посмаковали терпкую, рубиновую на свет воду, и Ивонин поморщился.
- Но понимаешь, не нравится мне эта явная цепочка - белая "Волга" Камынина… Кстати, он мог ее не выигрывать, а купить выигравший билет и таким образом удачно и безопасно поместить некогда наворованные деньги. Поди к нему придерись: выиграл! Следующее звено - попытка заглянуть в машину профессора, у сына которого подруга из ювелирного магазина, да еще и родственница Камынина. И наконец, твое убеждение, что портфель у Ивана Тимофеевича все-таки крали. Как-то уж слишком все точно совпадает, прямо как по писаному. Тебе это не кажется?
- А зачем обязательно усложнять дело? - прихлебывая кисленькую водичку, с легкой обидой протянул Николай. - Ведь это сейчас все просто, когда проведена работа, когда кое-что прояснилось. А ведь то, что известно теперь нам, никому не известно и потому было совсем не простым, а очень сложным.
- Ну-ну, - насторожился Ивонин. - Дальше, дальше.
- Версия, в общем-то, и не простая и не очень сложная, но довольно вероятная. Жулики нащупали некогда разгромленную банду, у которой остались солидные накопления. В оборот они не пущены и где-то сберегаются. Почему же их не изъять? Ведь недаром же мать Хромовых говорила, что Евгений собирался одним ударом повернуть свою не слишком удачную судьбу.
- Это все так, - поморщился Ивонин, словно вода оказалась слишком уж кислой. - В данном случае твои рассуждения правильны. И я вовсе не хочу толкать тебя на усложненный путь. Обычно преступления не так уж и запутанны, а преступники чаще всего не слишком умные люди. И если они и добиваются успеха, так только потому, что люди отвыкли от откровенных подлостей и даже как-то теряются перед ними. Поэтому каждый не то что умный, а просто средний человек всегда обхитрит и поймает жулика, если только поймет, что перед ним жулик. Все это так. И в то же время… И в то же время мне в этой цепочке что-то не нравится. Какие-то… - Ивонин неопределенно пошевелил пальцами и причмокнул, - нюансы, что ли. Оттенки. И чтобы не заражать тебя сомнениями, версию Камынина я проверю сам. Дел у меня не так уж много, а выход на ювелирный магазин очень опасен.
- Смотрите сами, но мне это не кажется опасным.
- Почему?
- Воры ведь уже проверили профессорскую машину.
- Э-э, нет. Как раз наоборот - им это не удалось. А повторить попытку они не могли, потому что профессор ездил на машине отдыхать. А сейчас на ней чаще всего ездит сын. Так что проверка не исключена. Словом, Камынина разработаю я. - Ивонин отставил стакан, задумался. - Да, вот еще. Один из Хромовых, - Ивонин заглянул в свои записи, - Аркадий, просит встречи со следователем.
- Посидел в камере и понял, что положение серьезное. Версия о мелкой краже не проходит.
- Естественно…
- Хорошо. Пока оформляются документы для посещения тюрьмы, я съезжу на место задержания. Очень смущает, что у жуликов не нашлось ни ключа, ни отмычки.
14
Продавщица кваса - толстая, сердитая тетка, наливая кружки и бидоны, искоса поглядывала на молодого человека, который нетерпеливо ходил по газону, обследовал решетки возле молоденьких лип, заглядывал под машины, стоящие вдоль тротуара, в подъезды дома и даже в ливнестоки. Жара не спадала, и поэтому очередь у бочки с квасом не уменьшалась. Продавщица вытерла пот и буркнула:
- Все равно придет…
И, не выдержав солнцепека, Грошев подошел к бочке с квасом. Он встал в очередь, посматривая в ту сторону, куда несколько дней назад бежали воры. Продавщица проследила его взгляд, поджала губы и, когда подошла очередь Николая, буркнула:
- Инструмент свой ищете?
На секунду они встретились взглядами. Продавщица смотрела зло и презрительно. Очень захотелось улыбнуться, но Николай ответил строго. Профессионально строго:
- Не свой, а тех, кого задержали.
Он медленно пил холодный квас - бочку, видимо, только что привезли.
Продавщица привычно хмурилась, потом опять буркнула: