6
В Ра-Амони Луу повидал много любопытного, ужасно любопытного, но более всего - просто ужасного.
Видел он и Кочующую Рощу, и Заглота, а обманным туманом надышался столько, что как и жив остался.
Но сейчас ему вспомнился Тягучий Пруд. Бросишь в него камень - круги по воде не разбегаются, а ползут. Едва-едва, словно смола, а не вода. Отползут с локоть и уймутся, опять тишь да гладь. Вода прозрачная, водоросли, ракушки - самый обыкновенный пруд. Рыб разве что не видно. А попробуй, опусти палец - всю оставшуюся жизнь будешь ошибаться в счёте.
Так и сейчас - камень упал, всколыхнул толпу, но волнение улеглось, не начавшись. Что в глубину ушло, не узнаешь, пока не окунёшься с головой, но на поверхности - зеркало, гладкое бесстрастное зеркало.
Чёрные слуги (не кожею черны - службой) крючьями подцепили вампира, отдельно, в плетёную корзинку, закинули голову.
- С вашего позволения, моя госпожа, вампира - в подвал? - спросил Бец-Ал-Ел баронессу.
Та задумалась: всё-таки рыцарь, и не простой рыцарь, а советник. Друг казны. Но чувство долга, а пуще того, страха, пересилило.
- Это всего лишь мерзкий вампир. Берите его, мастер, и сделайте то, что положено.
Интересно, а что положено? Луу слышал, что и осиновый кол, и отсечение головы дают лишь передышку. Иногда на зиму-другую, иногда надолго, успевают вырасти внуки внуков, которые и слышать ничего не хотят о вампирах, считая их сказками, бреднями выживших из ума стариков. Но они возвращаются…
Рыцари один за другим подходили к чаше. Стражники держали сабли наголо - опоздав раз, больше они не боялись оскорбить никого. Дорогая наука, плачено за неё жизнью рыцаря-послушника. Хотя… Разве это дорого? На то и существуют послушники, чтобы расплачиваться. За всё. Кого первым посылают в порубежье? В драконье гнездо? В битву? Да они и сами рвутся, за бесчестье почитают отстать хоть на вершок. Послушников всегда больше, чем золочёных шпор.
Луу поймал себя на том, что жалеет не этого несчастного юношу, а рыцарей вообще. Раскис. Или достиг новой ступени понимания. Прежний Луу, он только себя, бедного, жалел. Ещё несчастных, тех, кому ещё хуже, чем ему. Но рыцарям, даже рыцарям-послушникам, разве хуже? Получается, так.
После рыцарей Испытание Аргента пошло резвее. Простолюдин, он простолюдин и есть. Никакой торжественности, голая простота - окунул руку, предъявил стражнику и ступай. Шли один за другим, цепочкою, и за две склянки испытание прошли - все.
Страже не удалось отличиться. Вампиров больше не объявилось.
Довольно и одного.
- Теперь наша очередь. - Бец-Ал-Ел тоже окунул руку. Да, про себя-то Луу и позабыл. Он-то знает, что ни при чём, вот и смотрит, словно наблюдатель. А он - участник. Действующее лицо.
С опаской он коснулся воды. На самом донышке осталось. Сколько рук-то перебывало в ней. Помутнела, стала коричневой. Земля, она себя явит.
Он погрузил кисть полностью. Лёгонькое пощипывание, онемение. Он испугался - вдруг грязь дюжины сотен рук испортили средство? Поди, доказывай, что ты не вампир.
Но обошлось. Рука, как и у всех, стала блестящей. И чесалась. То ли от волнения, то ли средство так действует.
Бец-Ал-Ел слил остаток из чаши во флягу.
- Попытаюсь восстановить. Куда более выгодная реакция, чем превращение свинца в золото, - сказал он тихонько Луу.
Баронесса встала:
- Мы узнали Истину. Мы снова можем смело смотреть друг другу в глаза. У нас снова чистые руки. - И она подняла руку ладонью вперёд.
Навстречу открылись сотни серебряных ладоней.
Ужасно умилительно единение знати и народа. Только Луу почему-то не умилялся. Мешало что-то.
- На подступах к Замку замечены муты. Замок в осаде. Мы разобьём их и очистим наши земли от этих отбросов раз и навсегда.
Гул одобрения пронёсся по толпе. Порыв единения, миг, когда все равны перед целью. Каждый становился частичкой чего-то большего, значимого, нежели просто баронесса Т'Вер или свободный торговец Луу.
Луу не любил подобных порывов. Не хотелось становиться частью, пусть даже самого расчудесного целого. Люди не браухли, чтобы сбиваться в стадо. Нет, он понимает, что есть дела, которые в одиночку никак не свершить. Много таких дел. От врага отбиться, например. Но при этом стоит всё-таки оставаться самим собой, иначе вдруг столько врагов объявится - жизни не хватит. Ни своей, ни чужой.
- Рыцарей прошу в рыцарский зал, всех же прочих гостей - на гостевой двор, где всяк найдёт хлеб, мясо и вино.
Гул одобрения удвоился. Бурчит, бурчит народное брюхо.
Под восторженные крики баронесса удалилась. Почему он, Луу, или кто другой уходит, а баронесса удаляется? Как это у неё получается - удаляться? Талант врождённый или выучка?
За хозяйкой Замка потянулись и рыцари - неспешно, величаво, зная, что столы, обильные поминальные столы, их подождут. Остальные же поспешили на гостевой двор. Всяк, он ведь и свою, и чужую порцию выпить норовит, только отвернись, замешкайся. Простые мы, простые. Кто смел, тот и смёл, как любил говорить легендарный рубака и картёжник барон Лоо-Ги.
- Осадное положение, любезный Луу, было объявлено осадное положение, но все воодушевлены и рады. Счастливы. Забыли, что за угощением последует осадный налог. Это и есть политика. - Бец-Ал-Ел смотрел на ворота. - Успели. Ещё немного, и подойдут пахари, тогда полной проверки сделать бы не удалось.
- Почему?
- Средства Аргента осталось всего ничего.
- Но разве среди пахарей не может быть вампиров?
- Отчего ж? Но к случившемуся ночью пахари не имеют никакого отношения. Искали не просто вампира, искали виновника смерти принцессы Ки-Евы.
- И вы, мастер Бец-Ал-Ел, считаете, что его нашли?
Они обернулись.
Рыцарь Кор-Фо-Мин, проводив баронессу, вернулся. Луу было даже обидно, что не его спутник, а степняк зарубил вампира, но он утешался тем, что надо же было кому-то и баронессу охранять. Свои-то, замковые рыцари, ротозеи. Или того хуже.
- Рад видеть тебя, мирный торговец. Похоже, ты накоротке с мастером Бец-Ал-Елом?
- Я давно знаю любезного Луу-Кина. - Маг опередил Луу. С умыслом или так просто?
- Как удачно. Мир не просто тесен, он очень тесен.
- Порой даже ещё тесней, - согласился Бец-Ал-Ел. - Что же касается вашего вопроса, то баронесса удовлетворена и сэр Дии-Ол тоже.
- Возможно, мастер, мой вопрос покажется наивным, но является ли проведённое испытание совершенно безошибочным?
- Что есть совершенство? Достижимо ли оно в этом мире? Но смею вас заверить, что обыкновенного человека вампиром проба не представит.
- А наоборот? Бывает ли так, чтобы вампир прошёл пробу и не был обнаружен?
Бец-Ал-Ел задумался.
- Нет, не думаю. Расход энергии, необходимой, чтобы нейтрализовать Средство Аргента, слишком велик, чтобы пройти незамеченным.
- Но, Учитель, а если вампир наденет перчатку? - Вот он и проболтался. Назвал мага Учителем.
- Перчатку? - Бец-Ал-Ел посмотрел на Луу с одобрением. Думает, а это редкость среди учеников.
- Да. Искусную перчатку, похожую на человеческую кожу. Или… или даже сделанную из человеческой кожи? Такая перчатка предохранит плоть вампира от попадания на неё жидкости и…
- Хм… Идея неплоха, но… Да, не будет контакта, не будет и реакции разложения. Но эффект серебрения возможен только при взаимодействии с живым организмом. Перчатка сохранит прежний цвет, в то время как наши руки… - Маг показал ладонь.
- Мог ли кто-либо избежать испытания?
- В Замке каждый десятник отвечает за явку своего десятка, а сотник - сотни. Со стороны, быть может, не заметно, но каждый обитатель на строгом учёте.
- Ну почему же, почему же, очень даже заметно. А гости?
- Здесь сложнее, но, поверьте, каждый гость у нас тоже… на строгом учёте.
- Тогда, признаюсь, я предвижу осложнения.
- Какие осложнения, доблестный рыцарь?
- Боюсь, спустя луну-другую люди начнут спрашивать себя, как сэр Ингман, первый советник Замка, смог миновать стражу? Степняки не производят впечатление беспечных разгильдяев.
- Принцесса была убита вампиром - это непреложный факт. Сэр Ингман - единственный вампир, ergo, принцессу убил сэр Ингман. Так по крайней мере думает большинство. А как он миновал стражу… Возможно, он действовал с нею заодно. И именно потому сэр Дии-Ол и поспешил избавиться от неугодного сообщника, сообщника, чьё дело сделано и которому лучше исчезнуть.
- Возможно.
Луу показалось, что его спутник не убеждён.
У ворот послышался шум. Начали прибывать пахари. Они въезжали на телегах, запряжённых волами. У тех, кто победней, - тощие волы, побогаче - упитанные. Больше двух не держат даже богатеи - нельзя. Объедят. У человека две руки, больше одной сохи не удержать. Сын вырос - отделяйся. А волами торговать может только барон. Волы, они в неволе не размножаются. И на воле тоже.
- Вот ещё знакомое лицо. - Доблестный рыцарь показал на въехавшую повозку.
Её тащил один-разъединственный вол. Толстый, даже отсюда слышна была его одышка. Не привыкла животина надрываться. А пришлось: повозка была наполнена доверху скарбом, мешками и детьми.
- Да это хозяин постоялого двора! - узнал Луу.
- Толстый Сол? Он, правда, любит, когда его зовут Большим Солом.
- И вы, мастер, знаете его? - Рыцарь пребывал в задумчивости. Что-то тревожит спутника. Да и он, Луу, тоже не безмятежен.
- Я, доблестный рыцарь, знаю всех в округе. Да и неудивительно, здесь все знают всех. Мирок Замка невелик. Кого-то лучше, кого-то хуже.
- А кого-то и совсем плохо. Кто, например, знал, что сэр Ингман - вампир?
- Увы мне, увы, - покаянно вздохнул Бец-Ал-Ел. - Не оправдываюсь, но выявить вампира трудно даже магу.
- Почему?
- Дровосек может срубить любое дерево, но рубить все деревья подряд у него не хватит ни сил, ни времени. И кто позволит извести весь лес? То же и с магией. Вампир не есть совершенно исключительное явление. Аура большинства людей несёт в себе и вампирские цвета. На ходу понять, кто есть кто, трудно, даже невозможно, как невозможно съесть орех, не разбив скорлупы. Орехи бить - дело немудрёное, но люди не орехи. Им больно. Они сопротивляются. Расколоть защиту - и оставить человека нагим?
Телега проскрипела на гостевой двор. Тесно там будет сегодня.
- Мне, доблестный рыцарь, предстоит неотложное дело - до заката я должен уничтожить тело вампира. Но прежде я его вскрою. Не знаю, будет ли это вам интересно…
- Мне будет интересно, - быстро сказал рыцарь. - И баронесса просила засвидетельствовать конец вампира.
- Тогда прошу вас. Время не терпит.
Ступени крепкого серого камня не истёрлись и на палец. Это за восемь-то веков! Видно, не часто спускались сюда обитатели Замка.
То же подтверждала и селитра, изморозью проступавшая на стенах, и самый дух места - не затхлый, нет, но чувствовалось разлитое в воздухе безлюдье. Эхо, гулкое эхо, только укрепляло в мысли - здесь человек гость.
А кто хозяин? Крысы? Пауки? Но не было ни паутины, ни едкой крысиной вони. Бесплодность.
Чёрные слуги плелись позади, четверо тащили тело, пятый - голову. Идти им не хотелось, про подземелье всякие слухи ходили, но как ослушаться приказа?
Луу держался позади Бец-Ал-Ела. В таком месте первым всегда идёт хозяин. Если он добрый хозяин. Чужому здесь смерть, хорошо, если быстрая. Не так ступил, не то сказал, не там промолчал.
Свет сочился из окошек скупо, как молоко из вымени голодной турицы. Они, окошки, шли по самому верху, с ладонь вышиной, с локоть шириной, и всё равно забраны толстыми железными прутьями. Всякому ясно, не от воров, не от любопытных даже. От тех, кто внутри. Вот и думай, идти сюда или мимо.
Ещё ступень-другая - и они оказались перед дверью. Да, такой дверью не каждая сокровищница похвастает, не изрубишь, не сожжёшь. Однако запиралась совсем просто, любой открыть может, кому сил достанет снять пудовые брусья засова. Разве заговорены?
- Вы не поможете, доблестный рыцарь?
Кор-Фо-Мин не без труда вынул из гнёзд запоры. Луу примерился. Нет, не пудовые, куда… Пудов по шесть в каждом брусе. Тяжёлое Железо.
Они прошли в зал.
Стало светлее - и глаза привыкли, и, главное, светел был зал. Своды, стены, пол - всё было выложено мрамором, белым мрамором. Такой мрамор издалека везти надобно, большие деньги платить. Может, трофей от прежних, уже и позабытых походов? Но не для пыточной же… Здесь не вампира - самого Императора принимать впору. Или Хана.
В одно из окошек пробрался солнечный луч. Странно, ни пылинки не высветил. Воздух был чист, пах грозою и морем. И ещё чем-то, чего Луу прежде не встречал и не горел желанием встретить сейчас.
Слуги тоже насторожённо вертели головами. Нет, ничего страшного не видно: просторный зал, скупо обставленный - сундук, столик с подручным инструментом, дыба, пара столбов с цепями, правдивое ложе. В углу из львиной мраморной пасти текла вода. Пыточная, роскошная пыточная.
Луу прежде в пыточных не был, не доводилось, и о том не жалел. Но знать о них знал.
- Кладите тело, - приказал маг.
Нехотя подошли слуги к ложу и взгромоздили на него тушу вампира.
- Голову!
Пятый слуга протянул магу корзину.
- Можете идти.
Слуги замялись. Старший неуверенно проговорил:
- Ваша милость, мы… Обратный путь, понимаете, он…
Тело вампира шевельнулось.
- Ступайте, - нетерпеливо повторил маг, пристёгивая цепями тушу к ложу.
Опасливо оглядываясь, слуги поспешили прочь.
- Любезный Луу, наденьте фартук и перчатки.
Луу послушался. Перчатки, похоже, были из кожи единорога: они плотно облегали руку и позволяли чувствовать малейшую шероховатость. Главное, ясно другое - перчатки защищали от плоти вампира. Хотя они и сжевали по головке чеснока (а слуги, тащившие тело, так и по две со страху), лишняя предосторожность не помешает.
Маг покопался у сундука, отыскивая вторую пару перчаток.
- Сначала нужно разоблачить его.
Костяными ножницами Луу рассёк одежду сэра Ингмана. Хорошая одежда, но самый последний нищий не решится надеть её на себя. Хотя… Хотя как знать? Какая-нибудь совсем пропащая голова, глядишь, и рискнёт променять скудную жизнь на кумачовое вампирское раздолье.
Маг потянул неприметный шнур. На окна пала красная пелена, густая, тяжёлая, и всё вокруг словно напиталось кровью.
- Внутренности вампира чрезвычайно чувствительны к солнечному свету, - пояснил маг.
Из вежливости он медлил, ждал, пока глаза Луу-Кина и рыцаря привыкнут к полумраку.
Зазвенели цепи - безголовое тело рвалось из оков.
- Вы видите, как благотворно действует тьма на вампира?
Да, тьма для него - что дождь иссушенному полю. Рывки становились сильнее и сильнее.
- Не слишком ли много благотворности? - спросил рыцарь. - Как давно вы проверяли эти цепи, мастер Бец-Ал-Ел?
- Боюсь, очень давно. Не было случая, знаете ли…
- Тогда я бы… - Рыцарь не договорил. Не успел. Цепи лопнули.
Луу прирос к месту. Надо же, и посоха рядом нет.
Казалось, отсутствие головы ничуть не мешает вампиру. Он безошибочно выбрал самого опасного - и бросился на него.
Бец-Ал-Ел отшатнулся, но вампир ухватился за фартук.
Рыцарь не сплоховал - сабелькой чиркнул по фартуку, высвобождая мага. Но вампир извернулся и ногою лягнул рыцаря в грудь, да так, что тот пролетел через весь зал. Крепко ударил. И опять бросился на мага, стараясь разорвать пальцами грудь Бец-Ал-Ела. Луу увидел, как хлынула кровь, - неожиданно светлая, белёсая. Так он нас всех задерёт, подумалось, и в следующее мгновение он с криком налетел на вампира. Зачем кричал - и сам не знал, головы-то у противника не было, не напугаешь. Верно, себя хотел ободрить. С отчаянием ударил вампира в бок, сбивая с ног. Тот упал. А дальше? Луу с размаху всадил в вампира ножницы, пригвождая к полу. Чудные ножницы, из драконьих зубов, большие, длинные. Но долго не удержать, силён, нелюдь. Ножницы того и гляди вырвутся из рук.
- Давай, друг! - подскочил и рыцарь. Теперь он не церемонился, пластал вампира от души.
- Отойдите, - прохрипел маг.
Луу невольно обернулся.
Бец-Ал-Ел стоял, держа одною рукой глиняный сосуд, а другой зажимая рану на груди.
Рыцарь посторонился, уступая дорогу.
Маг с силою бросил бутыль. Луу едва успел зажмуриться, но даже сквозь веки свет слепил, жёг.
Ножницы словно провалились в пустоту. Вампир вырвался? Или…
Открыть глаза он и не пробовал - ослепнет навсегда. Оставалось ждать.
Тьма вернулась внезапно. Тьма и покой.
- Отпейте, любезный Луу. И вы, доблестный рыцарь. - Голос мага окреп.
Луу почувствовал, что в руку ему вложили чашу.
Он пригубил, потом выпил всё. На вкус - горечь страшная. Но зрение вернулось.
Вампира не было. Не было даже костей. Ничего. А ножницы невредимы.
Бец-Ал-Ел стоял рядом. Кровотечение прекратилось, но выглядел маг утомлённым. Иссякшим.
Рыцарь в задумчивости огляделся.
- Немного же мы наисследовали, милостивые государи. Убыток науке.
- Что делать. Хорошо, целы сами. - Маг убрал красную пелену с окон.
- Да, - протянул рыцарь. - А так было чисто…
Стены и свод покрылись чёрной густой копотью.
- Ничего. - Маг и сам пил свой эликсир. - Ничего, чистоту вернуть просто. Всего-то потребуются пара заклинаний. Или тряпка.
- Тряпка?
- Хорошая тряпка порой стоит самого мудрёного заклинания, доблестный рыцарь.
Фомин вышел из холодного подвала усталый и обессиленный. Нет, он не жалел, что согласился свидетельствовать вскрытие. Нарейка, корабельный биолог, дорого бы дал за то, чтобы заполучить вампира на секционный стол. А он - что он… Бортмеханик он.
Каков торговец-то! Не прост малый, ой не прост. Не сплоховал, когда пришлось вырывать мага из воистину смертельных объятий вампира. Однако силища у этих мертвецов!
Он потёр бок. Боль стихла, но совсем не пропала. Рёбра целы, а синяк-другой нашему брату не в новинку. Магу досталось куда больше, а бодрится. Ну, маги, они восстанавливаются быстро. Заживает как на маге, вампире, собаке, нужное подчеркнуть.
А всё-таки быстро они успели. Солнце вон ещё где. Вдосталь времени новых синяков нахватать. Или голову потерять.
Со стороны гостевого двора к нему спешил кругленький толстячок. Ну конечно, все старые знакомые должны собраться в одном месте в одно время.
- Доблестный рыцарь помнит меня?
- Разумеется, Большой Сол. Вижу, вы оставили постоялый двор?
- Ох оставил. Что-то с ним будет? Но Большой Сол не жалуется. Большой Сол даже удивляется.
- Чему?
- Не только Большой Сол - все добрались сюда, в Замок, целы и невредимы. Из самых глухих деревенек и хуторов. Муты пропустили всех, а Большой Сол хорошо знает, как эти лесные дикари любят полакомиться человечинкой.
- Никто не пострадал?
- Никто. Это-то и странно. Нужно радоваться, но у старого Сола душа не на месте. Всё ему кажется, будто присутствует он при охоте. Муты - загонщики, а он, Большой Сол, - дичь. А больше всего его, старого содержателя постоялого двора, беспокоит то, что он не знает, кто истинный охотник, кто спустит стрелу.
- Муты?