Башня мага не светилась.
- Настоящая, - пояснил Бец-Ал-Ел. - Я сейчас.
Он вошёл внутрь.
Фомин осмотрелся. Нет, не есть хорошо. Свет опять менялся.
Он набирал силу.
- Теперь я в безопасности. - Маг вернулся, держа в руке свёрток. - Вам лучше покинуть Замок. Уйти.
- На самом интересном месте? - Они шли к гостинцу. - Нам - внутрь?
- Да, - ответил маг. - Держитесь ко мне поближе.
Да уж, поближе. Просто сиамские тройняшки. Щупальца действительно попритихли. Что-то там у мага очень интересное, в свёртке. Подкидыш.
Становилось и душно, и жарко. Пот лез в глаза, а не утереться, некогда.
- Сюда. - Маг толкнул дверь в покой баронессы.
Нет, прав был маг. Не стоило ему идти.
Стараясь не смотреть в сторону баронессы Т'Вер, он следовал за магом. Отдельный покой. Посреди зала зиял проём.
- Сердце. - Маг подошёл к краю.
Фомин тоже.
Внизу кипела и бурлила лава. Приятней думать, что лава, а не…
Бец-Ал-Ел бросил свёрток вниз.
- Не знаю, сколько у нас осталось времени, но всё-таки попытаемся уйти.
- Уйти?
- Да. Феникс проклюнется непременно, но вот когда…
Пол содрогнулся.
- Скорее, пока он не очнулся!
Они бежали длинными коридорами. Очень длинными.
У входа поджидал степняк, держа в руках поводья. Три коня. И Бышка. Как он пошёл за чужим? Магия.
- Подложили яичко-то?
- Подложили, - ответил Бец-Ал-Ел.
- Тогда ходу, ходу.
- А люди?
- Среди них оказалась пара смышлёных молодцев, хоть в поле бери…
Лошади дрожали, но степняка слушались. И Бышка тоже дрожал.
Верхами понеслись они к воротам. Да, у степняка лошадка резвая. Туры, они для боя хороши, а не для гонок. Но и Бышка спешил, как мог. Может же, если захочет.
Они проскакали по мосту.
- Успели! - Фомин отёр наконец пот. Или то был дождь? Поди разбери.
- Нет! Нам нужно добраться до леса.
И опять скачка. Зря вытирался.
Похоже, Бышка сегодня ставит рекорд, но всё равно - в лес Фомин въехал последним.
Ничего, не все грибы ещё сорвали.
Они остановились почти у самой опушки, за густым кустарником.
- Только не смотрите в сторону Замка, - предупредил Бец-Ал-Ел.
- Век бы мне его не видеть, - проворчал степняк.
Где-то неподалёку перекликались люди. Должно быть, искали обещанные блага. Были бы пахари, а барон найдётся…
Фомин не послушал библиотекаря. Как это - не смотреть? Он просто опустил забрало. Поляризация света и прочие прелести.
Вспыхнуло - ослепительно.
Бышка рухнул как подкошенный. Умное, умное животное. Фомин пристроился рядом - и вовремя: горячий, раскалённый поток пронёсся над ними.
Хорошо - дождь. Иначе занялся бы лес, выгорел.
Огненный шар пробивался ввысь, сквозь тучи. То-то Небесы удивятся.
- Это был Феникс? - спросил степняк.
- Да, - ответил Бец-Ал-Ел. - Феникс возродился.
- Я, признаюсь, первый раз вижу подобное. Надеюсь, что и последний.
- Я тоже надеюсь.
Фомин поднялся на ноги, отряхнул налипшую стлань.
Нужно ещё подумать. Теперь-то, после драки, это проще простого. Как на ладони. Принцесса погибла в запертой комнате. Никто не мог войти в неё, миновав стражу. Следовательно… Следовательно, никто и не входил. Причиной смерти и была сама комната. Замок. Каменный вампир. Надо же.
- Победитель вампира, Ла-Ди-Гер, первый барон Т'Вер, не уничтожил вампира.
- Он его даже не победил, - согласился Бец-Ал-Ел. - Не победил, а заключил договор. Он отдал вампиру свой народ - и получил защиту и покровительство.
- И вы об этом знали?
- Много поколений выросло под сенью Замка - в относительном достатке, в безопасности. Замок был для них - для нас! - строгим, но справедливым защитником. Никто не видел вампира - все видели Замок, беспощадный к врагам.
Со временем все упоминания о вампире выветрились даже у баронов Т'Вер. Они просто не позволяли себе думать о Замке как о вампире.
- Но Замок рос, и ему стало не хватать добровольной дани… - продолжил Фомин.
- Да. Рано или поздно это должно было случиться. Но думали - пусть поздно. Потом. Не при нашей жизни. А оно получилось - сейчас.
- И у вас случайно под рукой оказалась маленькая водородная бомба.
- Водородная бомба? Ах да, в двадцать первом веке были такие механические штучки. Нет, это не бомба. Это Феникс. Редкий, очень редкий гость на нашей земле. Ему здесь холодно. Но Замок в эту ночь готовился к превращению и просто захлёбывался энергией. Кровь - горячий источник. Вот Феникс и проклюнулся.
- И нам очень повезло, что удалось донести яйцо Феникса до сердца вампира, верно?
- Что есть везение? Накануне, готовясь к превращению, вампир выпил кровь четырёх человек, включая принцессу Ки-Еву. Позвольте спросить, сэр Дии-Ол, она ведь болела, принцесса?
- Да, - нехотя ответил степняк.
- Лихорадкой? Трёхдневной лихорадкой?
- Да, - ещё неохотнее проговорил сэр Дии-Ол.
- В двадцать первом веке её называли малярией. Кровь принцессы заразила вампира. Конечно, он бы справился с заразой, но на это требовалось время.
- Не было бы счастья, да несчастье помогло, так? Но ведь это случайность, поразительное совпадение.
- Поразительное, - согласился степняк. - Мы кумыс не лаптем пьём.
- Вы хотите сказать, что…
- Ничего я не хочу сказать. Да и какое это имеет значение?
- Действительно, - согласился Фомин. - Замок уничтожен, а с ним и вампир. Мы победили.
- Победили? Нет. Скорее получили передышку. Вампир - это побег из другого мира. Мира мёртвых. Мы отрубили корешок, побег, но будут новые.
- Но это будет потом, - сказал степняк.
- Потом, - согласился Бец-Ал-Ел. - Завтра.
- Вообще-то завтра уже наступило. - Фомин потрепал Бышку по холке. Тот фыркнул и покосился на рыцаря - надо бы отдохнуть, да, видно, не придётся.
Часть вторая. БИТВА ОДИНОКИХ
Пролог
Панцирь, ещё весною просторный до гулкости, сейчас был только-только впору. Скоро Малышу отойдёт.
Малыш сокрушённо смотрел на целое перо браухля.
- Не получается. Меч, наверное, притупился.
- Меч хорош, просто нет у тебя резкости в руке. Смотри. - Ван-Ай подкинул перо и, пока оно падало, раскрошил его в снег. - Подрастёшь, научишься.
- Подрастёшь… Дедушка в тринадцать лет этим мечом зарубил вурдалака. Ты сам рассказывал: дедушка вместе с сестрёнкой гуляли в роще, и на них напал вурдалак. Был бы он с деревянной саблей, что тогда?
- Вот стукнет тринадцать, окрепнет рука, тогда и за меч берись. А пока терпи.
- Я терплю, - вздохнул Малыш. - Только поскорее бы. Каждый воин на счету.
- Боишься не успеть?
- Боюсь, - честно ответил Малыш. - Вдруг моего меча и не хватит.
- Тут не меч главное.
- Всё равно. За стенами не отсидеться. Что-то нехорошее рядом.
- Мы уж постараемся продержаться. А ты быстрее расти.
- Я расту, только…
За окном сыграли вечернюю зарю.
- Завтра поговорим. Я тебе приём покажу, наш, фамильный. И деревянная сабля в умелой руке дорогого стоит.
- "Удар сапсана", да? Научи! А то я пробовал, пробовал…
- Научу. Но сейчас мне пора, опоздаю.
Ван-Ай поспешил на малый плац. А Малыш с пониманием, даром что пузырь. Чутьё есть. Вдруг и прозреет?
Рыцарь-послушник неодобрительно покачал головой - Ван-Ай пришёл последним.
Из шести кадетов зрячими были двое - он и Дор-Си. Хорошо. Хуже, что их поставили в одну тройку. Вторая оставалась слепой. Конечно, глазами они увидят всё - и конного, и пешего, и пластуна, но вот Тень… Тень видят только зрячие.
Сегодня ему выпало стоять на Полуденной Глаз-башне. Сектор обзора - Белые Скалы, край Тёмного леса, Каменная степь и излучина Шаршка. Самый трудный участок, и самый интересный.
Сумерки пали быстро, и Россыпь Углей медленно закружила над чёрною землёй.
Ван-Ай тщательно устроился в вертящемся кресле: до часа Ведьмы далеко, он должен сохранить бодрость и внимание. Не один воин пропал из-за одеревеневшей шеи, затёкшей ноги или натёртого глаза. Удобство - тоже оружие.
Он внимательно, неспешно просматривал свой сектор, не загорится ли где сигнальный огонь, но мирно было вокруг. Силу Дома Кор признавали даже лесовики - умом ли, чутьём, а крепость обходили. Но может найтись безумец, сколотить банду таких же безумцев и попытаться напасть на Крепость в надежде разбогатеть раз и навсегда.
Алый Глаз замигал на прощание, опускаясь за Тёмный лес. Ночь наполнилась обычной разноголосицей - в реке резвились панцирники, тяжёлые удары плавников о воду разносились по равнине до самых Белых Скал и эхом возвращались назад, на опушке Тёмного леса страстно трубил, призывая подругу, опоздавший к лету мамонт, а совсем издалека, из Каменной степи, доносилось тявканье шакалов.
Ван-Ай просигналил на Глаз-башню Восхода, кадету Дор-Си:
- Слушай!
Тот откликнулся. Всё в порядке, вахта идёт своим чередом. Сейчас Дор-Си проверит третьего, кадета Мен-Се. Не от недоверия, нет, но всяко бывает. Уснул же дозорный Замка Лец под пение сирены, что стоило жизни и ему, и ещё полусотне человек. В окрестностях Крепости сирен не видели, так ведь - пока не видели.
Ван-Ай потянулся за фляжкой. Огороднику, что вывел караульные бобы, впору построить храм. Великий человек. Если бы ещё и вкус у них был получше, у бобов!
Он с лёта сделал глоток, через силу - второй. Третий под силу разве что закалённому рыцарю. Но и двух довольно, чтобы противиться всем сиренам Тьмы.
Кадет прикрыл на мгновение глаза, усмиряя бунтующий желудок. Усмирил.
Поднявшись, он прошёлся вдоль парапета. Для верности стоит подумать о чём-нибудь отвлекающем.
Зимой его могут перевести в патрульный отряд, а оттуда рукой подать до железных шпор послушника. Если в Крепости узнают, что он прозрел, то отошлют в родительский Дом. Крепость не вправе воспитывать магов из чужого Дома. А рыцарь-послушник волен оставаться там, где хочет. Их трое, зрячих, и лет через пять, как знать…
Он вздрогнул не от крика - от тишины. Волною она накатывала на Крепость - замолк мамонт, поджали хвосты шакалы, стихла медвежья возня в пещерах Белых Скал, и только панцирники продолжали свои бесстрастные игры - то ли они не чувствовали Тень, то ли не боялись.
Он задержал дыхание. Пятьдесят ударов сердца, сто, сто пятьдесят… В ушах звенело, перед глазами поплыли багровые круги, но сквозь бешеную их круговерть начала проступать Суть. И Крепость, и Степь, и Лес, и Горы - всё стало иным, незнакомым. Что истина, что морок - сейчас он об этом не думал. Тень - вот что он искал.
Она была здесь. И даже в Изменённом Мире она казалась чужой.
Ван-Ай дышал тихо, словно боялся, что Тень его услышит. Да и боялся, чего уж скрывать, но главное было - остаться зрячим. Вздохнёшь глубоко - и мир опять станет мелким и тусклым. А главное - он станет беззащитным перед Тенью.
Тень приближалась, вот уже она миновала второй рубеж, поднялась к стенам Крепости. Он почувствовал покалывание в пальцах.
Пятый раз встречался он с Тенью, но никогда она не подходила так близко. Слишком близко! Теперь Тень плыла над стеною - медленно, но неотвратимо приближаясь к Глаз-башне Восхода.
Как там Дор-Си? Колокольчик его поста звякнул тихо, едва-едва. Или это ветерок?
Он просигналил в ответ. Руки словно с мороза - чужие.
Тень замедлила своё движение, затем остановилась. От неё до площадки Дор-Си - расстояние пики. Каково ему?
Он ещё раз дёрнул сигнальный шнур. Молчит Дор-Си. Объявить тревогу? Но ни начальник караула, ни начальник стражи, ни сам Командор ничем помочь не могли. Они даже не увидели бы Тень. Что тогда станет с ним, с Дор-Си, с миссией?
Внезапно Тень отошла от Глаз-башни Восхода. Ну наконец. Совершенно необычное поведение тревожило и пугало. Зачем приходит Тень? Что они, зрячие, могут сделать?
Тень поплыла прочь. Скорее, уходи скорее.
Словно услышав, она остановилась. Потом развернулась и полетела к Глаз-башне Ван-Ая.
На него повеяло холодом. Не тем холодом, что приносит полуночный ветер зимой, и не тем, что таится на дне Белого Озера. Тот холод можно превозмочь - движением, волей, можно и костёр развести или найти укрытие. Но сейчас холод сразу лизнул сердце и уже оттуда, изнутри, растёкся по жилам.
Непослушными руками он потянул тревожный шнур. Среди рыцарей Дома Кор нет магов. Но будь кто-нибудь из них рядом, холод бы отступил.
Руки онемели. Он не знал, удалось ли подать сигнал.
Тень подплыла совсем близко, ему показалось, что он различает глаза, мириады бесстрастных, изучающих глаз. Ван-Ай попытался найти в себе хоть искорку огня. Малыш. Мать. Дом.
Ему казалось, что он слышит хруст собственных мышц. Преодолевая боль, Ван-Ай вытащил меч. В Доме Кор его не учили магии. Но дали другое, быть может, не менее ценное.
Он вскочил на барьер, бросился на Тень и ударил так сильно, как только мог.
1
Приборы сегодня резвились пуще обычного, и Фомин получил результат в последнюю минуту. Минуту, как же! Кто теперь считает минуты? Разве повара. Да и те больше пользуются стихами. Часы могут разбиться, они дороги, надо за ними следить, переворачивать, удалять мушиные следы, кое-где и налог платить, а стишок читается сам собою совершенно даром. Стишок всмятку, элегия в мешочек, поэма вкрутую. Часовщики и стеклодувы от того преисполнены злобной критикой. Молчание - золото, утверждают они, а постоянное чтение "поэмы о горшке" породило больше идиотов, чем зелёная горячка.
Он поймал себя на том, что и сам бормочет прилипчивые рифмы:
- Вот горшок пустой! Он предмет простой! Он никуда не денется! И потому горшок пустой, и потому горшок пустой гораздо выше ценится!
Не полагаясь на приборы, он сам выверял каждый шаг анализа. По памяти - раз, по справочнику - два и по часам - три. Электроника теперь порождает больше проблем, чем решений, самые простенькие схемы прониклись манией величия, иногда дважды два четыре, но чаще - сапоги всмятку. Лишь память о былом совершенстве не позволяла выбросить чудеса двадцать первого века на свалку. Пусть постоят в запаснике - рядом с бронепоездом. Вдруг когда-нибудь мир покатит по старой колее…
Но вряд ли. Никакой колеи нет и в помине. Особенно железнодорожной. И потому пора заполнять старые формы новым содержанием. Вливать вино свежего урожая в старые титановые дистилляторы. Стальной арифмометр идёт на смену электронной цифрушке!
Он нарочно думал о вещах отвлечённых. Так врачу, оперирующему близкого человека, стоит представить, будто перед ним гомункулус, бездушный манекен. Иначе эмоции просто разорвут. Толика резонёрства, по мнению психологов, заменяет рюмку водки. Как и с водкой, главное - знать меру, не заливаться.
Дежурный кадет у входа в Рыцарский зал отсалютовал Фомину, Бодрый мальчик. Уверенный в завтрашнем дне. Попал в Дом Кор. Лучшей судьбы и желать нельзя. Рыцарская Академия. Наступление, встречный бой, оборона, отход, разведка, контрразведка, рукопашный, сабельный, огневой контакт, минирование, контрминирование, штурм, осада, танцы, языки Степи, рисование, сопротивление материалов, конкур, правописание и прочая, и прочая. Всё, что нужно знать соискателю золотых шпор. Родственники рады - есть куда пристроить бедных сироток. Укрепление связей между Домами. Империя как одна большая дружная семья. Сам Император выказал монаршее благоволение и освободил Дом Кор от всех имперских налогов, покуда рыцари будут принимать к себе на воспитание благородных сирот. Держать своё слово Император будет до той поры, покуда не соберётся с силами и не подчинит себе строптивцев. Мы уж постараемся, чтобы такого не случилось в ближайшие два-три поколения. Хотя кое-кому кажется, что единственно надёжный путь для этого - самим встать во главе Империи. Или даже её основать, потому что существующее образование - рыхлый конгломерат отдельных замков, подобие дотатарской Руси.
Стол в Рыцарском зале, как и положено, был круглым. Но всяк знал цену своему кусочку дуги.
Фомин сел.
- Могли бы и не торопиться, доблестный рыцарь. Медикус Нарейка проводит консилиум.
- Консилиум? С кем же?
- С учениками, доблестный рыцарь. У медикуса учеников много… - Картье говорил добродушно, но не требовалось особой проницательности расслышать в добродушии горечь. Действительно, медицине, воинскому делу, даже неблагородному, но прибыльному искусству агрономии учились со рвением и приходили в Академию из самых отдалённых закоулков Белой Земли, порой совершенно неведомых. Но специалистам по мезонным двигателям, торсионным полям или даже солеологам ученика найти труднее. Нет, интеллектуальные способности поколений Преображения мало чем отличались от способностей поколений двадцать первого века, только зачем рыцарю, будь он воин, начальник стражи, эконом, даже барон, - знать особенности строения третьего слоя фотосферы Сириуса? А Картье был именно солеологом. Пришлось переквалифицироваться, как, собственно, большинству членов экипажа. Например, Фомину, специалисту по эксплуатации мезонных двигателей. Но единственный корабль с мезонным двигателем вращается вокруг Луны в режиме полной консервации. Увы, мезонные двигатели надёжны чрезвычайно, а новый строить - это вам не мечи ковать. Мастерские "Королёва" на это не способны. Разве Небесов попросить? Кто их знает, вдруг где-нибудь и есть у них завод межзвёздников? На Меркурии, Луне, в поясе астероидов - да где угодно? Похоже, они, Небесы, и не прочь спровадить гостей из Межпотопья на новую прогулку лет этак на миллион, да всё думают, думают…
- Покуда доблестный рыцарь Нарейка проводит свои высокомедицинские исследования, я кратенько обрисую положение, для тех, кто, может быть, за узкоспециальными вопросами смутно представляет картину в целом. Во всяком случае, наверняка это будет полезно мне.
Картье немного нервничал. Ещё неизвестно, как бы на его месте повёл себя он, Фомин. По уставу, само собой, но по какому уставу? У каждой службы - свой.
- Командор намеревается присутствовать. Дистанционно, разумеется. - У Картье действительно нешуточные причины нервничать.
- Командор уже присутствует. - Голос из рупора дребезжал не больше прежнего. И у плохой акустики есть свои достоинства: на неё можно списать свою слабость и чужую силу.
Рыцари встали, выражая почтение.
- Сожалею, но не могу ответить тем же, экипаж. Итак, что у нас стряслось? - Судя по всему, Командору было не хуже, чем обычно.
Картье положил перед собой бумажный лист, но докладывал, как обычно, по памяти.
- Прошлой ночью на дежурство наблюдателей заступила группа кадетов, шесть человек, старший наблюдательной группы - рыцарь-послушник Барк. В час Браухля с Полуденной Глаз-башни, где располагался пост кадета Ван-Ая, на пульт караульного помещения поступил сигнал тревоги. Рыцарь-послушник Барк тут же затребовал повтор, но ответа не получил. Тогда он просигналил на остальные смотровые Глаз-башни - Глаз-башню Восхода и Глаз-башню Тьмы. Кадет Мен-Се с Глаз-башни Тьмы передал условный сигнал "Опасности нет". Кадет Дор-Си на сигнал не ответил.