- Скажи, - Хелена внимательно заглянула ему в глаза. - А кто это Лара?
- Не знаю, - ответил он.
- Ты называл меня Ларой.
Хелена хотела сказать это со скандальной интонацией, но ей было слишком хорошо. Часть чувств и эмоций эланки оглушающим наркотиком осталась в теле научницы.
- Значит ты была Ларой, - пожал плечами Конечников.
- Ай, ерунда, какая разница, - сказала она. - Не буду я с тобой сейчас ссориться. Я тебя звала, чтобы объяснить тебе очень важную вещь.
- Слушаю, Хела, - заинтересовался Конечников.
- Помнишь, ты сказал, что если останешься без бомб и ракет, то вдуешь линкору движками на полной тяге в ворота стартового шлюза. Я удивилась, а потом сообразила, подсчитала: мощность двигателя, радиус кривизны защитного поля - достаточно для инициации реакции во втором ваке. Только ты не учел одного.
- Пушек линкора? - спросил Конечников.
- Нет, - задумчиво сказала Хелена. - Там должен быть газ.
- Не понял, - сказал Крок. - Зачем газ?
- Я догадалась, откуда ты все это вывел, - заметила научница. - Наблюдательность… Но ты не знаешь, что в шлюзе высокое остаточное давление газа.
- Не понимаю, для чего газ.
- Это просто. С громадным ускорением бомбардируя силовое поле компенсаторов, он служат инициатором реакции. Вот он, секрет генератора Корсакова. Это так просто, Тед.
- Хелена, зачем ты мне рассказываешь? Это ведь секретные данные.
- Это ведь я открыла. Это мое. Кому хочу, тому скажу. Кого люблю, тому скажу. Может это спасет тебе жизнь.
Она протянула к нему руку и погладила его по щеке.
- Вообще-то ковырнуть орбитальную крепость занятие крайне хлопотное. Может, мы зря умираем прежде смерти?
Хелена бросила на него быстрый взгляд.
- Раз они решились, то пришли с чем-то, чтобы наверняка… Но может ты прав, и хитрость всего лишь во внезапности нападения… Скажи, - вдруг неожиданно спросила она. - У тебя с княжной что-то было?
- С какой княжной? - сыграл в удивление Конечников.
- С этой крысой… - научница сделала над собой усилие и выдавила: - Александрой.
- А она княжна? - сыграл в удивление первый лейтенант.
- Да, - ответила Хелена, внимательно наблюдая за его реакцией, - и не простая. Одна из великих княжон, наследница.
- Ого. Я думал так, просто нововладская мажорка, дочь маршала или богатого промышленника.
- Ну и решил приударить? - с напряжением в голосе спросила она.
- Нет.… Да и не было у нас ничего.
- Врешь ведь, Тед, - не успокаивалась Хелена.
- Нет, зачем мне врать. Мы разговаривали. Александру очень интересовало, как происходит бой. - Я рассказал.… Потом объяснил, как, на мой взгляд, усилить мощь скаутов за счет их маневра.
- Ты гонишь, - без всякой уверенности произнесла Хелена. - Ты вернулся такой красный, будто вас застукали с ней, в момент, когда она удовлетворяла тебя при помощи рта.
- Какая гадость, - вырвалось у Конечникова.
Хелена внимательно посмотрела на него, потом тихонько засмеялась.
- Тебя этим никто не баловал? - удивилась она. - Лежи, и ничего не бойся. Я умею делать минет лучше, чем твоя драная Шура - Мура.
В разгар процесса зажглась видеопанель. Включение при сверхсрочных звонках происходило автоматически.
На экране появился Антон Петрович. Он близоруко щурился, пытаясь разглядеть, что это происходит в комнате, освещенной лишь люминесценцией монитора.
- Хеленочка, птичка, что это ты там делаешь, - поинтересовался академик, постепенно покрываясь бурыми пятнами нервного румянца.
Она взвизгнула, вскочила, набросила одеяло на видеодатчик.
- Я все видел, - строго сказал Корсаков. Он был поразительно спокоен, лишь краска на лице и подергивание левого века выдавали, сколько усилий ему это стоило.
- Ну и что, - с пол-оборота завелась пойманная на горячем научница. - Ты не уделяешь мне внимания, у тебя - то собрания, то нет настроения, то не стоит. А я молодая, я жить хочу.
- Елдака ты хочешь, - глухо произнес Антон Петрович. - Не бузи. Я всегда говорил, что ты вольна распоряжаться своим телом, как посчитаешь нужным. Я знаю обо всех твоих похождениях, про всех кавалеров. Рассказать молодому человеку?
- Антоша, перестань, - попросила Хелена, бросив быстрый взгляд на Конечникова.
- Ладно, - произнес академик. - Глаза не видят, желудок не страдает. Но ты потеряла всякую осторожность, а мне это неприятно. И, кстати, может твой новый друг представится?
- Как же, ищи дурака, - буркнул Конечников, зажав нос, чтобы изменить голос, натягивая брюки, которые отчаянно сопротивлялись, не желая одеваться на потные ноги.
- Я ничего другого и не ожидал услышать, - Корсаков состроил презрительно-благородное выражение на лице. - Если вы не против, я все равно сейчас зайду к вам на разговор.
Конечников не вступая в дискуссию, взял в охапку китель, кобуру, ремень с портупеей и был таков. Первый лейтенант бежал по коридору, в спешке приводя себя в порядок. А в ушах продолжали звучать голоса.
Конечникову некогда было рассуждать, кажется это ему или происходит на самом деле.
- Твой мальчик убежал? - после долгого неприязненного молчания спросил академик. - Что же он так?
- Он все правильно сделал. Его корабль на боевом дежурстве, - угрюмо и безысходно ответила она. - Мы ведь договаривались, что отпустишь меня, когда я этого захочу. А ты… Ты не представляешь, насколько он был важен для меня. Антон, я тебе этого…
- Ладно, потом про это поговорим, - оборвал ее Корсаков. - От бригадного генерала нерадостные вести. Разведчики эскадры вошли в контакт с вражескими кораблями. Время готовить "Омегу" к погрузке.
- Хорошо, Антон, - уныло сказала Ястребова, - через 10 минут я буду.
За окном что-то сверкнуло. Голоса пропали, наваждение рассеялось.
Вспышка была ослепительной. Она застала Конечникова в коридоре. Окна там не имели кроссполяризаторов, но его глаза спасло то, что прямой поток лучей был перекрыт конструкциями станции. Зато первый лейтенант смог оценить ее яркость по тому, как осветился диск планеты. Солейна заблестела в лучах далекого взрыва так, что стало больно глазам.
Но вот напор световой энергии ослабел, и тьма вступила в права на ночной стороне планеты. Конечников к тому времени успел добраться до прохода, который соединял центральные области орбитальной крепости и швартовочные зоны 3 терминала.
Когда он выбежал на прозрачную галерею перехода, буйство небесных сил утратило свою мощь, лишь в направлении Большого Магелланова облака, разгоралась и гасла новая, ослепительно яркая звезда. Временами рядом с ней вились какие-то нестрашные, далекие искорки.
На разные голоса выли динамики, призывая солдат и командиров занять места по боевому распорядку, а Конечников стоял, и не мог оторваться от этой ни на что не похожей небесной гостьи. Вдруг он понял, что больше всего странное светило похоже на сигнальный фонарь, отбивающий сообщение симпл - кодом. Одновременно с этим он стал понимать, что пытаются передать люди летящие на далеком корабле.
Точки и тире сложились в слова, которые никак не хотели укладываться в голове.
"ВСМ КТО МНЯ СЛЫШ Я СК 2801, КОМ КАП СИМОНОВ ЭСК УНИЧТОЖ ПОЛН УПР АСТЕР С ДВИГ И ДЕТОНАТ ОСТ ОДН НА ХВ 4 ОБЗ ЭСК ПРОТ 4 ЦИКЛ И 10 ТУНДР ДВИЖ К БАЗЕ ПРОЩ ПАК БЫЛ ПРА"
Смысл этого сокращенного до предела послания был прост:
"ВСЕМ, КТО МЕНЯ СЛЫШИТ. Я СКАУТ 2801, КОМАНДИР КАПИТАН СИМОНОВ. ЭСКАДРА УНИЧТОЖЕНА ПОЛНОСТЬЮ УПРАВЛЯЕМЫМИ АСТЕРОИДАМИ С УСТАНОВЛЕННЫМИ НА НИХ ДВИГАТЕЛЯМИ И ДЕТОНАТОРАМИ. ОСТАЛСЯ ОДИН. НА ХВОСТЕ 4 УПРАВЛЯЕМЫЕ РАКЕТЫ. ЭСКАДРА ПРОТИВНИКА В СОСТАВЕ 4 ЛИНКОРОВ И 10 ТЯЖЕЛЫХ ШТУРМОВЫХ КРЕЙСЕРОВ ДВИЖЕТСЯ К БАЗЕ. ПРОЩАЙТЕ".
Что такое "пак" и "пра" для Конечникова осталось непонятым. Неяркая вспышка ударила по глазам, и сигналы прекратились. Первому лейтенанту все было понятно - одна из "обуз" противника достала корабль.
Почему-то в этот момент Конечников вспомнил, что у них с Никитой оставалось незаконченное дельце, связанное со ссорой на банкете.
Первому лейтенанту стало стыдно. Только что, на его глазах сгорел "2801" со всем экипажем. Погибли боевые товарищи, славные ребята, а он обрадовался, что не придется скрестить мечи с их командиром, единственным, кто на этом корабле все портил. Других мыслей не было, весть о страшной катастрофе ошеломила и напугала первого лейтенанта.
Внезапно, сквозь вой сирен, пробился зуммер сигнального браслета. На экранчике коммуникатора беззвучно ругался командир корабля. Конечников сделал знак, что ничего не слышит, показав на уши. Майор махнул рукой, приказывая бежать, что есть мочи на корабль.
Все тесное и неудобное пространство внутри "ноль третьего" было наполнено движением: сновали матросы, бегали посыльные. Командный состав отборным матом и зуботычинами побуждал команду занять места по боевому распорядку. Промчался десантный отряд, заставив запрыгнуть на койку, спасаясь от бронированных монстров, даже дежурного по крейсеру.
Раздавался лязг опробуемых зарядных элеваторов, отделенных от жилого пространства перегородками в толщину бумажного листа.
В довершение всего в коридоре, сняв кожухи стенных панелей, техники в спешном порядке перебирали совершенно некстати отказавший эмиттер поля. Вспыхивала молекулярная сварка, воняло нагретой керамикой и горелым металлом. Из клубов дыма доносилась бешеная ругань зампотеха, искаженная надетой на лицо дыхательной маской.
Конечников имел надежду, что ему удастся незамеченным проскользнуть на верхний ярус первого поста в центр управления огнем, но командир корабля ждал его у входа в рубку.
Глаза майора метали искры, было видно, что он сдерживается из последних сил. Конечников приложил руку к кепи, отдавая честь командиру. Тот небрежно козырнул, взял починенного за локоть, и почти втолкнул в капитанский кабинет.
Майор аккуратно закрыл дверь и начал орать:
- Какого черта, Федор Андреевич! Что вы себе позволяете, милейший!!!
- Алексей Павлович, - Конечников внимательно и твердо посмотрел в глаза командира. - Имею сообщение чрезвычайной важности.
- Господин Конечников, не пудрите мне мозги! Сначала вы на праздничном банкете затеваете ссору, вызываете на дуэль командира ракетоносца! Теперь шляетесь, Бог знает, где в самовольной отлучке при объявленной 1 степени боеготовности, не изволите являться по сигналу боевой тревоги! Я вас под трибунал отдам!!!
Тихонов еще долго орал про неполное служебное соответствие, что лишит его отпусков на веки вечные и так далее и тому подобное…
- Алексей Павлович, вам не идет ругаться, - мягко произнес Конечников, когда его командир выговорился. - Да, я виноват.
- "Виноват"… А если бы дали команду на старт?! - уже не так экспрессивно произнес командир корабля.
- Не дали бы. Я застрял на галерее, где принял сообщение от Симонова.
- Каким образом, разрешите полюбопытствовать, - с ехидцей поинтересовался майор. - Телепатически?
- Увидел своими глазами. 2801 отбивал его световой пушкой на симпл - коде, пока не взорвали эланцы.
- Вот как.… За симпл - код можно на каторгу загреметь. - Тихонов в задумчивости сделал шаг к первому лейтенанту и втянул воздух. - Вы ведь не пили и не курили траву сегодня?
- Не балуюсь…
- Что было передано? - перешел на деловой тон Тихонов.
- Симонов доложил, что эскадра уничтожена управляемыми астероидами с двигателями и детонаторами. Он остался один, а на хвосте у него ракеты. К нам идут две пары "Циклоно" и десяток "Тундеров". Потом - вспышка, и передача прервалась.
- Конечников, вы не ошиблись, уверены?
- А почему не дали команды на взлет? Наши начальники ведь не полные кретины… - ответил Конечников. - У нас против четырех "Претендентов" один сильно побитый тяжелый рейдер, а на 10 армейских "Сарацинов" 12 скаутов из охранных подразделений Дальней Разведки.
- И крепость, первый лейтенант.
- А что им стоит повторить трюк с астероидами? А если у эланцев есть корабли, которые не заметил Симонов? Достаточно подойти паре "сучек" с полным боекомплектом, и через час боя крепость будет обращена в металлолом.
Майор долго молчал, укладывая в голове принесенную Конечниковым страшную весть. Его лицо на глазах теряло жизнь, наконец, командир корабля сказал потухшим бесцветным голосом:
- Не падайте духом Федор Андреевич. Мы все клялись отдать, если понадобиться, жизнь на Отечество, за нашего государя, великого князя. Идите, голубчик к себе на пост… Мы победим… Жаль, нельзя помянуть наших, мне и вам, как никогда нужна будет свежая голова…
Конечников бесшумно поднялся на второй уровень командной рубки в центр управления огнем. Это была его епархия. Привычно моргали огоньки боевых систем, перепрыгивали в последнем знаке цифры дальномеров, светились мониторы обзора и проводки целей.
Он хлопнул по плечу Стрельникова, который сидел на первом посту управления ракетами. Стрелкин был так увлечен маневрами, что даже не заметил прихода командира.
- Где тебя носило, Крок? - спросил Василий. - По бабам?
- Воздухом дышал, - ответил Конечников.
- Ага… А воздух был пропитан "Диким садом"?
- Ну, почему бы и нет…
- Ну, ты герой. Раскрутить столичную штучку…
- Какую?
- Не скромничай, - Стрельников по-свойски улыбнулся. - Только княжна Александра была надушена им. Дорогие, между прочим, душки. 250 "рваных" флакон.
- Ах, если бы, - покачав головой, сказал Конечников. - Не только дочке великого князя это по карману…
- Тьфу! Долбоебом был долбоебом и остался. Знал бы, что к Ленке пойдешь, - не пустил бы - в сердцах сказал Василий и добавил спокойней. - На вот, возьми, а то разит, как от "голубого". Надеюсь не посрамил честь эскадрильи?
Он бросил приятелю пузырек с уставным одеколоном, который на местном сленге назывался "Термоядерным".
- Дама была в восторге, - ответил первый лейтенант, брызгая одеколон на себя и кривясь от зловония казенного аромата. - Настоятельно приходить просила.
- Пока мы тебя ждали, я заметил, что одна из звезд как-то странно мигает.
- Ну и чего?
- А потом она совсем погасла.
- Ты записал?
- Нет, но наверное на центральной обсерватории все зафиксировали.
- Тебе это ничего не напомнило? - осторожно спросил Конечников.
- Нет…
- Подумай, Васек.
- Симпл - код?!!
- Да. Я расшифровал передачу.
- Ну и…
Конечников, покосившись на дежурных наводчиков центральной батареи, притянул Стрелкина к себе и на ухо прошептал все, что сумел узнать.
- Ни хрена себе, - только и сказал Стрельников. - У тебя выпить есть?
- Нельзя, мы на боевом дежурстве.
- Да ладно, разве не слышишь?
Снизу громыхал голос командира корабля с характерными нетрезвыми интонациями. Майор с большим чувством выводил: "… И вымпелы вьются, и цепи гремят, последний парад наступает. Готовые к бою орудья стоят, на солнце зловеще сверкая".
Командир допел куплет и гаркнул во всю силу луженой глотки: - "Что, соколики, умрем за веру, князя и отечество?"
- Все мы подохнем не за хер собачий, - со вздохом заметил Конечников.
- Каптенармус, поднимись в артиллерийскую рубку, - приказал Стрельников по громкой связи.
- Слушаю вас, господин второй лейтенант, - подчеркнуто официально, с плохо скрываемой ненавистью отрапортовал каптер, появляясь на посту.
- А скажи, Иваныч, не осталось ли у нас жидкости для протирания прицельных экранов? - развязно поинтересовался Василий.
- Ты свою норму месяц назад высо…, прошу прошения. Господин второй лейтенант вы лимит оптической жидкости на этот месяц использовали еще в прошлом.
Федор знал, что Стрельников достал каптера просьбами о выдаче спирта, и без свидетелей Иваныч, наплевав на субординацию, просто посылал второго лейтенанта на хуй.
- Иваныч, дай, - попросил Конечников. - Помянем души безвременно погибших рабов Божьих.
- А случилось-то чего? - пугаясь, спросил каптер.
- А ничего особенного… Все мы клялись отдать жизни хрен знает за что, - ответил Федор и добавил с усилием выталкивая тяжелые, страшные слова: - Эскадру… Всю… До последнего корабля…До последнего человека…
- Вот ведь еб твою мать!! Простите вашбродь, вырвалось. Сейчас мигом соображу: и водички, и что разбавить, и закусь, - засуетился Иваныч.
- Ты, это, апельсин на кухне возьми, - вставил Стрелкин, - и главное, воду из комсоставского бачка, а не из того в котором повар ноги моет.
- Ох, и гнида, ты, Василий, - помирать завтра, ты все со своими шуточками погаными лезешь, - в сердцах заметил пожилой каптер.
Утро в центре управления началось с очередной нервотрепки. К отсутствию связи с эскадрой добавилось новая неприятность. В ангаре сборной эскадрильи, вполне исправный и готовый к взлету корабль-разведчик упорно игнорировал вызовы центрального поста.
Разумного объяснения этому не было, а оттого предполагали самое худшее.
Чтобы выяснить причину, на 3 терминал был направлен посыльный штаба, капитан Искорин. Он явился в сопровождении группы спецназа Службы Безопасности, готовой в любой момент пустить в ход оружие.
Внешняя и внутренняя двери главного шлюза ракетоносца были открыты нараспашку, лишь было активировано поле отсечки, которое удерживало воздух внутри корабля.
Нижние чины вповалку спали на койках и на полу. Стоял терпкий аромат перегара, кислый запах блевотины, тяжелый дух от потных и немытых тел.
Люки орудийных башен были открыты и висели без движения. Когда один из спецназовцев с усилием захлопнул почти 80 килограммовую нижнюю "тарелку" второй массометной башни центральной батареи, оттуда донесся забористый трехэтажный мат, слышимый даже через 45 миллиметров особопрочной компресситовой брони.
Капитан Искорин, светловолосый молодой человек пухлого телосложения в щегольском мундире приказал разобраться.
Лейтенант - спецназовец дал отрывистую команду, и десантники опустили люк обратно, намереваясь влезть в тесное пространство артиллерийского каземата. Тут на стекла шлемов спецназовцев выплеснулось содержимое чьего-то желудка, и вдрибадан пьяный голос проорал:
- Кто там гниды шутит, воздуху дайте.
- Я те сейчас так дам, морда, - рявкнул "эсбешный" лейтенант, делая знак своим громилам.
Десантники стали выволакивать вяло сопротивляющийся личный состав в ангар, отвешивая им пинки и раздавая зуботычины.
Не дожидаясь результатов "профилактической" работы, посыльный штаба прошел в корабельную рубку, брезгливо кривясь от вони и стараясь ни во что не вляпаться.
Там он застал спящего сном младенца командира, в окружении дежурного расчета пилотов, техников, локаторщиков и гравиметристов.
Работали все терминалы связи. На экранах брызгал слюной дежурный по штабу майор Перепелкин. Узнать, что же такое он говорил, не представлялось возможным, поскольку звук был выключен. Видеодатчики были аккуратно заклеены непрозрачной лентой, поэтому штабист не мог видеть идиллически-трогательной картины отдыха пьяных звездолетчиков.
Искорин, будучи от природы человеком деликатным и не любящим ругаться самому, просто включил на полную громкость динамики, сорвал импровизированные крышки с объективов камер, а сам пошел инспектировать артиллерийский пост.