- Они смирные, ручные. Пара больших, белых кошек. Обычно они днем наедаются до отвала и дрыхнут. А по ночам несут охранную службу, - спят в передней комнате апартаментов джихана, - с улыбкой сказала амазонка.
- Здорово, - улыбнулся Максим. - У меня тоже есть кошка. Обыкновенная.
- И давно она у вас? - поинтересовалась девушка.
- Лет сорок, - не стал запираться Максим.
- Кошки столько не живут, - грустно сказала амазонка, и тут же спохватилась. - А, я вспомнила… Максим Величко, психолог и историк… Вы тот, кто первый придумал читать мантру для зверей.
- Да, совершенно верно.
Девушка привстала на цыпочки и поцеловала Максима. На какое-то время историк растворился в головокружительной близости свежего, молодого тела и прикосновения нежных, теплых губ.
- Спасибо, - пряча глаза, сказала амазонка. - Раньше они быстро умирали. Было так жалко… Теперь наши полосатые ребята, Шерхан и Барсик, живут уже лет пятнадцать, а сканер стабильно определяет их биологический возраст в полтора года. Жалко Карат не дожил…
- Может быть он вернется, - сказал историк.
- Может быть, - задумчиво ответила девушка. - Пойдем, Максим.
- Ага, - ответил он, вдруг поняв, что не знает ее имени.
- Меня зовут Яна, - представилась амазонка.
- Очень приятно, - ответил историк, преувеличено любезно склоняясь в шутовском поклоне. - А я Макс…
Девушка засмеялась.
- Император просил, чтобы ты был через десять минут - вдруг вспомнила она. - А мы и дойти за это время не успеем. Всегда он так…
- Яна, так давай не будем спешить. Я скажу, что меня задержали.
- Есть идея получше. Умеешь лазить по лестницам?
- Легко, - ответил Максим.
- Двигай за мной, - амазонка открыла люк в стене и нырнула в темноту.
Максим последовал за ней. В тесном, круглом колодце не было ничего, кроме лесенки наверх и маленького уступчика на ширину ноги. Стоять можно было только тесно прижавшись друг к другу. Яна, повисая на Максиме, протянула руку и захлопнула люк.
- Я первая, - сказала она, ставя ногу на перекладину.
Амазонка полезла наверх, к светлому пятну над головой. Максим двинулся за ней, стараясь не смотреть в темную бездну внизу.
Они благополучно одолели 25 метров подъема и вылезли из какого-то люка. Максиму показалось, что он очутился прямо на наружной обшивке корабля. На какое-то мгновение он испугался, - поток воздуха со скоростью 2500 км/час, размазал бы по корпусу и сбросил остатки вниз, с 20 километровой высоты. Историк приказал себе успокоиться. Опасности не было никакой.
Вид, который открывался из треугольного, прозрачного коридора, был потрясающим. Впереди, блестя под лучами солнца как драгоценный камень, переливалась сотнями бликов и отражений виднелась центральная, прозрачная часть аппарата.
За стеклами неширокого коридора обводы корпуса круто уходили вниз, создавая ощущение узкого скального гребня, тропинки, на которой любой неверный шаг мог стать последним. Далеко внизу выступало широкое основание корабля, с похожими на поплавки цилиндрами антигравитаторов.
Перепад высот, величиной в многоэтажный дом, волновал сильнее, чем далекая, нереальная поверхность земли. Позади, справа и слева, как неприступные скалы, возвышались башни причального комплекса.
- Здорово? - спросила Яна.
- Здорово, - согласился Максим. - Когда сидишь в кресле пилота, рассматривать времени не остается.
- А тут?
- Здесь все воспринимается по-другому.
- Это потому, что страшно, - сказала амазонка и легонько подтолкнула историка боком. - Пойдем.
Максим опять испытал странную смесь страха и влечения к этой девушке.
- Ага, - сказал он.
- Этот корабль император сам спроектировал и построил. Он чрезвычайно гордится этой машиной и любит, когда его творение хвалят.
- Я восхищаюсь "Серебряным вороном" совершенно искренне, - ответил Максим.
- Ну и отлично. Там впереди ступеньки, будь внимателен.
Амазонка двинулась, Максим за ней.
- Здесь хорошо бывать, когда летишь в облаках. Полная иллюзия того, что стоишь на вершине горы.
- А что, бывает, что вы летаете так низко? - удивился Максим.
- Конечно, - ответила она. - Даниил большой мастер развлекать в выходные. Каждый раз что-то особенное. То парим над морем так, что можно прыгнуть и искупаться в настоящей морской воде. То устраивает полеты в облаках или выбирает место для воздушной стоянки где-нибудь в Гималаях, чтобы полюбоваться заснеженными громадами гор. Ты не представляешь, как они прекрасны: золотисто - розовые и при этом неуловимого голубого оттенка льда.
- Это красиво, - согласился Максим. - А почему в этот раз так?
- Джихан давно грозился устроить три дня вечерней зари. В четверг после фильма мы вылетели из Мертвого Города, нагнали закат и сейчас второй раз совершаем виток вокруг Земли.
- Так это был не модуль? Я имею в виду за кинотеатром, - спросил Максим.
- Нет, отчего. И модуль тоже. Не тесниться же в этих ужасных, постройках. Я поражаюсь - холод, сквозняки, никакой звукоизоляции. Неужели и в правду наши предки так плохо жили? - спросила амазонка.
- Да, Яна. И это считалось очень неплохим жильем. Похоже, наши предки были крепче своих хилых потомков, - пошутил Максим.
- Ладно тебе, про хлипких потомков рассказывать, - серьезно ответила амазонка. - Пусть попробуют эти "крепыши" пройти на лыжах за сутки 250 километров по лесу в 30 градусный мороз.
- А кто бегает, зимой, в мороз, по лесу, на лыжах сутки напролет? - удивился Максим.
- Есть ненормальные тетки, которые, живя у Мраморного моря, ездят тренироваться зимой в холодильник средней полосы.
- Обалдеть, - сказал Максим.
- Я считаю себя чокнутым оттого, что иногда делаю десяток километров по лыжне. Но ездить из Царьграда и так над собой издеваться… - историк с улыбкой покачал головой.
- Вот и я не знаю, зачем нас мама так гоняет, - усмехнулась девушка.
За этим разговором они спустились к миделю.
- Макс, тебе прямо. Дверь в конце коридора, потом лесенка и ты на лунной террасе, - сказала амазонка. - А я немного поплаваю снизу. Рада была познакомиться.
- Жалко, - непроизвольно вырвалось у историка. - Я думал ты мне весь корабль покажешь.
- Тебя все равно джихан ждет, - ответила девушка. - Надеюсь, не в последний раз видимся.
Яна нырнула в люк, помахав рукой на прощание.
"Она ведь не джихангира имела в виду" - пронеслось в голове у Максима.
Величко открыл дверь. Узкий коридор неожиданно закончился пустотой. Прозрачный колпак открывал громадные пространства до далекого горизонта. Но страшным было не это. Он оказался практически в зените эллипсоида центрального сектора, так, что мог без труда дотронуться до прозрачной керамики остекления. Под ним было метров 20 пустоты. Далеко внизу плескалась вода, в которой виднелись изрядно уменьшенные высотой тела купающихся, а выше пролегала неширокая галерея, скорее похожая на навесной мост через пропасть, которая, дойдя до противоположной стороны, плавно расширялась, образуя правильный круг метров семи в диаметре.
До этой, дающей уверенность площадки нужно было пройти по галерее, а главное, преодолеть метров пять по вертикали над двойной бездной.
Максиму стало дурно, он застыл в ужасе на узкой конструкции, похожей скорее на птичью жердочку. Она соединялась с галереей крутой лестницей, ступеньки которой состояли из тонких трубочек, вдобавок ко всему, без перил.
Это был единственный путь вниз, и историк, замирая от накатывающих приступов страха, стараясь не смотреть вниз, начал переставлять ватные, онемелые ноги.
Облегчение Максим почувствовал, когда снова оказался на твердой и относительно безопасной поверхности, огороженной от пустоты вокруг легкими перилами.
Галерея была шире, чем казалось сверху, но все равно не слишком большой - 2–2,5 метра. Как понял историк, пролегала она над трубой центрального коридора, вернее той его части, которая соединяла разделенные прозрачной линзой бассейна носовые и кормовые отсеки корабля.
Амазонка оказалась права. Большая часть террасы была занята разнообразным снаряжением: надувными матрасами, лодками, спасательными кругами, мячами, ластами, масками, лежакам, шезлонгами - всякой всячиной для отдыха и физических упражнений. Стояла даже парочка аквабайков, непонятно как попав в инвентарь бассейна.
Более-менее свободно было только в широкой части галереи. Там, под круто изогнутым наружным остеклением корпуса на легком табурете сидел человек и сосредоточенно смотрел на закат.
Одет он был в простой серый комбинезон, который подчеркивал его широкие плечи и сухощавую фигуру. Снизу доносились заглушенные высотой голоса и плеск воды. Но мужчина не обращал на это никакого внимания, погруженный в свои мысли.
Максим двинулся к нему через завалы. Подойдя поближе, он увидел, что это действительно император, только какой-то непарадный, лишенный всякого величия, обыкновенный человек, размышляющий о не слишком приятных для себя вещах.
- А, это вы, господин Величко, - сказал император, даже не взглянув в сторону гостя.
- Я, Ваше Величество.
- Располагайтесь, - предложил он, указывая на свободные табуретки.
- Спасибо, - ответил Максим, занимая место не слишком далеко, но и не слишком близко.
Повисла долгая, неловкая пауза. Максим стал глядеть на закат, недоумевая, как можно выносить это 32 часа подряд.
- Ну и как вам, Максим Александрович у меня? - спросил император Даниил, прервав свои размышления.
- Спасибо, замечательно, Даниил Андреевич.
- Я и не сомневался, что вам понравится, - иронически сказал джихан. - И что вас увлекло больше всего?
- Девочка Яна, разумеется, - в тон ему ответил историк.
- Браво, юноша, - ответил император. - А я было подумал, что будет банальная сценка с неискренними восторгами и лизанием зада большому боссу.
- Как скажете, господин император. Можно и сеанс чинопочитания.
- Не стоит, - сказал Концепольский. - Вы не находите огорчительным, что люди, которые свободно, открыто и даже резко выражаются в близком кругу, прячут языки в задницы, в обществе того, над кем так остроумно потешались?
- Я бы нашел огорчительным тот факт, что упражняются в остроумии таким образом. А все остальное понятно. Ведь на самом деле смеются не над живым человеком, а скорее над образом, который, как правило, сами себе и придумали.
- Иными словами, джихан это объект мифотворчества?
- Да, такова природа выделенного положения.
- Ну ладно, - с кривой гримасой сказал Концепольский. - Как вы думаете, Максим, за что меня ненавидят?
- Кто? - удивился Максим.
- Да хоть эта ваша Ирина, - ответил император. - Если бы вы ее не остановили, то она бы непременно вылила бы мне в лицо воду из стакана. И тогда пришлось побрить кого-то из моих девушек… Или не побрить… Ведь это потенциально опасное действие для здоровья и жизни охраняемого объекта. А скорее всего, мне пришлось бы ее ударить. Я вам очень благодарен. Ненавижу бить женщин.
- А разрешите полюбопытствовать, что же этому предшествовало? - осторожно поинтересовался Максим.
- Психолог, историк, дипломат, - и до сих пор не в Царьграде, - император усмехнулся. - Я оценил вашу деликатность. Она приняла меня за одного из гостей. Я успокоил ее и предложил посидеть со мной в баре. Ирина, конечно же, согласилась. Там ваша подруга стала рассказывать о своем… эээ - джихан замялся, подбирая правильное слово - знакомом.
Император прервался, наблюдая за реакцией Максима.
- Совершенно верно, знакомом, - продолжил император. - Она рассказала об его странной, неустроенной жизни. Я встречался как-то с ним, если вы знаете.
- Толик говорил мне об этом. Вы награждали его за храбрость после аварии в тоннеле…
- Да, было. Считаю, что в долгу я не остался. Толя Копылов получил все, о чем мог бы мечтать разумный человек в такой ситуации: крупный несгораемый бонус, пожизненное содержание по второму имущественному классу и вдобавок целый остров на теплой, курортной планете в собственность.
- Это его и убило, - отозвался Максим. - По крайней мере, так говорит психологическая наука.
- Психология - наука о человеческой ублюдочности, - недовольно ответил император.
- Вы тоже согласны, что именно это преждевременно лишило его жизни? - вежливо поинтересовался историк, скорее утверждая, чем спрашивая.
- Да, - спокойно ответил джихан. - Вы искусный дипломат. Ирина, та сразу вспомнила о Корпусе Теней.
- Свалившееся буквально с неба богатство усугубило уже развившийся синдром ненужности, - сказал Максим.
- Смерть от СН лидирует в Обитаемом Пространстве, - огорченно сказал император. - Это самый массовый вид смерти.
- Да, Ваше Величество, - согласился Максим.
- А вот поведай мне историк и психолог, - вдруг разгорячился император. - Какого дерьма им надо?! Ведь у них есть все: сытая жизнь в свое удовольствие, развлечения, путешествия, секс.
- Получение других удовольствий, - ответил Максим. - Тяжелой работы, лишений, страха, поддержки в трудном и опасном деле, лидерства, почитания, радости выстраданной, заслуженной победы.
- Да знаю, - скривился и заметно сник джихан. - Но вы-то хоть сами понимаете, что это все игры?
- Так и мир - иллюзия. Я тридцать лет смотрел в клинике на этих несчастных и убедился, что они действительно не могут по-другому. Это очень глубокая программа.
- Да, это так. Сотни тысяч и миллионы лет даром не проходят. Они привыкли видеть доблесть в преодолении того, что сами себе и организовали… Сущности Тонкого Мира устроили тут отхожее место. Очередь сюда выстроилась на многие тысячелетия вперед, - недовольно произнес император, вставая. - И никому нет дела, что кто-то не хочет жить в свинарнике, терпя игры шумных и раздражающих соседей.
- Но ведь они и в правду страдают, - сказал Максим.
- Ерунда, - ответил император. - Надо же им как-то выполнить свою жизненную программу.
- Через страдание?
- Страдание - это повод бороться, напрягать силы, добиваться, побеждать или проигрывать. Они к этому настойчиво стремятся. Оттого снова и снова будут реализовывать свою потребность, несмотря ни на что… - император нервно выдернул из пачки сигарету и жадно закурил. - Мне бы 20 тысяч лет стабильности… Я бы смог все поправить.
Они опять долго молчали. Даниил Концепольский курил, глядя на закат, а Максим, который не мог терпеть гашиковой вони, отворачивал нос, насколько это было возможно.
- Не делайте вид, будто вам интересен наваленный тут мусор. Я закончил портить воздух, - сказал пришедший в благодушное состояние император. И продолжил, имея в виду, о чем они только что говорили. - А вы что, этого не знали?
- Я много лет облегчал страдания людей. Они искренне были мне благодарны. Я видел, как они страшно мучились. Особенно те, у кого психическая неуравновешенность перешла в соматику, в болезни тела.
- Не портите себе настроения. Лучше я его вам испорчу. Все те ужасы, которые не поддаются современной медицине и которые были совершенно неведомы в доисторические времена непуганых идиотов - всего лишь средство обрести нечто абсолютное, твердо реальное, независящее от собственного желания и воли. Вы поговорите хотя бы с Ириной. Она наверняка вам поведает о страшной трясине неопределенности, от которого есть одно спасение - играть роль человека.
- Значит, вы хотите сказать, что слабый разум моих пациентов спасался от лавины сверхчеловеческих возможностей эпилептическими припадками, язвами, соматическими дисфункциями и опухолями?
- Совершенно верно, Максим Александрович, - удовлетворенно ответил император. - А вы выступали в роли их убийцы, поддерживая эту игру.
- Почему убийцы? - изумился и испугался Максим.
- А все очень просто. Игра только тогда имеет остроту и привлекательность, когда ставки непрерывно растут. А что им собственно терять? - усмехнулся джихан. - В нынешнюю эпоху каждый твердо знает, что дух бессмертен.
- Господин император, - зло сказал Величко. - Я понимаю, почему Ирина захотела облить вас.
- А что же вам мешает, Максим Александрович? - иронически поинтересовался Концепольский. - Ну, смелее.
- Вы наслаждаетесь тем, что чувствуете себя в полной безопасности в окружении своей охраны?
- Напротив. Тут нам никто не помешает решить это дельце. Валяйте, юноша, - с угрожающими нотками в голосе ответил император.
- Нет, Ваше Величество, я не так глуп.
- Ну, тогда давайте сразимся, выпустим пары, - предложил император. - В инвентаре, наверняка, есть легкие тренировочные мечи и средства защиты.
После короткой подготовки к схватке, историк за 20 секунд боя пятнадцать раз получил гибкой фибергласовой палкой по всем частям тела, после чего был сбит и обезоружен. Император, как джентльмен, помог ему подняться.
- Полегчало? - спросил у Максима Концепольский. - В реальном бою ты был бы изрублен в мелкий винегрет.
- Сила есть, ума не надо, - пытаясь отдышаться, ответил тот.
- Я не силой тебя одолел, а умением, - сказал император. - Учись и ты, при дворе без этого не обойтись.
- Первое и наиважнейшее качество властелина - творить насилие, - сказал историк с усмешкой.
- Не буду отрицать. Но ты не совсем прав. Умение постоять за себя, добиться чего-то, имеет мало общего со сворачиванием челюстей, отрубанием голов и пытками в застенках.
- Да ладно, в основе та же угроза причинения страданий, - отрубил Максим.
- Так поступают плохие правители. Как правило, их правление коротко и страшно заканчивается. Подлинная власть - это тонкая игра, умение убедить, что только твои действия отвечают глубинным желаниям, использование внутренних запретов и знание очерчиваемых человеком для себя границ.
- Что-то не сильно в это верится, - ответил Максим. - Если вспомнить, как орудует Теневой Корпус.
- Кстати, сними шлем и защиту, - посоветовал император. - Иначе потом изойдешь.
- Спасибо, - сказал Максим, и поспешно избавился от доспехов.
- Пойдем, присядем, - предложил император. - Соку хлебнем. Или чаю.
- Хорошо, - согласился Максим.
- А с каких это пор тебя стал волновать Корпус? - вдруг спросил император. - С тех пор как сошелся с Ириной?
Он посмотрел жестко и прямо в глаза историка.
- Да, - ответил Максим.
- А отчего? - продолжая просверливать зрачки Величко своим взглядом, спросил Даниил.
- Оттого, - ответил Максим, дотронувшись до сигнального браслета.
- Понимаю, юноша. Было все хорошо… Отличная работа, прекрасный дом, любимая кошка, удовольствие от жизни.… Пока не появилась она. Так?
- Не совсем.
- Понимаю, - сказал император.
Он дошел до терминала доставки и набрал заказ. Через пару минут, с характерным звуком, дверцы раскрылись. Концепольский взял поднос и двинулся обратно к столику. Максим, который напряженно наблюдал за ним, думая, что может учудить этот странный, непредсказуемый человек и вовсе оторопел от изумления.
- Я бы и сам… - начал он, беря стакан.
- Ты знаешь коды местной линии доставки? - перебил его император. - Мы не закончили.