Пленников загрузили в лодью, чтобы не волочить на себе. Конечников поднял ее в воздух и перелетел на двор. Крайт ошалело носился на цепи и яростно лаял, пытаясь напугать небесную рыбу, но когда глайдер мягко приземлился у крыльца, счел за лучшее спрятаться в будке.
Но из огромного, страшного, воняющего озоном и смазкой аппарата вышли свои.
Радости собаки не было предела. Пес прыгал, повизгивал и лизал от восторга даже поселковых которых он обычно обгавкивал, охраняя свою территорию.
Налетчиков поместили в сарай. Пленники стонали. Те, кто уцелел в перестрелке, не слишком отличались от раненных, кривясь от боли и с трудом сплевывая кровь с осколками зубов.
Продавец из лавки был особенно плох, ему срочно требовалась медицинская помощь. Пуля вырвала старшине изрядный кусок мягкого места. Теперь толстяк исходил кровью.
- Чего с энтим делать? - спросил Колбасыр, показывая на раненого. - Могет пристрелить, что не мучился?
- Врача вызову, - ответил Федор.
- На кой он тебе сдался? - удивился Колбасыр.
- Отвечать придется, - пояснил Конечников. - Пока был бой - это одно. А пристрелить безоружного - это подсудное дело.
- А я чего, - пожал плечами Михаил. - Мучается ведь. Врача вызвать - значит иродов поднять. Он то ведь, поди, сразу командиру побежит докладывать. А там глядишь дясяток таких летучих лодеек прибегуть своих выручать.
Самым неожиданным образом колебаниям был положен конец. Громко топая ногами, прибежал Алешка, крича, что в кабине лодьи что-то свистит и вспыхивает.
Федор рванулся туда.
- Пащенко, отвечай! Пащенко! Да отвечай же ты, урод. Пащенко, я в последний раз говорю, не ответишь под трибунал пойдешь, - надрывался на экране Топорков.
- Привет… - сказал Федор, ткнув кнопку интеркома.
- Здравия желаю, ваш бродь, - удивленно приветствовал его комендант. - А где Пащенко? Так и знал, что обломы наши собрались на Выселки за самогоном.
- С эланскими пукалками?
- Так это, меняться, - на ходу придумал тот.
- Ладно врать, они во все сознались и пишут признательные показания.
- Не бери меня на понт, ваше благородие.
- Ты как с офицером разговариваешь, кусок? - одернул его Конечников. - А впрочем, ты бандит в погонах, а не военнослужащий.
- Скоро мы узнаем, кто из нас бандит, - пригрозил комендант. - За всех ответите. Ты и твои дружки из леса.
- Вот только пугать не надо.
- А я, твое благородие, не пугаю. Сейчас прилетит рота охраны и всех вас по законам военного времени без суда и следствия порешат.
- Вот как, - усмехнулся Федор. - За ваши махинации ответите сами, на нас переложить не получится. Будешь в петле болтаться по решению имперского суда.
- А это мы посмотрим, капитан.
- Подожди дорогой, - с ничего хорошего не обещающей усмешкой, сказал Конечников.
Он свистнул в темноту и проорал: - Летуна давай сюда.
Через некоторое время пилота глайдера привели. Лицо Пащенко было разбито, один глаз заплыл, слезно посверкивая из под набухшего века. Но он был жив и не ранен.
- Пащенко, ты живой? - сходу спросил комедант. - А что с остальными?
- Все живы, Георгий Константинович, - ответил пилот, заливаясь слезами. - Савостьянову попало в плечо, у Бориса руку изувечило. Костика ранило тяжело. Остальные целы, побили только.
- Говнюки, - выругался Топорков.
- Нас в са… - начал Пащенко.
- Хватит, юноша, довольно, - выкидывая парня из кабины, сказал Конечников. - Это лишнее. Пилота подхватили и отвели обратно в импровизированную тюрьму.
- Ты понимаешь, что вы сделали? Немедленно отпусти всех, иначе Богом клянусь, пожалеешь.
- Гоша, не кипятись, - с усмешкой сказал Конечников. - Как ты понимаешь, удовольствие ваших подельников от пребывания у меня в гостях, зависит от того, останутся ли штурмовые глайдеры в ангарах, а рота охраны в поселке. Иначе может быть очень грустно.
- Ты им ничего не сделаешь, не имеешь права! - заявил Топорков. - А сделаешь - ответишь.
- Короче, медика сюда бегом. Его не тронем, слово даю. На всякий случай запомни. Мы с твоими ребятами поговорили по-свойски. Они во всем сознались. Все, что они сказали, мы записали. Показать? - поинтересовался Конечников, протягивая к камере терминала сигнальный браслет. - Есть копии, которых нет здесь. Решайся, но помни, пока мы тут беседуем, твой любимый продавец из лавки кони может двинуть.
- Я лейтенанту доложу. Пусть он решение принимает, - ответил Топорков.
Прежде, чем комендант отключился, Конечников успел разглядеть на его лице все оттенки страха, беспокойства и лихорадочных размышлений о том, что сказать начальнику.
- Витька! - заорал Федор. - Сюда бегом.
- Чего орешь-то? - спросил брат, появляясь в проеме люка. - Тут я.
- Витька, сейчас может быть очень кисло. Если парни хотят, пусть идут домой.
- Да ты чего всполошился, брательник. Слышал я все.
- Если слышал, то, наверное, понял. Может штурмовые группы сейчас в машины грузятся. Они не будут сопли жевать.
- Так я мужикам скажу, пусть вокруг дома засядут, - спокойно сказал Виктор.
- Силу удара "полтинок" на максимум. Зарядить калиберными пулями. Бить сколько успеют. После высадки десанта уходить в лес, не вступая в бой.
Раздался зуммер и экран осветился. Начальник строительного подразделения, как старший офицер, исполняющий обязанности командира всего гарнизона, глядел в экран своими крупными, воспаленными глазами.
- Капитан Конечников, это правда? - спросил второй лейтенант.
- Слушай, Иван Федорович, ты бы хоть поздоровался, - недовольно сказал Конечников.
- Здравия желаю, господин капитан, - зло буркнул строитель.
- Здравия желаю, господин второй лейтенант, - ответил ему Конечников.
- Имею сообщение от коменданта поселка о захвате моих людей, нанесения им ранений и побоев. Это правда? - второй лейтенант с надеждой посмотрел на Конечникова, искренне желая услышать, что коменданта Топоркова одолела "белочка".
- Да, ночью дом моего брата подвергнулся нападению. Мною захвачены и удерживаются до выяснения всех обстоятельств семеро военнослужащих гарнизона. Убитых нет. Трое ранено, один тяжело.
- Это хорошо, что вы не отрицаете, - пристально смотря в лицо Федора, точно пытаясь заглянуть ему в мозг, сказал второй лейтенант. - Отпустите моих людей и готовьтесь ответить за свои действия. Я искренне надеюсь, что ваши прошлые заслуги будут основанием для снисхождения при вынесении приговора.
- Слушай, Иван Федорович, - прервал второго лейтенанта Конечников. - Не надо изображать из себя идиота. Мы с тобой прекрасно знаем, зачем ко мне ночью пожаловали люди в броне и масках, вооруженные эланским табельным оружием.
- Понятия не имею, о чем вы говорите, - своим высоким, пронзительным голосом ответил второй лейтенант.
- Вот это правда! Понятия не имеешь, что творится у тебя под носом. В то время как империя проявляет заботу об своих жителях, отдельные нечистоплотные элементы обделывают свои грязные делишки, - произнес Конечников, копируя принятый в деметрианских газетах стиль. - Императору это не понравится. Довожу до вашего сведения, что мной подана жалоба лично наследнице престола, великой княжне Александре Данииловне. Не далее как через час - полтора на Амальгаму прибудет ее личный поверенный для разбирательства. Подумайте, господин второй лейтенант, как он расценит ваше бездействие и прямое пособничество преступникам из разложившихся элементов вашего подразделения.
Второй лейтенант был один из немногих, кто знал о роли Конечникова в спасении наследницы престола. На его лице появилось растерянное выражение человека, совершающего выбор между крайне неприятными для себя вариантами развития событий.
- Подождите немного, я разберусь, - наконец ответил офицер.
Пошли томительные минуты ожидания.
- Надо бежать в поселок, предупредить людей, - предложил Виктор. - Пусть в лес уходят. И нам туда же подаваться…
- Не торопись панику поднимать, - ответил Конечников. - Все равно не успеют. Но ребят отпусти. Я эту кашу заварил, я и отвечу.
- Ну и я заодно, за кумпанию - иронически добавил брат. - Мне - то деваться некуда.
- Надеюсь, никто маски не снимал и не называл имен.
Виктор убежал. Вскоре он услышал, как Виктор гонит поселковых домой.
Конечников гипнотизировал прямоугольник экрана. Он много бы дал, чтобы знать, что происходит сейчас в фактории. В его голове крутился рой мыслей, переходя от отчаяния и самоедства к надежде и уверенности.
Прошла четверть часа, которая показались вечностью.
Наконец снова раздался сигнал, и командир строителей вышел на связь. Его лицо было пунцово-красным.
- Я направлю к вам медика при условии гарантий его безопасности, - скучным безжизненным голосом произнес второй лейтенант.
- Даю слово офицера, что медицинский работник и пилот не будут никоим образом оскорблены, унижены или подвергнуты физическому насилию при отсутствии враждебных действий с их стороны. Им разрешается иметь табельное оружие. Единственное требование - транспортное средство не должно быть вооружено.
- Хорошо, - согласился начальник гарнизона. - Я также настаиваю, чтобы раненые были переданы медику, если тот сочтет необходимым их лечение в стационаре.
- Не возражаю, - ответил Конечников.
Он добрался до люка, и крикнул брату:
- Они согласились на наши условия. Штурма не будет. Сейчас Петрович за ранеными прилетит, - и подумав, добавил. - Собаку покороче привяжи. Я их встречу. Пока глайдеры не сядут, не показывайся.
Конечников запустил двигатели машины.
- Зачем? - крикнул Виктор вслед поднимающемуся глайдеру. - Сами дорогу найдут.
Конечников попробовал, как ходит пушка. Снял блокировки с ракетопускателей. А затем, хорошенько подумав, выключил все оружие, даже опустил крышки пусковых контейнеров. Вернуть все назад было секундным делом, а провоцировать людей в другой машине, у которых нервы и так на взводе, не входило в его планы.
Он поднялся повыше и стал наблюдать, поставив бортовой радар на засечку целей. Вскоре показалась машина с медиком. Других глайдеров не было.
Аппарат яркой пульсирующей кометой мчался над деревьями. Сияние его прожекторов было непереносимым для ночного зрения. "Горбунок" тонул в световом пятне, состоящем из колец огня и темноты. 4 снопообразных луча выходили из сердцевины. Они двигались и пульсировали, расширяясь до овалов, с зазубренными краями, то прорезаясь насквозь острыми черточками. Это было завораживающе красиво.
Конечников поморгал сверху остронаправленным прожектором. Полет чужого глайдера замедлился. Очарование иллюзии пропало. Просто маленькая антигравитационная машина, пилот которой отчаянно боится впечататься в ночной темноте в препятствие, поэтому палит все источники света на полную силу. Ночь становится для него яркий днем, но только на несколько десятков метров, а остальной мир за пределами светового круга застилается абсолютным чернильным мраком.
Конечников облетел вокруг, стараясь разглядеть вооружение глайдера. Ночное зрение выключилось, и он стал таким же слепым.
- Эй, на "горбунке", - обратился к ним Конечников, включив связь. - Зачем вам столько огней? Все равно меня не видите.
- Федор Андреевич, это ты? - раздался знакомый голос Авдеева.
- Я, Павел Петрович, - отозвался Конечников. - Ты там без сюрпризов?
- Да уж, рота солдат в бардачке спрятана, - съязвил тот.
- Ну, тогда ладно, если в бардачке. Скомандуй пилоту, что бы летел за мной.
- Ладно, показывай дорогу, - со вздохом сказал медик. - Вы, ребята, чудите, а мне спать из-за вас не дают.
Через несколько минут полета глайдеры приземлились на конечниковском подворье.
Медик в сопровождении Виктора и Федора прошел в сарай, освещенный тусклым фонарем. Пленные лежали на сене… За перегородкой шумно вздыхали лоси, высовывая из мрака влажные носы и укоризненно поблескивая печальными глазами.
- Кто его так? - спросил Авдеев, - показывая на лежащего в забытьи продавца.
- Я, - ответил Федор.
- Четко сработано, - уважительно сказал медик. - Сразу видно, не хотел убивать.
- А зачем? - удивился Конечников. - Он целый нужен… Для веревки с петлей.
- Обидел парня, - укоризненно сказал Авдеев. - Как он теперь сидеть будет.
- Ничего, недолго ему осталось, - с тем же мрачным, садистским юмором, ответил Федор.
- В амбулаторию их ко мне надо, - сказал медик. - Пальцы Славкины нашли?
Он указал на молодого парня с развороченной ладонью.
- Нашли, - ответил Конечников. - На лед положили.
- Тогда хорошо, может обратно прирастут. Короче, мне Пащенко нужен, у него сильное сотрясение мозга, Марат, это которому плечо прострелили, Славка и Костя - продавец. Отдашь?
- Отдать - то отдам. На чем вот только повезешь.
- На чем они прилетели, на том и обратно повезу, - сказал прапорщик. - А тебе "горбунка" оставлю. Все равно лететь на нем некому
- А не пальнешь? - спросил Виктор.
- Я медик, - ответил Авдеев. - Это ваше дело - калечить. А мое - лечить.
Прапорщик шевельнул указательным и средним пальцами, показывая Конечникову, что просит его отойти в сторонку.
- Пойдем, с начальником базы поговорим, - предложил тот, увидев жест.
- Хорошо, - с облегчением согласился медик. - Чтобы на мне не висело и на тебе.
Федор, Виктор и Петрович залезли в глайдер налетчиков.
Медик опасливо покосился на камеру телефона. Конечников, заметив это, выключил связь и обесточил весь аппарат, поставив его в неактивный режим.
- Федор Андреевич, Христом-Богом молю, не говори, откуда у вас автоматы, - попросил медик, заглядывая Конечникову в глаза. - Век помнить буду.
- Не скажу, - ответил тот. - Все?
- Нет, - с непонятной досадой сказал фельдшер, и, сделав над собой усилие, произнес, обращаясь к Виктору. - Прости меня Витька, бес попутал. Все брали, и я решил, - чем я хуже. А вот жжет эта твоя кредитка проклятая. Все собирался на свой счет перевести, и все откладывал. Совестно было. Возьми ее проклятую, от греха.
Авдеев протянул Виктору карточку.
Тот, поколебавшись, принял кусок пластика.
- Не говори только никому. Хочешь, я деньги за пушки верну? - попросил медик, подпуская слезу в голос.
Братья некоторое время молчали, потом переглянулись, ведя разговор без слов.
Виктор ответил.
- Каку таку карточку толкуешь Петрович? Вот она у меня… И всегда была, - Виктор показал ее и с превеликими предосторожностями убрал в карман.
- Спасибо, - медик, смахнув с глаз слезы, облегчения, пожал руки братьям и выскочил из машины.
Глайдер улетел. Потянулось серое, предрассветное время. Ночное зрение окончательно выключилось, и теперь амальгамцы видели как обычные люди.
Поселок молчал, не предпринимая никаких враждебных действий.
Ночь кончилась. Надо было как-то жить дальше. Утро воскресного дня вступало в свои права. В холодном, влажном воздухе повис густой, плотный туман.
Конечников чувствовал себя неважно. Сильно болели ноги. Пиковая нервная нагрузка этой ночи давала о себе знать вялостью, слабыми, едва шевелящимися мыслями и чувством разбитости во всем теле. Виктор, судя по наметившимся мешкам под глазами и серому лицу, чувствовал себя не лучше. В домашнем тепле клонило в сон. Дед Арсений и Алешка давно спали. Старик - привалившись к косяку и сжимая в руках ружье, а племянник, улегшись на лавку и подложив под голову шапку вместо подушки.
- Витька, - позвал брата Конечников, доковыляв до сеней.
- Чего? - отозвался тот с крыльца.
- Аптечка осталась? Или ее в глайдере забыли?
- Осталась.
- А где?
- Тебе зачем? - поинтересовался Виктор.
- Ноги болят, - ответил он. - Ноют, сил нет.
- Побегал без палки? - укоризненно сказал брат. - Подожди, сейчас принесу.
Пока Виктор ходил за лекарствами, Конечников словно провалился куда-то. В голове крутились картины разброда и шатания на Базе.
Командиры и солдаты в поселке никак не могли прийти к единому мнению по поводу недавних событий. Горячие головы требовали немедленной карательной акции в отношении "лесных гадов" и только вмешательство начальника удерживало людей от немедленных действий.
- Федька, ты спишь, что-ли? - спросил Виктор, возвращая его в реальность.
- Нет, - ответил тот, - только собираюсь.
- Они и видно, - усмехнулся брат.
- Мужики ушли?
- Подались к своим. А то мало ли чего…
- Правильно, - согласился Конечников. - Кто знает, как оно обернется. На Базе народ кипит, требует немедленно разобраться с нами. Я думаю, начальник позвонил куда следует.
- И что будет?
- Могут приписать нападение, захват заложников… Короче, весело.
- Федь, а ты про княжну правду сказал? - осторожно спросил Виктор.
- Правду.
- И чего она…
- Кто ее знает, - ответил Конечников. - Давай таблетки кушать.
Он раскрыл аптечку, вынул упаковки с анальгетиком и стимулятором. Проглотил по паре таблеток сам и протянул брату.
- Не, мне не надь, - ответил Виктор.
- Ты сам еле ходишь, - ответил Федор. - А сколько нам нужно продержаться - неизвестно.
- Ну, давай, братан.
- Только не плюй обратно, таблеток мало.
Виктор со вздохом отправил стимулятор в рот, сделал попытку проглотить, но не смог. Тогда он разжевал лекарство и остался сидеть с выпученными глазами, пытаясь сказать что-то полным горьких слюней ртом.
- Воды хлебни, помогает, - посоветовал Федор. - Вообще глотать нужно и водой запивать. На меня не смотри, я привычный.
Виктор кивнул и побежал во двор. Звякнула колодезная цепь, заскрипела рукоятка коловорота под нагрузкой. Было слышно, как Виктор жадно пьет воду, смывая химический вкус лекарства.
Вернулся он изрядно посвежевший, веселый.
- Холодная, зараза. Зубы сводить. Однако ничего, - сказал брат. - Лучше самогоновки будеть.
- Силен бродяга, - поразился Конечников. - Что в доме воды не было?
- Холодненькой захотелось, - довольно пояснил Виктор. - Чтобы до кишок продрало. Живем братуха!
- Сейчас не скачи зазря, - предупредил Федор. - Тогда дольше действие продлится.
Он тоже почувствовал себя молодым, здоровым, сильным. Боль в ногах утихла.
- Пора, наверное, Тому выпускать, - предложил Виктор.
- Выпусти, не сидеть же им там весь день. Только в сарай шастать запрети.
- Хорошо, - согласился брат. - Допрежь пойду, проверю, как там эти робяты сидять. Не бедокурять ли чаго.
- Проверь. Я подежурю.
Включив термокостюм на обогрев, Конечников вышел на крыльцо. Было совсем светло. Сизый туман покрывал луг, скрадывал контуры ближних домов и стогов сена. Морозец тронул голову.
Конечников хотел было вернуться за шапкой, но остался, залюбовавшись восходом. Облака над горизонтом, освещенные косыми лучами восходящего светила, превратились в перевернутое озеро жидкой лавы, которое играло всеми оттенками пламени. Виктор тоже стоял, глядя на эту картину, и вдруг закричал, показывая брату.
- Федька, летять. Лодейки летять!