продолжение.
Глава 22
ВИЗИТ ДАМЫ
Ночью старик много кашлял и ворочался. Федору тоже не спалось.
Дождь прекратился, и наступила глубокая, мертвая тишина. Она таила в себе оглушающий рев, от которого лопались барабанные перепонки. Тишина требовала напряженной работы мысли, чтобы не сойти с ума от беззвучного звукового шторма вокруг. И Конечников, спасаясь от нее, стал напряженно размышлять.
Для начала, он позволил признать себе правду. Он не удивился тому, что хранила старинная запись. Он давно ожидал чего-то подобного.
Лишь где-то глубоко внутри саднило от сознания того, что правда лежала под носом все эти годы. Узнай он ее в самом начале пути, его жизнь сложилась бы совсем по-другому. Не было бы ни летной школы, ни службы. Огненный костер полного распада не свалился бы на Гало.
Слушай он самого себя, то все бы сложилось иначе…
Его призрачная хранительница прожила бы жизнь обычной эланской женщины и отошла в мир иной окруженная многочисленным семейством, так и не узнав о существовании парня по имени Федор.
Это у него, а не у Виктора была бы красивая и любящая, умная и заботливая жена Алена.
Наверняка, не было бы страшного, кровавого месива на палубах захваченных санитарных кораблей и искореженной, расстрелянной орбитальной станции "Солейна".
И разведчик с "Прайдо Элано" никогда не появился бы в небе Амальгамы, чтобы забрать летопись и жизнь у деда Арсения.
Конечников стал утешать себя, говоря, что сослагательного наклонения жизнь не признает.
И все же, его мысли бродили по альтернативным вариантам развития событий. Они приводили к беспощадному пониманию того, что он мог узнать правду, не внося в мир новую кровь и новую смерть.
Он мог принести записи с собой, когда так отчаянно навязался звездолетчикам, просясь в небо.
Мог остаться на планете, подавив желание уйти к звездам, зажить простой жизнью. Рано или поздно, он все равно нашел бы этот дурацкий разъем и прочитал послание своего предка. Может быть, тогда он радовался бы как Виктор сейчас, что не сделал глупости в молодые годы.
Но ничего этого не случилось. Жизнь дала ему знание об обеих крайностях бытия: от темного океана страстей войны на тотальное уничтожение, до холодной, дистиллированной беспощадности, не знающего полутонов чистого разума времен джиханского рационализма.
Ему достались чувство вины, отторжение от всего, что было ему дорого, громадный пласт исторического материала на осмысление, осознание своего бессмертия и горькую потустороннюю любовь убитой им эланской девушки.
Конечников решил, что хватит ему изводить себя. Его судьба была сплетена мыслями и чувствами тысяч и тысяч живых существ.
В нужное время он узнает, зачем нужен был такой путь для человека по имени Федор Конечников. Стало легче.
Федор начал читать мантру. Очень скоро вибрации древнего заклинания подействовали, выгнал из сознания тяжелые мысли. Он сладко уснул сном ребенка.
Пошли скучные, серые дни.
Старик явно избегал говорить о том, что узнал. Мантру он, разумеется, не читал и не давал внуку произносить "бесовско бормотание" над ним.
Темой разговоров были еда, хозяйство, дети.
Дед Арсений продолжал изводить его напоминаниями про то, что он одиночка, бобыль, а отведенное ему на земле время для обзаведения здоровым потомством проходит.
Когда Конечников в очередной раз пытался объяснить старику про бездну времени впереди, данного ему мантрой бессмертия, дед начинал кричать, ругался, грозился проклясть непутевого внука, лишь бы не слышать доводов, которые находил тот. Этому способствовало и явное впадение деда Арсения в маразм, которое с каждым днем становилось все заметней.
Однажды Конечникову надоели многочасовые бессмысленные проповеди, перемежаемые угрозами и проклятиями.
Сославшись на необходимость постоянного присутствия, он переселился в поселок космонавтов, подальше от бессильного гнева сходящего с ума старика. Дед Арсений напоследок плюнул ему вдогонку и крикнул, что больше не считает его своим внуком.
Федору было обидно и горько. Но за свои неполные 40 лет он столько всего перенес, что без надрыва принял и этот удар судьбы.
Конечников занял 2 этаж комендатуры - конуру размером 3х4 метра. Подниматься туда нужно было по шаткой лесенке, дверь открывалась прямо на улицу. Тонкие стеклышки в окнах были ударопрочными, но прекрасно проводили тепло и имели температуру, близкую к наружной.
Оттого в комнате постоянно гуляли сквозняки, избавиться от которых можно было, только включив обогреватели на удушающий жар.
Конечников жил какой-то призрачной жизнью. Странное сочетание достаточно высокого чина и прапорщицкой должности ставило его в странное положение. Мундир с золотыми погонами плохо сочетался с грязным закутком комендантского кабинета.
Он как старший командир, вынужден был говорить на совещаниях и принимать решения по проблемам, которые знал, мягко говоря, не слишком хорошо. Согласно традициям чинопоклонства, мнение капитана Конечникова считалось основным.
Но его способность чувствовать чужие мысли и интуиция, избавляли его от откровенно абсурдных вариантов.
Благодаря этому, его находили вполне грамотным руководителем. Недочеты списывали на особенности прошлого места службы коменданта, а удачи принимали как должное, ведь недаром он дослужился до звания капитана и не зря о нем писали в "Имперском Вестнике".
Поставки комплектующих для строительства кольца нуль-транспортировки заглохли, и Конечников добился от начальства предписания о временном прекращении работ до восстановления линии снабжения.
Дни проходили незаметно. Командиры и солдаты маялись от безделья. Только усиленные меры по поддержанию дисциплины и порядка вкупе с занятиями строевой и физической подготовкой не давали гарнизону погрязнуть в пьянстве.
Время летело незаметно. Деревья покрылись листьями. Листва стала пыльной, темно-зеленой, прошли одуряюще душные июль и аурелий, теплый август, заморосили сентябрьские дожди.
Все также проходили утренние планерки с обсуждением дисциплинарных взысканий провинившимся, планов на день, развод по работам и занятиям, бесконечные команды замученным солдатам на плацу "Делай раз", "Делай два". Командный состав нагружался уставными занятиями по силовой подготовке и рубке на мечах.
Не задерживаясь в сознании, мелькали оскаленные рты и залитые потом лица, сигаретный дым, пустые разговоры.
От упражнений с катаной ныло все тело. Ноги болели так, что временами приходилось садиться на анальгетики. Порой эта боль была единственным подтверждением реальности его бытия.
Конечников плыл сквозь дни как в дурном сне. Просыпался он по вечерам, когда запирался в казенной конуре, занимаясь своими делами. Он включал негромкую музыку, бормотал мантру, читал о старых временах Князя Князей или просматривал материалы по родной планете.
Его сознание улетало далеко за пределы времени и пространства, давая силу для каких-то, пока непонятных изменений внутри. Иногда приходила Лара. Она полупрозрачным облачком располагалась в кресле и часами беседовала с Федором, рассказывая о прошедших днях.
Конечников купил себе современный компьютер и перевел в цифровой формат все летописи.
При помощи новой машинки и маскировочных программ, он снял деньги с временных счетов и перебросил их по вкладам на предъявителя, открытых в разных частях государства, окончательно лишив службу финансового контроля возможности найти украденные им деньги.
Проделав эту операцию несколько раз, Конечников стал единоличным хозяином суммы с семью нулями. Понятно, что тратить сколько-нибудь значительные средства, здесь на Амальгаме, не привлекая внимания, он не мог.
Также он понимал, что рано или поздно Федор Конечников должен исчезнуть, когда несвойственная паспортному возрасту молодость станет слишком бросаться в глаза.
В первую очередь это означало разлуку с близкими, которые не горели желанием последовать путем бесконечного продления жизни со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами.
Но перейти от положения заслуженного ветерана многих кампаний к роли изгоя, человека без корней, скрывающегося от настойчивого внимания Службы Безопасности и Управителей, в малонаселенном, насквозь прозрачном месте было нереально.
Конечников наметил себе, что он должен будет перебраться на Алую или другую густонаселенную планету со статусом регионального центра, где можно затеряться в многочисленной толпе.
Альтернативный вариант дикого человека, прячущегося в пещерах родной Амальгамы и добывающего пропитание собирательством и охотой, Федора совсем не вдохновлял. Слишком хорошо он знал о системах наблюдения и процедурах генетической и биометрической идентификации, чтобы лелеять иллюзии, что его не опознают, случайно обнаружив через энное количество лет.
Времени впереди было много, и Конечников продолжал жить, пользуясь передышкой.
В числе прочих материалов, он досмотрел ту запись, которая круто изменила его жизнь. Дело было вечером. До проверки постов, которую он назначил на половину двенадцатого ночи, оставалась уйма времени. Конечников включил свою новую игрушку, нашел нужный материал, промотал по счетчику до необходимого места.
Он все же промахнулся, попав немного позже того момента, когда его далекий предок рассуждал о причинах того, что чудовищная ложь стала правдой для многих поколений жителей Хованки.
Все также за окнами неслись облака, и бывший синоптик станции наблюдения сидел в кресле перед камерой.
"… Открыть дверь было невозможно. Может даже и к лучшему. Чудовищный ураган все равно не дал бы нам ничего сделать. Все, что мы смогли, это развернуть 45-ый комплекс спутниковой связи внутри поста.
С большим трудом мы ориентировали полутораметровую луковицу запасной антенны в направлении примерно соответствующем положению станции. За пределы атмосферы полетел отчаянный вопль нашего передатчика. Ответа не было. Шли томительные минуты ожидания.
Вдруг на пульте загорелся сигнал, регистрируя продольную волну, излучаемую орбитальным комплексом. Наш радист, срывая горло, кричал в микрофон, стараясь переорать шум: - "Я - станция наблюдения "Хованка", прошу оказать помощь! Я станция наблюдения "Хованка", прошу оказать помощь! Я станция наблюдения "Хованка", у нас 25 человек гражданских, это жены и дети сотрудников. Ради Бога спасите хотя бы их!!!". В ответ была тишина. В поставленных на максимум динамиках только скрипели помехи, да ревел ветер снаружи.
Примерно через час его шаманских завываний, база на спутнике ответила голосом радиста Сорокина: - "Я орбитальная станция "Амальгама", прием подтверждаю".
Вдруг, голос в динамиках стал далеким и слабым. Мне показалось, что я напоследок услышал: - "Ты что, идиот? Нам запретили им отвечать". Спустя пару секунд огонек сигнала погас, чтобы больше никогда не загореться вновь.
Напрасно наш оператор продолжал вызывать орбитальный комплекс. Все было бесполезно.
3 часа спустя, когда станция должна была находиться строго над нами, из зенита один за одним, сплошными полосами пламени, небо прочертили огненные метеориты. Они врезались в склоны окрестных гор, выбрызгивая пламя и заставляя дрожать от ударов пол. Струи огненного ливня рассекали небо, подбираясь к блокпосту, пока начальник смены не догадался выключить передатчик.
Через какое-то время, основательно проутюжив склон нашей горы и лишь по счастливой случайности не зацепив верхний пост наблюдения, метеоритный дождь прекратился.
Снизу доложили о серьезных разрушениях в восточных отсеках ЗКП, нарушении герметичности, взрывах и пожаре, который вынудил покинуть эту часть станции.
Стало понятно, что метеоры были ничем иным, как снарядами массометных пушек.
Через несколько суток, на орбите был зарегистрирован сильный взрыв. Мы долго пытались понять, чтобы это значило, пока не обнаружили, что пропал сигнал от автоматического маяка кольца нуль-транспортировки.
Мы долго спорили о причине произошедшего, выдвигались самые невероятные гипотезы, лишь бы не признать страшной логики поступков тех, кто остался наверху - свидетелей надо убрать.
Амальгаму просто вычеркнули из списка обитаемых планет, уничтожив телепортатор и орбитальный комплекс, чтобы не дать эланцам возможности когда- нибудь использовать его.
Не знаю, остались ли живы непосредственные исполнители акции. Логика тех, кто приказал добить уцелевших на планете, не оставляла места в жизни и им, тем, кто наблюдал все своими глазами. Свидетельство о бесчестье отцов-командиров, в скорбный час заботящихся о чистоте мундира, вряд ли когда-нибудь пробьет слой облаков над замороженной Амальгамой.
Восстанавливая в памяти прошлое я, вдруг ловлю себя на мысли, что начинаю сомневаться, верно ли понял я то, что когда-то видел.
Может действительно прав мой внук… В любом случае, мы, те, кто пока жив, прижатые к поверхности изуродованной планеты стоградусным морозом и ураганными воздушными потоками, никому этого не расскажем".
- Я сделаю это за вас - вдруг сказал Федор, обращаясь к человеку на экране.
* * *
Комментарий 19.
День.
24 Апреля 10564 по н.с. 13 ч.03 мин. Единого времени. Искусственная реальность "Мир небесных грез".
- Привет, Принцесса, - сказал Рогнеде Управитель.
- Привет, - ответила она.
Ганя затушила сигарету и остановила воспроизведение, готовясь выслушать Андрея.
- Ты сегодня рано. Какое похвальное прилежание, - улыбаясь, сказал он. - Ты такое устроила во внешней среде, - просто караул.
С этими словами Живой Бог убрал ветер, с удовлетворением поглядев, как сразу уменьшились волны внизу.
- Просто иногда хочется увидеть, как на берег падает стена воды высотой до неба, - сказала она. - А это так, развлекушка.
- Опять ты злая, - заметил Андрей. - Вроде спать легла рано.
- И проснулась ночью, - вставила Рогнеда. - Среди снега и мороза. Ста градусов ниже нуля и ветра в 600 километров в час, сегодня не было, но белая пустыня на когда-то теплой планете с тропическим климатом, действует на нервы.
- А ты тут ночуй, - посоветовал Управитель.
- А если солнце взорвется? - поинтересовалась Управительница. - Или небо упадет на землю.
- Да ладно, - возразил он. - Ты же не конченная суицидница.
- А Деметра? Это же родной дом князей Громовых. Теперь только меня волнует климат этой планеты.
- И чего бы ты хотела? - поинтересовался Живой Бог. - Деметра и раньше была не слишком пригодной для жизни. Только вместо белого ада был зеленый. Даже Громовы не стали заниматься терраформингом центральной планеты своей империи, предпочитая летающие города и поселения на орбите и спутниках.
- А я, пожалуй бы, принялась за это дело. Того безобразия, которое было тут в старые времена, повторять не стала. Совершенно необязательно иметь дикие, пригодные только для скорой и мучительной смерти приговоренных джунгли. А вот условия старого Владимира, в смысле средних широт Земли, были бы уместны.
- Но это огромные и совершенно неоправданные затраты, - возразил Управитель. - Какой смысл возиться с заштатной планетой? Есть масса нетронутых войной миров.
- Не знаю, просто было бы здорово… Ели и сосны, березовые рощицы, речки и озера с кристально чистой водой. А в небе будут летать птицы. По деревьям прыгать белки. Хочется, чтобы, наконец, сгладились воронки от взрывов, и можно было дышать, не рискуя отморозить легкие.
- Будет, если хочется… - ответил Живой Бог. - Непонятно только зачем.
- Ни один мир не заслужил, чтобы его жгли из-за игр кучки бессмертных, тешащих орды краткоживущих идиотов для собственной выгоды.
- Ладно, - заверил ее Управитель. - Технически это несложно. Но это странное желание, Принцесса. Сколько лет тебя это не волновало.
- Да вот, читаю, тут одну книжицу, - заметила она. - Колыван, наверное, действует.
- Ну, нет, - с усмешкой ответил Живой Бог. - Ты давно хочешь это сделать. Иначе, не строила бы дома на поверхности.
- Пусть так.
- Только это труднее, чем с Амальгамой будет.
- Можно подумать, что мы хоть пальцем пошевелили для ее восстановления, - заметила она.
- Просто, несмотря на все зоны оледенения, на родной планете Колывана остались области пригодные для жизни. Так на Амальгаме сохранились животные и растения. А твоя Деметра - стерильная, насквозь промороженная куча дерьма под жиденькой, едва пригодной для дыхания воздушной оболочкой.
- И всеже я так хочу…
- Да, пожалуйста, - улыбнулся Живой Бог. - Давай наведем порядок перед новым циклом хаоса.
Рогнеда ничего не сказала в ответ, лишь слегка дернувшийся угол рта выдал ее мысли.
- Кстати, - продолжил Управитель, - мне пришло в голову, что именно так мы получили поразительно единообразие всех миров Обитаемого Пространства.
- Ты мне будешь рассказывать? - иронически заметила Живая Богиня. - После всех наработок ВИИРа -2?
- Ну ладно, - нахмурился Управитель. - Почитаем о том, что ты так старательно хочешь забыть.
Девушка хлопнула в ладоши, давая команду на продолжение чтения.
* * *