Это было совсем не то, что чувствовал Никита. Но может быть так и лучше, доступнее для Мага. Во всяком случае сам Никита все равно не мог бы ничего объяснить.
- Да, тяжело у вас. А у нас князь любому, кто попросит, даст работу по способностям, пищу, жилье. Всякий человек на что-то сгодится, лишь бы он работать хотел.
- Так не в пище же дело. У нас никто не голодает, и жилья на всех хватает. И работу не просто дадут, а заставят работать, если он сам себе дело не найдет. Вот только унизительно выполнять ту работу, которую могли бы делать машины. Сейчас-то Никита работу имеет и равен нам всем. Но он же сам знает, что это лишь благодаря его уникальной способности. Если ему сейчас не учиться, то пройдет время и он своей работы лишится может.
- И долго ему нужно учиться?
- Вообще-то всю жизнь. Но только все зависит от него. Дети у нас учатся с пяти лет, а работать обычно начинают в двадцать - двадцать два.
Хорошо, что в этом мире не пишут фантастики, подумал Никита. Магу не пришло в голову простое соображение, что годы в разных мирах могут быть разные.
- Маг, а ты можешь объяснить нам, почему здесь люди скрывают свои имена?
- Просто такой обычай. А почему тебя именно это интересует?
- Видишь ли, в нашей истории было много сказок и поверий о магии. Хотя на самом деле магии в нашем прошлом не было, по крайней мере об этом ничего не известно. Так вот одним из поверий было то, что знание имени человека позволяет магу подчинить его.
- Еще раньше имена скрывали не от магов, а от злых духов. - дополнила Аня - Впрочем, принципиальной разницы нет. Никита прав, действительно интересно такое совпадение земных поверий и здешних обычаев. Действительно ли знание имени дает магу какую-то власть над человеком?
- Совершенно никакой. Имя - лишь внешний символ, не имеющий прямой связи с внутренней сущностью. К тому же одним и тем же именем могут называться совершенно разные люди. Нет, для нас, магов, знание имени человека ничего не дает. Для магического воздействия не дает. Откуда этот обычай возник? Не знаю. Тогда я редко с людьми общался, в их дела глубоко не вникал. Возможно переняли от эльфов, и так это все трансформировалось. Ведь эльфы не скрывают своих имен, а просто у них нет постоянных имен. Имена эльфов связаны с их положением в обществе, родом занятий, последними значимыми событиями в их жизни. Каждый эльф меняет имя много раз в течение жизни. Насколько я помню, люди, жившие с эльфами, поступали так же. А вот у жителей Империи за морем имена постоянные, на всю жизнь. Здешние же имеют постоянные имена, как те, но называют их только самым близким. А среди людей называются прозвищами, которые часто меняются, что похоже на эльфов. И спрашивать постоянные имена здесь запрещено, вас за это побить могут.
- А когда мы свои имена говорим, это тоже неприлично? - спросила Аня.
- Нет, это просто странно, непривычно. Торговцы из Империи тоже называют свои имена. Только большинство людей их встречает нечасто.
- Так значит с магией этот обычай никак не связан?
- Никак. Я вам не назвал свое имя, потому что слишком много живу среди людей, да и вы тоже люди. Впрочем, на эльфийском языке мое имя и означает "маг", поскольку я как бы глава всех магов в этой части материка и лучший среди них.
Интересно, подумал Никита, Империя, судя по всему, общество жесткое, в котором большинство людей занимают раз и навсегда для них определенные места. И у них постоянные собственные имена. А у эльфов, похоже, общество динамичное, в котором любой может занять любое место. Не потому ли у эльфов нет постоянных имен? Тогда стремление скрывать собственные имена - стремление к свободе у людей. Власть определяет людей по постоянным именам и стремится закрепить на определенном месте. А если имя - лишь обозначение места человека в обществе в данный момент, то человек свободен менять свое место вместе с именем и власть не может за этим уследить. Как, без имени, узнать, что сегодня Охотник это тот же самый человек, который вчера был Кузнец или Пахарь? Для этого человека нужно в лицо знать, а фотографии тут еще не изобрели. Не потому ли все жестко структурированные общества так противятся свободной смене имени? Это и в его двадцатом веке было. Правда в двадцать втором имя опять стало не существенно, поскольку компьютеры узнают людей в лицо, не по именам. Так значит стремление к сокрытию имени - стремление к свободе и на Земле, и в этом мире. Империя уже закрепила всех людей по местам и именам, а здешние жители в противостоянии с эльфами еще могут как-то избежать абсолютного подчинения властям княжества.
Своими догадками Никита немедленно поделился с Аней и Магом.
- Не знаю, правильно ли это, но эльфы действительно совершенно свободны по сравнению с людьми. Наверно поэтому люди и вытесняют их постепенно. Ведь люди связаны между собой гораздо сильнее, чем эльфы. Да, а маги тоже связаны между собой. И у всех магов, в том числе и эльфийских, есть имена. - откликнулся Маг.
А Аня сказала, что на Земле собственные постоянные имена появились раньше, чем жестко структурированное общество. Хотя, собственно, никто не знает, насколько раньше. Вполне возможно, что именно появление имен было предпосылкой, позволившей создать общественные структуры. Индивидуализм же, который немыслим без собственных имен, появился куда позже и именно на основе жесткого общества. И вообще это интересная тема если не для диссертации, то для дипломной работы по психоистории. Так что если Никита заинтересуется…
Никита не хотел обижать Аню, но и психоистория его тоже не слишком интересовала. Так что он выразил готовность пожертвовать свою тему тому, кому она действительно нужнее. И больше ничего интересного за этот вечер не было. Култыхание по темным пустым улицам к дворцу, вечернее омовение с уже привычным водяным массажом, отказ от ужина по причине набарабаненности живота. Если бы не Искандеровы защитные виробы, которые и алкаголь воспринимали как один из ядов, наверное Никите не удалось бы избежать поездки в знаменитый русский город, лишенный воды. А так оставалась возможность встать на утро свежеотдохнувшим, чтобы твердым шагом войти в великое сообщество не живых и не мертвых, то есть путешествующих по морю.
Увидев на следующее утро корабль, на котором им предстояло отправиться в дальнейшее путешествие, Никита воочию убедился, что именно так оно и есть, что морской путь действительно ведет между жизнью и смертью. По крайней мере, их морской путь. Мало того, что суденышко показалось чуть побольше прогулочной лодки - метров пятнадцать в длину всего. Так еще по сравнению с ним сундук выглядел бы образцом стремительного изящества. Судно по форме напоминало половинку грецкого ореха - чуть больше в длину, чем в ширину. Из слегка вытянутой части борта, используемой в качестве носа, торчит вперед неуклюжее, грубо обструганное бревно, изображающее из себя бушприт. Толстая и узкая доска на огромных дверных петлях и с прибитой поперечиной-ручкой едва ли позволяет эффективно рулить этой кубышкой. А не слишком высокая толстая мачта кажется сделана не столько для несения парусов, сколько как подставка под воронье гнездо - венчающую мачту большую бочку, у которой вероятно выбили днище, выпили вино да и надели на столб по пьяни. Ну, то есть, на самом деле конечно все было не так, но просто у Никиты возникли такие ассоциации.
А вот Аня об этой посудине оказалась совершенно другого мнения:
- Ничего себе! Настоящий средиземноморский коч четырнадцатого века! Совершенно точная копия!
- Ань, а ты думаешь, что эта штука на самом деле способна плавать? Может нам лучше по берегу пешком? - спросил Никита.
- Плавают шляпы, ну и ты еще, возможно. Так что не оскорбляй этот замечательный шедевр кораблестроения. Прекрасно он дойдет куда надо. Суда такой конструкции не очень ходкие, но очень прочные, надежные. И очень поворотливые, хорошо управляются. Их специально такими делали, чтобы лавировать среди мелей и прибрежных скал. Это судно для каботажного плавания. Всегда мечтала на чем-то таком походить.
- Ань, а ты заметила, что у него яхтенное вооружение? - спросил Ербол.
- Действительно! Такое парусное вооружение появилось у нас лишь в девятнадцатом веке. А у настоящих кочей были лишь прямые паруса. - это она уже Никите пояснила - Должен и против ветра неплохо ходить. Так, а киль? Есть, и гораздо больше, чем у наших кочей! Значит прямо к берегу ему не причалить. И на берег его не вытаскивают в шторм. Впрочем, и кочи не вытаскивали.
Сейчас-то судно стояло у выступающей в воду каменной плиты - естественного причала, лишь немного обработанного человеком. Рядом, на других плитах, полого уходящих в воду, сохли большие рыбацкие лодки. Идеальный, самой природой созданный порт. Правда, совсем небольшой, зато два лавовых потока, далеко уходящих в море, надежно защищают его от штормовых волн. Это ведь только сейчас море представляет из себя зеркальную гладь. А осенью и зимой здесь бывает настоящий ад, когда ветер сбивает с ног людей, может поднять с земли и разбить о камни тяжелую лодку. Без защиты вулканических скал море было бы куда менее доступно для местных жителей. А без моря им было бы куда труднее выжить - слишком мало животной пищи на этом берегу. Потому в городе профессия рыбака была весьма уважаемой. Но вот корабль, на котором им предстояло плыть, был не здешний. Он пришел из города или крупного поселка в двух неделях пешего пути на севере. Там горная цепь разрывалась, открывая широкий доступ на лесистую равнину, давая возможность легко добывать драгоценное здесь дерево. И тамошние жители, единственные из людей на этом континенте, строили корабли и рыбацкие лодки. И единственные здесь умели ходить по бурным и опасным водам в многодневные походы. Их князь нанимал, чтобы свозить дань из отдаленных поселков. И они с готовностью взялись отвезти землян в свой родной город, где люди постоянно торговали с эльфами. С готовностью не ради землян, конечно, а из-за сопровождающего их Мага, чьи способности, намного превосходили гидрометцентры двадцатого века и ощутимо снижали опасность плавания. В общем, ничто не мешало взойти на корабль по длинному трапу, закрепленному на двух возвышающимся над берегом высоких бревенчатых треногах на манер замкового подъемного моста.
В отличие от самого судна, команда его Никите понравилась сразу без Аниных пояснений. Все же чего-то он нахватался еще в двадцатом веке и, особенно, в двадцать втором. И степенные неторопливые мужички, не слишком молодые по большей части, очень аккуратно одетые, внушили ему больше доверия, чем если бы это были лихие морские волки в рваных тельняшках с кортиками за кушаками. Капитан одеждой среди команды не выделялся. Но тем не менее ошибки быть не могло - лицо его несло отпечаток уверенности в себе. Сразу было видно, что он привык чтобы его команды выполнялись немедленно. Не только команды даже, а просто взгляд, легкое движение руки должны были приводить в движение этих обманчиво неповоротливых коренастых здоровяков. Так ведь и на Земле капитан на корабле считался первым после Бога. А в здешнем мире и Бога не было предусмотрено.
Капитан вежливо поклонился Магу. Команда молча смотрела на пассажиров. Обычное любопытство, причем не слишком сильное. Только на Аню они глядели более внимательно, с восторгом, похоже, и некоторым замешательством. Но ничего угрожающего в этих взглядах Никита не усмотрел. Да этого и не должно было быть. После нескольких дней на берегу при достаточно раскованных манерах здешних девушек, женщина на корабле не предвещала уже опасность, по крайней мере на пару недель. А их путешествие должно было закончиться скорее.
Устроиться решили на палубе - в трюме было тесно и душно. Да еще и воняло довольно гадостно. Только что крыс не было - и на том спасибо. Хотя, с другой стороны, без них как определить, когда корабль тонуть соберется? Наверное поэтому Ербол решил не оттаскивать вещи в трюм по предложению капитана, а оставить их здесь же, на палубе. Рюкзаки непромокаемые, не тонущие. А если что-то случится, то самонадувающиеся лодки в наружных карманах давали больше надежд на спасение, чем обломки корабля. Капитана, однако, тоже понять можно: загромождать палубу не только пассажирами, но и их вещами ему не слишком улыбалось. А если шторм, то это не только для самих пассажиров будет опасно, но и для вверенного ему судна. Но спорить с Магом он все же оказался слаб. Пускай Бога в здешних краях и не изобрели, но свято место пусто не бывает. И здесь это место заняли маги - где-то повыше капитанов.
Особых церемоний по прибытии на борт важных персон не было, поскольку капитан очень торопился. Едва пассажиры устроились и привязали свои рюкзаки, он скомандовал отплытие. Куда ж он гонит как на пожар? И так пришлось ни свет ни заря подниматься после вчерашних-то посиделок. И только когда прямо у причала матросы подняли грязно-серый парус, Никита сообразил, что с берега дует пусть слабый, но отчетливо ощутимый ветерок. В голове заскакали строчки из школьного курса природоведения: утренний бриз. С ним можно уйти от берега, чтобы, когда вечер сменит направление воздушных потоков, идти спокойно вдоль берега или причалить на ночевку.
Пока неуклюжий кораблик медленно отползал к выходу из гавани, двигаясь пока скорее боковым крабьим ходом, чем стремительным полетом морских яхт и чаек, Никита изучал доски палубы. Судно показалось ему крайне ненадежным сначала в том числе и из-за ветхого вида. Но сейчас он убедился, что слой пористо-серого, изъеденного солью и окатанного волнами на древесине очень тонок. А под ним звенящий монолит. Доски палубы под ногами не скрипели и не шатались. Да к тому же были пригнаны очень плотно, пожалуй даже еще и склеены между собой чем-то типа эпоксидки. В общем, палуба была совершенно водонепроницаемой. А весь корабль сейчас, когда его наконец начали качать морские волны, показался Никите твердым орешком. Барашки, бьющиеся о крутые борта, не вызывали никакой дрожи в конструкции, словно Никита стоял на плавучей скале, а не пустотелой деревянной шкатулочке. Ну конечно, корабль же должен сопротивляться ударам настоящих штормовых волн, а не только ласковым шлепкам развеселившейся солнечным утром водички. Права была Аня - суденышко это должно не бояться и сильных ураганов. И построено так не из-за недостатка искусства корабелов. Что короткое - так это позволяет ему не ломаться, зависнув промеж двух волн. А широкое - для пущей остойчивости. А вот скорость судостроителей наверное не слишком волновала, поскольку ходить кораблику предполагалось далеко, а не быстро.
Корабль неторопливо удалялся от берега, плавно покачиваясь на волнах. Никита сначала опасался морской болезни - этого позорного, по его мнению, мужского недостатка. Не потому мужского, что женщины им не страдают, конечно, а потому, что для них это не является позором и недостатком. Однако, к счастью, обошлось. Может опять виробы помогли, а может просто Никита стал старше. Ведь морской-то болезнью он страдал в раннем детстве, когда родители взяли его на Черное море. А в уже новой жизни в Испании в море только купался. В общем, можно было спокойно смотреть на величественную панораму гор. На крутом склоне, зеленом снизу и сером сверху, четко выделялся эдьфийский город - черное пятно на светло-сером утесе. А вот человеческий город и порт с моря не были видны - все скрывалось за скалами. Когда здесь изобретут порох, подумал Никита, этот город станет неприступной крепостью. Потому что его скальные стены бронзовым кулевринам не по зубам. А вне гавани на скалистый берег почти невозможно высалится. Даже отсюда, издали, видна полоска бешеной пены там, где море синими языками точит скалы. И это когда погода почти штилевая по здешним понятиям. А волны, однако, ого! Просто здесь, на глубине, они длинные, пологие. А борта кусают лишь стаи мелких коротких волнишек, прыгающих как шакалы по барханам, по склонам больших волн. А вот у берега уже большие волны поднимаются как медведи во весь свой рост и ревут злобно на преградившие им путь скалы. В этой титанической схватке уцелеть было бы проблематично и броненосцу двадцатого века Земли, не то что здешним скорлупкам.
Поэтическое настроение Никиты прервала Аня, позвав его помочь со сбором проб морской воды. В порту за суматохой отплытия она не успела этого сделать. И Никита бросал за борт взятый у боцмана кожаный бурдюк на веревке, а Аня лила каплями воду в анализаторы. И выяснила всего лишь, что по составу солей здешнее море от земных почти не отличается. Чуть больший процент магния, чуть больше тяжелых металлов - след геологически недавней еще катастрофы. И все, пожалуй. Биология тоже ничем особенным не поразила. Водоросли, бактерии, немного зоопланктона. Пить не стоит - солоновато, но купаться можно за милую душу. Правда с корабля купаться рискованно - уйдет, не догонишь. А с берега даже и на вид невозможно - нету пляжей-то. Не станут здешние места в будущем курортами. Хотя может к тому времени волны уже изгрызут скалы и намоют песок. Но как же тяжело тут рыбакам - кроме немногочисленных защищенных гаваней причалить негде. И с гор текут не реки, а ручьи, слишком мелкие, чтобы можно было входить в их устья. Негостеприимный здесь берег для мореплавателей.