По мере удаления судна от берега суматоха на нем улеглась. Большинство матросов расползлись кто куда отдыхать. На вахте оставались лишь пятеро. Двое на руле, поскольку один мог просто не справиться: до штурвала с цепными передачами и шестеренками здешние корабелы пока не додумались. Да и опасно оставлять все на одного рулевого. Сильный удар волны мог его просто с ног сшибить длинной оглоблей румпеля. Это Аня так Никите объяснила. Еще двое внимательно наблюдали за парусом. А один, в вороньем гнезде, изображал из себя локатор, пытаясь смотреть сразу во все стороны. Никита так и не понял, что он там высматривал. Ну ладно бы у берега - рифы там, или мели. Но сейчас-то берег лишь полоска на горизонте. И рулевые правят не по приметам, а по самому настоящему компасу. Морскому, жидкостному, как положено. Изрядных размеров бронзовый котелок укреплен перед ними на торчащем из палубы толстом бревне. В нем плавает раскрашенный деревянный круг, а сверху все прикрыто толстым стеклом. А интересно, что туда налито? Неужели спирт? Хотя в здешнем климате можно и водичкой обойтись. Для снега и льда в здешнем словаре слов не нашлось. Не встречались потому что. А на пиру у князя или в корчме городской никаких следов крепких напитков тоже не обнаружилось. Так что может они самогонный аппарат здесь еще не изобрели. А вот компасом пользуются вовсю - тоже анахронизм.
Закончив с водой, Никита с Аней подошли к Ерболу и Сепе, пытавшим капитана. Маг уединился на носу, так что допроса с пристрастием не получалось. Тем не менее оба телепата неплохо справлялись с добыванием информации. Помогала им самая распространенная среди людей страсть - желание рассказать о себе, любимом, и о родном городе, конечно самом лучшем из всех городов на свете. Никита включился в разговор сразу. То есть включился не в смысле участия, а в смысле того, что шестым телепатическим чувством сразу стал понимать, о чем речь идет, и переводить Ане. Здесь, в иномирье, его магические способности заметно обострялись с каждым днем. У Ербола и Сепе, по его наблюдениям, происходило то же самое. Что повлияло - особая атмосфера мест, какая-то иная структура вакуума, или присутствие неподалеку большого количества мощных магов - загадка. Ну, это пусть Ербол с Сепе разгадывают, а вот капитан рассказывал довольно интересные вещи, полностью опрокидывая сложившееся у Никиты представление о смертельной борьбе двух рас. То есть, о полном отсутствии такой борьбы.
Родной город капитана был расположен в устье большой реки, проходящей сквозь разрыв горной цепи. Сама река не была торговым путем из-за страшных порогов, но устье ее предоставляло прекрасную гавань. Берега вокруг устья были низкими и пологими, а обширная отмель давала горожанам огромное количество рыбы и прочей морской живности, вкусной морской капусты. Это-то и служило прочной основой отношений между людьми и эльфами. Здешние эльфы, в отличие от мифических земных, моря не любили и боялись. Зато очень любили морепродукты и охотно обменивали на них древесину из своих лесов. Аня предположила, что все дело в недостатке в их краях йода. Но независимо от причины, торговые караваны постоянно шли по прорубленным сквозь пологие и невысокие горы дорогам, а по реке непрерывной чередой плыли бревна. Люди спокойно ходили по эльфийским лесам, опасаясь, правда, пересекать указанные им границы. А в городе постоянно жили эльфийские торговцы. Эльфы покупали не только морепродукты, но и достижения людских высоких технологий - часы и арбалеты. Будучи прекрасными металлургами, к механике они больших способностей не имели. И еще одной важной статьей эльфийского импорта были металлы. Вздыбленные пласты горных пород обнажили со стороны моря несколько прекрасных месторождений серебра, меди, свинца и олова, а на той стороне гор подобные месторождения были давно выработаны. Люди же покупали у эльфов не только бревна. Кстати, оказалось, что эльфы не просто вырубают и сплавляют свои леса. Они еще выращивают деревья по заказу - нужной кривизны, с нужным расположением волокон, с особыми свойствами древесины - упругостью или наоборот твердостью, водонепроницаемостью или пористостью, красивым рисунком и почти любым цветом древесины. И еще эльфы продают изделия своей металлургии из разной бронзы с удивительными свойствами. Чаши и фляги, инструменты, особенно медицинские. Но никогда - оружие. Даже князь не мог похвастаться тем, что у него есть меч эльфийской работы. Изредка только попадались наконечники для стрел. Ядовитые - боевые, или охотничьи из обычного металла. Впрочем, люди не особо нуждались в эльфийском оружии, поскольку их сталь превосходила по твердости эльфийскую бронзу. А оружие из бронзового булата оказалось такой же редкостью, как и не уступающая ему слоистая сталь у людей. Сами эльфы по непонятной причине железа не признавали, так что изделия для них приходилось делать из бронзы. По этой причине арбалеты им продавались без стальных дуг - эльфы сами делали дуги из своего специального дерева с удивительной упругостью. Зачем эльфам арбалеты, капитан не знал. Во всяком случае против людей они арбалеты никогда не использовали. И также капитан не знал, почему эльфы отказываются пользоваться железными изделиями. Живущие в городе эльфы от железных предметов не бегали, но для своего обихода никогда ничего железного не покупали. И еще одна важная категория товаров была у эльфов: продукция их биотехнологий. К ней относились не только специально выращиваемые деревья, но и лекарства, всякие специи, домашние животные на развод и семена растений. И еще всякие штучки вроде того клея, которым был склеен корабль. Применялся этот клей в судостроении, строительстве домов и многих других работах. Даже обувь и латы им клеили. Сами эльфы, кстати, использовали порой латы из кожи чем-то пропитанной, куда легче и прочнее металлических панцирей людей. Только людям их не продавали никогда, как и другое свое оружие. Хотя древесину для луков поставляли без ограничений.
Вообще в рассказе капитана эльфы представлялись совсем не таинственными и враждебными. Просто еще одно племя со странными обычаями и странными знаниями. Но ведь и им люди казались столь же странными, наделенными необычными способностями. В частности, люди владели тайнами мореплавания и спокойно жили на морском берегу, для эльфов враждебном. И пока граница владений двух рас не нарушалась, они могли спокойно сотрудничать. В общем, такая благостная картинка взаимного доверия, подумал тогда Никита, которая в будущем эльфам наверняка боком выйдет. Позже он понял, что такие мысли были навеяны неосознанной ассоциацией с историей Земли - колонизацией Северной Америки англосаксами. Однако здесь эльфы отнюдь не играли роль индейцев. И технологически и по социальному развитию они людям нисколько не уступали. Да и мир первыми нарушили именно приморские эльфы, начав геноцид людей. И если бы полоса земли между горами и морем не была для лесных эльфов плохо подходящей по их биологической природе, возможно людей на этом континенте уже не было бы.
За разговорами Никита не заметил было, как ветер совершенно стих - было уже далеко по полудни. Улеглись мелкие но злобные волнишки. И только крупные валы плавно покачивали мореплавателей, сверкая гладкими сытыми боками. Не зря называют это море Морем Ужаса. Где-то там, далеко, бушевал страшный шторм. Безумный ветер порождал морских гигантов и они восставали на своего родителя и с ревом хлестали его белопенными лапами. Но потом, устрашась, сбегали сюда, за сотни километров, не теряя своей могучей силы и коварно скрывая до поры свою ярость, пока не встанет на их пути стража береговых скал. К счастью, скорлупка корабля была для них слишком малой добычей.
Наблюдатель все так же крутился на своем посту, хотя корабль совершенно потерял ход. Конечно не рифы он там высматривает. Может пиратов? На вопрос Никиты капитан ответил, что наблюдатель высматривает хоуффену - огромных рыб, представляющих для судов смертельную опасность и нередко встречающихся в этих водах. Так они значит нападают на корабли? Нет, не нападают. Но увидев любой крупный плавающий предмет, эти рыбы непременно желают о него почесаться. А поскольку размеры их порой превышают корабль вдвое, мало кому удается выйти из такого приключения иначе, чем на обломках кораблекрушения. И что, увидев такую рыбу, можно убежать от нее или убить ее? Нет, конечно. Толстую чешую не пробивают ни копья, ни самые мощные арбалеты. А скорость этой рыбы не имеет равных среди зверей суши и сравнима только с птицами в небе. Но если вылить в воду вокруг корабля растворенную соответственным образом настойку плодов ксерсаи, громадная рыба удирает из этого места со всех плавников. Только хранится готовый раствор всего несколько часов, а приготовление его из законсервированного экстракта требует времени. Вот потому наблюдатель и должен заметить рыбу издали, чтобы у экипажа было время подготовиться к обороне. Аня, как всегда все быстрее соображавшая, заметила, что вероятно эти гигантские рыбы занимают ту же экологическую нишу, что земные киты и китовые акулы. А некоторым китам тоже очень нравится чесаться о плавающие предметы, сдирая кожных паразитов. В общем, ничего особенного. Но если у этих гигантских рыб действительно очень прочная чешуя, значит в здешних морях и хищники есть соответствующие. Ведь земные гиганты моря брони на коже не имеют.
В это время наблюдатель на мачте завопил что-то, простирая руку к горизонту. Никита всмотрелся в том направлении, надеясь увидеть если не фонтан, которого не могло быть у рыбы, то хотя бы гигантский плавник. Но наблюдатель обнаружил что-то другое. Несколько матросов проворно спустили на воду легкий вельбот - кожаную лодочку с каркасом из прочных, напоминающих бамбук, палок. Один устанавливал на носу большой арбалет. Предстояла охота, а не оборона.
Вернулся вельбот минут через сорок, притащив на буксире приличную рыбину. Несколько матросов с трудом ее втащили на борт. Рыбина была почти совершенно круглая - этакий блин больше метра в диаметре и сантиметров тридцать толщиной. Вместо хвоста коротенькая бахрома. А двигалась рыба вероятно с помощью двух длиннющих плавников на спине и брюхе. Спереди приставлена маленькая глупая головенка с широкой круглой пастью. Настоящая рыба-луна, совсем как земная, восхищенно заметила Аня. Серебряно-оранжевым цветом чешуи рыба действительно напоминала Луну на закате. И называлась в здешнем языке так же: рыба-луна. И вкусной оказалась, по подтверждению Ани, как земная рыба-луна. Сразу по возвращении рыбаков матросы вытащили на палубу большую железную жаровню на ножках, насыпали туда древесный уголь и открыли пиршество. Землянам тоже досталось, не так по щедрости, возможно, а потому, что рыбы девать было некуда. Во всяком случае лакомой печенью капитан только с магом поделился. Но и простая рыбятина ярко оранжевого цвета, жирная и ароматная, таяла во рту. И вина на запивку на корабле оказалось вдоволь. Только к сожалению терпковатого, больше под мясо подходящего, чем под рыбу.
Ближе к вечеру поднялся ветер, теперь уже дующий в направлении берега. И опять корабль бодро зашлепал по волнам. Дело было вечером, делать было нечего. Большая часть команды отдыхала после сытного обеда. А большая часть рыбины все еще оставалась подвешенной к мачте. В общем, Никита качал ногой, а Ербол с Сепе затеяли спор об источнике магической силы в человеке. И Маг принимал посильное участие в этом споре. Хотя теоретически подготовлен он был хуже, то есть меньше думал об этом, принимая наличие силы как данное, его практический опыт позволял легко разбивать одну за другой гипотезы Ербола.
- А вот здесь кое чем я могу помочь - вмешалась вдруг Аня - Тебе многое из того, что я буду говорить, будет наверное непонятно - повернулась она к Магу - но я и Ерболу должна все объяснить, а если буду подбирать аналогии, понятные тебе, то Ербол мало что поймет.
В общем, это пока результаты очень сырые. Ты знаешь, чем мы с Эриком Мак-Карти - это она уже к Никите обратилась - занимались весь год с твоего выхода в мир? Мы пытались обработать материал по деятельности мозга. До сих пор никому еще не удавалось заглянуть внутрь мозга человека во время работы и посмотреть, что там творится. Тебе первому вживили виробные датчики и получили такую массу информации, что, Эрик говорит, произойдет переворот в науке.
- А почему только на Никите? - перебил ее Ербол - Добровольцев не нашлось? Если так, то я готов послужить науке.
- Видишь ли, это довольно опасно. Датчики же давно разработали, но как они взаимодействуют с мозгом до сих пор до конца не понятно. Треть животных гибнет в конце концов. Не бойся, Никитка, тебе повезло - у тебя все в порядке, да и датчиков этих в тебе давно уже нет.
- Значит на людях нельзя, а почему на Никите решились? Не жалко было? - спросил Сепе.
- А ему тогда терять нечего было - он и так по сути мертвый был. Представляешь разочарование виробщиков, когда они оживили найденный в болоте двухсотлетний труп, причем успешно оживили, мозг биологически работает, память вроде сохранилась в достаточном объеме, а личности нет даже на уровне животного. Полный хаос, как у компьютера с незагруженной базой.
Никита уже знал, что компьютеры двадцать второго века отличались от компьютеров двадцатого очень сильно. Это были не линейные машины, в которых один процессор выполняет последовательно все операции программы и даже не просто мультипроцессорные, как первые примитивные креи прошлого, лишь распараллеливающие те же линейные программы, а компьютеры с непрерывной вычислительной средой. Не сотни, а миллиарды процессоров, каждый с собственной памятью, соединенные в многомерную сеть. Чтобы такой компьютер работал, в него загружается базовая структура, синхронизующая работу процессоров, создающая из аморфной сети-среды четкие схемы для выполнения определенных задач. Без такой базовой структуры, отдаленного потомка операционных систем, компьютер оказывался неработоспособным.
- Вот тогда и пригласили нас с Эриком. Мы в сущности заново создавали базовую структуру мозга Никиты. То есть в мозгу их не одна, но сначала мы ничего не понимали, действовали на ощупь, интуитивно.
- Неужели мозг действительно так похож на компьютер? - удивился Ербол.
- Ты не представляешь, до какой степени похож. Мы и сами этого не представляли два года назад. Это сейчас понемногу начали понимать, в процессе осмысления данных. В общем, с компьютерами люди в который раз придумали то, что природа придумала на миллионы лет раньше. Конечно разница есть - мозг основан на квантово случайных процессах, а схема компьютера случайность исключает полностью. Это же было условием для конструкторов - полная определенность результатов вычислений. Но принципы работы многомерной сети процессоров такие же, как у сети нейронов. Те же виртуальные структуры разного уровня.
Никита понимал, о чем говорит Аня. И нейроны и унипроцессоры среды могут выходить из строя, но это не должно сказываться на работе всего мозга, кристаллического или живого. Элементы должны быть заменяемыми. С другой стороны для вычислений нужно создавать стабильные схемы, в которых каждый элемент выполняет свою задачу. И такие схемы создавались в виде виртуальных структур, которые могут использовать в качестве своего элемента любой работоспособный процессор, не занятый в другой задаче. Лишь бы он имел в своей памяти нужный набор данных. Но данные в случае необходимости можно и загрузить. С нейроном это сложнее, наверное, его молекулярная память загружается медленнее, но зато имеет больший объем, чем у кристаллоячейки. А поскольку микроскопический процессор может ошибаться, то его работа в любой схеме дублируется многократно. Так что даже в случае выхода процессора из строя вычисления не прерываются. А самая большая виртуальная структура компьютера, работающая непрерывно, занята лишь тем, что как бы раздает задания свободным процессорам, побуждая их включиться в какую-то нужную в данный момент структуру в определенном качестве. Эта структура, называемая базовой, или просто базой, и делает компьютер работоспособным. Без нее отдельные процессоры просто не знают, в какую задачу им нужно включиться, компьютер погружен в полный хаос.
Был ли Никита шокирован тем, что кто-то копался в его мозгу как в компьютере и программировал его? Пожалуй не был. Или был? Трудно сказать определенно. А в конце концов, какая разница? Мозги у него после оживления работают не хуже, чем в двадцатом веке. Скорее лучше. И не чувствует он себя запрограммированным. Да и Аня относится к нему совсем не как к роботу. А это пожалуй самый верный признак, что он человек не хуже других.
- К счастью, мозг, даже погруженный в полный хаос, не может разрушить своей молекулярной базы данных, как это происходит в электронном компьютере. И структуры жизнеобеспечения, управляющие органами, включаются автоматически. У них в сущности основой является само соединение нейронов в жесткие схемы. А вот структуры, отвечающие за мышление, оказались полностью виртуальными - софтом в полном смысле. Их и пришлось заново воссоздавать.
И вот что я думаю о твоем вопросе. Для изменения внешнего мира мозг должен отдать часть своей информации, как ты говоришь, или часть силы, как говорит Маг. То есть упростить свою структуру. Структура физической нейронной сети упроститься не может быстро. Молекулы памяти тоже устойчивы. Значит упрощается структура той виртуальной сети, которая резонирует с окружающим миром. Больше просто нечему, по крайней мере ничего другого мы в мозгу пока не знаем.
- Похоже! - возбудился Ербол - Да, если так, то это похоже. Мозг упрощается в виртуальных структурах, теряет часть работоспособности, быстродействия. Чем проще структура сети, тем больше нагрузка на отдельные элементы при выполнении той же задачи. Нейроны перегружаются, устают. А через некоторое время базовая структура восстанавливает сложность виртуальных сетей и мозг опять готов - можно снова колдовать. Сила восстановилась. Вернемся - все! Бросаемся на виртуальные структуры мозга.
Маг, ты хоть что-то понял?
К удивлению Никиты оказалось, что Маг понял разговор пожалуй не хуже него. Хотя не имел никакого представления даже о линейных компьютерах, не то что о многомерных средах. Вот только для него вопрос о том, где именно мозг берет силу для магии, имел крайне теоретическое значение. Конечно сведения об устройстве мозга были весьма любопытны и может быть при дальнейшей разработке могли что-то дать. Но пока он не видел возможности применить их на практике. Все же земная наука, направленная на поиск разгадок и объяснений, приведения всего в систему просто так, без непосредственной практической цели, не очень согласовалась с его мировоззрением. Правда, глядя на землян, Маг не мог не признать, что такое новое для него мировоззрение, абстрактное любопытство, применяемое в больших масштабах, является очень полезным практически. Он даже понял, что не бывает бесполезных знаний, что любое новое знание когда-то пригодится, если не тебе, то другому, если не сейчас, то когда-то в будущем. Ему трудно было принять такое мировоззрение просто потому, что сам он по своему происхождению, по природе своих способностей был самым закоренелым индивидуалистом. Да и не мог не быть - маги не входили в сообщества людей и эльфов, а их собственное сообщество не имело ни прошлого, ни будущего. Ни один из первых магов не умер еще от старости, а детей у них не могло быть в принципе. Так что в сообществе магов каждый зависел от других очень и очень мало.
- Аня, выходит, если мозг так похож на современные компьютеры, то компьютер тоже может заниматься магией?
Аня строго взглянула на Никиту: