Следующий день потратили на ознакомление с жизнью города корабелов. Больше все равно делать было нечего. Прежде всего изучили озеро, давшее жизнь порту, а вместе с ним и городу, поскольку построить порт на берегу залива оказывается было невозможно. Вода в озере оказалась солоноватой, для питья не пригодной. В сущности это было не совсем озеро, хотя его питали несколько стекающих с окрестных холмов речушек, а скорее лагуна. Уровень озера колебался в зависимости от морских приливов - отливов, а также и от ветров, создающих порой мощные нагонные волны в заливе. Так что протока, соединяющая озеро с заливом, была проходима не в любое время. Капитан, оказывается, не только искусно лавировал, в последний момент отвернув от грозного прибоя в узкий канал, но и точно рассчитал время, попав к началу прилива. В отлив канал был бы непроходим из-за сильного встречного течения. В это время можно только выйти из порта в море. Живность в озере была морская, как рассказали местные жители, и весьма обильная. А в речках водилась уже знакомая форель и крупные черно-красные раки, которые весьма понравились Никите на застолье у бургомистра.
На берегу озера между причалов строились корабли. Картина верфей мало отличалась от то того, что видел Никита когда-то в фильмах про Петра Великого. Только способ сборки был другим. Бревна и доски крепились не гвоздями, не скобами, а клеем. То есть гвозди деревянные и стальные скобы тоже были, но лишь для временного удержания деталей пока клей не застынет. Скобы потом удаляли, чтобы ржавеющий металл не портил дерево. Клей корабелы наносили весьма умело и экономно, выдавливая его из зелено-бурых плодов, размером и формой напоминающих крупные груши. Груши были мягкими на ощупь. Когда у них отрезали хвостик, из получившегося отверстия в кожуре выдавливалась вязкая темно-коричневая масса. На воздухе масса застывала за несколько часов, а прочность хорошей пластмассы набирала несколько недель, меняя при этом цвет на прозрачный светло-желтый. Неразрезанные груши, как сказали мастера, можно хранить более полугода. А разрезанные нужно использовать в течение суток, а лучше быстрее. Клейкие плоды покупали у эльфов достаточно дорого, а созревали они только поздней осенью. Так что работа корабелов была сезонной - весна и начало лета. Зимой, на холоде, клей плохо застывал, а к концу лета плоды уже портились. Однако все неудобства окупались тем, что клей делал корпус необычайно прочным и водонепроницаемым. Конопатить щели на этих кораблях уже не требовалось. И под ударами волн скорее ломалось дерево, чем расходились клеевые швы. А покрывали корпуса лаком, сделанным из тех же плодов. Свежую массу растворяли в воде, грели, добавляли туда еще какие-то составы и порошки. Горячей жидкостью красили отполированные корпуса снаружи и изнутри. После этого корабельным бортам не грозила гниль и морская живность не селилась на них. Одно плохо: настоящий ремонт таких судов был возможен лишь в условиях верфи. И только в определенное время года.
По сравнению с верфью сам поселок не представлял особого интереса. Просто деревня с несколькими кузницами и литейной мастерской, в которой изготовлялись бронзовые детали кораблей. Все кустарное, с мастерскими в княжеской столице, особенно во дворце, не сравнить. И еще склады, склады. Торговля с эльфами шла весьма оживленно. Кстати, корабль, на котором они плыли, оказывается привез в столицу груз клейких плодов. Зимой-то мореплавание было невозможным, так что созревшие плоды хранились здесь на складах для собственных нужд и пока не появится возможность отправить их дальше. Хотя небольшие партии отправляли в столицу и сушей в течение зимы. Но это только для мелких ремесленных поделок. А весной и летом столичные мастера использовали этот клей и в строительстве домов.
А здесь дома деревянные, обычные избы по большей части. Над деревянными крышами торчат дымовые трубы, окна затянуты по большей части рыбьим пузырем. Свет он хорошо пропускает, но мутный - не поглядеть на улицу. Стекла мало у кого - не зря бургомистр хвастался. А у нескольких домов окна были остеклены пластинками затвердевшего клея. Тоже мутные, как пузыри, но намного прочнее, чем даже стекло.
Вечером нанесли новый визит посланнику. Он сказал, что уже сообщил своим соплеменникам о прибытии гостей и получил ответ. Однако средства связи у эльфов не уступали земному радио конца двадцатого века, по крайней мере. Хотя даже Маг не мог рассказать, как они это делают. Возможно с помощью магии, но не той дальней телепатии, которой пользовался сам Маг и его коллеги по клану.
Никто из эльфов не выступил против решения посланника предоставить землянам право ходить по всей эльфийской территории. Их ждут и будут им рады как гостям, приносящим интересные новости. А караван отправится завтра утром.
Дальнейшая беседа с эльфийским посланником затянулась далеко заполночь. И в этой беседе говорить пришлось больше землянам, отвечая на вопросы. Оно и справедливо: им ведь предстояло увидеть жизнь эльфов собственными глазами, а посланник мог только рассчитывать на рассказы. Любопытен же он был ничуть не меньше Ербола. Однако в ходе беседы и Никите удалось задать свой вопрос по поводу отношений людей и эльфов.
- Ты думаешь, что быстро размножающиеся люди могут в конце концов вытеснить нас? - эльф легко схватил суть проблемы - Не думаю. По крайней мере для этого им нужно хотя бы сравняться с нами в возможностях.
- Но ведь люди в конце концов вытеснили приморских эльфов.
- Они сами были виноваты. Наши сородичи сильно от нас отличались. Они превосходили нас в магии и работе с камнем и металлом. Но в остальном сильно от нас отставали.
- В нашей истории так было со многими крупными империями, - сказал Никита - которые не видели опасности в варварах, но в конце концов рушились под натиском менее развитых племен. А ведь вы даже не империя, вы разобщены. Вот вы даже не помогли своим приморским сородичам.
- Возможно, ты прав, возможно с нами так и будет, если люди будут развиваться, а мы - нет. Но тогда нас в любом случае ничего не спасет. И разобщенность тут ни при чем. А приморскому племени мы не помогли потому, что они сами начали войну против людей. И начали ее крайне глупо. Тогда люди были правы, что сражались за свою жизнь до конца. Нет ничего более бесполезного, чем помогать глупцам.
Сейчас люди живут в приморских землях потому, что мы им это позволяем. Все равно эти земли для нас бесполезны. Наше племя плохо переносит большие открытые пространства. Вот в густом лесу мы себя очень хорошо чувствуем, а на берегу моря могут жить лишь немногие. Потому я и живу здесь как посланник, что я сам из числа этих немногих. Так зачем прогонять людей с бесполезных нам земель? Тем более, что люди дают нам что-то для нас полезное. Вот в пище из морских животных и растений мы нуждаемся, а сами не могли бы их добывать. А если мы когда-нибудь захотим уничтожить здесь людей, то мы это сделаем очень быстро. И люди даже не догадаются, почему они умирают.
Кажется Никита догадался, о чем говорит эльф:
- Ты имеешь ввиду, что у них появится смертельная болезнь?
Эльф слегка наклонил голову:
- Болезнь, смертельная для людей и безопасная для нас. Но это оружие для крайнего случая. Нам бы не хотелось лишаться полезных соседей. И сейчас отношения с людьми развиваются хорошо. Вызванная давней войной вражда постепенно исчезает, а торговля выгодна и нам и людям.
- Но ведь люди размножаются быстрее вас. И когда-то им будет не хватать их земель. Тогда они будут просто вынуждены вторгнуться на ваши земли.
- Да, такую возможность мы учитываем. Люди не могут, да и не хотят регулировать свою численность, как это делаем мы или вы. Но когда их число подойдет к опасному пределу, мы сами будем регулировать их рождаемость. И не придется их убивать. Просто снизится число рождений, а они не будут знать, почему. И вряд ли это их обеспокоит, поскольку уменьшения их численности мы тоже не допустим. Может быть даже удастся договориться по этому вопросу с их правителем. Ведь он тоже будет заинтересован в сохранении стабильности на этой земле.
Вот происходящее на той стороне моря нас беспокоит куда больше. Мы не можем регулировать численность людей там. И когда-то они рванутся через море захватывать новые земли. Для нас выгоднее будет, если путь им преградит сильное княжество людей по эту сторону моря. Тогда нам самим не придется воевать с пришельцами, и так будет лучше для всех.
Да уж, конечно лучше. Никита представил себе применение бактериологического оружия против людей со средневековой в основном культурой. Ведь вымереть могут все, в том числе и союзные эльфам приморцы. Начать-то эпидемию эльфы смогут, а вот прекратить ее будет куда как труднее. Вот такой он, симбиоз в действии. И хорошо еще, что эльфы кажется являются очень высококультурным народом. Современники Никиты из двадцатого века Земли в такой ситуации скорее всего просто уничтожили бы чужую потенциально опасную расу. Ведь могучие державы бомбили маленькие народы на другой стороне планеты даже не за реальную опасность ими создаваемую, а за простое неподчинение. Выходит, если бы не агорафобия, эльфы уже смели бы людей с лица планеты. Ну, может в далеком будущем, когда эльфы избавятся от этого недостатка, союз рас, симбиоз разовьется настолько, что у них уже не появится такого желания.
Караван отправлялся в путь очень рано, с самым рассветом. Так что после беседы у эльфийского посланника выспаться толком не удалось. То, что до этого на корабле Никита спал впрок, не помогло, а только помешало. Так что когда он, протирая поминутно глаза, добрался до места сбора, то так с кулаками у глаз и застыл. Зрелище было впечатляющее. Сам по себе караван - ерунда. Просто вереница груженых телег. Но вот запряжены в эти телеги не лошади, а единороги. Прядают ушами, фыркают, храпят, бьют копытами, сытые, видать, потряхивают гривами. И сверкают в солнечных лучах длинными рогами. Солнце только над горизонтом поднялось, еще красное, и в его лучах рога сверкают красным, как окровавленные. Будто эти единороги только что вышли из битвы с драконом или грифоном. Но упряжные единороги - цветочки. Вот всадники на единорогах - это да, это красиво. И не какие-то там худосочные девственницы, а могучие мужики в добротных кожаных куртках с большими арбалетами наперевес скачут вокруг телег. Конечно Никита видел уже единорога. В сущности большой лось с лошадиными формами и рогами, слившимися и свившимися в один. Но здесь единороги были на подбор крупные, с гладкими круглыми боками, сверкающей шкурой. Все как один гнедые. Судя по их резвому возбуждению, все в хорошей форме. И самое главное, что их здесь много.
На телегах Никита заметил и уложенные копья. Да, похоже действительно непростое это дело - путешествовать в эльфийские земли, если торговый караван снаряжается как на битву. Разбойники? Тут Никита сообразил, что на телегах лежат все же не копья, а рогатины. У каждой за сверкающим жалом широкое перекрестье. И древки сталью не окованы. То есть не на человека оружие, а на зверя скорее. Да и лат ни у кого не видно. Куртки толстой кожи у многих, но лат или кольчуг нет ни у кого.
Маг подошел к начальнику каравана, коротко с ним поговорил. После чего предложил свалить рюкзаки на телеги и самим садиться. По одному на телегу, чтобы не перегружать. Вскоре после этого тронулись. По ровному ехали быстро, хорошей рысью, так что пешком пришлось бы бежать. Дорога сухая, плотная. Возчик Никитиной телеги несколько раз оборачивался, с любопытством осматривая пассажира, дружелюбно улыбался лягушачьим ртом, но в разговор не вступил. Вид у него был глуповатый и немного страшный из-за огромного шрама, пересекающего лоб, глаз и щеку. Когда наконец возчик решился заговорить, то Никита ни черта не понял. Точнее, не понял переводчик. Потому что даже на слух Никиты было понятно, что с дикцией у парня не очень. Как будто рот кашей набит под завязку. Возможно все дело в шраме, в той давней травме. Никита постарался улыбнуться как можно дружелюбнее и сказал:
- Ты извини, я сам вашего языка не знаю еще. Мне вот эта штука переводит, - Никита ткнул пальцем в плечо, где был закреплен мобильник - а она тебя не понимает.
Парень сокрушенно вздохнул, пожал плечами. Перевод он явно понял. Потом показал на свой шрам и что-то еще сказал. Никита опять не понял. Тогда парень бросил вожжи и изобразил пантомиму. Поднял руки, заворчал, потом махнул одной. Как Никита понял, его ранил какой-то крупный зверь. Парень ткнул пальцем в рогатину и еще что-то проворчал. Потом поспешно отвернулся и схватился за вожжи, восстанавливая управление своим транспортным средством, поскольку единороги уже успели сместиться к обочине и пытались обкусывать на ходу веточки с кустов. Больше разговаривать парень не пытался. Никите даже жалко немного его стало - хороший мужик, не злой, по крайней мере. Да и самому скучно. Пришлось развлекаться обозреванием окрестностей.
Обозревать пока было особо нечего: лес, кусты по обочине. Дорога вилась по склонам тех же пологих холмов, что окружали город корабелов. Так что больше Никиту развлекало другое. Дорога хоть и ровная была, но телега без рессор прыгала на каждом камешке, каждой рытвинке. А под боком у Никиты были не подушки с сиденья гравикара, или хоть бы древнего мерина шестисотого, а мешки, кажется со стальными слитками. Да еще древко рогатины. И ремни безопасности в этом средстве передвижения предусмотрены не были, так что приходилось хвататься за что придется. Тоже жесткое и не слишком для этого приспособленное. Шершавое и занозистое, в смысле. А потом стало веселее: дорога на подъем пошла. Единороги перешли на шаг, тряска уменьшилась, но Никите пришлось сойти с телеги и идти пешком, как и прочим пассажирам и возчикам. А потом и подталкивать телегу вверх своим плечом. Все так делали, кроме Мага, а выделяться неудобно все же. А потом дорога снова пошла вниз и единороги снова пошли рысью, набивая синяки на Никитиных боках угловатым содержимым мешков. Но недолго, а следом снова подъем. И так продолжалось довольно долго. Пока дорога не пошла почти ровно по склону холма над обрывом. А внизу бурлила могучая река.
Да, это было зрелище! По сравнению со Мстой, по которой путешествовал Никита незадолго до отбытия в иномирье, река была куда как шире, глубже и вообще мощнее. А пороги на ней поражали невероятной красотой, дикостью и первобытной силой. Над особо крупными белопенными сливами стояла ревущая, дрожащая радуга. Здесь на надувной байдарочке пожалуй пройти бы не удалось. Во всяком случае, не с Никитиным опытом и смелостью. Такие бочки не пробить, как не разгоняйся. И берега отвесные, скалистые, страховку организовать практически невозможно. Надо же, всего один раз сходил Никита в байдарочный поход, а уже начинает мыслить как турист-водник. Пускай, по чисто теоретическим Аниным рассказам. Понравилось, наверное.
Некоторое время дорога шла вдоль реки. Если это та река, что впадает в залив, а другой здесь вроде быть не должно, то понятно, почему товары к эльфам возят на телегах. Никаким судам тут не пройти. Да и бревна сплавлять не слишком здорово: к устью может одна щепа приплыть.
Хорошо за полдень остановились на обед. В примечательном месте остановились, надо сказать. Здесь дорога пересекала реку по очень длинному мосту. И как этот мост был построен, Никита так и не понял. Похоже так и был выращен целиком. На эту мысль наводили кружевные гнутые перила, больше похожие на лианы, живая листва, зеленеющая за перилами, опоры моста - могучие бревна в коре, изгибающиеся арками и уходящие в воду. Караван остановился на большой поляне перед мостом, где, судя по кострищам и кучам навоза, всегда останавливались путешествующие и путеездящие.
Земляне обедали своей кучкой, вместе с Магом. Здесь все разобрались по небольшим кучкам - кто с кем ест. Общего братства, как на корабле, не было.
- Там, за рекой, уже эльфийская земля. - проинформировал Маг - Отсюда и до вечера движение будет опасным. Это как раз то, из-за чего я хотел идти вместе с караваном.
- И что может нам угрожать? - немного иронически спросила Аня.
- Крупные хищники. Вы, возможно, назвали бы их медведями. Хотя я не уверен. Огромные, сильные. Летом они едят по большей части растения, ягоды. Но в начале лета шалеют и становятся очень опасными. Нападают на все движущееся. Могут даже на караван напасть, хотя это реже бывает.
- Эльфийский посланник ничего не сказал об этой опасности дороги.
- Наверное он думал, что вы знаете. Или просто забыл. На эльфов медведи не нападают, да наверное и на меня не стали бы нападать, но я не уверен, что смог бы вас защитить. Моя магия очень сильна против людей, но вот против зверей уже плохо действует. У здешних эльфов другая магия, в основном направленная на живое.
- И люди не могут справиться с медведями? - спросил Ербол - Ведь не первый год с эльфами торгуют. А на этой стороне, значит, безопасно? И медведи не могут перейти мост?
- Это эльфийская земля. Эльфы здесь запрещают охотиться на медведей. По их мнению, медведи необходимы лесу. И эльфов медведи не трогают, как и человеческие проблемы. А мост действительно непроходим для медведей. Так его эльфы сделали. Медведи могли бы переплыть реку и время от времени это делают. Но на этой стороне люди их убивают, так что здесь медведей мало и они избегают людей. А вот на той смотрите внимательно, пока не дойдем до города эльфов.
Дальнейшее движение проходило, как и предупреждал Маг, в практически боевом порядке. Все возчики положили свои рогатины поближе, приняли вид суровый и внимательный. Всадники взвели свои арбалеты и двигались по бокам обоза, внимательно оглядывая придорожные заросли. Весьма редкие, надо сказать, по сравнению с той, человеческой стороной реки. Да и сам характер леса тут заметно поменялся. Никита сначала не понимал, в чем дело, пока не сообразил, что этот лес больше похож на парк. Причем похож скорее не на пригородные парки двадцать второго века, которые ближе к диким лесам, а на городской парк века двадцатого. Деревья стоят редко, под деревьями невысокая трава и почти нет кустарника. А самое главное, практически нет бурелома. Валяются на земле местами ветки, но вот упавших крупных деревьев нет совсем. И еще расположение деревьев в нем не случайное. Не то что они стоят рядами, как бывает порой в подмосковных лесах, но расстояние между деревьями какое-то уж очень одинаковое. Потом Никита сообразил, что деревья растут регулярными группами. В группе деревья разных видов, но соседство у них строго определенное. И рядом с крупной сосной, местной, конечно, обязательно стоят три кленолистых березки и еще одно дерево, похожее на земную березу, но с черной корой. И у всех деревьев стволы прямые и ветки начинаются высоко. А под деревьями заросли черничника по колено и редкие кустики, так что весь лес просматривается насквозь. В общем, медведю здесь спрятаться совершенно негде. Тем не менее возчики и охрана очень внимательны и напряжены.