На самом деле Макс застал Лукинова за шпионажем в пользу Мэллоува, удавил его и заглушил реактор, чтобы вернуться домой и сообщить результаты своему тайному боссу. Он помолчал мгновение, пытаясь сообразить, чего боится Мэллоув.
- Не думаю, что Лукинов продал нас адарейцам, что бы там ни говорили парни из разведки, - ответил он. - Скорее, это как-то связано с его страстью к азартным играм.
Изуродованная губа Мэллоува дернулась - хороший знак.
Азартные игры. Возможно, именно этим Мэллоув шантажировал Лукинова, чтобы его завербовать. А теперь боится, что его раскроют.
Макс решил ковать железо, пока горячо.
- Я сам видел, как Лукинов играл с капитаном, - продолжал он. - Саботаж имел целью скрыть какую-то тайну, но все сорвалось. Я уверен, что меня арестовали по сфабрикованному обвинению, чтобы помешать мне заняться капитаном. Если бы найти тех, с кем играл Лукинов здесь, прежде чем…
- Это не имеет значения, - прервал его Мэллоув. - Итак, его тело все еще плавает в космосе?
- Да. Его выбросило в безвоздушное пространство при разгерметизации, во время устранения последствий аварии.
- Ну что ж, можешь пока расслабиться. Я приказал выловить тело. Если на нем есть какие-нибудь улики, мы их найдем.
Например, отпечатки пальцев Макса на шее трупа? Тогда его версия рассыплется в прах.
- Превосходная новость, - произнес он.
Заскрежетали металлические бегунки; Мэллоув открыл второй стеклянный ящик, достал хрустальный графин с водкой и две рюмки. Наполнил одну и сделал глоток.
- Ты давно работаешь в Департаменте, Макс?
"Дольше тебя", - подумал тот. Он был рядом с Дрожиным, когда старик решил создать Департамент. Вместе они разработали для Макса легенду, и он поступил на службу в новое учреждение в качестве "крота".
- С самого начала. Это было моим первым назначением, когда я пришел на военную службу.
- И моим тоже. - Мэллоув постучал по стеклу. - Обвинения в измене смехотворны, Макс. Я уверен, Дрожин приказал арестовать тебя потому, что ты одна из ключевых фигур в Департаменте.
Вот именно: почему люди Дрожина схватили его, как только корабль сел? Макс все еще пытался разгадать эту загадку - официальные обвинения, выдвинутые капитаном, разумеется, были не в счет. Он был узником одного босса, теперь стал узником другого. Что там в Библии сказано насчет служения двум господам?
Он позвенел наручниками.
- Если обвинения настолько смехотворны, может быть, стоит все-таки снять это?
И снова Мэллоув проигнорировал его просьбу.
- Поговорим откровенно. Дрожин стар, болен, он скоро умрет. Ему остались считанные дни. Без него в разведке наступит хаос.
"А его люди, вроде меня, - подумал Макс, - уже, можно сказать, покойники".
Мэллоув взялся за пистолет. Макс напрягся, ожидая выстрела.
Но Мэллоув, не обращая на него внимания, развернулся в кресле и прицелился из пистолета куда-то в окно.
- Дело вот в чем: как только старик умрет, разведке конец. Дрожин так и не подготовил себе замену. Значит, когда он отправится на тот свет, начнется борьба за власть.
Это уже походило на правду, и даже более того.
- Вы думаете, что это будет физическая борьба?
Мэллоув сделал вид, что стреляет из окна по идущим по улице людям, словно хотел этой самой физической борьбы.
- Солдат на улицах не будет, - ответил он. - Эти времена давно прошли. Да, многие потеряют доверие, многих уволят, высшие офицеры сядут в тюрьму. Но если я окружу себя достаточным числом верных людей, власть мне обеспечена.
Что означает катастрофу для планеты и крах всех попыток сделать ее лучше.
- Вы считаете, что в Департаменте есть предатель?
- Уверен в этом, их по крайней мере два. - Мэллоув развернулся на сто восемьдесят градусов, направив оружие на Макса.
На этот раз арестованный не подпрыгнул. Мэллоув помедлил мгновение, затем положил пистолет. Металл громко звякнул о кусок цветного стекла из витража, изображавшего убиение святого Порлука.
Мэллоув негромко хмыкнул.
- "Сэр, если вы хотите, чтобы я стал предателем, я им стану". Вот это преданность! Дрожин такого от своих людей не дождется. - Он нажал на кнопку интеркома. - Анатолий, принесите ключи.
У Макса вырвался вздох облегчения. В первый раз ему пришло в голову, что, он, возможно, выйдет отсюда живым.
Дверь бесшумно отворилась. Вошедший секретарь снял с Макса наручники. Анатолий был офицером современным, образованным, из тех, что создают планы кампаний не на картах, а в компьютерах. Взгляд его задержался на столе, на пистолете, освещенном лампочками под витражом "Разрушение Храма", и на пальце Мэллоува, с нарочитой небрежностью лежавшем на спусковом крючке.
Макс принялся растирать ноющие запястья, размышляя, какая часть этого представления предназначалась для него, а какая - для Анатолия. У Мэллоува каждое движение и слово было рассчитано.
- Что-нибудь еще, сэр? - спросил Анатолий.
- Мы еще не все обсудили, кое-что пока находится в подвешенном состоянии - как движущиеся мишени, - Мэллоув издал похожий на лай смешок и взмахнул оружием. - Закажите столик на троих в "Соляных Столпах". В той кабинке, что напротив входа.
Со словами "есть, сэр" Анатолий сунул руку в карман за телефоном.
При мысли об обеде в "Соляных Столпах" у Макса потекли слюнки. В последний раз он ел там медальоны из баранины с кускусом и шафраном - это было несколько лет назад, и с тех пор он не пробовал ничего подобного. Они были там с Мередит, отмечали годовщину свадьбы…
Он отбросил эти мысли. Его жизнь была строго поделена на фрагменты, и фрагменты эти были отгорожены друг от друга непроницаемыми переборками. Сейчас не время открывать двери.
Мэллоув закрыл бутылку и убрал ее в ящик вместе с пистолетом. Вторая рюмка, предназначавшаяся для Макса, осталась забытой на столе.
- Я хочу, чтобы ты помог мне в поисках предателя, Макс, - заявил Мэллоув. - Нужно выявить дрожинских кротов.
- Я именно тот, кто вам нужен, - ответил Макс без тени иронии. Возможно, ему удастся бросить подозрение на лучших людей Мэллоува и ослабить Департамент образования.
- Анатолий подготовил краткий список подозреваемых. Вы займетесь этим вместе.
Макс избегал встречаться взглядом с секретарем.
- Вы уверены, что у Анатолия найдется на это время - ведь у него столько обязанностей?
- Найдется, - отрезал Мэллоув. - Это самое важное в данный момент задание, а вы - двое лучших моих людей.
Именно этого Макс и боялся. Анатолий был умен, и Максу не хотелось рисковать, его вполне могли раскрыть. Секретарь смотрел на Макса поверх очков, словно пытаясь проникнуть в его мысли. Он не сводил с бывшего арестованного взгляда, пока стучал по клавиатуре, заказывая столик, и звонил водителю Мэллоува, чтобы тот подогнал машину. Он словно хотел сказать что-то. "Интересно, что именно", - подумал Макс.
Затем секретарь перевел взгляд на начальника.
- Кабинка готова, сэр. - Он протянул Максу руку. - Рад снова видеть тебя в строю, Ник.
Макс выдавил улыбку. Ник было сокращением от "Никомедес" - Анатолий всегда называл его "Старым Ником", говорил, что он уродлив, как Сатана, и вдвое хитрее его. Он крепко стиснул протянутую ладонь.
- Да, чертовски приятно вернуться домой, Анни.
Он знал, что секретарь терпеть не может, когда его называют бабским именем, но тот лишь ухмыльнулся. Первым делом, подумал Макс, надо будет избавиться от него.
Они втроем вышли из кабинета, стуча каблуками по бетонному полу, и спустились по главной лестнице, убогой и некрашеной. Архитектура на планете была непритязательна из моральных принципов, так и в практических целях. Обитатели Иисусалима называли себя простыми христианами; эти религиозные фундаменталисты двадцать первого века страшились научного прогресса и считали генную инженерию скверной. Ведь, в конце концов, если человек был создан по образу и подобию Бога, любые изменения в этом "образе" означают отречение от Творца. Движение зародилось в Соединенных Штатах, в Северной Америке, а позднее получило широкое распространение в Европе, особенно в бывшем Советском Союзе.
Как это ни смешно звучит, но именно новые технологии, которых так боялись простые христиане, позволили их движению выжить. Когда биокомпьютеры создали новый объединенный разум, сделавший возможным межпланетные путешествия, сектанты бросили все свои ресурсы на организацию эмиграции первой попавшейся, едва пригодной для заселения планеты, которая оказалась никому не нужна. Это был примитивный кусок камня с небольшим количеством поверхностной воды и минимумом растений, напоминавших морские водоросли и дававших какое-то количество кислорода. Кроме этого, на планете были только скалы, песок и борьба за существование - настоящая пустыня для праведников. Публично поселенцы утверждали, что их дома лишены роскоши из религиозных соображений; на самом деле освоение планеты шло с большим трудом, и простота была вынужденной.
Три офицера вышли с лестничной площадки и пересекли вестибюль; адареец вскочил со скамьи и подбежал к ним.
На сей раз Макс взглянул на него более внимательно. Адареец был очень высок, пропорции его были далеки от человеческих, и даже не разглядев зеленую кожу и волосы, можно было понять, что это чужак.
- Виллем, - окликнул адареец Мэллоува, подходя ближе, как будто они были старыми друзьями. Адарейцы ненавидели иерархию. - Я уже несколько дней пытаюсь к тебе пробиться.
- Ах, - ответил Мэллоув, и лицо его моментально приняло какое-то неопределенное выражение, словно он вспоминал сценарий, подходящий для этого случая. Затем улыбнулся - холодной, ледяной улыбкой, ослепительной, словно солнце или комета. - Как я рад снова видеть тебя, товарищ Терпение.
На секунду Макс подумал, что Терпение - это шутка; адарейцы, посещавшие Иисусалим, иногда называли себя в честь черт характера, которыми они восхищались, но Терпение?
Руки просителю Мэллоув не протянул.
- Я пришел выразить протест против актов насилия, направленных против невинных адарейцев, и попросить об отмене сегодняшней казни, хотя для этого, может быть, уже поздно, - обратился Терпение к Мэллоуву. Он был сильно взволнован и озирался по сторонам, словно ожидая услышать чьи-то голоса.
Теперь Мэллоув играл роль строгого судьи.
- Итак, зная историю противостояния наших планет и ожидающий вас риск, вы все же осмелились явиться на Иисусалим.
- "Противостояния наших планет"? - Адареец повысил голос до характерного странного дисканта, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине. - Что ты хочешь сказать? Планеты не воюют друг с другом - это дело людей. Ты же знаешь, что мы не имеем никакого отношения к тем адарейцам, что приходили сюда до нас. Это были совершенно другие люди.
Перед революцией на Иисусалим прилетела группа адарейцев, желавших присоединиться к церкви простых христиан. Затем началась война, патриархи церкви терпели поражение в городах, и несколько радикально настроенных инопланетян научили их собирать атомные бомбы из делящегося урана-235, в небольших количествах встречавшегося на поверхности молодой планеты. Церковники сбросили бомбу на Новый Назарет, оплот революции, и едва не изменили ход войны.
Выжившие лидеры восстания объявили Адаресу войну, хотя в то время они были не в состоянии вести ее. А население планеты - революционеры и их противники - объединилось в своей ненависти к нечистым, генетически модифицированным адарейцам. Свинолюдям. Осквернителям. У людей планеты появился новый, общий враг, и они забыли о противоречиях. Так вражда к чужакам спасла Иисусалим.
- Послушайте, - вступил Макс. - То, что произошло с вашим другом… здесь нет ничего личного. Это политика.
Мэллоув сделал драматический жест рукой.
- Вот именно. Это политика. Возможно, вам стоит обратиться с протестом в разведывательное управление.
- Я уже был там! - воскликнул Терпение, и волосы у него на голове зашевелились, словно трава на ветру. - Мне сказали, что не могут предотвратить казнь, сказали, что мне нужно Образование.
- Ну, вот вы его и получите, - сострил Мэллоув. - Можете считать сегодняшнюю казнь совершенной в образовательных целях.
Мэллоув направился к двери, Анатолий последовал за ним; охранники оттеснили адарейца прочь. Максу показалось, что в воздухе повеяло чем-то кислым - говорили, что адарейцы общаются между собой посредством обоняния, но доказательств ни у кого не было.
- Я просматривал твое досье, пока мы старались вызволить тебя из камеры, - говорил Мэллоув, когда Макс догнал его.
- Пытались решить, стоит ли игра свеч? - спросил Макс.
- Судя по всему, должна стоить, - ухмыльнулся Мэллоув. - Дрожин изо всех сил старался скрыть твой арест. К счастью, у меня есть свои источники. Изо всех моих высокопоставленных офицеров, Макс, ты меньше всего времени провел в штабе.
- Так точно, сэр, - ответил Макс. Охранник открыл дверь. Их встретила волна горячего воздуха, ворвавшаяся с улицы.
- Свыше двадцати лет ты с одного полевого задания отправляешься прямо на другое. Никакого сидения по кабинетам. Это совершенно нетипично.
Мэллоув требовал объяснений.
- Таким образом я мог более эффективно сражаться за революцию, - произнес Макс, зная, что именно этого ответа от него ждут, и в то же время более чем наполовину веря в него. - Чтобы изменить лицо планеты, нам необходимо постепенно изменять сознание людей, пока все не станут едины.
Цена освоения бесплодной планеты была слишком высока - оно требовало непосильных жертв. Людям, чтобы достичь цели, необходимо было искренне верить хоть во что-нибудь.
- До сих пор это неплохо работало, Макс, - покровительственно заметил босс. - Но сейчас наша борьба переходит на новый уровень, и мы нуждаемся в более широком видении проблемы.
Макс отметил про себя: Мэллоув повторяет свою метафору насчет битвы, он хочет остаться в истории в качестве генерала, хотя пришел в революцию поздно, когда борьба уже практически закончилась.
Быстро осмотрев двор, Макс напомнил себе, что борьба позади. Департамент политического образования располагался на мирной улице. Штаб-квартира занимала старое школьное здание - прозрачный намек на то, что Департамент близок к народу, что он совсем рядом, а не отгорожен от людей стенами и заборами, как тайная полиция или разведка. Его окружали старые, тесные домишки, с цветочными ящиками на окнах и яркими флагами, свисавшими с крыш.
К обочине подъехал лимузин.
Телохранитель Мэллоува подскочил к двери, чтобы открыть ее. Мэллоув замер, поднял глаза к небу и с улыбкой киношного генерала воскликнул:
- В бой!
В этот момент Макс заметил вооруженных людей - это явно были солдаты, спецназ, но в штатском, в неброских коричневых и серых тряпках, - они показались из нескольких боковых улочек и подъездов. Солдаты Департамента образования обычно делали картинные жесты, желая, чтобы их заметили и боялись. Эти же передвигались плавно, почти скользили, не выставляя напоказ оружие, но при виде их Макс похолодел.
Он схватил Анатолия за плечо - это был боевой рефлекс, и как товарищ товарищу прошипел: "Беги!"
Первый солдат поднял пистолет и выстрелил в затылок водителю; раздался приглушенный хлопок.
Макс поднял руки над головой, развернулся, опустил голову. "Смотрите, я не опасен, я вообще ничего не видел". Он направился к ближайшему повороту.
Еще один хлопок, затем крик: "На землю! На землю, мать твою!" Чей-то голос - может быть, Анатолия, а может, Мэллоува - выкрикнул его имя. Из-за угла выступил один из серых солдат и прицелился Максу прямо в лоб.
В этот момент из дверей Департамента высыпали солдаты, поливая нападающих огнем. Из верхних окон застрочили устаревшие пулеметы.
Серый человек на долю секунды поднял глаза наверх, чтобы взглянуть, откуда стреляют. Макс бросился на него, схватился за ствол пистолета и, развернув его в грудь солдата, нажал на курок. Тело содрогнулось от электрического разряда, и враг, извиваясь, повалился на тротуар. Рука Макса онемела до локтя.
Вокруг царил хаос - строчили пулеметы, свистели пули, люди разбегались в поисках укрытия. Все еще сжимая в руке оружие, Макс обшарил карманы солдата - немного денег, больше ничего. Он завернул за угол, добежал до следующего поворота, свернул снова. Лавочники и окрестные жители, услышавшие перестрелку, высыпали на улицу.
Итак, Мэллоув ошибся. Люди из Разведки планировали именно уличные бои. А Макс оказался в ловушке в тылу врага. В своей камере он был бы в большей безопасности.
Двигаясь перебежками, он забился в очередной проулок, рванул предательскую черную форменную рубашку; пуговицы полетели во все стороны. Футболка привлечет меньше внимания - ведь снайперы ищут людей в черном. Запихнув пистолет в карман брюк, он затесался в группу старух с кошелками, набитыми хлебом и овощами. Ссутулился, опустил голову и перешел улицу, прячась у них за спинами.
- Ну что - не успел одеться, ее муж пришел? - усмехнулась одна из женщин.
"Чтоб тебе пропасть, - хотел было сказать Макс. - У меня в кармане пистолет". У тротуара на противоположной стороне улицы он отошел от них.
Правительственная машина без опознавательных знаков - хотя черный цвет и тонированные стекла выдавали ее принадлежность - пронеслась по улице в сторону Департамента образования. Макс вжался в дверной проем, чтобы пропустить ее.
Пройдя квартал и оказавшись в бедном районе, он проскользнул в какой-то магазинчик и купил телефонную карту - скорее всего, выпущенную незаконно, потому что продавец взял наличные. Затем спрятался в углу у окна и осмотрел улицу. Набирая частный номер, принадлежавший привратнику Дрожина, который прочно запомнил и которым никогда не пользовался, Макс заметил на руке несколько царапин. Должно быть, его поранил солдат, когда они боролись за пистолет…