У входа появился лысый полковник в песочной форме регулярной армии; за ним следовала группка солдат и несколько медиков в зеленых костюмах из жесткой ткани. Он пинал цепь, загораживавшую вход, пока все не обернулись в его сторону. Затем поднес ко рту мегафон.
- Нам известно, что во время сегодняшней поспешной эвакуации некоторые из вас были ранены…
- Жаль, что среди вас мало раненых, - крикнул кто-то. Макс постарался отойти подальше от того места, откуда раздавался голос. Он хотел только одного - поменьше неприятностей; все остальное к дьяволу.
- …поэтому сейчас мы проведем быстрый медицинский осмотр, результаты которого будут отражены в ваших документах, а затем вывезем вас отсюда. Постарайтесь не задерживаться, содействуйте медикам, и все будет в порядке. Сейчас построиться в очередь, по одному, начало у ворот. Строй-ся!
Эта команда нашла отклик у молодых солдат, которые совсем недавно слышали нечто подобное в лагерях военной подготовки, и успокоила недалеких людей вроде Василия. Солдаты и чиновники, готовые подчиниться, принялись пробиваться в начало очереди. Макс нашел себе место примерно в середине хвоста, что давало ему возможность скрыть сильное волнение. Для медицинского осмотра раздеваться было не обязательно, но подчинение не слишком разумному приказу - это первый шаг к подчинению преступному приказу. Уж ему, как комиссару, это было прекрасно известно.
Пока люди, стоявшие впереди, перешучивались с солдатами и пытались выудить у них информацию насчет освобождения, Макс разделся, сложил одежду в стопку и поставил ботинки сверху.
В начале очереди послышалась какая-то возня, раздался протестующий возглас:
- Эй, вы чего? Там у меня никаких ран нет!
- Надо привыкать, - прокаркал кто-то за спиной Макса. - Разве ты не знаешь, что Разведка всегда была занозой у нас в заднице?
Очередь продвинулась вперед на шаг, вокруг раздались смешки. Макс постарался придать лицу скучающее выражение. Если лучшие люди Департамента Политического Образования в подобных обстоятельствах шутят и подчиняются, как овцы, то они либо не знают своей истории, либо полные идиоты. Или и то, и другое.
Когда подошла его очередь, он отдал солдатам вещи и зашел за складную ширму. Один охранник держал его на мушке, второй, с ружьем помощнее, сторожил очередь, третий обыскивал одежду. Он оторвал карманы, распорол швы, ища тайники. Форму Максу выдали в тюрьме, и потайных карманов там не было. Четвертый человек, в зеленом костюме медбрата, быстро ощупал его в поисках подкожных имплантатов и оружия.
- Нагнитесь, - велел он. - Ничего личного, это просто моя работа.
Макс закряхтел. Обыск был произведен быстро и профессионально, как осмотр простаты.
Ему вернули одежду, превратившуюся в лохмотья. Охранник бросил отпоротые карманы и петли для ремня на складной стол, к другим конфискованным вещам. Макс был очень худ, и одеваться оказалось непросто: из трусов выдернули резинку, и они все время сваливались, а брюки без ремня повисли на бедрах.
Неожиданно раздавшийся грохот заставил Макса резко обернуться. Около детской площадки, напротив загородки с арестованными, агрегат, оснащенный отбойным молотком, начал рыть канаву. Пока Макс пытался сообразить, для чего это делается, за ширмой у медработников началась какая-то суматоха.
- Нагнитесь!
- Нагнитесь вперед!
Свободные охранники ринулись туда, прижали сопротивлявшегося человека к земле, затем угрозами и пинками заставили смолкнуть тех, кто, как им показалось, собрался протестовать. Макс, придерживая спадавшие брюки, подобрался к столу с конфискованными предметами. К бритве и перочинному ножу он не притронулся, а вместо этого схватил два батончика растительного белка, единственную замеченную им пищу. Рванул обертку и запихнул один из них в рот, а второй спрятал в складках брюк на поясе.
- Эй, ты! Пошевеливайся!
Макс прекратил жевать, покорно кивнул охраннику и прошел мимо упрямца, которого придавили к земле трое солдат. Поскольку шнурки у арестантов тоже отбирали, ботинки постоянно сваливались с ног.
Прошедшие осмотр арестованные толпились у ограждения; большинство, подобно Максу, держалось за штаны. Они присмирели, были напуганы и в то же время разозлены; внимание их было сосредоточено на механизме, работавшем в саду. Отбойный молоток выдолбил широкую яму в породе, скрытой под тонким слоем почвы. Перед этим дерн аккуратно разрезали на полосы и сняли, чтобы его можно было положить обратно.
- Неплохая могила получится, - заметил кто-то.
- Ничего себе, "неплохая", - откликнулся другой арестованный, но Василий, покачав головой, возразил:
- Это наверняка для уборных.
- Идиот! - крикнул кто-то, - если бы они собирались поставить уборные, то привезли бы биотуалеты.
- А может, биотуалетов не хватает, - настаивал Василий.
Его наивность и способность находить всему разумные объяснения были очаровательны. Макс старался держаться от него подальше. Офицер с мегафоном, суетившийся за забором, взмахом руки приказал рабочим остановить молоток и спустился в яму. Из нее торчали только его плечи и лысая голова. Он прокричал что-то, указал нужную глубину и выкарабкался наверх.
Большинство людей склонялось к мысли, что это могила, но в такую яму не могли поместиться десятки тел. Макс, стараясь слиться с толпой, пробрался подальше от ограды.
- Эй, осторожнее, вы мне на ногу наступили, - воскликнул кто-то.
- Простите.
- Вам еще повезло - отняли только шнурки, - продолжал человек. - А у меня ботинки отобрали. Похоже, боятся, как бы мы не покончили с собой.
- Худший способ покончить с собой, который я только видел, - ответил Макс. - Сто человек одновременно выстрелили себе в спину и улеглись в могилу.
Несколько человек поблизости хмыкнули. К ограждению подъехал фургон - Макс подумал, что это, наверное, тот самый, в котором его привезли, с пятнами крови на полу. Машина медленно перебралась через кучи желтого камня и остановилась около ямы. Из дверей вытолкали полдюжины адарейцев. Среди них оказался Терпение, который сегодня утром ждал Мэллоува в вестибюле. Максу казалось, что с того момента прошло уже много лет.
Отбойный молоток продолжал визжать, и лучи заходящего солнца образовывали радугу в облаке пыли. С противоположной стороны к яме подъехал экскаватор и в перерывах начал вычерпывать ковшом обломки породы. Адарейцы топтались у края; их зеленоватая кожа выглядела болезненно-бледной. В это время осмотр арестованных закончился, и все столпились у ограды. Макса сдавили холодные, липкие тела людей, пытавшихся разглядеть, что происходит снаружи.
- Зеленоволосые! - крикнул один.
- Убирайтесь отсюда, свиньи! - подхватил другой.
- Осквернители!
Через несколько секунд переполнявшие людей страх, гнев и желчь обратились против адарейцев. Голоса становились все громче, цепь, натянутая между столбами, угрожающе зазвенела.
Адарейцы теснее сбились в кучу. Даже на таком расстоянии Максу показалось, что от них исходит какой-то острый запах. Если бы сейчас солдаты открыли загородку и запихнули этих шестерых в толпу, началась бы кровавая свалка.
Вместо этого офицер с мегафоном, наступая на адарейцев, отрывисто выкрикнул какие-то приказания - очевидно, велел им спуститься в яму. Они медлили, полковник взмахом руки подозвал солдат, и те столкнули инопланетян вниз.
Но адарейцы были высокого роста, и головы их торчали над землей.
- Надо поглубже выкопать! - крикнул кто-то из зрителей.
- Пристрелите их, и все влезут, - посоветовал другой, и по толпе прокатился смех. Люди, окружавшие Макса, молчали.
У ямы возникли солдаты с лопатами и начали торопливо сбрасывать вниз осколки камня, извлеченные экскаватором. Адарейцы закричали, попробовали выбраться наверх, но охранники пихали их обратно. Вскоре груды камней сдавили несчастных, и наконец, их тела полностью скрылись под землей, остались лишь покрытые пылью, кровоточащие головы.
Постепенно все люди, стоявшие у ограждения, смолкли, лишь кое-где раздавались подавленные смешки.
- Они что, собираются их так оставить? - прошептал кто-то.
Нет, подумал Макс, так они их не оставят.
Это был очередной спектакль, подобный тому, что Макс видел в офисе Мэллоува. Он напомнил ему о том, что они, партизаны, делали во время революции с пойманными адарейцами. Однако это не обязательно означало, что Дрожин жив и решил возродить старые традиции - возможно, Костиган все-таки оказался наверху и возобновил их.
Люди с лопатами утрамбовали камни и гравий вокруг голов адарейцев. Длинные, похожие на траву волосы чужаков покрывал слой пыли. Один из них начал рыдать, тяжело дыша между всхлипами. Двое потеряли сознание.
- Наверное, они хотят их посадить, чтобы посмотреть, вырастут ли они, - сказал какой-то юнец.
- Какого черта, что они творят?
Преподают нам урок, подумал Макс.
Бригада рабочих отступила в сторону; один из них направился к навесу, под которым стояло оборудование, и вывел косилку.
Пока косилка преодолевала короткое расстояние до ямы, Макс отвернулся и выбрался из толпы. Он прислонился к забору с противоположной стороны загона и опустил голову. Когда раздался первый пронзительный вопль, он крепко зажмурил глаза и открыл их только после того, как лезвия снова заскрежетали по камням.
Несколько арестованных встретили казнь радостными криками; остальные нервно смеялись, пытаясь заставить всех разделить это веселье. Кого-то вырвало. Большинство хранили молчание, несколько человек отошли назад, к Максу.
Полковник с мегафоном подошел к загону с арестованными.
- Слушайте меня, - выкрикнул он. - Вы все - враги Иисусалима. Вам прекрасно известно, в чем заключаются ваши преступления, так что нам нет нужды объяснять вам это.
Из него получился бы превосходный комиссар, подумал Макс.
- Мы считаем, - продолжал реветь мегафон, - что, в отличие от этих инопланетных животных, вы способны раскаяться в содеянном! - "Интересно, - подумал Макс, - светское правительство пользуется теми же терминами, что и его церковные предшественники", - и снова стать полноценными членами нашего общества. Мы знаем, что вас увлек на неправедный путь этот негодяй Мэллоув. Отрекитесь от него, и вы сможете вернуться к нормальной жизни.
К ограждению хлынул поток людей, готовых раскаяться в любых грехах и отречься от чего угодно в обмен на немедленное освобождение.
- Я невиновен! - вопил гражданский подрядчик, протискиваясь к воротам. - Я этого Мэллоува в глаза не видел!
Полковник отдал приказ. Охранники открыли ворота, удерживая рвущихся наружу людей с помощью шипящих шоковых ружей; один из солдат выдернул из толпы подрядчика и снова закрыл ворота. Люди запротестовали и закричали, что они тоже невиновны. Командир вытащил из кармана пистолет, приставил дуло ко лбу штатского и выстрелил. Тело рухнуло в пыль. Люди, окружавшие Макса, содрогнулись.
- Мы знаем, что вы все виновны! - взревел мегафон. - А теперь вам придется понести наказание, чтобы искупить свою вину.
Да, подумал Макс, просто превосходный комиссар.
К воротам с грохотом подъехал длинный сочлененный автобус; окна его были наспех забраны решетками.
- Ваш транспорт, - сказал мегафон. - Следующая остановка - роскошный отель на райском пляже. Не забудьте плавки, полотенца и совочки для песка. Вперед!
Охранники с шоковыми ружьями открыли ворота и принялись заталкивать пленников в автобус. Арестанты, шаркая ногами, шли мимо тела убитого, распростертого на земле лицом вниз. Макс, как профессионал, восхитился этой деталью; с ее помощью было достигнуто сразу несколько целей: людям показали, что если гражданских можно убивать, то их - тем более. С другой стороны, если теперь разрешается свободно стрелять в адарейцев и гражданских, то арестованные явно встанут на сторону вооруженных людей.
Он поднялся в автобус, отметив, что именно на таких автобусах женщины ездили навещать детей, переселившихся в новые города у побережья. Еще одна тонко продуманная деталь. Очень обнадеживает.
Макс, распихивая людей, пробрался сначала ко второй двери, затем - к раздвижным дверям, разделявшим переднее и заднее отделение, и обнаружил, что обе они заперты. Вот это не обнадеживало.
Автобус состоял из трех секций: кабины, полностью изолированной от салона, что было немаловажно для этой поездки, и двух отделений, в каждом из которых имелось по сорок восемь сидячих мест. В каждое отделение можно было запихать по шестьдесят-семьдесят человек.
Кто-то толкнул Макса, потом еще кто-то толкнул их обоих. Становилось все теснее, от сильного запаха пота, гнилых зубов и заплесневелой еды кружилась голова. Охранники заорали: "Проходите вперед, не стойте у дверей!" и буквально впечатали в автобус нескольких последних арестованных. Все это напоминало какую-то пародию на игру в музыкальные стулья, где музыкой служили проклятья, а стульями - металлические скамьи. Дверь захлопнулась, сдавив толкавшихся людей. В окно Макс увидел, как охранники запихивают остальных арестованных во второе отделение.
Чья-то рука, проскользнув сквозь стену тел, сжала локоть Макса. Он дернулся, попытался вырваться, но лишь привлек обладателя руки ближе к себе.
- Эй, это я, Василий.
- Вообще-то, я больше не нуждаюсь в конвоире, - заметил Макс.
- Передние двери закрыты.
- А также задние, и еще двери во второе отделение.
- Что же нам теперь делать? Вы - старший офицер Департамента…
- Тс-с, - зашипел Макс, зажимая Василию рот.
- Никомедес - наконец я вас вспомнил! - раздался голос с ближайшей скамьи. Майор из фургона. На щеке у него красовался синяк, губа раздулась от удара по лицу. - Я так и знал, что где-то встречал вас.
- Мне очень жаль, - ответил Макс.
- Майор Вениамин Георгиев, - представился новый собеседник, пододвигаясь и давая Максу место. - Я служил вместе с вами на "Иерихоне", много лет назад.
- А, вы были радистом, - вспомнил Макс, садясь. Он узнал этого человека, когда тот назвал имя и корабль. Очередной шанс сохранить инкогнито, притвориться никем и остаться невидимкой ускользнул. Автобус рывком тронулся с места, люди с руганью повалились друг на друга. - А я думал, вы из армии.
- Я перевелся. Дух революции побудил меня присоединиться к Департаменту политического образования. - Георгиев осмотрел автобус. - Тогда это казалось отличной мыслью.
- Вот вы двое, - встрял Василий. - Вы ведь знаете, как нам отсюда выбраться, да?
Георгиев не обратил на него внимания.
- Убийство адарейцев было ошибкой, - продолжал он, обращаясь к Максу. - Теперь Адарес обратится против нас - сначала начнется политическое давление, затем вооруженный конфликт.
- Возможно, - пожал плечами Макс. - Но Разведка сможет утрясти это дело - скажут, что ошиблись в суматохе. Свалят вину на дезертиров, чисто символически накажут нескольких мелких сошек, казнят кого-нибудь из вышестоящих, а потом как-нибудь умилостивят Адарес.
- Сомневаюсь, что дело на этом закончится; так никогда не бывает. Вы не слыхали байку о тайной полиции? - спросил Георгиев.
- Может, и слыхал, - ответил Макс.
- Какую именно? - вмешался Василий.
Георгиев поднял голову и взглянул на бывшего охранника.
- Тайная полиция пришла за адарейцами, и никто не попытался их остановить; они забрали адарейцев.
Макс вспомнил этот бородатый анекдот; Василий спросил:
- И что?
- Затем тайная полиция пришла за иноверцами, никто не попытался помешать им, и всех забрали. Потом пришли за грешниками-прелюбодеями, тайными осквернителями тела, теми, кто пользуется запрещенными технологиями - и никто им не помешал.
- И они забрали грешников, - заключил Василий.
- Точно, - подтвердил Георгиев. - А когда пришли за мной, я сказал: "Здравствуй, брат. Неплохо служить в тайной полиции, а?"
Василий помолчал, затем хихикнул. Автобус резко затормозил, вдавив их в спинки сидений, затем понесся вперед.
Молодой человек с вялым подбородком, сидевший рядом с ними на скамье, наклонился поближе.
- Я слышал ваш разговор, ребята. А вы знаете, тот парень, которого пристрелили у ворот…
- Бухгалтер? - переспросил Георгиев. - Он сказал мне, что он бухгалтер.
- Никакой он не бухгалтер, как раз про это я вам и хотел сказать. - Большим пальцем он показал за спину. - Один парень там, сзади, говорит, что он его узнал - это актер. Все было подстроено. Пока мы залезали в автобус, он встал и пошел прочь.
- Не пошел, - перебил его другой юнец, державшийся за поручень. - Двое солдат помогли ему встать, как будто волокли тело - но было видно, что он притворяется мертвым.
- Вот видите - они просто хотят нас напугать, - сказал первый парень и засмеялся, стараясь показать, что он-то все понимает.
- Ну что ж, им это удалось, - пробормотал Василий, потирая горло там, где раньше у него висел крест. - Я боюсь.
- С адарейцами тоже все было подстроено, - заметил Макс. - Талантливые актеры, а?
Мальчишка на скамье, тот, что с вялым подбородком, отвернулся и ничего не сказал. Но тот, что стоял над ними, держась за поручень, ответил:
- Ну да, все это просто большая афера. Я слышал, что Мэллоув и Дрожин разработали план вместе - собирались объединить два департамента. И когда Дрожин умрет, Мэллоув захватит все в свои руки.
Вокруг загомонили, передавая эту историю и сочиняя новые версии. Их небольшая группа некоторое время сидела молча.
Затем Макс кашлянул.
- А вы не слышали байку насчет Дрожина? Как проверить, жив он или умер?
Майор Георгиев уставился на Макса с деланно бесстрастным лицом. Два юнца ждали ответа. Наконец, Василий не выдержал:
- Ну и как?
Макс приставил к его лбу палец, словно дуло пистолета.
- Что ты сейчас сказал?
Георгиев глупо ухмыльнулся, парни нервно захихикали. Макс откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на стиснувшие его тела. Он начал этот день в качестве узника, ожидающего весточки от своего контакта в Разведке. Вечер застал его узником, ожидающим весточки из Разведки. Ничто не изменилось. Но когда он представил себе расстояние, разделявшее утреннее крещение адарейца перед казнью и зверское убийство его собратьев в парке, он почувствовал, что изменилось все.
Он слушал шорох колес и не мог избавиться от воспоминания о реве косилки, несущейся по головам, торчащим из засыпанной гравием ямы.
- Никомедес, вставайте. - Кто-то тряс его за плечо.
Еще как следует не проснувшись, Макс оторвал от себя чужую руку и вывернул запястье. Но сломать не успел - очнулся как раз вовремя. Над ним склонился майор Георгиев.
- В чем дело?
- Мы проезжаем по окраине Города Падших Ангелов - уже ночь, город достаточно велик, мы все сможем скрыться.
- И как это вы собираетесь скрыться? На окнах решетки, двери заперты. - Он несколько часов смотрел, как какие-то молодые люди напрасно пытались выбраться из автобуса, отрывали панели от стен, били окна. Один из них сильно порезался осколком стекла. В дыру со свистом врывался ветер; ночи на планете были холодными, и если бы не тепло спрессованных вместе тел, многие пострадали бы от переохлаждения.