- Нет, но я был в одиночестве. Остальные Ораторы были единодушны - десятью голосами против одного было принято решение об импичменте. Для такого решения достаточно восьми голосов, включая Первого Оратора, или десяти без него.
- Но я не присутствовал на Заседании!
- Это ничего не изменило бы. Вы не имели права принимать участие в голосовании.
- Да, но я мог выступить в свою защиту.
- Защищаться вам теперь придётся на суде, который, естественно, состоится в самое ближайшее время.
Гендибаль задумчиво кивнул, помолчал немного и сказал:
- Всё ясно, но не это меня сейчас волнует. Думаю, Первый Оратор, вы были совершенно правы, что заговорили сначала о Тревайзе. На самом деле это гораздо серьёзнее всех судов и импичментов. Можно попросить вас отсрочить судебный процесс на этом основании?
Первый Оратор протестующе поднял руку:
- Не склонен винить вас в непонимании происходящего, Оратор. Импичмент - настолько из ряда вон выходящее событие, что мне самому пришлось заглянуть в уголовный кодекс. Нет, ничто тут не поможет - никаких отсрочек, никаких приоритетов. Нам придётся забыть обо всём и начать судебный процесс.
Гендибаль оперся кулаками о стол и склонился к Первому Оратору:
- Вы не шутите?
- Таков закон.
- Какой может быть закон, когда столь велика опасность?
- По мнению Стола, самой явной и главной опасностью являетесь вы, Оратор Гендибаль. Нет, не прерывайте, выслушайте меня. Закон, о котором идет речь, говорит о том, что нет ничего страшнее коррупции и использования своего положения со стороны Оратора.
- Но я не виновен ни в том, ни в другом, Первый Оратор, и вы это прекрасно знаете! Это просто-напросто личная месть Оратора Деларми. Если кто-то и пользуется незаконно своим положением, так это она. Моё преступление состоит лишь в том, что я никогда не выслуживался, не заискивал ни перед кем. В этом я действительно виноват - не обращал должного внимания на идиотов, которые достаточно стары для того, чтобы выжить из ума, но ещё достаточно молоды для того, чтобы удерживать власть!
- Как я, Оратор?
Гендибаль огорченно вздохнул:
- Простите, сорвалось. Я вовсе не имел в виду вас, Первый Оратор. Ну что ж, прекрасно, пусть будет суд. Пусть он начнется завтра. А ещё лучше - сегодня же вечером. Покончим с этим и займемся Тревайзом. Промедление смерти подобно.
- Оратор Гендибаль, - печально сказал Шендесс, - вы, видимо, всё-таки не понимаете всей серьёзности ситуации. Попытки подвергнуть Оратора импичменту бывали и раньше. Их было всего две, и оба раза дело не закончилось осуждением, но вы будете осуждены! После этого вы больше не будете членом Стола Ораторов, и больше вам не удастся сказать ни слова в общественной политике. Вы будете лишены даже права высказываться на Ежегодной Ассамблее!
- И вы пальцем о палец не ударите, чтобы предотвратить это?
- Не могу при всем желании. Тогда мне придётся уйти в отставку. Я думаю, именно этого Ораторам и хочется больше всего.
- И тогда Первым Оратором станет Деларми?
- Да, это весьма вероятно.
- Но этому нельзя позволить случиться!
- Конечно! Именно поэтому мне и придётся проголосовать за ваше осуждение.
- И тем не менее, - глубоко вздохнул Гендибаль, - я настаиваю на немедленном начале процесса.
- Куда вы торопитесь? Вам нужно время, чтобы подготовиться к защите!
- К какой защите? Они не будут ничего слушать. Требую немедленно начать процесс!
- Суду, вероятно, нужно время подготовиться?
- Нечего им готовиться! В уме они меня уже осудили. На самом деле они с большей готовностью осудят меня завтра, чем послезавтра, и скорее вечером, чем назавтра. Передайте им это.
Первый Оратор тяжело поднялся. Они с Гендибалем в упор смотрели друг на друга.
- Почему вы так торопитесь? - спросил Первый Оратор.
- Дело Тревайза не терпит отлагательств.
- Но когда вас осудят, у меня не останется никаких шансов в чём-либо убедить объединившийся против меня Стол. Боюсь, мы ничего не сможем поделать.
Гендибаль проговорил громким шёпотом:
- А вы не бойтесь! Вот увидите: несмотря ни на что, я не буду осужден!
Глава 9
ГИПЕРПРОСТРАНСТВО
31
- Джен, ты готов? - спросил Тревайз.
- В каком смысле, дружочек? К Прыжку?
- Да, к Прыжку через гиперпространство.
Пелорат проглотил комок в горле.
- Н-ну… а ты уверен, что никаких неудобств не будет? Я понимаю - бояться глупо, но всё-таки сама мысль о том, что мой организм превратится в мельчайшие тахионы, никому не видимые…
- Ну, Джен, это такие пустяки, честное слово! Прыжки совершаются уже двадцать пять тысячелетий, и я не слыхал ни об одном несчастном случае. Мы можем, конечно, выйти из Прыжка в неудачном месте, но тогда уж несчастный случай будет иметь место в обычном пространстве, а не тогда, когда мы будем состоять из тахионов.
- Утешение слабое, на мой взгляд.
- Но ничего такого не случится. По правде говоря, я хотел тебе сначала ничего не говорить и сказать только тогда, когда всё будет позади. Но всё же мне захотелось, чтобы ты понял, что произошло, что ты перенес всё сознательно и увидел, что нет в этом ничего страшного.
- Ну, - поджал губы Пелорат, - наверное, ты прав, только, честно говоря, я не спешу…
- Уверяю тебя…
- Нет-нет, дружочек, я тебе верю на слово, но только вот, видишь ли… скажи, ты читал когда-нибудь "Сантерестил Мэтт"?
- Конечно. Я грамотный.
- Ну да, ну да, и зачем я спрашиваю. Помнишь, о чём эта книжка?
- На амнезию я тоже пока не жалуюсь.
- Господи… похоже, у меня просто талант какой-то людей обижать! А ведь я всего лишь хотел сказать, что мне всё время приходят на память те эпизоды, когда Сантерестил и его друг Бен удрали с планеты семнадцать и заблудились в космосе. Я пытался представить себе, как всё это было. Наверное, есть что-то гипнотическое в этом медленном плавании между звёзд, неведомо куда, без слов, в глубоком молчании… И никогда не мог, знаешь ли, в это поверить. Мне нравилось читать эту книгу, это трогало меня, но по-настоящему я не верил в то, что там описано. Но теперь, когда я привык к самому понятию пребывания в космосе, когда сам пережил это ощущение - я знаю, как это глупо, но в общем мне не хочется теперь от этого отказываться. Я, знаешь ли, временами сам себе кажусь Сантерестилом…
- Угу, - кивнул Тревайз. - А я, следовательно, твой дружок Бен.
Тревайзу романтическое настроение Пелората было явно не по душе.
- Ну да, в некотором роде, - не заметил издевки Пелорат. - А маленькие, разбросанные тут и там звёздочки неподвижны, и только наше солнце удаляется от нас, но мы этого не видим. Галактика хранит своё туманное величие, она такая, какой была всегда… Космос молчит, он безмолвен, и ничто не отвлекает меня…
- Кроме меня, - буркнул Тревайз.
- Кроме тебя, - автоматически повторил Пелорат. - Ой, я опять… Но, Голан, дружочек, разговоры с тобой о Земле и мои попытки рассказать тебе кое-что из древней истории человечества тоже имеют свою прелесть. Мне не хочется, чтобы это кончилось.
- Не закончится. Не скоро, во всяком случае. Не думаешь же ты, что мы совершим Прыжок и тут же окажемся на поверхности искомой планеты? Мы ещё долго пробудем в полёте, а Прыжок не займет много времени. На какой-либо планете мы окажемся не раньше чем через неделю, так что не волнуйся.
- Под искомой планетой ты, конечно, подразумеваешь Гею, дружочек. От неё мы можем оказаться ещё очень далеко, когда выйдем из Прыжка.
- Знаю, Джен, но зато мы окажемся в нужном секторе, если твои данные верны. Если же это не так…
Пелорат грустно покачал головой:
- Как можем мы оказаться в нужном секторе, если не знаем координат Геи?
- Джен, а ты представь на минуточку, что попал на Терминус, тебе нужно попасть в Аргирополь, но ты не знаешь точно, где этот город находится, знаешь только, что где-то на перешейке. Как только доберешься до перешейка, что делать будешь?
Пелорат задумался - нет ли тут подвоха и не ждет ли от него Тревайз какого-то сложного ответа. Наконец он сдался и ответил:
- Пожалуй, я бы спросил у кого-нибудь, как туда добраться.
- Ну естественно! Как же иначе! А теперь ты готов?
- То есть прямо сейчас?
Пелорат с трудом встал. Обычно хладнокровное лицо его стало не на шутку озабоченным.
- Что я должен делать? Мне стоять? Сесть? Что?
- О боже, Пелорат, ничего тебе делать не надо! Мы просто пойдём сейчас в мою каюту, и я побеседую с компьютером. Хочешь - сиди, хочешь - стой, хочешь - ложись, песни пой - лишь бы только тебе было хорошо. Лично я бы тебе посоветовал сесть перед видовым иллюминатором. Будет интересно. Ну, пошли!
Пройдя по короткому коридору, они очутились в каюте Тревайза, тот уселся перед компьютером.
- А хочешь сам, Джен? - неожиданно предложил он.
Я дам тебе цифры, и тебе нужно будет только думать о них. А всё остальное компьютер сделает.
- Нет, нет, не надо, спасибо большое, - поспешно отказался Пелорат. - Мне почему-то кажется, что мы с компьютером друг другу не подойдём, знаешь ли. Ты, конечно, скажешь, что просто у меня мало практики, но мне так не кажется. У меня, наверное, совсем другой тип мышления, Голан. Ты думаешь по-другому, не так, как я.
- Не дури…
- Нет-нет. Этот компьютер тебе так подходит. Вы просто созданы друг для друга, знаешь ли. Когда ты садишься к нему, вы как бы сливаетесь воедино. А… если я попробую, то нас всё равно останется двое - Джен Пелорат и компьютер отдельно. А это не одно и то же.
- Ерунда, - отмахнулся Тревайз, хотя это ему немного и польстило. Он положил пальцы на очертания рук, почти любовно прикоснувшись к поверхности стола.
- Ну вот и славно, - обрадовался Пелорат. - А я тут посижу, погляжу… То есть я хочу сказать - по мне, лучше бы этого вовсе не было, но раз уж так выходит, то придётся посмотреть…
И он с волнением уставился в видовой иллюминатор, где виднелось туманное тело Галактики, слегка припудренное порошком тускло светивших звёзд.
- Обязательно скажи мне, когда это произойдёт, - попросил он Тревайза, робко прислонился к стене и обнял себя руками.
Тревайз улыбнулся, руки его, казалось, погрузились в крышку стола - он ощутил ментальный контакт. День ото дня это ему стало удаваться всё легче, связь его с компьютером становилась всё более дружеской, интимной, и, как бы он ни смеялся над тем, что об этом сказал Пелорат, он действительно это ощущал. Сейчас ему казалось, что уже не надо сознательно думать о координатах. Компьютер знал, чего хочет Тревайз, без всякого мысленного "произнесения вслух" - он сам выуживал информацию для себя из его сознания.
На всякий случай Тревайз всё-таки "произнес" задуманное и попросил компьютер совершить Прыжок через две минуты.
- Всё в порядке, Джен. У нас две минуты… Сто двадцать… сто пятнадцать… сто десять… Смотри, смотри в иллюминатор!
Тревайз продолжал отсчёт шёпотом:
- Пятнадцать, десять… пять… четыре… три… два… один… ноль…
Ощущения движения не возникло - никаких ощущений вообще, но картина в иллюминаторе мгновенно переменилась. Звёздное поле стало более густым. Галактика исчезла.
Пелорат, не отрывая глаз от иллюминатора, прошептал:
- Это оно было? Это самое?
- Что - "это самое"? Ты вздрогнул? Сам виноват. Ты ничего не почувствовал, признай.
- Признаю.
- Вот и всё. Давным-давно, когда путешествия через гиперпространство ещё были в новинку, судя по тому, что пишут, в книгах, можно было ощутить что-то неприятное, типа головокружения или тошноты. Но по мере накопления опыта гиперпространственных полётов и совершенствования оборудования этих явлений становилось всё меньше и меньше. А при наличии компьютера, такого, как наш, любые явления находятся за порогом ощущений. По крайней мере, я ровным счётом ничего не ощутил.
- Я тоже, честно признаюсь. И где же мы, Голан?
- Всего на шаг впереди. В Калганском Регионе. Лететь нам ещё долго, и, прежде чем совершить следующий Прыжок, нужно проверить, насколько точно прошел этот.
- Но вот что меня немного беспокоит - куда подевалась Галактика?
- Вокруг нас она, Джен. Мы довольно здорово в неё занырнули. Если хорошо сфокусировать видовой иллюминатор, мы увидим её самые отдалённые участки в виде светящейся полосы поперек неба.
- Млечный Путь! - радостно воскликнул Пелорат. - Почти во всех преданиях люди описывают его в своих небесах, но с Терминуса он не виден. Покажи мне его, дружочек!
Картина в иллюминаторе дрогнула, казалось, звёздное поле поплыло сквозь него; и вскоре взору путешественников предстала, почти целиком заполнив собой иллюминатор, широкая, сверкающая молочной белизной полоса. Она плыла поперек поля зрения, стала уже, потом - шире.
- Расширяется в направлении центра Галактики, - пояснил Тревайз. - Она могла бы выглядеть шире и ярче, но мешают тёмные тучи в области витков спирали. Вот так примерно она выглядит с поверхности большинства обитаемых миров.
- И с Земли.
- Не обязательно.
- Конечно. Но знаешь… Скажи, ты историю науки изучал?
- Не слишком старательно, но кое-что помню. Правда, если собираешься экзаменовать меня, сразу предупреждаю: я не эксперт.
- Видишь ли, этот наш Прыжок заставил меня вспомнить о том, что всегда меня занимало. Существует возможность описать такую Вселенную, где гиперпространственные полёты невозможны, где скорость света в вакууме есть абсолютный максимум.
- Конечно.
- При этих условиях геометрия Вселенной такова, что путешествие, только что совершенное нами, невозможно проделать быстрее, чем его проделал бы луч света. А если бы мы совершали его со скоростью света, время для нас текло бы по-другому. Если место, где мы сейчас находимся, отстояло бы от Терминуса, скажем, на сорок парсеков, мы бы не почувствовали никаких отклонений, попав сюда со скоростью света, но на Терминусе и во всей остальной Галактике прошло бы около ста тридцати лет. Мы же совершили перелет со скоростью, в тысячи раз превышающей скорость света, но время нигде в Галактике не ушло вперёд - по крайней мере, я так надеюсь.
- Только не жди, - сказал Тревайз, - что я сейчас начну тебе подробно пересказывать математическое обоснование Гиперпространственной Теории Оланхена. Единственное, что я могу сказать, так это то, что, если бы ты летел со скоростью света в обычном пространстве, время действительно уходило бы вперёд, со скоростью примерно в три и двадцать шесть сотых года за парсек, как ты сказал. Так называемая релятивистская Вселенная, сущность которой человечество уяснило в незапамятные времена, - странно, кстати, что ты об этом заговорил, я не думал, что ты этим интересуешься, - так вот, такая Вселенная, я думаю, существует и никуда не делась, и законов её никто не отменял. Однако при совершении Гиперпространственных Прыжков происходит нечто за пределами условий, в рамках которых действуют понятия релятивности, и законы тут другие. Гиперпространственная Галактика представляет собой крошечный объект, в идеале она является точкой, не подвергаемой измерениям, и релятивистских эффектов в ней нет вообще.
На самом деле в математических формулах космологии существуют два символа для обозначения Галактики: G - для "релятивистской Галактики", где скорость света максимальна, и G - для "гиперпространственной Галактики", где скорость практически ничего не значит. С точки зрения гиперпространства величина всякой скорости равна нулю, и мы вообще не двигаемся; в отношении же самого пространства скорость бесконечна. Лучше я, пожалуй, объяснить не смогу.
Кстати говоря, одной из самых знаменитых шуток в теоретической физике является подстановка символа G в уравнение, где на самом деле должен фигурировать символ G, и наоборот. Чаще всего неопытный студент попадается на удочку, корпит над уравнением до седьмого пота, матерится, как сапожник, и ничего не может добиться, пока наконец кто-то не сжалится над ним и не скажет ему, что его просто накололи. Я сам как-то попался, правда.
Пелорат некоторое время мучительно обдумывал сказанное Тревайзом и наконец растерянно спросил:
- Но… какая же из Галактик… настоящая?
- Обе. Все зависит от того, чем ты занимаешься. Вернешься на Терминус, сядь в автомобиль, поезжай по суше; сядь на корабль и плыви по морю. Условия будут разные, верно? Так какой же Терминус настоящий - сухопутный или морской?
Пелорат кивнул:
- Аналогии - дело рискованное, конечно, но лучше уж я соглашусь на эту аналогию, чем буду сходить с ума, думая дальше о гиперпространстве. Давай лучше поговорим о том, что происходит сейчас с нами.
- Тогда считай, что мы сделали первую остановку на пути к Земле.
"Только ли к Земле?" - подумал Тревайз про себя.
32
- Так… - протянул Тревайз. - У меня день даром прошел.
- О? - рассеянно откликнулся Пелорат, с трудом оторвавшись от терминала. - А как это тебе удалось?
Тревайз огорченно развел руками:
- Понимаешь, я не поверил компьютеру. Просто не мог иначе - мало ли что. В общем, я сверил наши теперешние координаты с заданными перед Прыжком, и они полностью совпали. То есть никакой погрешности я не обнаружил.
- Но это же хорошо, правда?
- Это не просто хорошо. Это невероятно! Я о подобных вещах никогда не слышал. Я совершал Прыжки и раньше и определял их параметры всеми возможными способами с помощью уймы приспособлений. Ещё в школе мне пришлось разработать схему Прыжка с помощью портативного компьютера, а потом проверить результаты с помощью гиперреле. Естественно, тогда я не мог отправить в путь настоящий корабль - слишком дорогое удовольствие, как ты понимаешь, да и вынырнуть я мог где-нибудь прямо в центре какой-нибудь звезды. Но даже тогда я не сделал ничего ужасного, - продолжал Тревайз, - хотя без погрешности не обошлось. Ошибка всегда есть, всегда - даже у величайших экспертов. Она просто обязана быть, когда учитывается такое число переменных. Скажем так: геометрия пространства безумно сложна, а геометрия гиперпространства ещё сложнее - нечего даже притворяться, будто мы понимаем все его заморочки. Вот почему нам приходится идти шаг за шагом, вместо того чтобы взять да и прыгнуть отсюда прямо в Сейшельский Сектор. С расстоянием ошибки будут нарастать, понимаешь?
Пелорат, похоже, не совсем понял, о чём речь.
- Но ты сказал, что компьютер ошибки не сделал. То есть этот, наш компьютер.
- Это он говорит, что не сделал ошибки. Я дал ему команду сверить наши теперешние координаты с заданными перед Прыжком. Он ответил, что для его пределов измерений координаты идентичны, а я подумал: "А что, если он врет?"
До этого мгновения Пелорат не выпускал из рук портативный принтер. Теперь он положил его на стол и растерянно спросил:
- Ты шутишь? Компьютер не может врать. Если только ты не хочешь сказать, что он сломался.