- Я говорил вам, Профессор Пелорат… кстати, можно, я буду называть вас Дж. П.? Несколько непривычно употреблять полное имя.
- Ради бога.
- Я говорил вам, Дж. П., что пришел в восхищение от вашей работы, что захотел с вами познакомиться. Увидеться с вами лично мне хотелось именно потому, что вы явно располагаете обширным материалом по мифам и легендам о происхождении человечества, а вот предания о нашем мире, как мне показалось, у вас отсутствуют. Другими словами: мне хотелось встретиться с вами, чтобы рассказать вам как раз о том, о чём вы меня спрашиваете.
- Но при чем тут вчера, С.К.? - спросил Тревайз.
- У нас есть легенды. Вернее, одна легенда. Самая важная для нашей истории, для нашей цивилизации, потому что она стала нашей Великой Тайной.
- Тайной? - переспросил Тревайз.
- Я не имею в виду загадку или что-то в таком духе. Таково значение слова "тайна" в Галактическом Стандарте. У нас же это слово означает "нечто секретное", что-то такое, что известно только отдельным адептам, чего нельзя раскрывать чужим. А вчера был тот самый день.
- Что за день? - подчеркнуто равнодушно спросил Тревайз.
- День Перелета.
- А-а-а, - понимающе кивнул Тревайз. - Медитация, все сидят по домам и всякое такое.
- Теоретически - да, что-то вроде этого, правда, в больших городах древние традиции несколько угасли, но… я вижу, вы знаете об этом?
Пелорат, не очень довольный поспешностью Тревайза, захотел вернуть разговор в более спокойное русло:
- Да-да, мы немного слышали об этом, поскольку прибыли именно вчера.
- Угу, в этот самый день, - саркастически уточнил Тревайз. - Послушайте, С.К., как я уже говорил, я не учёный, но у меня есть вопрос: вы сказали, что у вас есть некая Великая Тайна, которую нельзя поверять иноземцам, посторонним. Почему же вы говорите об этом с нами? Мы ведь и есть посторонние.
- Да, это так, но, к счастью, я неофициальное лицо и к тому же почти лишен предрассудков. И потом… работа Дж. П. подхлестнула чувства, которые меня долго мучили. Ведь мифы и легенды не возникают из вакуума. В любой сказке всегда есть доля истины, как бы извращена она ни была, и мне хотелось бы раскрыть ту истину, что стоит за нашей легендой о Дне Перелета.
- А безопасно ли говорить об этом? - спросил Тревайз.
Квинтесетц пожал плечами:
- Не совсем, наверное. Консерваторы, которых у нас хватает, ужаснулись бы. Однако уже целое столетие они не контролируют действий нашего правительства. Светская власть сильна и останется сильной, если консерваторы не воспользуются нашим - надеюсь, вы сумеете простить меня - издревле отрицательным отношением к Академии. И потом, если я буду обсуждать вопрос, представляющий для меня чисто научный интерес, Лига Учёных в случае необходимости окажет мне поддержку.
- Если так, - попросил Пелорат, - может быть, вы расскажете нам о вашей Великой Тайне?
- Да, но для начала позвольте удостовериться в том, что нас не прервут и, если уж на то пошло, не подслушают. Даже если смело смотреть в глаза быку, не стоит хвататься за кольцо, что у него в носу, - так гласит пословица.
Квинтесетц нажал рычажок на каком-то устройстве, что стояло на его письменном столе. Загорелась лампочка.
- Теперь мы ни для кого не досягаемы, - сообщил он.
- А вы уверены, что тут у вас нет "жучков"? - спросил Тревайз.
- Жучков?!
- Да. Не могут ли где-либо быть спрятаны устройства для прослушивания и подглядывания?
- Такого нет в Сейшелле! - возмущенно ответил Квинтесетц.
- Ну, если вы так уверены… - пожал плечами Тревайз.
- Прошу вас, С.К., - попросил Пелорат, - продолжайте.
Квинтесетц поджал губы, откинулся на спинку слегка осевшего под тяжестью его тела кресла, соединил кончики пальцев. Казалось, он обдумывает, с чего начать.
- Знаете ли вы, что такое робот?
- Робот?! - удивленно переспросил Пелорат. - Нет.
Квинтесетц вопросительно посмотрел на Тревайза. Тот недоуменно покачал головой.
- А что такое компьютер, знаете, надеюсь?
- Естественно… - кивнул Тревайз.
- В таком случае подвижный компьютеризированный инструмент…
- …это подвижный компьютеризированный инструмент, - раздражённо закончил Тревайз. - Есть масса таких приспособлений, и я не знаю более общего определения для них, чем "подвижный компьютеризированный инструмент".
- …который очень похож на человека, называется роботом, - хладнокровно завершил начатую фразу Квинтесетц. - Главное отличие робота от других инструментов состоит в том, что внешне он похож на человека.
- Но почему? - с искренним удивлением спросил Пелорат.
- Не знаю наверняка. По моему мнению, это не самая эффективная форма для инструмента, но я всего-навсего пересказываю то, что говорится в легенде. "Робот" - слово из древнего языка, и наши учёные полагают, что произошло оно от слова, которое в этом языке отражало понятие "работа".
- Что-то я такого слова не припомню, чтобы оно означало "работа" и было похоже на слово "робот", - пожал плечами Тревайз.
- Да, среди нынешних галактических языков такого нет, - подтвердил Квинтесетц, - но именно так говорится.
- Не исключена обратная этимология, - предположил Пелорат. - Если эти объекты применялись для работы, их и назвали роботами. Но почему вы нам рассказываете об этом?
- Потому, что древняя традиция Сейшелла гласит: когда Земля была единственным миром в Галактике, там были изобретены и сделаны роботы. Тогда стало два вида людей - настоящие и сделанные, люди из плоти и люди из металла, биологические и механические, простые и сложные… - Квинтесетц прервал рассказ, тихо рассмеялся. - Простите, но совершенно невозможно говорить о роботах, не сбиваясь на цитаты из "Книги Перелета". Итак, люди на Земле изобрели роботов, и больше ничего говорить не стоит. Это как раз довольно просто.
- Но зачем они изобрели роботов? - спросил Тревайз.
Квинтесетц пожал плечами:
- Кто может сказать, когда столько времени прошло? Может быть, людей тогда было мало, и они нуждались в помощи - в особенности при осуществлении великой задачи освоения и заселения Галактики.
- Разумное предположение, - кивнул Тревайз. - А когда Галактика была колонизирована, роботы стали не нужны. На сегодня в Галактике гуманоидных компьютеризированных инструментов не существует.
- Я постараюсь изложить вам эту историю, - сказал Квинтесетц, - предельно упростив её, опуская все поэтические приукрашивания, правда, наш народ именно эти приукрашивания и любит, но я их не принимаю. Итак, вокруг Земли образовались миры-колонии, обращавшиеся вокруг ближайших звёзд, и роботов в этих новозаселенных мирах стало гораздо больше, чем на самой Земле. Это естественно - в девственных мирах для них было больше работы. А Земля впоследствии совсем отказалась от роботов и перестала их производить. А потом восстала против них.
- Что произошло? - встревоженно спросил Пелорат.
- Внешние Миры набрали силу, стали могущественнее Земли. С помощью своих роботов дети Земли предали Землю-Мать и взяли власть над ней. Простите, но всё-таки трудно удержаться от цитирования. Но кое-кто покинул Землю - те, у кого были хорошие корабли, приспособленные к полётам через гиперпространство. Эти люди улетели к очень далеким звёздам, подальше от уже заселенных миров. Образовались новые колонии - без роботов, где люди могли жить свободно. Это и были Времена Перелета, а тот самый день, когда первые люди ступили на Сейшелл, то есть на эту самую планету, называется Днём Перелета и ежегодно празднуется уже многие тысячи лет.
- Следовательно, дорогой друг, вы утверждаете, что Сейшелл был заселен непосредственно выходцами с Земли? - проговорил Пелорат.
Квинтесетц на мгновение растерялся, задумался и, наконец, сказал:
- Это - официальное убеждение.
- Которое вы, - сказал Тревайз, - судя по всему, не разделяете.
- Мне кажется, - неуверенно начал Квинтесетц и вдруг взорвался: - Нет, не разделяю! Нет и нет! Это совершенно невероятно, однако это - официальная догма, и какие бы великие секуляристы ни сидели в нашем правительстве, их такая болтовня как нельзя больше устраивает. Дж. П., в вашей работе я не нашёл указаний на то, что вам известна эта история - о роботах и двух волнах колонизации: первой - с роботами и второй - без них.
- Нет, я об этом совершенно ничего не знал, - подтвердил Пелорат, - и несказанно благодарен вам, дорогой мой С.К., за то, что вы познакомили меня с этой легендой. И я просто поражён, что даже намека на что-либо подобное мне не встретилось ни в одной из работ за всё время…
- Лишнее доказательство того, - сухо сказал Квинтесетц, - как успешно трудится наша социальная система. Великая Тайна Сейшелла сберегается.
- Вероятно, - холодно согласился Тревайз. - Но вторая волна колонизации должна была докатиться не только до Сейшелла. Почему же только здесь хранят Великую Тайну?
- Ее могут хранить где угодно и держать в таком же секрете. Наши доморощенные консерваторы считают, что непосредственно с Земли был заселен только Сейшелл, а остальная Галактика - выходцами отсюда. Это, конечно, полная чепуха.
Пелорат сказал:
- Остальные загадки можно будет разрешить в своё время. Теперь, располагая отправной информацией, я смогу искать подобные сведения в других мирах. Главное: я знаю теперь, какие вопросы следует задавать, а задать верный вопрос - вот ключ к тому, чтобы получить верный ответ. Как же удачно, что я…
Тревайз прервал его:
- Всё правильно, Джен, но добрейший С.К. рассказал нам историю не до конца. А что случилось со старыми колониями, с теми роботами, что остались там? Ваша легенда упоминает об этом?
- Весьма поверхностно, без подробностей. Очевидно, люди и гуманоиды не смогли жить вместе. Миры, населённые роботами, погибли. Они были нежизнеспособны.
- А Земля?
- Люди покинули её и обосновались здесь, а вероятно (тут со мной не согласятся консерваторы), и на других планетах.
- Наверняка не все люди покинули Землю. Планета не вымерла.
- Всё может быть. Я не знаю.
- Не была ли она покинута из-за радиоактивности? - неожиданно резко спросил Тревайз.
- Из-за радиоактивности? - недоуменно переспросил Квинтесетц.
- Да-да, из-за радиоактивности.
- Не знаю. По крайней мере, я никогда ни о чём подобном не слышал.
Тревайз впился зубами в костяшки пальцев и задумался. Помолчав, он сказал:
- С.К., уже поздно, и, видимо, мы злоупотребили вашим гостеприимством.
Тут Пелорат сделал протестующий жест, но Тревайз с такой силой сдавил рукой его колено, что Пелорат вынужден был повиноваться.
- Рад, если был вам полезен, - сказал Квинтесетц.
- Безусловно, вы оказали нам большую услугу и, если мы могли бы чем-то отблагодарить вас, скажите.
Квинтесетц тихо рассмеялся:
- Ну разве что добрейший Дж. П. упомянет моё скромное имя, когда задумает писать что-либо о нашей Великой Тайне, - вот это будет честная и вполне достаточная расплата.
Пелорат с готовностью проговорил:
- О, вы могли бы получить заслуженную награду и высокую оценку коллег, если бы вам удалось добиться разрешения посетить Терминус. Думаю, вы могли бы какое-то время пробыть в нашем Университете как учёный-гость. Это мы могли бы устроить, пожалуй. Сейшелл не любит Федерацию, но вряд ли ваши власти откажутся удовлетворить прямой запрос на ваше имя с приглашением на симпозиум по какому-то вопросу древней истории.
Сейшельский учёный чуть было не подпрыгнул от удивления.
- Вы хотите сказать, что в ваших силах такое осуществить?
Тревайз ответил:
- Лично я об этом не думал, но считаю, что Дж. П. совершенно прав. Попытаемся это устроить. Полагаю, особых трудностей быть не должно. И стараться сделать это мы будем тем сильнее, чем более благодарны вам останемся.
Немного помолчав, Квинтесетц настороженно спросил:
- О чём вы, сэр?
- Прошу вас, расскажите мне о Гее, С.К., - сказал Тревайз.
Горевшие светом радости глаза Квинтесетца тут же угасли.
53
Квинтесетц молча уставился на крышку стола. Рука его медленно, рассеянно скользила по жестким завиткам стрижки. Наконец, крепко сжав губы, он посмотрел на Тревайза. Похоже, отвечать не собирался.
Тревайз вопросительно приподнял брови. Он ждал. Наконец Квинтесетц не выдержал и дрожащим от волнения голосом проговорил:
- Уже правда поздновато. Смеркивается…
- Смеркивается? Я вас не понял, С.К.
- Уже почти ночь.
Тревайз кивнул:
- Да, я забылся. Я тоже голоден. Может быть, не откажетесь поужинать с нами, С.К.? Мы угощаем. А потом продолжим нашу беседу о Гее.
Квинтесетц тяжело поднялся с кресла. Ростом он был выше обоих гостей с Терминуса, но годы и обрюзглость не придавали его фигуре впечатления силы. Теперь он выглядел более устало, чем тогда, когда они вошли в его кабинет.
Посмотрев по очереди на Пелората и Тревайза, Квинтесетц сказал:
- Я забыл о гостеприимстве, простите меня. Вы чужестранцы, и не годится, чтобы вы угощали меня. Добро пожаловать ко мне домой. Я живу в кампусе, совсем недалеко отсюда, и, если вам угодно ещё побеседовать, у меня дома будет гораздо удобнее и непринужденнее, чем здесь. Единственное, о чём я сожалею, так это о том, что сумею предложить вам самое скромное угощение. Мы с женой - вегетарианцы, и если вы едите мясо, то прошу заранее извинить меня.
Тревайз успокоил его:
- Не переживайте, С.К., мы с Дж. П. с лёгкостью разок откажемся от наших плотоядных наклонностей. Надеюсь, беседа с вами станет отличной заменой мясных блюд.
- Еда, во всяком случае, будет интересная, это я вам обещаю… если только вы выдержите вкус сейшельских специй. Мы с женой их много добавляем.
- Мы с радостью отведаем любой экзотики, - довольно весело заявил Тревайз, хотя по выражению лица Пелората было видно, что такая перспектива его немного пугает.
Квинтесетц возглавил процессию. Все трое вышли из кабинета и пошли по бесконечно длинному коридору. По пути Квинтесетц не раз по-сейшельски здоровался с коллегами, но попыток представить им новых знакомых не делал. От Тревайза не укрылись удивленные, любопытные взгляды, которые сотрудники Университета бросали на его сумку - она была серая.
Видимо, приглушенные цвета в кампусе были страшной редкостью.
Наконец они добрались до парадного входа и вышли на воздух. На улице было совсем темно и прохладно. Поодаль виднелись деревья, высокая трава обрамляла обе стороны широкой аллеи.
Пелорат остановился. Фигура его была озарена огнями окон здания Университета и фонарей, освещавших аллеи кампуса. Он устремил взгляд в ночные небеса.
- Прекрасно… - восхищенно вымолвил он. - У одного нашего замечательного поэта есть стихотворение, где говорится об испещренной крапинками звёзд ткани ночного неба Сейшелла…
Тревайз, прищурившись, посмотрел на небо.
- Мы с Терминуса, - объяснил он Квинтесетцу. - Мой друг до сих пор не видел других небес. С Терминуса мы видим лишь туман Галактики вдали да редкие, тусклые звёзды. Если бы вы, Профессор, когда-нибудь посмотрели на наши скучные небеса, вы бы ещё больше восхищались картиной вашей ночи.
- О, мы очень восхищаемся нашими небесами, - отозвался Квинтесетц, - уверяю вас! Дело в том, что распределение звёзд у нас удивительно равномерное. Вряд ли, я думаю, отыщется ещё в Галактике место, где бы столь однородно были размещены звёзды первой величины… Но всё-таки их не так много. Мне довелось видеть небеса миров, располагающихся на краю шаровидных скоплений, и там настолько много ярких звёзд, что почти не видно черноты неба. Это не так красиво.
- Совершенно с вами согласен, - кивнул Тревайз.
- Вот интересно, - сказал Квинтесетц, - видите ли вы вон там почти правильный пятиугольник из звёзд практически одинаковой яркости? Вон там, прямо над деревьями. Пять Сестер - так мы называем это созвездие. Видите?
- Вижу, - ответил Тревайз. - Очень красиво.
- Да, красиво. Принято считать, что это созвездие символизирует успех в любви, и нет ни одного любовного послания, в конце которого не стоял бы вот такой пятиугольник из точек. Обозначает этот знак желание любить и быть любимым. Каждая из пяти звёзд обозначает разную стадию развития любовного процесса. У нас есть знаменитые стихотворения, где на разные лады смакуется эта тема - поэты соревнуются между собой в попытках наиболее эротично описать это. Когда я был помоложе, я тоже грешил стишками такого рода. Помышлял ли я тогда, что пройдут годы, и я стану совершенно безразличен к Пяти Сестрам! Ну да это, наверное, дело обычное. А видите внутри пятиугольника более тусклую звёздочку?
- Да.
- Она символизирует безответную любовь. Есть легенда, в которой говорится, что некогда эта звезда была такой же яркой, как остальные, но потом потускнела от тоски.
И Квинтесетц быстро пошел вперёд.
54
Обед был просто восхитительный - зря Квинтесетц скромничал. Блюд - бессчётное количество, гарниры и приправы - с тонким, но весьма выразительным вкусом.
Тревайз поинтересовался:
- Скажите, С.К., все ли овощи, которые были так очаровательны на вкус, входят в Галактический перечень?
- Да, конечно.
- А мне показалось, что среди них есть ваши местные растения.
- Безусловно. Планета Сейшелл, когда сюда прибыли первые поселенцы, оказалась миром с атмосферой, содержащей кислород, - значит, жизнь здесь должна была существовать. И нам удалось сохранить кое-какие эндемичные виды. У нас есть обширные природные парки, в которых бережно сохраняется как флора, так и фауна древнего Сейшелла.
- В этом вы впереди нас, С.К., - печально заметил Пелорат. - На Терминусе, когда туда прибыли первые поселенцы, оказалось крайне мало эндемичной жизни. Боюсь, долгое время не предпринималось особых попыток эту жизнь сберечь, сохранить, например, морскую флору и фауну, которые вырабатывали кислород, сделавший Терминус обитаемым. Теперь на Терминусе - самая стандартная природа.
- В Сейшелле искони берегут всякую жизнь, - с улыбкой скромной гордости сказал Квинтесетц.
Тревайз воспользовался моментом и пошел в атаку:
- Когда мы покидали ваш кабинет, С.К., вы обещали угостить нас, а затем рассказать нам о Гее.
Жена Квинтесетца - миловидная гостеприимная брюнетка, за ужином в основном помалкивавшая, - устремила на Тревайза поражённый взгляд, встала и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.
- Моя супруга, - смущенно проговорил Квинтесетц, - придерживается довольно консервативных взглядов и не очень любит, когда при ней упоминают об этом мире. Прошу простить её. Но почему вас… этот мир интересует?
- Видите ли, это очень важно для работы Дж. П.