- Что ты предлагаешь? - хриплым голосом спросил Энтони и прокашлялся. - Если это действительно шанс, то я за Кирилла ручаюсь. Он сделает все, что нужно. Сдохнет, но сделает.
Льош посмотрел на Энтони, на Кирилла.
- Что, убеждаешься, на самом ли деле сдохну? - съязвил Кирилл.
Льош покачал головой.
- С тобой не соскучишься, - усмехнулся он. - Но, может быть, это и к лучшему…
Он подтянул под себя ноги и сел по-турецки.
- Здесь, за бараком, - сказал он, - возле усатой ограды стоит драйгер. На платформе лежит партия василисков - утром привезли, очевидно, подзаряжали в Головомойке. Смержи еще не успели разобрать…
- Так прямо подходи и бери, - снова съязвил Кирилл.
- Помолчи! - оборвал его Энтони. - Пусть говорит.
- Все смержи сейчас, - продолжал Льош, - в другом конце лагеря возятся с новенькими…
- Ага! - радостно подтвердил Микчу. - Кругом стали, а зеленавы посеред, и все усами бегайут, лапами сучают!
- …А у драйгера остался только один смерж.
- Только один? - переспросил Кирилл.
- Да, один.
- В таком случае жедаю удачи. Хотя, впрочем, я тоже с тобой пойду. Постою в сторонке, посмотрю да посмеюсь в свое удовольствие. Давно я в лагере хорошо не смеялся!
Энтони вздохнул.
- Ты не обижайся, Льош, - сказал он, - но тут Кирилл прав. Не выйдет у тебя ничего. У смержей психоэкран. Метра на три ты еще подойдешь к нему, а дальше будешь топтаться на месте, как несмелый кавалер вокруг барышни…
Льош усмехнулся.
- Если только это все ваши возражения, то беспокоиться особо нечего. Я подойду. Дело в другом. Во времени. Слишком мало его, чтобы Голос не определил нас болевым ударом. И вот здесь уже все будет зависеть только от тебя, Кирилл, от твоих возможностей и сноровки. Три-четыре секунды мне потребуется на смержа; секунд пять - пока ты добежишь до драйгера; еще секунд пять-восемь - завести его и секунд пять - развернуть и направить на ограду. Итого: минимально-я подчеркиваю: минимально! - секунд двадцать. Думаю, что этого будет достаточно и нас не успеют опередить. Но на всякий случай всем остальным, чтобы меньше рисковать, придется прыгать в драйгер на ходу.
Кирилл отлепился от стенки барака.
- Не знаю, насколько все это продумано, - проговорил он, - но посчитано хорошо. Можно даже сказать, со знанием дела…
Он стер с лица язвительную усмешку.
- А теперь давай поговорим серьезно. На твои подсчеты и секунды мне, собственно говоря, наплевать. Я сделаю все, что смогу и на что способен, но меня интересует один вопрос: как ты справишься со смержем?
Льош широко улыбнулся.
- Пусть это пока останется моей маленькой профессиональной тайной.
Кирилл скривился, как от зубной боли.
- С авантюристами, пройдохами и проходимцами дел не имел и иметь не желаю! - отрезал он.
- Прекрати! - заорал вдруг Энтони. - Не будет он, видите ли! Будешь! Все будешь делать, что прикажут! Тоже мне, чистоплюй нашелся! Как баран на бойне, только когда на мясо тянут - сопротивляешься, а сделать что-нибудь до этого - мозги не варят! Пойми, это наш первый и, может, единственный шанс. Во всяком случае, для меня - уж в этом я уверен точно.
- Ладно, - сказал Льош. - Хватит.
Он встал и отряхнул брюки
- Пока мы тут болтаем, время идет.
Энтони неопределенно махнул рукой, но она так и застыла на полпути.
- Что, прямо так сразу и?.. - Он удивленно вскинул брови.
- А что ты предлагаешь? Сидеть здесь и вырабатывать обстоятельный план, чтобы он был без сучка без задоринки? Извини, но размусоливать некогда. Или сейчас, или…
Льош шагнул в сторону, но тут же остановился и обернулся к Кириллу.
- Идем, Кирилл, - сказал он. - Остальных попрошу не высовываться из-за бараков, пока я не покончу со смержем. Незачем его настораживать.
Кирилл нехотя поднялся, глянул на Энтони. Негр молча кивнул. И Кирилл побрел, огибая барак, вслед за Льошем. Из-за угла высунулся Пыхчик, столкнулся с ним нос к носу и, ойкнув, тотчас скрылся.
- Тьфу, черт! - сплюнул Кирилл. Что-то не лежала у него душа к затее Льоша, и хоть он в приметы не верил, не то что, например, Евлампий из шестнадцатого барака, который свое пребывание в лагере приписывал проявлению высшего провидения, божьего перста, десницы и черт знает чего там еще, но столкновение с Пыхчиком почему-то вызвало у него примерно такие же ощущения, какие у суеверного человека вызывает вид черной кошки, перебегающей дорогу, и это еще более утвердило Кирилла в бесполезности и бесперспективности очередной попытки побега.
- Стой здесь, - бросил через плечо Льош и зашагал к смержу.
Кирилл остановился. Смерж увидел их - тьфу ты! - видят они нас или просто чувствуют чье-то приближение, как слепые?! - радужные переливы в студнеобразном теле исчезли, смерж дернулся, словно медуза от прикосновения, и собрался в полусферу. С земли сквозь тело на глянцевую поверхность смержа медленно всплыл василиск.
Льош не дошел до смержа шага три - натолкнулся на психоэкран и застыл. Затем поднял руки в стороны, словно ощупывая невидимую преграду, и стал медленно топтаться на месте,
"Умник! - зло фыркнул Кирилл. - Это мы видели, и не раз! Тоже мне, укротитель смержей нашелся. Потопчись, потопчись, пройдоха, на потеху смержу… Они это любят!"
Смерж булькнул огромным пузырем и заурчал на все лады. Жерло василиска дрогнуло, поплыло в сторону и начало погружаться в тело смержа.
Кирилл злорадно хмыкнул, сплюнул на землю и хотел, было отвернуться и уйти, да так и застыл на месте. Прыжка Льоша он так и не увидел. Он даже не понял сразу, что произошло. Стоял Льош напротив смержа, топтался, раскинув руки, и вдруг, как-то сразу, очутился лежащим на смерже, обхватив его руками. Смерж глухо ухнул, но спружинить почему-то не смог, а неожиданно стал быстро оседать, расплываясь мелко булькающим газированным киселем.
- Давай! - сдавленно крикнул Льош. Кирилл зачем-то оглянулся. Из-за бараков выплеснулась толпа людей и пинов и устремилась к драйгеру.
- Чего стоишь? - орал на бегу Энтони.
Оцепенение наконец отпустило Кирилла. Как пелена с глаз пала. В три прыжка он достиг драйтера и, схватившись за борт, забросил свое тело в блюдце водителя. "Так! - лихорадочно стучало в голове. - Теперь…" Он обхватил руками край блюдца и со всей силы крутанул. Руки обожгло как крапивой, тело свело судорогой, но драйгер сразу же взревел на полных оборотах.
- Мой! - заорал Кирилл. - Мо-о-ой!!!
Он рванул на себя левый край блюдца, но драйгер дернулcя носом в сторону бараков, и он тотчас рванул правый, развернул драйгер по направлению к лесу и тогда уже всем телом налег на передний край. Драйгер страшно рыкнул, встал на дыбы и, подпрыгнув на развороченной земле, устремился к ограде. Ограда мгновенно ощетинились усами, и драйгер, влетев в живую сеть, надсадно заревел.
- Ну, давай, давай, давай! - умолял Кирилл машину, сцепивши зубы сквозь прокушенную губу, и с остервенением давил на край блюдца. - Еще! Еще немного!..
Но тут усы ограды нащупали его, оплели, и его тело забилось в конвульсиях.
* * *
Вначале появилась боль. Нудная, свербящая, она постепенно нарастала, толчками сгустившейся крови разливаясь по всему телу, разрывая его на части, крепла, ширилась… и вдруг оборвалась где-то на нестерпимой ноте. Он вынырнул из небытия, темень в глазах сменилась густой пеленой тумана, которую прорезали прыгающие, быстро разбегающиеся полосы, и наконец зрение окончательно восстановилось. Полосы оказались тонкими стволами деревьев, рассекаемых и подминаемых драйгером, затем лавиной прорвался звук, и сквозь рев машины и грохотанье платформы Льош услышал противный сырой скрип упругой древесины.
"Лес, - умиротворенно подумал он и прикрыл глаза. - Лес… Вот и свершилось". Он приподнялся на локтях и прислонился спиной к борту. И тотчас все мышцы отозвались ноющей болью отпустившей судороги.
"Да, - подумал он, - силен лагерь. Не ожидал, что рецепторы ограды обладают такой мощью болевого шока. Недооценил. Можно сказать, на авось пошел. Какие мы самоуверенные - Голос нам нипочем, а на пси-защиту смержей так вообще наплевать - мы ее просто так, голыми руками, да в бараний рог, ну а уж усатая ограда, так это совсем чепуха, фикция, туман, дым. Дым… Скрутило как котенка, да щупальцами-усами по самоуверенной физиономии. Просто счастье, что прорвались".
Драйгер заваливался то на один бок, то на другой, вздрагивал, натужно ревел, если на его пути вставало большое дерево, и от этого груда тел людей и пинов раскачивалась и подпрыгивала на платформе, как куча гигантских резиновых игрушек.
Через некоторое время из этой груды послышались стоны, то одно, то другое тело начинало биться в судорогах, люди и пины приходили в себя и отползали к бортам платформы.
Посередине обнажились закрепленные в штатив василиски. Прямо под бок Льошу приполз Пыхчик, он жалобно смотрел на него собачьими глазами и визгливо всхлипывал. ("А этот как сюда попал? - недоуменно подумал Льош. - С перепугу, что ли?") Несколько поодаль лежала Лара. Судороги еще не отпустили ее, она билась, стонала, но тем не менее машинально натягивала на колени старенькую гимназическую юбку. Еще дальше, сцепившись между собой словно в борьбе не на жизнь, а на смерть, катались по платформе, рыча друг на друга, Портиш и Микчу; за ними совершенно неподвижно распластался Энтони; и, наконец, в самом углу платформы, судорожно, до побеления пальцев вцепившись в борта, сидел посеревший от боли Испанец из шестнадцатого барака и, выпучив глаза, не отрываясь смотрел, как его ноги в грубых сапогах явно армейского образца непроизвольно подергивались. Из пяти пинов, сидящих у противоположного борта, Льош узнал только двоих - Василька и Фьютика, - остальные, очевидно, были из других бараков.
Он перегнулся через. борт и увидел в блюдце драйгера скрюченного зацепеневшего Кирилла. Изо всех сил он вцепился в край блюдца и только мотал головой, увертываясь от веток. Льош хотел пододвинуться к нему поближе, схватился за борт, но тут же отдернул руки, словно опекшись крапивой. Кисти рук были красные, опухшие, в прозрачных пластиковых перчатках, стянувших руки в запястьях. Льош на мгновение оторопел: откуда перчатки? - но тут же понял, что это засохшая слизь смержа. Он попытался ее содрать, но слизь намертво приклеилась к коже и отрывалась с трудом и только маленькими кусочками. Тогда он на время оставил свое занятие, не обращая внимания на жжение, пододвинулся к Кириллу поближе и положил ему руку на плечо. Кирилл обернулся.
- Как ты тут? - озабоченно спросил Льош. Из-за рева драйгера Кирилл его не расслышал, но расплылся в улыбке и поднял кверху большой палец. Льош нагнулся пониже:
- Как себя чувствуешь?!
- Отлично! - прокричал ему в ухо Кирилл. - Теперь бы закурить - и полный порядок!
Льош хмыкнул, похлопал его по плечу и, отвернувшись, принялся сдирать с рук засохшую слизь смержа. "Интересно, сколько же мы провалялись без памяти на платформе? Или это слизь быстро засохла?"
Болевой шок, вызванный усатой оградой, наконец отпустил всех. Лара пододвинулась ближе к борту платформы, прислонилась к нему и вымученно улыбнулась.
- Вырвались… - тихо сказал она и обвела всех взглядом. - Господи, неужели мы вырвались?
Она тихонько засмеялась, а затем резко, словно ее прорвало, рассмеялась во весь голос.
- Эй, - встревоженно спросил Микчу и с опаской тронул ее за плечо. - Ты чего?
- Да вырвались мы! Вырвались из лагеря! - счастливо закричала она. - Понимаешь ты это, монах мой немытенький?!
Она схватила его руками за голову, притянула к себе и поцеловала в заросшую щеку.
- Ты эт чо? - буквально отпрыгнул от нее Микчу. Лара рассмеялась, но тут же ее лицо исказилось, она уронила руки и заплакала.
- И… и теперь я смогу иметь ребенка, - всхлипнула она.
- Тьфу ты, баба! - сплюнул Портиш, - Опять о своем затулдычила.
Льош улыбнулся и подсел к ней.
- Что же ты плачешь? - Он потрепал ее по щеке. - Все уже позади.
Лара всхлипнула, подняла на него глаза.
- Ведь правда же, что теперь я смогу иметь ребенка?
"Вероятно", - подумал Льош, но вслух сказал:
- Правда.
Лара несмело улыбнулась.
Льош подбадривающе погладил ее по волосам и повернулся лицом к пинам. Они сгрудились в кружок и, подпрыгивая вместе с платформой на ухабах, отчаянно размахивая коротенькими лапками и непомерно длинными ушами, оживленно пересвистывались.
- Помощь не требуется? - крикнул Льош, стараясь перекричать рев мотора, но они не услышали, и тогда он просвистел то же самое на сильбо пинов.
Галдеж оборвался, кружок распался, и пины молча, недоуменно уставились на Льоша огромными немигающими глазами.
- Нет, спасибо, - наконец прошепелявил Василек. - У нас все в порядке.
Лара вдруг прыснула.
- Василек, - давясь смехом, спросила она, - а ты кто: мужчина или женщина?
Пин непонимающе задергал носом, затем что-то коротко вопросительно просвистел пинам, но получил такие же короткие недоуменные ответы. Василек в нерешительности пожевал губами.
- Не знаю, Лара… Я не смогу, наверное, объяснить. У нас нет такого.
- Господи! - рассмеялась Лара. - У них нет такого! Ну, вот ты, сможешь родить маленького, ушастенького, пушистенького и губастенького, как ты сам, пина? Пинчика?
Казалось, и без того круглые огромные глаза пина еще больше округлились. Он чтото невнятно просипел, и Лара буквально зашлась смехом.
- Господи… - лепетала она сквозь спазмы смеха. - Господи, а сконфузился-то как! Да не стесняйся! Ну? Здесь все свои!
Василек смущенно дернулся, повернул голову к пинам, и между ними завязался оживленный пересвист. Свистели они быстро, кроме того, их сильно глушил рев двигателя, и Льош разбирал только обрывки фраз. "Что она…" "Кажется… наше воспроизводство…" "…нет таких слов…" "…постарайся…" "…о шестиричном древе семьи…" "…клан глухих…" "…грубые хвостачи…" "…надпочвенное сотрудничество…" Порой Льош улавливал целые фразы, но абсолютно не понимал их - очевидно, эти слова на сильбо пинов были глубоко специфичны и не имели аналогов в человеческом понимании. Впрочем, и слушал он их вполуха - его все сильнее и сильнее беспокоила неподвижная поза Энтони. Негр так и не пришел в себя и, по-прежнему распластавшись, лежал у бортика платформы.
Льош мельком глянул на Лару. Она подтянула под себя ноги, обхватила их руками и, уперев в колени подбородок, с любопытством наблюдала за пинами.
- Боюсь, что они не смогут объяснить тебе, каким образом размножаются, - сказал он. - Разреши-ка, я пролезу.
- Почему? - удивленно посмотрела на него Лара и посторонилась.
Льош, придерживаясь рукой за борт платформы, стал на коленях пробираться к Энтони.
- Потому что у них не половое размножение, - бросил он. - Для них это такая же чушь, как для нас, например, почкование.
Драйгер сильно качнуло, и Льош чуть было не упал на Энтони. Он выбросил вперед свободную руку, удержался, и его лицо оказалось напротив лица Энтони. И он понял, что помощь Энтони не нужна. Старый негр был мертв.
Лицо Энтони было спокойным, на нем застыла тихая Црастливая улыбка. Девять лет ты прожил в лагере. Дольше всех. Сколько ты мечтал о побеге… Все вынес, все перетерпел, только бы дожить, только бы вырваться… Другие не выдерживали, вешались, резали себе вены, сходили с ума, в нервно-мозговом истощении заходились на плацу в предсмертной "пляске святого Витта"… А ты пережил все, пережил всех, даже самого себя, жил только одним - мыслью, мечтой о побеге. В тебе не осталось ничего живого, не организм - пепел сухой, не человек - тень человеческая, но искра жизни в тебе тлела, и не гасла, и еще долго бы не угасла… Но ты уже отмерил свою меру жизни, твоя тяга к свободе. с течением лет, проведенных в лагере, постепенно свелась к одному - Побегу, и это стало целью твоей жизни, твоей путеводной звездой, самой твоей жизнью. И когда это свершилось, когда мечта стала явью, последняя искра, теплившаяся в истлевшем теле, угасла. И ты умер. Умер тихо и спокойно, как и подобает человеку и как никто еще не умирал в лагере, ибо в лагере не умирают, а гибнут. И мечта твоя сбылась, и был ты счастлив…
Новый сильный толчок бросил Льоша на борт, он ухватился за него и сел. Драйгер засыпало сухими листьями и обломками веток. Пины встревоженно защебетали, кто-то, кажется Портиш, злобно выругался, а Лара вновь весело засмеялась.
- Ну так что, пинчик, как же вы все-таки размножаетесь?