- Смотрю, ты моим людям не доверяешь?
- У меня договор с тобой, а не с твоими людьми. И я не хочу, заплатив мзду сегодня, платить ее еще раз послезавтра.
- Гы-гы! - довольно хохотнул Вочек. - С каждым разом, милый, ты мне все больше нравишься…
В трубке послышались гудки отбоя.
- Жаба, - спокойно констатировал Петруз.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Статс-лейнант Геннад не любил своего непосредственного начальника. Гросс-каптейн Дислав держал подчиненных на расстоянии, попыток сблизиться не предпринимал даже по работе, всегда был сух, корректен, требователен, действия своих сотрудников предвидел на три шага вперед. Удивительно, но своего превосходства при этом никогда не выказывал. Было в гросс-каптейне что-то от бесстрастной машины, поэтому за его спиной никто не злословил, но и любовью он не пользовался. Безмерная эрудиция, которую он никогда не выставлял напоказ, но которая исподволь непременно проявлялась при обсуждении дел, подавляла. И, хотя он всегда давал лишь общие указания, чувствовалось, что видит он гораздо дальше, а своими рекомендациями только ориентирует сотрудников в нужном направлении, уже известном ему до конца пути. Поэтому, когда он появлялся в кабинете статс-лейнанта, подсознательное понимание превосходства интеллекта гросс-каптейна над его собственным полностью выбивало Геннада из колеи, хотя среди оперативников он слыл одним из лучших.
На этот раз появление гросс-каптейна Геннад почувствовал за мгновение до того, как открылась дверь, и в проеме показалась сухопарая фигура начальника. Геннад поспешно вскочил, по-уставному дернув подбородком. Ладони у него вспотели.
"Пять лет в Управлении, а перед ним - как новобранец", - сумбурно пронеслось в голове. Еще на первом месяце работы к нему в кабинет для знакомства с новичком заглянул начальник Управления титул-генрал Васелс. "Что вы, право, - пожурил он Геннада, когда тот точно так же вскочил перед ним, - у нас здесь не казарма…" С тех пор у них с титул-генралом установились отечески-сыновьи отношения: Васелс изредка заходил в кабинет попить суррогата и послушать новые анекдоты, поставляемые подследственными. Даже раза три приглашал к себе домой. С начальником же отдела Диславлом такие отношения были немыслимы, хотя Геннад и понимал, что, останься он сейчас сидеть на месте, гросс-каптейн не сделал бы никакого замечания. И, тем не менее, словно пружина подбрасывала его со стула всякий раз, когда появлялся непосредственный начальник. Ситуация, в которой он может просто поднять голову от документов и кивнуть входящему гросс-каптейну, представлялась Геннаду несуразной до абсурда.
- День славный, статс-лейнант, - поздоровался Диславл. Взгляд его зимних голубых глаз, казалось, спокойно проникал в сознание Геннада. Возникало неприятное чувство, что этот человек знает о нем все: его достоинства и недостатки, промахи и удачи, - но при этом не проявляет ни симпатии, ни антипатии.
- Славный день, - эхом отозвался Геннад. Почему-то, только здороваясь с гросс-каптейном, он невольно отмечал нелепость укоренившегося древнего приветствия. При встречах с Диславлом настроение у Геннада становилось пасмурным.
- Садитесь, статс-лейнант, - предложил гросс-каптейн, устраиваясь на стуле напротив. - Чем сейчас занимаетесь?
- Делом шоу-бизнеса Рениты.
Геннад мог поклясться, что гросс-каптейн Диславл знает не только на каком этапе расследования он сейчас находится, но и какую страницу и строчку дела перечитывал минуту назад. Ощущая себя полным болваном, Геннад стал сбивчиво докладывать ход следствия.
- Понятно, - оборвал его где-то посередине Диславл. - Вы хорошо поработали и, как понимаю, близки к завершению дела. К сожалению, вынужден отстранить вас от следствия.
Он положил на стол тоненькую папочку.
- Займитесь этим человеком. Вы должны мне его найти.
Он снова заглянул в глаза Геннаду, и опять сознание статс-лейнанта обдало морозом славного зимнего дня.
- Только найти, - уточнил Диславл, вставая. И уже от двери сказал:
- Дело Рениты передайте лейнанту Лексу. Свою группу тоже.
И вышел.
Геннад запоздало вскочил и чертыхнулся. Этого можно было уже не делать - дверь за Диславлом закрылась. Чтобы привести в порядок мысли, Геннад прошелся по кабинету, вскипятил суррогату, хлебнул. В сейфе стояла фляжка очищенного денатурата, но приложиться к ней не рискнул - рабочий день только начинался. Геннад допил суррогат, затем, косясь на папку, собрал бумаги дела Рениты и отнес их в кабинет лейнанта Лекса.
Вернувшись, решительно сел за стол и пододвинул к себе папку. На ней стояло личное клише гросс-каптейна - значит, дело чисто конфиденциальное и о нем не имел права знать никто, в том числе и титул-генрал. Что ж, не впервой. Приходилось Геннаду заниматься "конфидентками", как их называли в Управлении, Диславла, но удовлетворения ему, как оперативному работнику, они не приносили. Такие дела заставляли статс-лейнанта чувствовать себя мальчиком на побегушках, собирающим отрывочную, зачастую не связанную между собой информацию, в аналитическую обработку которой его уже не посвящали.
В папке находились три листка, фотография судмедэкспертизы какого-то мертвеца и флюоритовая пластинка с отпечатками пальцев. Пластинка вызвала у Геннада легкое недоумение - такими пользовались лет сорок назад. Он отложил фотографию и пластинку в сторону и стал знакомиться со стандартным бланком описания личности.
"Имя - Таксон (предположительно). Год рождения - ? Место рождения - ? (Графы же о национальности, образовании, местах работы, родителях, семейном положении вообще были девственно чисты.)
Приметы: рост - средний (12,4 дланей). Худощав. Лицо овальное, нос прямой, глаза серые, волосы густые, темные. Особых примет нет. Фотография прилагается".
И все.
Геннад взял фотографию и тупо уставился на изображение мертвеца. Вот оно - овальное лицо, прямой нос, темные волосы. Глаза, правда, закрыты. И дырка посреди лба. Ничего себе - особых примет нет!
На всякий случай потряс оставшиеся два листка, но другого снимка оттуда не выпало, и тогда он стал их просматривать. Это был двухстраничный отчет о происшествии. После стандартной "шапки" отчета, уведомляющей, что он составлен региональным отделом по борьбе с организованной преступностью губернского города Бессграда, сообщалось, что "34-го дня летней гекатоды сего года (почти полгода назад, отметил Геннад) на поезд, следовавший по маршруту Теплые Воды - Столица, на перегоне Антракс - Соляные Столбы совершено нападение банды анархо-фундаменталистов Черного Аристократа. Состав разграблен, среди пассажиров имеются раненые (36 человек) и убитые (8 человек). Пострадавшие доставлены в окружную лечебницу города Бассграда. Искомое лицо обнаружено среди убитых (фотография высылается). К сожалению, труп отправить в Столицу не представляется возможным, поскольку он исчез из морга при весьма странных обстоятельствах. По сообщению дежурных патологоанатома и санитара, в ночь с 37-го по 38-ое летней гекатоды покойник самостоятельно вышел из ледника и, не обращая ни на кого внимания, направился к выходу. На требования санитара остановиться и вернуться на место реагировал бегством. Заключенные под стражу дежурные работники морга при форсированном допросе своих ранних показаний не изменили. Следствие по обнаружению трупа или его следов результатов не дало".
"Веселенькое дельце!" - подумал Геннад. Кого-кого, а покойников, тем более, ходячих, ему разыскивать не приходилось. Он представил себе ситуацию: выходящего из ледника покойника с дыркой во лбу, и истерический крик санитара: "Стой! Ты куда?! А ну ляг на место!" - и усмехнулся. "Реагировал бегством" - это хорошо сказано. Он еще раз перечитал отчет и поморщился. Исполнительность провинциальных центурий при запросе из Управления порой доходила до идиотизма. Это же надо - форсированный допрос свидетелей! после которого существует лишь два пути. Либо в инвалиды, либо в морг, но уже в качестве клиентов. Такой допрос не могла оправдать даже версия о том, что предполагаемые преступники пропустили труп через мясорубку, а фаршем начиняли пирожки - к сожалению, случаи каннибализма и некрофагии в провинции не были редкостью.
Уцепиться в отчете было не за что, поэтому Геннад обратился к единственной ниточке: ориентировке Управления на розыск. Он прикинул число, каким могла быть отправлена ориентировка - где-то после 34-го, но не позже 44-го летней гекатоды (неопознанные трупы содержатся в морге не более 10 дней), - и ввел запрос в компьютер. Ориентировка оказалась разосланной 37-го числа квадруплексом в четыре города: Крейдяное, Пограничье, Бассград и Станполь. Текст ее ничем не отличался от ориентировки в личном деле разыскиваемого, за исключением указания предположительного имени. Зато снимок прилагался другой: моложавый человек лет тридцати пяти, на этот раз без дырки в голове, в старомодном пиджаке и при галстуке. С тем же эффектом он мог сняться в латах и кирасе - они смотрелись бы не менее архаично.
Геннад ввел запрос на идентификацию фотографии, однако в банке данных этой информации не оказалось. Тогда без всякой надежды на успех он ввел запрос на имя Таксон и минут через десять к своему удивлению увидел высветившуюся на дисплее первую страницу досье. Запрошенный Таксон родился в 51-ом году Республиканства, был ученым-физиком, принимал активное участие в политической жизни начала Перелицовки (тогда на него и завели досье в Управлении), но затем, разочаровавшись в своих попытках переустроить мир, вернулся в науку. Здесь его успехи оказались более значительными. Его работа "Теоретическое обоснование прозрачности кристаллических диамагнетиков" вошла в основы современной физики. Судя по отсутствию штампа о смерти в досье, отец теории прозрачности (сдачу зачета по курсу которой в колледже Геннад вспомнил с содроганием) находился в полном здравии, хотя ему и перевалило за восемьдесят лет.
Конечно, лейб-физик, удостоенный столь высокого звания гонорис кауза, не имел никакого отношения к разыскиваемому, но других Таксонов в банке данных системы не оказалось, да и это досье, судя по времени поиска, компьютер извлек из архива. По инерции Геннад запросил фотографию лейб-физика… И замер в изумлении. С экрана на него высветилось лицо моложавого человека в пиджаке и галстуке, объявленного в ориентировке на розыск. Первой мыслью Геннада после испытанного шока была мысль о сбое в системе. Но повторное сличение фотографий из досье и ориентировки отвергло версию об ошибке, в то же время подтвердив идентичность снимков. Видно, фотографию на ориентировку взяли из досье.
Известие о том, что гоняться придется не только за покойником с дыркой во лбу, но и за пришельцем из прошлого, окончательно пришибло Геннада. Ну и ребус задал ему гросс-каптейн! Он нашел в досье адрес лейб-физика (где-то на окраине Столицы, на Околичной заставе) и вызвал по телефону центурию заставы. Оттуда его переправили в околоток, где Геннад и получил информацию о Таксоне. Околоточный, судя по голосу, развязный, самодовольный тип, хорошо знал лейб-физика. Он говорил исключительно на сленге и, похоже, не имел представления о нормальном человеческом языке. По его словам, Таксон был выжившим из… стариком, которому все по…, поэтому и околоточному на него… Оказывается, этот старый… положил… на переоформление своего допуска на привилегии, и околоточный, как последний…, должен был… за стариком, чтобы… заявление на переоформление. Скорее бы этот… уже…, чтобы свет белый без него… стал. Геннад корректно поинтересовался, есть ли фотография на новом допуске, и, получив утвердительный ответ, приказал, что если… (то есть, околоточный) и мать его хотят по-прежнему, чтобы он… околоточным, то этот снимок должен через полчаса… в Управлении и… на столе в его, Геннада, кабинете. Иначе… (околоточному), тот самый свет белый… с овчинку… и матери его.
Такой приказ оказал действие. Уже через треть часа запыхавшийся нарочный доставил Геннаду фотографию лысого старика с ехидным прищуром маленьких глаз и сложенными в брезгливую улыбку губами. Несмотря на последнее, старик вызывал симпатию.
"Мат и диамат всегда были движущей силой нашего общества", усмехнулся про себя Геннад, оценивая скорость, с которой нарочный мчался на мотоциклете с дальней заставы. Он подписал нарочному пропуск и снова посмотрел на снимок. Сходство с разыскиваемым было несомненным, несмотря на разницу в возрасте.
"Живчик", - отметил Геннад с завистью и подумал, что если ему сподобится дожить до таких преклонных лет, вряд ли он сумеет сохранить столь ироническое отношение к жизни и ясность мысли, которые читались на лице старика.
Не успел нарочный закрыть за собой дверь, как она снова распахнулась, и в кабинет вошла секретарша Диславла. Сухопарая жердь с зацементированным косметикой лицом вымершей болотной цапли. "Циркуль Диславла" - называли ее за глаза в Управлении. Что поделаешь, если симпатичные женщины любой работе предпочитали жизнь вольных кобылок.
- Вам командировка, - голосом, полным презрения ко всем мужчинам мира, отчеканила она. - Распишитесь.
Буквально с первых дней своей работы общение с секретаршей Диславла приучило Геннада бесстрастно принимать от нее любые бумаги. Ибо стоило задать вопрос или хотя бы выразить удивление на лице, как секретарша язвительно начинала проходиться по служебной квалификации сотрудников мужского пола. А связать работу сотрудника с природой ему данным естеством обиженная жизнью женщина умела виртуозно. Поэтому Геннад молча, с каменным лицом, расписался в получении и, только когда "Циркуль Диславла" вышла, посмотрел командировку.
"Без меня меня женили", - подумал он, прочитав, что ехать придется в Бассград. К командировке была подколота броня на поезд в люкс-вагон. Геннад посмотрел на время: поезд отходил через два часа. Диславл как всегда шел впереди него шагов на пять, но на этот раз уж очень спешил.
Работа оперативника приучила Геннада к готовности выехать в любую точку страны хоть сию минуту в чем есть, а поскольку до вокзала было всего четверть часа ходьбы, он решил еще поработать. Несмотря ни на что, свою работу Геннад любил, жил ею, и в сборе информации отличался особой скрупулезностью, не оставляя без внимания мельчайшие детали. Как правило, именно дотошность зачастую приводила его к успеху.
Он снова запросил досье Таксона, и снова пришлось ждать ответа минут десять. Но на этот раз вместо первого листа досье на экране зажглись строчки:
"Информация особо секретна. Введите код Вашего допуска".
В полном ошеломлении Геннад машинально достал из кармана личную карточку, вставил в дисковод… но на "ввод" так и не нажал. Он понял, что второй раз досье Таксона ему не прочитать. Его допуск окажется недостаточным. Однозначно. Не хотел Диславл, чтобы Геннад знал о существовании лейб-физика. В общем, это тоже информация… Только почему гросс-каптейн не засекретил досье раньше?
Вводить код своего допуска означало оставить свой запрос в памяти компьютера и дать понять Диславлу, что ему известна эта ниточка. Поэтому Геннад отменил команду и снова вызвал на дисплей текст квадруплекса на розыск. Четыре города: два губернских - Бассград и Станполь, и два поместных - Крейдяное и Пограничье. А вот над их выбором стоило поразмышлять. Геннад сменил на экране текст квадруплекса на карту страны. Так, любопытно. Между Столицей, Станполем и Бассградом почти равные отрезки пути, верст по двести. И от Бассграда до Крейдяного и Пограничья всего ничего - верст, этак, пятнадцать-двадцать. Чем же интересны эти два мелких поместных городка, если в квадруплексе им отдается предпочтение многим губернским? Тем, что они почти на кордоне с Соединенными Федерациями?
Повинуясь смутной догадке, Геннад запросил карту железных дорог и все понял. Попасть в столицу из Пограничья и Крейдяного можно было по двум веткам, которые сходились в Бассграде и далее шли через Станполь. А вот из Крейдяного в Пограничье попасть по железной дороге было нельзя.
- Такие наши пироги… - задумчиво протянул Геннад. Нападение на поезд Теплые Воды - Столица произошло тридцать четвертого числа, а ориентировка на розыск была разослана тридцать седьмого. Итого - трое суток. Предельный срок выхода агента на связь. Выходит, ждал гросс-каптейн три дня, а затем… Неприятно засосало под ложечкой. Получалось, что гросс-каптейн Диславл ждал человека из-за… Но, насколько известно Геннаду, к делам контрразведки гросс-каптейн не имеет никакого отношения. Значит, сам Диславл… Нет, ну это уже полная чепуха!
Геннад вскипятил еще суррогату и, прихлебывая из кружки, вывел на экран укрупненную карту Бассградской губернии. Да, удобное место для перехода. Между Крейдяным и Пограничьем расстилался смешанный лес, а по кордону с Соединенными Федерациями шла заболоченная старица реки Жеребец.
"Когда-то эта местность называлась Краем тысячи озер, - вспомнил Геннад. - Было время. А мы все загадили".
Он снова посмотрел на часы. До отхода поезда оставалось чуть более часа.
"Ладно, - решил он, - эту линию мы оставим для размышления в поезде".
Он просмотрел материалы дела еще раз, повертел в руках флюоритовую пластинку с отпечатками пальцев.
"А вот тобой я еще не интересовался", - подумал он. Судя по времени, когда такие пластинки перестали выпускать, отпечатки пальцев принадлежали лейб-физику. Спрашивается, зачем тогда Диславл приобщил ее к делу, если доступ к досье закрыл?
Геннад набрал номер своей группы, спросил, на месте ли Стасо, и вызвал его к себе. Стасо явился через минуту, держа под мышкой объемистую папку - видимо думал, что шеф вызывает его для отчета.
- День славный! - гаркнул с порога старший агент Стасо, явно ерничая над уставом, и шлепнулся на стул напротив начальника.
- Славный… - буркнул Геннад и жестом остановил Стасо, начавшего развязывать тесемки папки.
- Я уже не занимаюсь делом Рениты. С завтрашнего дня вы все переходите в распоряжение лейнанта Лекса.
Геннад сделал вид, что не замечает недоуменных глаз старшего агента.
- А сегодня, не в службу, а в дружбу, сделай мне одно одолжение. Сними-ка "пальчики" одного старика - лейб-физика Таксона, а завтра перешли мне в Бассградскую центурию. Только смотри, чтобы он ничего не заподозрил. Таксон - персона с привилегиями, и скандал нам не нужен. Адрес: Околичная застава, третья линия, дом двадцать шесть дробь два.
Стасо заерзал.
- И как же я это сделаю?
"Да уж, - подумал Геннад, - чему-чему, а этому оперативников не учат. Следить, морды бить, стрелять - это да. Здесь школа на высоте. А если "пальчики" снимать, так только после того, как их сломают".