- Если ты закончишь ругаться и вспомнишь о существовании нормальной речи, то может быть, я и начну соображать.
- Когда начнешь соображать, как бы не оказалось уже поздно! Немедленно уходи оттуда!
- Но почему?
- Ты что хочешь встретиться с женой и ребенком?
- С чьим ребенком? - опешил Флоров.
- Да не с твоим конечно! Но если они об этом догадаются, тебе хана. Да уходи же, наконец! Ну что за болван!
Железная дверь загремела, и в комнату хлынули голоса. Флоров бросил трубку и спрятался в закутке за дверью. Когда голоса переместились вглубь квартиры, он выбрался из своего укрытия и опрометью бросился вон. Лишь у самой двери он на мгновение замер, чтобы потрогать прислоненный к стене детский двухколесный велосипед.
Кажется, он действительно начинал понимать.
Он бесцельно шел по тротуару, совершенно не представляя себе, куда двигать дальше, когда рядом тормознула машина.
- Ты чего трубку швыряешь не дослушав? - бросил водитель. - Чуть не разминулись, давай садись.
- Так это ты орал по телефону? - недобро начал Флоров, опускаясь в кресло. - Ну-ка покажись, - и застыл с раскрытым ртом.
На месте водителя сидел его двойник, и надо признать, довольно заправски рулил.
Он покосился на Флорова и произнес:
- Чего уставился? Что, раньше в зеркало никогда не смотрелся?
Флоров осознал, что на некоторое время разучился говорить. Близнец тоже это понял и сунул ему в руки початую бутылку газировки.
- Ладно, тогда говорить буду я, - проворчал он. - Я был предупрежден о твоем визите, но не знал, что ты сразу домой сунешься. Что ты там искал интересно?
- Так это был твой дом? - наконец прервал нервную немоту Флоров.
- И дом, и жена.
- Познакомил бы.
- Зачем? - аж вскинулся близнец, был он в отличие от "оригинала" весь какой-то дерганный.
- Да я пошутил, - поспешил успокоить его Флоров. - Слушай, а где это я?
- Где я? Кто я? Что за детский сад!
- Тебя б на мое место? Кстати, ты кто?
- Флоров!
- Алик?
- Алик это ты, а я Альберт!
- Что это у вас за Рубеж?
- Не верь глазам своим, - философски изрек близнец. - Это не Рубеж, это граница. А у вас разве не так?
- Не так, - ответил Флоров, чувствуя, что теряет терпение, у него было столько вопросов, а этот еще философствует.
- Городу присвоен особый статус, - беззаботно продолжил близнец. - Мы отделились от России семь лет назад, - и уточнил. - Во время Чернобыля-два, - Флоров суеверно скрестил пальцы. - У нас свой международный порт. За его использование Россия нам платит. У нас свое независимое правительство. Президент.
Флоров сразу спросил кто.
- Ясно кто, - неожиданно зло сказал близнец. - Капитан порта, конечно.
- Фома?
Близнец кивнул.
- А как ты про меня узнал?
- Неделю назад по телефону звонили.
- Кто?
- Он не представился. Голос мужской, грубый. Я Пастух, - говорит. Про тебя все обсказал, что тебе через Рубеж надо. Деньги в почтовый ящик потом кинул. На, кстати, - он передал перевязанную испачканной лентой пачку. В ней вперемежку лежали российские деньги и непривычно розоватые банкноты, а на картинках красовался Дворец спорта и девочки-спортсменки в довольно пикантных костюмчиках, но похвастать достоинствами они не могли, все были по моде узкозадые и безгрудые как мальчишки.
- А на фига мне через Рубеж?
- Он сказал, что ты знаешь.
Плохо дело, кто бы не был Пастух, не зря он про Рубеж сказал, ох, вещует мое сердце, не зря, подумал Флоров. И понял. Там Яна!
- И ты так легко согласился помочь этому Пастуху? - недоуменно протянул Флоров. - Это ж не через забор перелезть, через Рубеж идти надо. Я его видел - там колючка, охрана дай Боже. Собаки!
- Пастух угрожал мне.
- Как?
- Он сказал, что если я не помогу, вся моя семья погибнет, - спокойно продолжил близнец, но Флорова его тон не обманул, он сразу припомнил его истошный крик: что ты там делаешь?!
Пастух вырисовывался довольно безжалостной личностью. Во всяком случае, сантиментами он не страдал.
Машина тем временем оказалась в квартале, граничащим с Южным шоссе. Рубеж отсюда уже просматривался - мощный и неприступный.
- Я тебе тут квартирку снял, - пояснил близнец. - Пересидишь тут до вечера, никуда не ходи, я там все закупил, а вечером придет человек, который нам нужен.
- Что за человек? - сразу поинтересовался Флоров.
- Боевой.
От его слов Флорова передернуло.
Дождавшись того момента, когда близнец уедет, Флоров тотчас вышел следом, обогнул дом и занял позицию за спортплощадкой, откуда наиболее хорошо просматривался оставленный им подъезд. Береженого Бог бережет, рассудил он. Мало ли, что у близнеца на уме. Во всяком случае, его физиономия не вызывает особого доверия.
"Неужели у меня такой же большой нос", - горестно подумал Флоров. На семерых рос - одному достался.
Спустя какое-то время на скамеечку у подъезда опустился пожилой человек с безвольно отвисшими щеками, одетый в темный костюм. Флоров насторожился, словно цепной пес, но тут к пожилому подошла старушка, и тот благословил ее крестным знамением, позволив поцеловать себе руку. Флоров заметил у него молитвенник, и, поняв, что имеет дело с католическим священником, сразу потерял к нему интерес.
Он еще попасся у подъезда, пока не попался на глаза священнику, и тот не кивнул ему головой. Таиться далее не имело смысла, к тому же, хотелось кушать, и Флоров очень вовремя вспомнил про холодильник, про наполненность которого упоминал близнец.
Он прошествовал мимо бормочущего молитвы старика и поднялся к себе. В холодильнике обнаружилась колбаса и масло. Колбаса была с пониженным содержанием мяса, а масло-с пониженным содержанием жиров. Что за фигня? - подумал Флоров, и в это время тренькнул дверной звонок.
Аппетит сразу отшибло. Кто бы это мог быть? Флоров осторожно глянул в глазок. За дверью, осеняя себя крестом, стоял давешний священник. Недоумевая, что ему надо, Алик открыл. У попа руке был объемистый, видавший виды, баул.
- Сейчас, святой отец, - Флоров решил, что тот пришел за деньгами и полез за цветной пачкой, но пока он лазил, священник прошел мимо него прямо на кухню.
Флоров поспешил за ним, изумленно наблюдая, как тот выкладывает на стол рядом с кастрированной колбасой и маслом настоящие продукты: сало, банку соленых огурцов и бутылку водки "Капитанская" крепостью в шестьдесят градусов.
- Я тот, кто вам нужен, - пояснил священник.
- Я это уже понял по содержимому вашего баула, - согласился Флоров, но священник церемонно встал, наклонил голову и официально представился:
- Благоволин Лев Яковлевич. Священник прихода святого Карла Густова. Вас должны были обо мне предупредить.
- Так это вы? - вырвалось у Алика. - Но он говорил о некоем боевом товарище.
- В прошлом даже чересчур боевом. В миру я окончил военную академию и дослужился до генерала. И хотел бы оставить эту страницу навсегда в прошлом, но видишь, как все повернулось. На все воля Божья, - глаза его при упоминании о прошлом словно притухли, а сам он как-то пожух, даже увял, словно воспоминания доставили ему неутихающую ни на минуту боль.
Впрочем, так и оказалось.
Поначалу Флоров не хотел пить. Ответственная миссия на носу, к тому же неблагодарное занятие - спаивать попа. Но поп оказался во всех смыслах боевой: заявив, что на дело им идти с утра, он полностью и безоговорочно сломил сопротивление подельника.
Между тем, первая "Капитанская" была сменена второй, Флоров был уверен, что из армии Благоволина могли попереть из-за чего угодно, только не из-за пьянки.
Бывший генерал пил как лошадь Мюнхгаузена и не пьянел. Алик безбожно пропускал тосты, не допивал рюмку, но Благоволин был честным алкоголиком. Он изничтожал все зло на корню.
Скорее всего, он был бездарным генералом. Такие как он превратили армию в ничто, в мусор, а некогда боевая и славная она осталась таковой только в кино.
Благоволин и сам это признал:
- Я плохой генерал, - заявил он, потирая поникшие щеки. - Меня ненавидели все, от командующего до поварихи. Меня ненавидели полками. Потом безо всякого перехода переключился на семью.
- Наталья, жена моя, со мной всю жизнь мучилась, - тяжело вздохнул он. - Она, великая женщина, и, безусловно, достойна лучшей участи. Другой мужчина дал бы ей гораздо больше, чем я. Я кто? Неудачник. Она и заболела из-за меня - нервы.
Стала пить, под первых попавшихся мужиков ложиться. Все из-за меня. В психушку загремела из-за меня.
Он еще долго ныл насчет подорванного здоровья жены, какая она у него хорошая, а он какой плохой. Генерал оказался изрядным занудой. Флоров понял, что если их всех не ухлопают поутру - вот это будет сюрприз. Но по всему выходило, что сюрприза не получится.
Как стемнело, пришел близнец. Пить он не стал, поел своего обезжиренного и обезмясанного и лег спать. Флоров кое-как отвязался от опостылевшего ему священника-генерала, который как раз рассказывал, что, уйдя от дражайшей женушки, оставил ей все-дачу, машину, квартиру генеральскую - "пусть хоть сейчас от меня отдохнет, поживет без мучений, что ей доставил".
Зайдя в спальню, Флоров растолкал близнеца.
- Черт, я ж таблетку принял! - по своей привычке возмущаться возмутился тот. - У меня ж теперь давление подскочит!
Флоров кое-как его успокоил и спросил:
- А нельзя нам генерала не брать?
Близнец сел, нашарил пачку сигарет, закурил.
- Ты не куришь? - спросил он. - Молодец. Слушай, а радикулит у тебя есть? Нет. И миозита нет?
- А что это за зверь?
- Счастливчик, - вздохнул близнец. - И миозита нет. Слушай, я все думал, почему у меня нет чувства, что мы с тобой как бы родные что ли, а теперь я понял. Мы ведь разные с тобой, совершенно разные. У нас болячки разные, да что болячки - жизнь разная. Ты вон какой счастливчик. Деньги не кроишь, наверное, от получки до получки. А у меня жена пятьдесят рублей на дите получала, и то правительство отняло: противокризисная программа, брат. Как раз этого жалкого полтинника не хватало сволочам.
- Я про генерала говорю, - напомнил Флоров, разговор был ему почему-то неприятен, а больше всего были неприятны торчащие тощие коленки близнеца, неужто и у него такие же.
- А что генерал? - не понял близнец. - Нормальный генерал.
- Бестолковый он. Он сознался, что его даже свои ненавидели.
- Свои его ненавидели, за то, что он их гонял до седьмого пота! - согласился близнец. - Но ты не спросил, а он, конечно, не сказал, что сумиты ненавидели его еще больше. Кстати, за то же самое. У него в Суметии самые малые потери были, потому что он разгильдяев, которые на посту спали, собственной рукой в расход пускал!
- Слушай, а что у него там с женой?
Близнец некоторое время неразборчиво шептал себе под нос энергичные выражения.
На лице у него возникло скучающее выражение, видно тема успела ему порядком опостылеть.
- Все ей оставил, вышел в отставку и подался в религию! - выпалил он, наконец. - По-моему, она порядочная стерва, сумевшая внушить ему путем многолетнего пиления и капания на мозги, что он, боевой генерал, прошедший две войны, никто, что это она его в генералы "провела". А разве туда проведешь? Это тебе не по аллее за руку вести.
Похоже, что она сама в это поверила, в результате чего совершила чреватую для себя ошибку - она его выгнала.
Флоров сразу спросил, чем же это для нее чревато.
- Она ж не работала никогда, - сказал близнец. - Тунеядка.
- Ты уж полегче, брат, - осадил его Флоров. - Чего ж ты на бедную женщину напустился?
Близнец, как и все вспыльчивые люди, так же быстро успокоился.
- Я тебе не сказал самого главного, из-за чего я его пригласил, - сказал он. - Благоволин до своего ухода в религию руководил обороной города и лично управлял строительством Рубежа. Усек? Он строил Рубеж! Теперь дай мне, наконец, поспать.
Иди-ка, братец, к черту.
Машина стояла с заглушенным мотором в метрах ста по ту сторону Рубежа. Дверцы были распахнуты, и подвывающий ветер нес утреннюю прохладу, хотя сидящей на заднем сидении женщине он вряд ли приносил облегчение.
Рот женщине намертво склеивал скотч. Той же лентой она была спелената словно мумия. Яна была связана в сидячем положении уже несколько часов, нестерпимо хотелось выпрямиться, но успевшая задубеть липкая лента не давала даже пошевелиться.
- Здесь они пойдут, - процедил Сергей.
Паучьи глаза Могула, сидящего за рулем, воровато забегали.
- Уходить надо, Черный, - заныл он. - Пока время еще есть.
- Один поедешь, мне с этим настырным программистом расквитаться надо, - он приблизил лицо вплотную, вперив в лицо Могула неподвижный взгляд мертвых глаз. - Как приедете на место, начинайте рыть могилу.
При упоминании могилы Яна застонала и стала раскачиваться. Черный положил на нее холодную ладонь и провел по всему ее телу - от макушки, до самых пяток. От этого жеста женщина застыла, словно кролик перед удавом и только смотрела.
Черный потянулся к ее глазам, а когда она их закрыла, упер в сомкнутые веки большие пальцы рук. Могул шумно сглотнул слюну, ему показалось, что Сергей сейчас выдавит глаза.
Черный сделал паузу, чтобы точно так же подумала и жертва, потом сделал пальцами несколько круговых движений. Из-под ресниц женщины покатились слезы.
- Не надо плакать, - сказал Черный. - Все когда-нибудь умирают.
Потом он резко оставил женщину и выбрался из машины.
- Не вздумай слинять, - предупредил он Могула. - Вместе с ней в могилу ляжешь.
Гараж "Факир" существовал и здесь, только теперь он назывался "Гуманизм". На входе стояла стеклянная будка со сторожем, выкрашенная по местной моде в ярко розовый цвет. С некоторой робостью Флоров протянул в окошечко пропуск.
Сторож, древний дед в изношенном мундире каппелевца, судя по всему принимавший личное участие в знаменитой атаке на чапаевцев, повел себя странно: стал вертеть и мять пропуск в руках.
Да он же слепой, понял Флоров. Как оказалось, в гараже работали исключительно инвалиды.
- Проходь, не задерживай очередь! - прикрикнул дед.
- Да никого ж нет, - удивился Флоров.
- А я вижу? - вполне логично возразил слепой.
Как у них еще все автомобили не поворовали при такой охране, недоумевал Флоров.
Вдвоем с генералом они вскоре были у нужного бокса. Ключ, как ни странно, подошел.
- Хороша машинка! - не сдержал восхищения Благоволин, когда увидел броневик.
Генерал аккуратно положил на заднее сидение изрядно потяжелевший баул. Флоров знал что там. Проснувшись сегодня поутру, он нашел генерала на кухне, занятого тщательным притиранием и смазыванием многочисленного оружия - пять или шесть пистолетов разных систем, Калашников, "муха" и вроде бы "борз". Боеприпасы лежали отдельно, причем, генерал протер каждый патрон, каждую гранату.
Он был весь взмокший от пота, под глазами набрякли мешки - генерал так и не ложился. Аккуратист, решил Флоров.
Заливая бензин в баки и масло в мотор, он поразился дальновидности Вандерхузе.
Ведь он еще когда знал, что такая машина с тяжелой защитой может ему понадобиться. Но тогда выходило, что Сашка также знал о том, что этим все и кончится, что Яну украдут, что ее вывезут за Рубеж - вот такая вот апория получается.
- Генерал, ты что? - севшим голосом спросил Флоров. - Ты это брось, слышишь.
Благоволин переодевался в принесенную с собой военную форму и, первым делом, надел чистую исподнюю рубаху. Генерал ничего не ответил Флорову, словно не слышал. Когда он закончил переодевание, то превратился в офицера-пограничника.
Даже финка была не забыта. Аккуратист, опять констатировал Флоров. Наплакались, наверное, с ним подчиненные. Впрочем, вполне достаточной компенсацией им должно служить то, что в холодильнике потом не пришлось лежать. В очереди на опознание.
Когда все было готово, Благоволин провел краткий инструктаж:
- Когда пройдем Рубеж, самыми опасными будут посты ГАИ - не вздумай нигде останавливаться.
- Может, откупимся?
- Деньги не помогут, - отрубил генерал. - Все инспектора-мутанты, их много расплодилось после Второго взрыва. Если все-таки остановят, бей всех насмерть, иначе от них не избавиться.
- Вместе будем бить.
- Может быть и вместе, - рассеяно пожал плечами Благоволин. - Но моей основной задачей остается Рубеж. Я его сам в свое время хорошо укрепил и знаю, что пройти его будет нелегко. Так что все может случиться.
- Бросьте вы, генерал, что вы все за упокой?
- Отставить! - рявкнул Благоволин. - Это всего лишь констатация факта, и я не девочка, чтобы вы меня тут уговаривали.
Хам, подумал Флоров. Правильно, что тебя подчиненные не любили.
Генерал тем временем продолжал:
- Когда съедешь с дороги, ни в коем случае не вздумай заезжать, а тем паче заходить в леса.
- А там что за черти?
- Не черти. Шурале.
Перед глазами Алика как живой предстал Аксак, живописующий ужасы шурале, и ему самую малость стало не по себе.
- А это что за звери? - спросил он.
- Не звери, соображают они получше нашего! - поправил Благоволин. - Про этих тварей ничего доподлинно неизвестно - ни сколько их, ни какие они. Ни одна не поймана, но стоит человеку шагнуть в лес, как нет человека. Никаких следов.
После этого генерал с чувством выполненного долга уселся на заднее сиденье.
- Чего застыл? Поехали, - велел он.
Флоров лишь пожал плечами в ответ на такое обращение. Он повернул ключ, мощный дизель взревел, выбросив вверх через трубу гейзер едкого дыма. Флоров приоткрыл спереди шторки и надавил на газ. Покачивая тяжелыми боками, броневик выкатился на открытое пространство.
На улице к ним подъехал привезший их сюда близнец.
- Езжай домой, твоя миссия завершена, - приказал Благоволин, но тот неожиданно заупрямился.
- Я тебя втравил в эту историю, я пойду с тобой до конца.
- Езжай - езжай, ты нам еще понадобишься, - уже более миролюбиво сказал Благоволин. - Через неделю будешь ждать на повороте у Волосатовки, примешь нас обратно.
Когда близнец отъехал, генерал сказал Флорову:
- Не вздумай там возвращаться - не пройдешь.
Вдвоем с генералом они смотрели вслед близнецу, пока тот не скрылся за поворотом.
- Семья все ж, - буркнул генерал.
- Может, я один пойду? - как бы невзначай предложил Флоров.
- Отставить, - опять невежливо оборвал его генерал (все-таки, большой мужлан, подумал Флоров). - Прорвемся, лишь бы они танк на выезде не поставили. Но я провел рекогносцировку - он у них на профилактике.
Танков только нам не хватало, подумал Флоров.
Блокпост огораживали два массивных, обвитых колючей проволокой, шлагбаума - на въезде и на выезде. Между ними в шахматном порядке на дороге лежали бетонные плиты. Так что водителю пришлось бы сбавить скорость и пропетлять. На территории блокпоста также располагались вышка с часовым и обложенный мешками с песком дот с двумя пулеметами, развернутыми на триста шестьдесят градусов.