И машина имела вооружение! К крыше кабины добрым десятком болтов было прикручено могучее противотанковое ружье. Крепление было жесткое. Алик прикинул, что если из этой махины собирались стрелять, то целить бы им пришлось, маневрируя корпусом машины. К тому же, заряжать пришлось бы тоже снаружи, вставляя в затвор по одному заряду. Не слишком-то удобно.
Алик открыл тяжеленную дверь и тщательно обыскал машину внутри. На этот раз его ждало разочарование, и он ничего не нашел, кроме обрывка записки в бардачке.
"Скоро я освобожусь…" - что бы это значило? Он почесал в голове.
Двери изнутри имели широкие кованые запоры. Непонятно, от кого Сашка так готовился обороняться? Уж во всяком случае, не от ментов или киллеров, потому что долго на таком чудище по городу не проездишь.
"Да не собирался он по городу ездить", - понял Алик. Тогда где? К какому рискованному путешествию он все-таки готовился?
- ТЕБЕ НАДО СРОЧНО УХОДИТЬ.
Алик от неожиданности вскинулся и больно приложился о стальной потолок.
- Кто здесь?
- ЭТО Я-КЕЛЛО.
- Ты за мной следил! - гневно воскликнул Алик.
- ТЕБЕ УГРОЖАЕТ ОПАСНОСТЬ. УХОДИ.
- Да я с места не сдвинусь, пока ты не объяснишь, - Алик демонстративно заложил руки.
- НЕКОГДА ОБЬЯСНЯТЬ. ТОТ ГАИШНИК СООБЩИЛ О ТЕБЕ, СЮДА ИДУТ.
- Что ж ты молчал? - Келло промолчал, а Алик констатировал. - Ты, гад, молчал, чтобы не выдать себя, вынюхивал, куда я поеду. Сашкиным наследством заинтересовался. А теперь забеспокоился, что если меня грохнут, то и тебе конец, да?
- ДА, - просто сознался Келло. - А ТЕПЕРЬ УХОДИ. ЕЩЕ УСПЕЕШЬ.
- Навязался ты на мою голову, - Алик говорил уже на ходу, торопливо выбираясь из броневика и дальше, из бокса.
Ключ никак не хотел попадать в замочную скважину, руки дрожали, но он не мог уйти, бросив бокс открытым.
Даже оказавшись в едущей к выходу машине, он не почувствовал себя спокойно. В прыгающем свете фар за каждым поворотом чудились зловещие тени.
- Кто они?
- НЕ ЗНАЮ. НО ЭТО НЕ МИЛИЦИЯ. ГАИШНИК НАЗЫВАЛ СОБЕСЕДНИКА БЫКОМ.
Машина миновала будку сторожа, ворота, и свернув направо, едва не протаранила застывший поперек дороги тяжелый мотоцикл. Алик резко нажал на тормоз, одновременно включая заднюю передачу и уже хорошо понимая, что ему не уйти.
Мотоцикл прыгнул следом и пошел следом, колесом к колесу. Мотоциклист дурашливо поманил его пальцем.
- ОСТАНОВИСЬ. НАДО ДРАТЬСЯ, - сказал Келло.
- Ты с ума сошел!
- БИТЬ БУДУ Я.ТЫ ТОЛЬКО ЦЕЛЬСЯ.
- Убирайся к дьяволу, идиот!
- КАК СКАЖЕШЬ.
Ехать задом наперед было тяжело, мотоцикл фыркнул газами и легко обогнал его.
Мужчина рывком дернул дверцу, и Алик с ужасом понял, что не заблокировал ее. Та легко распахнулась, и нападавший, просунув руку, вцепился ему в волосы, после чего дал почти полный газ.
Алик завопил от нестерпимой боли. Он почувствовал, что его выволакивают на ходу из кабины. Теперь он висел снаружи, уцепившись руками лишь за руль. Нападавший ударил его по рукам, и чтобы не лишиться их, он их разжал.
Мотоцикл, перед тем, как остановиться, проволок его метров двадцать. "Десятка", оставшаяся без управления, уткнулась в забор, огораживающий свежий котлован, и заглохла.
Алик остался лежать: с разодранными ногами и разбитым лицом. Мотоциклист аккуратно заглушил мотор, потом с металлическим стуком достал из-под сидения массивный ключ и стал приближаться.
Алик понял, что его идут убивать, и убивать безобразно, неряшливо, чтобы утром, когда первый прохожий случайно обнаружит на дороге бесчувственное изуродованное тело, и тени сомнения не возникло, что речь не идет об обычной пьяной драке. Он приподнялся, упираясь руками в землю, и тотчас получил удар ногой в живот.
От страшной боли мышцы сжались, вызвав рвоту. Аккуратно избегая всего этого безобразия, нападавший аккуратно зашел с другой стороны. Алик видел только методично поднимаемый и опускаемый раздвижной ключ. Боли не было. Был только ужас. Ноги немели, сознание мутилось.
Нападавший заткнул ключ за пояс, перевернул Алика на спину и сел на живот. Потом снова достал ключ, приставил его к шее и стал душить. Алик пытался вздохнуть, но не мог. От вдавленного внутрь кадыка по всему телу распространялся холод.
Казалось, что стальной ключ просунут до самых легких. Все вокруг сделалось большим и невесомым, а потом стало исчезать, погружаясь во тьму.
Сильные удары привели его в чувство.
- Ты, что, уже подыхаешь, интеллигенция гнилая? - спросил мужчина, и голос его показался Алику знакомым. - Не торопись, дай мне насладиться этим моментом.
Он еще пару раз сильно ударил его по лицу.
- Ну, как тебе, полегчало? Очнулся или еще добавить? Нет, надо все-таки добавить, видишь, какой ты у нас слабенький.
Он выполнил свою угрозу. Алик уже плохо чуял удары, лишь голова дергалась.
- Пожалуйста, не надо больше бить, - попросил он разбитыми губами.
- Конечно, когда тебя вахрушки щупают, тебе приятнее, - мотоциклист снял свой шлем, и Алик его, наконец, узнал, это был человек из охраны Капитана порта, которого вахтерши называли Алексей Сергеевич.
- Здорово, Бык, - сказал Алик.
- Узнал, гнида.
Он вскочил и пару раз саданул его ботинком под ребра. Впервые за все время экзекуции, боль получилась неожиданно острой, и Алик застонал.
- Не притворяйся, что тебе больно. Встать. Бегом к котловану, не хочу тащить твой труп… - он оглянулся и показал пальцем, - вон туда.
У Алика появился шанс, и этот шанс, был, похоже, единственным, если он его не использует, то все, конец, и ему из этой каши живым уже не выбраться. Алик сунул руку в карман и плотно сжал кухонный нож, все еще завернутый в газету.
Охранник продолжал стоять над ним в раскоряку, что-то он выглядывал там, в котловане, МЕСТО под могилу, и эта чудовищная и одновременно будничная мысль подстегнула Алика, он выдернул нож из кармана и прямо так, в газете, ткнул Быка между ног снизу вверх.
Охранник с коротким воплем подскочил на месте, совершенно не собираясь валиться, как показывали в кино, хоть газета и намокла.
- Ах-ты, козявка, - охранник даже не испугался-удивился.
Алик судорожно ухватился за его штанины, хорошие добротные брюки, обеими руками, словно в мамину сиську, как сказал бы большой пошляк Галузин, и ему удалось свалить бандита.
И это был крах Алика. Кто он был. Тридцатилетний мозгляк с тонкими ручками как у школьника, а против него ворочался и сопел МУЖИК. Алик пару раз видел какие-то драки между взрослыми мужчинами и, помнится, испытал шок от демонстрации могучей чисто мужицкой мощи.
Одной рукой охранник вцепился в руку с ножом с такой силой, что рука точно попала в мгновенно застывший бетон, вдобавок над которым возвышался и двухэтажный дом. Второй же он дубасил Алика и лишь отсутствие замаха, а также то, что страстно возжелавший жить Алик елозил аки змея, не позволили ему переломать ему ребра в первую же минуту.
Долго такое положение вещей продержаться не могло, драка напоминала драку хулигана - третьегодника с очкариком, которого больше заботят собственные очки, и вот он держит их обеими ручками, хнычет, а хулиган его с остервенением охаживает кулаками с траурной каймой под ногтями и старается целить по лицу, по лицу.
Картина, явившаяся мысленному взору Алика, была столь унизительной, что прогремела точно пощечина. Неожиданно для себя он вдруг разозлился, в первую очередь на себя. Что же он такое? Мужчина ведь! Мозг сделался холодным и расчетливым. И сразу просек то, что другой, менее трусливый, просек бы сразу.
Охранник так увлекся забиванием "очкарика", что совсем выпустил из виду другую, свободную руку Алика. Впрочем, и сам он вспомнил об этом только сейчас. А то только к боку прижимал, бейте меня, дяденька.
Вся сложность была в том, что единственное его оружие, нож, которым он годами резал колбасу, по-прежнему находился в несвободной руке. Но он решил эту проблему, перехватив нож свободной рукой.
Противник оказался ушлым бойцом и сразу попытался заблокировать новую угрозу.
Алик стал инстинктивно отбиваться, забыв, что теперь в его руке находится нож. В основном это были не приносящие серьезного урона скользящие удары, но судя по вскрикам Быка довольно болезненные. Газета намокла окончательно, висела ошметками, а он все бил и бил.
Пару раз бандит вознамерился всерьез перехватить нож, но пальцы неудачно попадали на лезвие, и Алик с силой выдергивал его, ощущая, как лезвие влажно скользит по мягкой податливой плоти.
Охранник уже ничего не хотел, с воплями разжал руки и попробовал отползти.
Хренушки! Чтобы ты потом встал и добил? Алик уже ничего не соображая, повис на его ногах, почти уткнувшись лицом в вонючую ширинку, и со всего маху вонзил нож чуть ниже. Брюки охранника, рукоятка ножа и рукав Алика сразу сделались мокрыми.
Противник уже орал не переставая, цепляясь за Алика обеими руками, но тот продолжал упрямо вырываться и раз за разом с все возрастающей силой погружать и вынимать лезвие, чувствуя, как с каждым разом оно входит все мягче. Неизвестно сколько это продолжалось. Алику показалось, что прошла вся ночь, пока охранник, наконец, не замолчал.
Алик отшатнулся от него как от чумного, отполз. Какой же он огромный и сильный, подумал он про охранника, словно про заваленного на охоте кабана. Не кабан, а Бык, поправил он себя. Широко раскрытыми глазами Бык смотрел куда-то в только ему видимую даль, скорее всего, это был ад, и глаза мутнели, плохо отражая падавший на него свет из фонаря. И он не дышал. Это было необычно. Алик никогда раньше не видел мертвых, даже на похоронах старался не смотреть, отводил взгляд.
Он впервые видел человека, который не дышал. Новые, ранее неизведанные чувства звучали в нем приглушенно, он слишком устал. Он отполз еще и взобрался на бордюр с таким трудом, словно он имел высоту, по крайней мере, в человеческий рост.
- ТРУП И МОТОЦИКЛ В КОТЛОВАН В ОТВАЛ, - подсказал Келло.
И тогда Алик заплакал.
Г Л А В А 8
С И Н И Й Ф О Н
- Я не думаю, что в охране Капитана порта принято называть людей по кличкам, - сказал Флоров Келло, едва оказавшись на следующее утро в своем кабинете.
- ТВОЙ ВЫВОД?
- Что-то нечисто с этим Алексеем Сергеичем. Возможно криминальное прошлое.
- КАКАЯ ТЕПЕРЬ РАЗНИЦА? ТЫ Ж ЕГО ВСЕ РАВНО СТЕР.
Алика покоробило. Он стоял у зеркала и рассматривал постигший его урон.
Откровенно говоря, с вечера он был уверен, что вообще не встанет, умрет ночью.
Он сомневался в целостности ребер, да в животе так свербело, похоже, кишка лопнула. Но к утру боли поутихли. Кишка угомонилась, и теперь он рассматривал себя в зеркале, словно видел впервые.
Лицо в заживших царапинах, как ни странно, выглядело даже привлекательнее. Во всяком случае, в нем появилось что-то мужественное.
"Предположение, конечно, не ахти какое", - подумал Алик. - "Маловероятно, чтобы человека с криминальным прошлым взяли в святую святых, в охрану Капитана порта.
Но чем черт не шутит." - Ты мог бы проникнуть в милицейскую сеть и посмотреть уголовные дела, скажем, за последние пять лет? Не упоминается ли там каким-либо образом наш общий знакомый? - спросил он у Келло.
- НЕТ ПРОБЛЕМ. Я ПОШЕЛ, - дисплей погас, но через мгновение вспыхнул еще ярче.-
ОХ-ТЫ!
- Ты чего? - даже испугался Алик.
- ТАМ ДОВОЛЬНО ГРУБАЯ БЛОКИРОВКА, И Я СО ВСЕГО МАХУ НА НЕЕ НАРВАЛСЯ.
- У ментов все грубое, - поспешил успокоить его Флоров. - Попробуй ее обойти.
Сможешь?
- ПОТРЕБУЕТСЯ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ.
- Действуй. У меня к тебе будет еще одна просьба. Нельзя ли сделать так, чтобы в твое отсутствие меня никто не беспокоил? Мне надо отдохнуть после вчерашнего.
- Я ПОКРОЮ ТЕБЯ СИНИМ ФОНОМ. КОМПЬЮТЕР ЕГО НЕ ЧИТАЕТ. Я СДЕЛАЮ ТАК, ЧТО И ЛЮДИ
ЕГО ЧИТАТЬ НЕ БУДУТ. ТОЛЬКО ОДНО УСЛОВИЕ: ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ, ИЗ КОМНАТЫ НЕ
ВЫХОДИ.
- О чем базар? - великодушно согласился Алик. - Что может тут такого случиться, что заставит меня сорваться с теплого местечка? Разве что, пожар.
Он суеверно постучал пальцем по дереву, не сразу обратив внимание, что там был декоративный пластик. В чем разница, он понял позже.
Дисплей опять погас, но на этот раз Келло не вернулся.
Флоров оглядел комнату, но ровным счетом ничего не изменилось, и ничего не окрасилось в ядовито-синий цвет, как он предполагал. Надул что ли его Келло?
Алик сдвинул пару кресел, на одно сел, на второе закинул натруженные ноги и смежил глаза. Ему показалось на секунду, но когда он открыл глаза, то в комнате непостижимым образом появилась и мрачно возвышалась чья-то продолговатая фигура.
Флоров судорожно поджал ноги, стягивая их с кресла, потому что с ужасом узнал в нежданном госте Дегенерата. Алик стал торопливо вставать, придумывая на ходу причину своего поведения. Лучше всего подходило низкое давление с последующей потерей сознания. Что с ним поделаешь - критический день?
- Болтается неизвестно где! - Дегенерат прошел к окну мимо остолбеневшего Флорова.
Он его не видел! В душе Флорова все запело, и он почувствовал себя в роли уэлсовского героя.
Алик подошел и встал рядом с Дегенератом. Тот отчего-то забеспокоился и яростно почесался. Что взять с Дегенерата? Обратная эволюция. Превращения начальника в павиана.
Открылась дверь, впуская Марину Азерникову. Флоров скрипнул зубами, потому что на ней было знакомая до боли желтая кофточка и обтягивающая юбка. С некоторых пор этот наряд действовал на него как красная тряпка на быка. Он даже испугался за некоторые части своего гардероба.
- Давай скорее, не ровен час, этот бездельник вернется, - сказал Дегенерат, из всех слов отчетливо произнеся только слово "бездельник".
И это больше всего его задело. Он бездельник, да он вообще без напарника остался!
Но все эти возмущения и потрясения воздуха остались при нем, когда Дегенерат вдруг "бзинькнул" молнией на ширинке и выпустил наружу своего коня, не забыв яростно почесать ему холку. В туалет что-ли пришел! Нет, вы посмотрите на него!
Новому возмущению Алика не было предела.
Марину это не смутило, она только сказала:
- Дверь.
Дегенерат побежал к двери и запер ее, едва не запутавшись в спущенных штанах.
Азерникова взялась за края кофточки и начала стягивать ее через голову.
- Не надо, - поторопил ее Дегенерат. - Времени нет. У меня совещание через пять минут. Давай обопрись об стол.
Сердце Алика захолонуло при этих слова, хотя они были сказаны таким тоном, словно говорили о подаче кофе секретарше. И главное, на его многострадальный стол! Ведь ему потом еще за ним работать.
Азерникова тем временем подошла к столу, сдвинула лежащие папки в глубь стола, потом взялась за юбку и, развернув разрезом назад, закинула на талию. Под юбкой были стренги, она вдела пальчик под резинку и сдвинула в сторону. Круглая выпуклая папочка выгнулась еще сильнее, когда она опустилась грудью на стол.
Алик в ужасе метнулся к двери, но вовремя вспомнил, что Келло не велел выходить в коридор. Что же делать? И он заметался по крохотной комнате, где должно было совершиться святотатство и осквернение. В окно что ли выпрыгнуть? Мелькнула истеричная мысль.
Дегенерат, всхрапывая, как боевой конь, в раскорячку приближался к замершей женщине. Марина ожидала дальнейших событий довольно флегматично, что-то там даже перебирала на столе. Правильно говорит реаниматор, что все женщины фригидны. Им секс даром не нужен, а только как средство привлечения самцов. Правда, Гена же сам себе иногда противоречил, особенно под банкой, утверждая, что все женщины б…
Зато Флоров был далеко не спокоен. Происходящее, а еще больше, вот-вот должное произойти бесило его. В душе его вдруг самопроизвольно созрел протест.
- Стой! - приказал он, голос его прозвучал неожиданно громко, но самое главное не это- Дегенерат вдруг застыл.
- Скорее, а то мне дует! - недовольно поторопила женщина, но Дегенерат даже не пошевелился, застыв как на стоп-кадре.
Глаза словно вмерзли в воздух, бессмысленные и мертвые. Кондиционер шевелил волоски на густо заросших ногах.
- Хочешь поиграть? - продолжала женщина. - Ну, иди же сюда, глупыш.
И Алик пошел.
Он проделал это неосознанно, на ходу лихорадочно расстегивая ширинку, из которой буквально выпрыгнул возбужденный пенис. Если бы он не успел его высвободить, то не смог бы остановиться и ударился бы об женщину. А так он лишь подправил его двумя пальцами и хорошо, плотно вошел.
Она коротко всхлипнула и дернулась вперед от неожиданности, потому что совершенно не слышала, как он подкрался, ягодицы при этом волнующе колыхнулись.
Алик задвигал тазом, быстро вгоняя нефритовый стебель, и ягодицы продолжали ритмично колыхаться. Когда он ударялся передней поверхностью бедер о ее ягодицы, раздавался самый любимый теперь его звук на свете. Увесистый и одновременно глуховатый шлепок. Некоторое время Алик слышал только эти быстрые энергичные шлепки.
Оглянувшись, увидел стоящего почти впритык Дегенерата, словно готовящегося вогнать стебель уже ему. Тогда он, не прерывая своего занятия, развернул начальника лицом в сторону, создавая полное ощущение, что Дегенерат собирается кончить жизнь самоубийством, выбрав для этого довольно экзотический способ и засунув эрегированный член в розетку.
Шлепки доносились все чаще и энергичнее. Надо бы сдержаться, или выйти из нее, подумал Алик, совершенно не представляя себе ни того, ни другого. Наслаждение перешло некий запороговый уровень, и он оглушительно кончил.
- Горячо! Как мне горячо! - вскрикнула женщина, раскраснелась, и попа и лицо, и сделалась невероятно хороша.
- Одевайся и уходи, - велел ей Алик, а потом, вспомнив про начальника, то же самое повторил и ему.
Тот с некоторым недоумением уставился на одевающуюся Азерникову.
- Сегодня ты был неподражаем, - восхищенно сказала Марина, она вся лучилась радостью и какой-то легкостью.
Чего нельзя было сказать о начальнике. Он некоторое время внимательно изучал Марину, потом еще более внимательно стал изучать себя.
Азерникова открыла дверь и выпорхнула в коридор.
- Ничего не понимаю, - пробормотал Дегенерат и как ни странно все слова произнес четко, без малейшего искажения, словно вспомнив о существовании нормальной речи.
- У тебя совещание! - напомнил ему Флоров.
Тот торопливо кинулся к двери, потом задержал шаг и спросил:
- Кто это сказал?
- Селектор, - пояснил Алик. - Поторопитесь, господин начальник.
Дегенерат припустил по коридору, едва за ним закрылась дверь, Алик с хохотом рухнул в кресло. Никогда ему еще не было так хорошо.
И в этот момент вернулся Келло.