Из этой ситуации не виделось выхода. Драться на дуэли было равносильно самоубийству. Меньшинство, которое общество только терпит, не должно заявлять о своем превосходстве, если, конечно, оно хочет выжить. Однако подобного поступка было достаточно для того, чтобы пробить брешь в той плотине, которую с таким трудом воздвигли телепаты, защищаясь от лавины людской нетерпимости.
Но плотина оказалась слишком большой, она охватывала все человечество, и было невозможно уследить за каждым сантиметром этой невероятной стены, созданной из обычаев, традиций, знаний и идей, идей, заповеди которых все Лысоголовые впитывали с молоком матери. Когда-нибудь плотина будет разрушена, но каждый прожитый час лишь укреплял ее.
Послышался голос Дьюка Хита:
- Человек, подобный вам, Селфридж, заслуживает смерти.
Это высказывание прозвучало для Бюркхалтера, как удар грома. Он повернулся к священнику-врачу, почувствовав то напряжение, которое ощущалось в глубоком спокойствии Хита. Бюркхалтер думал, прорвется ли это напряжение наружу, но Хит мысленно успокоил его.
Хит пришел вместе с Ральфом Селфриджем, который очень походил на своего брата Фреда. Ральф смущенно улыбался.
- Послушайте, Хит, - огрызнулся Фред Селфридж, - не думайте, что ваше положение дает вам такую власть. Вы - самозванец. Яйцеголовый не может быть ни священником, ни врачом.
- Нет, может, - твердо сказал Хит. - Может, но не всегда им становится. - В его голосе появились угрожающие нотки.
- Послушайте же меня…
- Я не буду слушать такого…
Селфридж был поражен. Он был застигнут врасплох и раздумывал теперь, что же ему пустить в ход: кинжал или кулаки. Хит гневно продолжал:
- Я сказал, что вы заслуживаете смерти, и я еще раз повторю это! Ваш младший брат считает, что вы такой замечательный, и во всем вам подражает. Посмотрите-ка на него! Если эпидемия дойдет до Секвойи, то он же сразу погибнет, его организм лишен сопротивляемости, а он даже не хочет, чтобы я сделал профилактическую прививку. Он, должно быть, уверен, что можно продержаться на виски, как и вы!
Фред Селфридж мрачно посмотрел на Хита, потом на своего брата, как будто видел его в первый раз и опять обратился к священнику-врачу. Он потряс головой, чтобы лучше понять то, что сказал ему Хит.
- Оставьте Ральфа в покое. Он хорошо себя чувствует.
- Я бы посоветовал вам откладывать сбережения на его похороны, - сказал Хит. - А как врач могу лишь предсказать смертельный исход.
Селфридж облизал губы.
- Но в конце концов… он ведь не болен, нет?
- Эпидемия уже достигла Колумбии Кроссинг. Это очередное изменение вируса. Похоже на столбняк, но как только будут поражены нервные центры, то выхода не станет. Пока есть лишь одно действенное средство - профилактические прививки. Они особенно эффективны в том случае, когда мы имеем дело с такой группой крови, как у Ральфа. Вам они также не помешают, Фред. У вас ведь группа "Б"? Да и вы не такой здоровяк, чтобы успешно сопротивляться инфекции. Речь идет о новом вирусе гриппа…
В то время как он говорил, кто-то позвал Бюркхалтера с другой стороны улицы, и он ушел, провожаемый злобным взглядом Селфриджа.
Рыжая стройная девушка ожидала его под деревом на углу. Бюркхалтер внутренне содрогнулся, когда увидел, что избежать встречи ему не удастся. Он не мог бороться с чувствами, которые вызывала в нем эта девушка, Барбаре Пелл. Он встретился с ней взглядом; в ее блестящих глазах танцевали пятна света. Пышные волосы ярко-рыжего цвета спускались на плечи и обрамляли ее розовое лицо с несколько выдающимися скулами.
- Вы - глупец, - тихо сказала она ему. - Почему вы не избавились от Селфриджа?
Бюркхалтер покачал головой.
- Нет. Не вмешивайтесь в это дело.
- Это я вам подсказала, что он сидел в баре, и только Хит подоспел раньше меня. Если бы мы могли работать вместе…
- Нет, мы не сможем.
- Предатели! Мы вас спасали десятки раз, - сказала она с горечью, - а вы ждете, чтобы люди вас уничтожили?
Бюркхалтер повернулся и пошел по направлению к лесу. Он знал, что девушка провожала его взглядом. Он отчетливо все видел, так, как если бы у него были глаза на затылке: ее странное лицо опасной красоты, ее изумительное тело. Он читал ее яркие мысли, прекрасные и сумасшедшие.
Хотя он и испытывал ненависть к параноикам, эта молодая женщина вызывала у него симпатию. Более того, вся ее внешность была соблазнительна. Опасно соблазнительна. Свободный мир, в котором Лысоголовые могли бы действовать, думать и жить в безопасности, не замыкаясь мысленно в узкие рамки, подобно рабам, сгибающимся при виде хозяина, - такого мира не существовало. А держать в клетке мозг - хуже, чем засадить человека в тюрьму. Это означало посадить в клетку душу. Большего унижения не существует.
Да, мир, о котором мечтали параноики, не существовал. А если бы он и был, то плата оказалась бы слишком большой. Зачем завоевывать мир, если за него надо платить ценой своей души, ценой убийства. Мир, купленный таким образом, не будет чистым, ни одно нормальное существо не сможет в нем спокойно жить. Бюркхалтеру пришли на ум стихи, горечь слов которых он ощущал даже сильнее, чем поэт, который их написал:
Вдалеке я вижу страну,
В которую я никогда не поеду.
Сердце мое принадлежит земле обетованной,
На которую никогда не ступит моя нога.
И тут же он прочитал мысль Барбары Пелл, брошенную ему, как отравленная ненавистью стрела: "Вы - глупец! Вы все глупцы. Вы не заслуживаете чести обладать телепатическими способностями, потому что вы их сводите на нет. Если бы вы только присоединились к нам…" Затем мысль стала неясной и растворилась в каком-то красном веществе, едком и дымящемся; похоже было на то, что ее мозг купался с наслаждением в людской крови.
Тошнота подступила к горлу, и Бюркхалтер прервал связь. "Они даже не стремятся к свободе, - с ужасом подумал он, - они забыли о цели и помнят лишь о средствах, они хотят лишь убивать…"
- Глупец, глупец, глупец, - билась в его мозгу мысль Барбары Пелл. - Подождите, и вы увидите. Один на два - два, дважды два - четыре, трижды два…
- Они готовят удар, - подумал Бюркхалтер. Теперь уже он пытался взломать защиту, которую она соорудила, чтобы скрыть свои опасные мысли.
Она сопротивлялась, но ему удалось поймать какие-то кровавые видения в ее мозгу. Потом она разразилась смехом и послала ему до того четкую мысль параноиков, что ему показалось, что он весь в крови.
Да, они что-то замышляли. Он расскажет об этом тому, кого это касается. Барбара Пелл, судя по всему, не посвящена во все секреты. Она была всего лишь орудием в их руках. Затем он прекратил полностью контакт с ее мозгом, стряхнул с себя эти грязные мысли, как стряхивает с себя кошка капельки упавшей на нее воды.
Защитив свой мозг от всякого вторжения, он продолжал подниматься по тропинке. Через четверть часа он подошел к небольшому домику, из дерева и пластика, который стоял недалеко от лесной опушки. Там находилось его консульство. Чуть дальше возвышался дом братьев Селфриджей, Это был дикий лесной край, Канадский Запад, простиравшийся к северу до моря Бофорта и Северного Ледовитого океана.
Красная лампочка, загоревшаяся на его письменном столе, означала, что в отсеке пневматической почты для него есть письмо. Пневматический канал уходил на десять километров в глубь леса. В письме содержалось сообщение о скором прибытии делегации Кочевников, представителей трех различных групп. Очень хорошо…
Он проверил запасы пищи, сообщил о делегации на центральный склад и стал ждать Хита, который вот-вот должен был появиться. Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на живительном запахе сосен, проникавшем через распахнутое окно. Но скоро свежий тонизирующий запах иссяк. Мозг заполнили невесть откуда пришедшие темные нечистые мысли.
2
Секвойя находилась недалеко от границы с бывшей Канадой, которая к тому времени превратилась в огромную заповедную территорию, поросшую лесом. Основным, видом промышленности в городах была переработка целлюлозы.
Кроме того, в Секвойе находилась крупная психиатрическая больница, что собственно объяснялось тем, что в городе проживало большое количество Лысоголовых. Но главным предметом гордости жителей Секвойи явилась недавно открытая дипломатическая миссия, установившая официальные отношения с группами Кочевников, которые скрывались в лесу, спасаясь от наступления цивилизации. Город находился в долине, окруженной горами, которые заросли хвойными лесами. По склонам текли бурные потоки, берущие начало чуть ли не с вершин, покрытых снегом. Недалеко, к западу, за Георгиевым проливом, находился Тихий океан. Дорог было мало, и перевозки осуществлялись по воздуху; радио и телевидение играли роль средств связи.
Городок насчитывал около четырехсот человек. Таким городкам были предоставлены определенная независимость и право обменивать производимую продукцию на креветки и лангусты из Лаффита, на книги из Модока, на кинжалы из бериллиевой стали, на мотокультиваторы из Америкен Ган, на одежду из Демси и Джи Ай. Бостонские прядильные фабрики исчезли вместе с городом. С тех пор, после Большого Взрыва, ничего не изменилось на этом огромном сером и печальном пространстве. Громадной американской территории вполне хватало для того, чтобы поглотить все население, которое, кстати, резко уменьшилось в результате войны. Прогресс технологии позволил использовать засушливые земли, а плантации кориандра помогли оживить считавшиеся бесплодными почвы. Специализированные городки появлялись, как грибы.
Бюркхалтер настойчиво гнал от себя всякую мысль о Барбаре Пелл. В этот момент вошел Дьюк Хит. Врач-священник понял смысл отрицательного образа.
- Барбара ГІелл, не так ли? Я говорил с ней.
Чтобы избежать "подслушивания" мыслей, они стерли образы и продолжали разговор в устной форме.
- Они боятся неприятностей, правда? - спросил Бюркхалтер. - С некоторого времени их стало очень много в Секвойе.
- Да. А точнее с того дня, как вы открыли консульство. За сорок лет они неплохо организовались.
- За шестьдесят лет, - поправил его Бюркхалтер. - Мой дед видел опасность еще в восемьдесят втором году. У них в Модоке жил один параноик, у которого уже были все признаки. А потом…
- Конечно, они изменились, но их не стало больше. По количеству Лысоголовые превосходят параноиков. С точки зрения психологии они ущербные люди. Они упорно отказываются вступать в брак с нетелепатами, а мы это делаем, и наши характерные отличия, таким образом, распространяются на все большее количество людей.
- Но это пока, - сказал Бюркхалтер.
Хит нахмурился.
- В Колумбии Кроссинг нет эпидемии, но вас следует избавить от Селфриджа… Он испытывает подлинно отцовские чувства к своему младшему брату, и в данный момент я на этом сыграл, но затем он снова перейдет в наступление. У вас появилось консульство, а ведь до этого он мог спокойно мошенничать, совершая сделки с Кочевниками. Значит, он вас ненавидит и знает, где ваше уязвимое место. Более того, он считает, что если бы вы не имели коварного преимущества быть телепатом, то вас не назначили бы консулом.
- Это было сделано незаконно.
- Но это было необходимо. Нетелепаты не должны знать, о чем мы беседуем с Кочевниками. Когда-нибудь мы будем чувствовать себя в безопасности только у них. Если бы у обычных людей было консульство…
- Я работаю вслепую, - сказал Бюркхалтер. - Я знаю лишь, что должен сделать то, что мне говорят Немые.
- Я знаю об этом не больше вашего. У параноиков есть своя власть, свой способ общения, и только Немые могут с ними сравняться в этом плане. Не забывайте, что параноики тоже не могут читать мысли Немых. Но если бы вы открыли секреты параноиков, то другие телепаты могли бы все узнать.
Бюркхалтер не ответил, Хит вздохнул и посмотрел в окно. Иголки густых сосновых веток блестели на солнце.
- Вы думаете, мне легко быть лишь чьим-то подручным? Нет ни одного нетелепата, который был бы одновременно врачом и священником. А врачи знают, сколько психически больных нам удалось вылечить благодаря тому, что мы могли читать их мысли. И все-таки…
Он пожал плечами.
- Да, нам нужна новая страна, - произнес Бюркхалтер.
- Новый мир, - поправил его Хит. - И когда-нибудь мы его добьемся.
Какая-то тень появилась у входа. Оба оглянулись. У двери стоял человек невысокого роста, полноватый, со светлой шевелюрой и ласковыми голубыми глазами. Кинжал, висевший у пояса, явно не соответствовал его облику. Было трудно представить себе оружие в этих толстых и коротких пальцах.
Бюркхалтер инстинктивно почувствовал, что незнакомец был телепатом. И в то же время на том месте, где следовало бы ловить его мысли, ощущалась пустота… Это походило на внешне прочный лед, который прогибается и тает под вашей тяжестью. Редкие люди могли так надежно защитить свой мозг от проникновения других. К таким относились Немые.
- Привет, - сказал незнакомец. Он вошел и остановился у письменного стола. - Я вижу, вы узнали меня. Я могу читать ваши мысли, а вы мои - нет. Поэтому будем говорить вслух, если вам будет угодно… - Он улыбнулся Бюркхалтеру.
- Вам известно, что если вы что-то знаете, то параноики это тоже узнают. Да… Меня зовут Бен Гобсон. - Он помолчал. - У вас какие-то неприятности, правда? Поговорим об этом позже. Но прежде всего я вам должен сказать…
- В городе есть параноики, - прервал его Бюркхалтер.
- Не говорите ничего лишнего, если только это не…
- Не волнуйтесь, - усмехнулся Гобсон. - Расскажите мне сначала, что вы знаете о Кочевниках.
- Это потомки тех Кочевников, которые не захотели селиться в городах после Большого Взрыва. Они кочуют. Живут в лесах. Они не злые.
- Все верно. Но вы должны знать еще кое-что. Не беспокойтесь, параноикам это известно. Мы обнаружили несколько Лысоголовых среди Кочевников. Это произошло случайно сорок лет тому назад, когда один Лысоголовый по имени Линк Коди был усыновлен группой и воспитывался там, не догадываясь, кто он такой. Позднее он все-таки узнал о своей принадлежности к Лысоголовым. Но он живет постоянно с Кочевниками, как и его сыновья.
- Коди? - переспросил Бюркхалтер. - Я что-то слышал об этом Коди…
- Всего лишь психологический трюк. Кочевники - варвары, пускай, но мы хотим иметь с ними дружеские отношения, чтобы присоединиться к ним, если понадобится. Двадцать лет тому назад мы начали создавать из Коди некую личность, живой символ, официально нечто вроде шамана, на самом же деле нашего представителя. Мы научили его разным фокусам, придумали костюм колдуна… Кочевники в конце концов создали легенду о Коди: он вроде доброго лесного духа и обладает сверхъестественными способностями. Они любят его, боятся и слушаются. Он сразу может возникать в четырех разных местах.
- Да, ну? - удивился Бюркхалтер.
Гобсон усмехнулся в ответ.
- У Коди три сына, - продолжал он. - С одним из них вы сегодня увидитесь. Более того, ваш друг Селфридж задумал небольшую операцию: вас должен убить один из руководителей группы Кочевников, который придет к вам. Я лично не могу в это вмешиваться, а Коди этим займется. Вы должны продолжать делать вид, что ничего не знаете. Когда Коди вмешается, на остальных руководителей это произведет большое впечатление.
- А не лучше ли было бы вообще ничего не сообщать Бюркхалтеру, - поинтересовался Хит.
- Нет, и по двум причинам: он может прочесть мысли Кочевников, а он волен это делать, кроме того, нужно, чтобы он начал сотрудничать с Коди. Ну как, Бюркхалтер?
- Я согласен, - ответил консул.
- Хорошо, я вас оставляю. - Гобсон поднялся, широко улыбаясь. - Всего хорошего.
- Подождите, - сказал Хит, - а как же Селфридж?
- Убивать никого не надо. Вы же знаете, что мы не должны этого делать.
Бюркхалтер уже почти не слушал его. Он думал о том, что он прочитал в мозгу Барбары Пелл; он также знал, что должен сказать об этом Гобсону, но все отодвигал тот момент, когда надо позволить ему проникнуть в тайну своего мозга и когда все увидят ее прекрасное гибкое тело, ее яркий ум, опасный и сумасшедший…
- Сегодня я встретил в городе Барбару Пелл, - начал Бюркхалтер. - Она - параноик. Она чуть не проговорилась об их планах, но быстро спохватилась. Вам надо ею заняться. Я, кажется, понял, что они что-то готовят в ближайшее время.
Гобсон улыбнулся.
- Спасибо. Мы последим за ними и не выпустим из виду эту женщину. Еще раз всего вам хорошего.
Он вышел. Бюркхалтер и Хит молча переглянулись.
Немой спускался по тропинке, ведущей к городу. Он что-то насвистывал, надувая толстые щеки. Проходя мимо большой сосны, он вдруг вытащил кинжал и стремительно прыгнул за дерево. Тот, кто там скрывался, был застигнут врасплох, удар был точен. Параноик мысленно закричал и испустил дух.
Гобсон вытер нож и продолжал свой путь. Шлем под его париком начал передавать и принимать сигналы. Поймать эти сигналы могли лишь те, у кого был такой же шлем.
- Они знают, что я здесь.
- Это вполне возможно, - ответил ему беззвучный голос. - Они не могут ловить сообщения на этих частотах, но чувствуют помехи. Пока они не догадаются…
- Я только что убил одного из них.
- Что ж, одним меньше, - холодно ответил голос.
- Думаю, что мне здесь надо побыть некоторое время. Слишком много посторонних. Хит и Бюркхалтер тоже так считают. У параноиков есть план, который я еще не смог раскрыть, они думают о нем лишь на секретной волне.
- Хорошо, оставайтесь, но поддерживайте связь. А как Бюркхалтер?
- То, что мы и думали. Не сознавая этого, он влюбился в Барбару Пелл.
В ответе прозвучали глубокое отвращение и жалостливое сочувствие.
- Никогда не встречался ни с чем подобным. Ведь он же может прочесть ее мысли, он же знает…
Гобсон улыбнулся.
- Джерри, если бы он осознал, что влюблен, он был бы в отчаянии. Вы явно сделали ошибку, назначив его на этот пост.
- У него было хорошее личное дело. Жил все время один, а его характер выше всяких похвал. Высокий уровень сопричастности, шесть лет преподавал социологию в Нью-Эйле.
- Все правильно, но все это было теоретически. С Барбарой Пелл он знаком только полтора месяца, и он уже любит ее.
- А как же он может… даже неосознанно? Ведь все Лысоголовые инстинктивно ненавидят параноиков.
Гобсон подходил к Секвойе. Теперь он шел мимо искусственного холма, внутри которого работала электростанция.
- Конечно, это извращение, - сказал он другому Немому, - но некоторых мужчин привлекают только женщины с отрицательной психикой. Это не подлежит обсуждению. Бюркхалтер в нее влюбился, и я молю Бога, чтобы он сам никогда об этом не узнал. Иначе он покончит с собой или сделает еще что-нибудь. Это… - Он стал медленнее думать, чтобы придать больший вес своим словам. - Это самая опасная ситуация, с которой мы когда-либо сталкивались. Казалось бы, мало кто придает значение тому, что рассказывает Селфридж, но зло сделано. Многие слушали его. И если что-нибудь произойдет, то мы окажемся в роли козлов отпущения.
- Так далеко все зашло, Бен?
- Погромы, возможно, начнутся с Секвойи.