Эта "шахматная партия" уже стартовала, и ничего нельзя было сделать, чтобы прекратить ее, а результат ожидался внушительным. Параноики, хотя и не были сумасшедшими, страдали патологическими иллюзиями: они считали, что являются высшей расой. Ослепленные этими идеями они планировали организовать саботаж на всей планете.
Нетелепатов насчитывалось значительно больше, и параноики не могли предотвратить развитие технологии в эру децентрализации. Но если бы им удалось ослабить человечество, принести ему вред…
Убийства, умело скрытые под видом несчастных случаев или дуэлей, проведение саботажа во всех отраслях производства, от научного поиска до книгоиздания, умело проводимая пропаганда… Человеческая цивилизация не вынесла бы такого испытания, если бы не было сдерживающих моментов.
Лысоголовые, представители реальной мутации, вели сражение за все человечество. Это было необходимо. Они знали то, что отказывались признать параноики, ослепленные жаждой власти, они знали, что когда-нибудь нетелепаты догадаются о том, что происходит, и тогда ничто не спасет Лысоголовых от уничтожения в мировом масштабе.
У параноиков был свой секретный способ общения. Позже один ученый, из Лысоголовых, сконструировал шлем для коммуникаций. Сообщения, передаваемые с помощью этого изобретения, могли быть поняты только Немыми, имевшими аналогичный шлем под париком.
"Немые". Такое название получила небольшая группа "ликвидаторов", поклявшихся полностью уничтожить параноиков. Это была настоящая тайная полиция. Немые не снимали шлемов, обеспечивающих их изоляцию от всех. Таким образом, они вполне сознательно отказались от контактов с кем-либо, кто мог мысленно к ним обращаться.
Может показаться невероятным, но то, что Немые использовали свое оружие против параноиков, ограничивало их телепатические способности. Они вели борьбу за наступление эры всеобщей унификации, когда Лысоголовых станет гораздо больше и когда не потребуется никаких умственных барьеров и никаких психических эмбарго.
Хотя Немые и были самыми могущественными среди мутантов, они никогда не могли по-настоящему испытать того наслаждения, которое выпало на долю сотен и тысяч Лысоголовых, мысленно соединявшихся вместе ради глубокого и вечного мира.
Немые были нищими, но только одетыми в бархат. Нищие в бархатных одеждах.
3
- Что-нибудь случилось, Дьюк? - неожиданно спросил Бюркхалтер.
- Да нет, - ответил Хит, не поднимая головы.
- Ну как же… Я же вижу, как рассыпаются ваши мысли.
- Может быть. Дело в том, что мне надо отдохнуть. Я очень увлечен работой, но иногда чувствую, что больше не могу…
- Возьмите отпуск.
- Нет, нет, боюсь, что ничего не получится. Наша клиника пользуется такой известностью, что больные к нам поступают отовсюду. У нас ведь одна из первых психиатрических лечебниц, где широко используется телепатический психоанализ. Вообще этот метод применяется давно, но пока держится в тайне. Людям не нравится, когда Лысоголовые следят за их мыслями. Однако, учитывая эффективность метода… - Взгляд его оживился. - Этот метод дает хороший результат даже при психосоматических нарушениях, а уж при лечении нервной депрессии тем более. Вы знаете, основной вопрос - почему? Если мы получим на него ответ, то остальное уже слишком просто. Больной бывает очень сдержан, когда нужно отвечать на вопросы психиатра. Но… - он говорил все с большим воодушевлением, - теперь, когда больные от нас почти ничего не скрывают, психиатрия сделала большой шаг вперед. Мы чувствуем их боль. Психических больных трудно лечить, потому что их мозг закрыт для нас… да, но теперь у нас есть ключ к нему!
- Чего вы боитесь? - тихо спросил Бюркхалтер.
Хит вздрогнул, а потом стал внимательно изучать свои ногти.
- Это вовсе не страх, - сказал он, немного подумав. - Это профессиональное беспокойство… А проще говоря, не следует трогать смолу, если не х’очешь прилипнуть.
- Я вас понимаю.
- В самом деле? Все просто. Моя работа заключается в том, что я лечу душевнобольных, но не так, как это делают обычные психиатры, а проникая в их мозг. Я прислушиваюсь к их рассуждениям, я делю с ними их тревоги. Те чудовища, что подстерегают их в темноте, для меня всего лишь слова. Психически я совершенно здоров, но я смотрю на мир глазами сотен моих пациентов. Гарри, не читайте мои мысли. Хорошо? Я доволен, что вы заговорили об этом. Иногда я слишком близко принимаю к сердцу все их тревоги. В таком случае я или сажусь в вертолет, или встречаюсь с такими же телепатами. Попробую сегодня организовать такую встречу. Вы примете участие?
- С удовольствием.
Хит дружески с ним простился и вышел. Затем мысленно обратился к Бюркхалтеру.
- Я бы не хотел быть здесь, когда придут Кочевники. Если только вы не…
- Нет, - подумал Бюркхалтер. - Все будет в порядке. 0‘кей. А вот и продукты прибыли.
Бюркхалтер вышел и помог рассыльному выгрузить продукты. Потом он поставил пиво в холодильник, сделал заказ своей автокухарке на приготовление ужина, включив в меню множество блюд. Кочевники славились аппетитом.
Затем, оставив дверь открытой, он сел за письменный стол и стал спокойно ждать. Было жарко, но в комнате кондиционер охлаждал воздух; зеленая долина и сосны, шумевшие на ветру, казалось, также приносили прохладу.
Все здесь было не похоже на Нью-Эйл, крупную агломерацию, специализирующуюся на образовании. Секвойя представляла собой более компактный город с большой больницей и целлюлозным производством. Ее связь с внешним миром поддерживалась лишь с помощью воздушных трасс и телевидения. Красивые дома из белого и зеленого пластика располагались вдоль бурной реки, которая несла свои воды к морю.
Бюркхалтер потянулся и зевнул. Он чувствовал себя очень усталым; последнее время с ним это случалось все чаще и чаще. Не то, чтобы его утомляла работа, а наоборот. Но ему было трудно приспособиться к выполнению новых задач, о всей сложности которых он не догадывался раньше.
Барбара Пелл, например. Она таила опасность. Она вовлекала в борьбу других параноиков Секвойи не столько своими действиями, сколько своим присутствием. Она была создана для того, чтобы командовать. А параноиков в городе становилось все больше и больше. Они приезжали сюда под самыми различными предлогами: работа, каникулы, по семейным обстоятельствам. Разумеется, нетелепатов было больше, чем Лысоголовых и параноиков вместе взятых, но увеличение удельного веса последних в общей массе становилось угрожающим.
Он снова вспомнил своего деда, которого звали Эд Бюркхалтер. Наверно, никто из Лысоголовых не ненавидел параноиков больше, чем он. На это у него были свои причины: действия параноиков были направлены против его сына, которому они пытались привить свои взгляды. Странно, но образ деда, его худое жесткое лицо вставали яснее перед Бюркхалтером, чем образ отца с его более мягкими чертами.
Он еще раз зевнул, наслаждаясь спокойным видом, открывшимся перед ним. Другой мир? Неужели он так и не освободится от обрывочных мыслей, которые приходили к нему лишь тогда, когда он находился в пустом пространстве. Он попробовал испытать те же чувства, что и в состоянии невесомости, а потом наполнить ими мозг. Но это ему не удалось.
Лысоголовые появились слишком рано - среда не готова была принять эту мутацию. Бюркхалтеру пришла в голову забавная мысль о создании расы жителей космоса, объединенных одной идеей. Неосуществимые мечты. Телепаты не были сверхчеловеками, что бы об этом ни говорили параноики. Настоящие сверхчеловеки должны иметь дюжину особенностей, которые и придумать трудно.
Барбара Пелл. Он стал снова думать о ней, о ее лице, ее прекрасном теле, опасным как огонь. Она считала себя лучше всех остальных, да, впрочем, такого мнения были о себе и другие параноики.
Он вспомнил ее лучистый и пронзительный взгляд, ее улыбку, ее рыжие волосы, спускавшиеся на плечи подобно змеям, мысли красного цвета, как змеи в ее мозгу… Потом он перестал думать о ней.
Его усталость все увеличивалась, что было вовсе несоизмеримо с той энергией, которую он затратил сегодня. Если бы он не ожидал визита Кочевников, он бы сел в вертолет, поднялся бы выше гор, в голубое огромное небо, все выше и выше, до тех пор пока перед ним не осталось бы одно пространство и малознакомый пейзаж внизу, наполовину скрытый облаками и туманной дымкой… А затем… В своих мечтах он взялся за штурвал и стал спускаться все ниже и ниже, все быстрее и быстрее, стал нестись навстречу этому миру, который расстилался как громадный ковер.
Кто-то приближался. Бюркхалтер "смешал" свои мысли и поднялся. В лесу по-прежнему никого не было видно. Но уже слышалась песня. Это пели Кочевники, и это были песни и баллады, бесхитростные, пережившие Большой Взрыв.
Зеленая сирень в утренней росе,
И я остался один с тех пор, как покинул тебя…
Предки Кочевников напевали эту песню многие годы, продвигаясь вдоль мексиканской границы. Это было в те времена, когда война казалась романтичной. Дед одного из тех, кто пел эту песню, жил когда-то в Мексике, а потом, двигаясь вдоль Калифорнийского побережья, обходя большие города, дошел до Канадского леса. Его звали Рамон Альверс, а внука - Кит Карсон Альверс, и черная борода его подрагивала, когда он пел.
Когда мы вернемся героями,
Я превращу зеленую сирень в красную, белую и голубую…
У Кочевников не было своих менестрелей, а вернее, все они были менестрелями. И таким образом народные песни продолжали жить. Путники подошли с песней, но потом замолчали, увидев дом консула.
Бюркхалтер жадно смотрел на них. Перед ним как бы оживало прошлое. Он много читал об этих первопроходцах, но впервые увидел их лишь полтора месяца назад. Странный наряд Кочевников будоражил его воображение.
Их одежда представляла собой смесь необходимого и декоративного. Рубашки из шкуры ламы под цвет леса во все времена года были украшены бахромой; голову Альверса покрывала енотовая шапка; на ногах троих - мокасины из шкуры ламы, мягкие и прочные; на поясе у всех - охотничьи ножи в чехлах. Ножи, которые были короче и шире кинжалов городских жителей. Все они были похожи, как братья, и их обветренные лица свидетельствовали о стремлении к независимости. Вот уже в течение нескольких поколений они вели суровую борьбу за существование, используя такое примитивное оружие, как, например, лук - у одного из них он был за плечами. Дуэли они не признавали. Они убивали лишь тогда, когда речь шла о выживании.
Бюркхалтер вышел на порог.
- Войдите! Я - консул, Гарри Бюркхалтер.
- Вы получили наше письмо? - спросил самый главный, напоминавший шотландца своей рыжей бородой. - То, что вы устроили в лесу, мне не очень-то внушает доверие.
- Пневматическая почта? Она же действует. Вам нечего опасаться.
- Тем лучше. Меня зовут Коб Маттун. А вот Кит Карсон Альверс, а тот Ампайр Вайн.
Вайн был здоровенным малым без бороды, сильным как бык. Его карие глаза смотрели на все с большим недоверием. Он пробормотал что-то нечленораздельное и пожал руку Бюркхалтеру. Другие последовали его примеру. Пожав руку Альверсу, Лысоголовый узнал, что именно он собирался его убить, но не подал виду.
- Рад вас видеть. Садитесь. Что будете пить?
- Виски, - пробурчал Вайн.
Стакан почти исчез в его огромной лапе. Он усмехнулся, глядя на сифон с водой, и залпом проглотил огромное количество спиртного. У Бюркхалтера сдавило горло. Альверс также захотел виски, а Маттун - джин с лимонным соком.
- У вас прекрасный выбор, - сказал он, осматривая бар. - Я знаю некоторые названия, а вот это нет. Что это?
- Драмбюи. Хотите попробовать?
- Конечно. Неплохо… Лучше, чем то, что мы перегоняем в лесу.
- Вы, наверно, устали с дороги, - сказал Бюркхалтер и выдвинул овальный стол.
Он поставил несколько блюд на автоподнос и предложил гостям выбирать самим, что они и сделали, не особенно церемонясь.
Вдруг Альверс пристально взглянул на него.
- Вы один из Лысоголовых?
- Да, - ответил Бюркхалтер. - А что?
- Так значит, вы один из этих, - вмешался Маттун, не скрывая любопытства. - Никогда не видел так близко Лысоголового. А вообще, может быть, и видел, с этими париками не больно разберешься.
Бюркхалтер улыбнулся ему, скрывая отвращение; ему не впервые приходилось оказываться в подобной ситуации.
- А что, я похож на чудовище, мистер Маттун?
- Сколько времени вы консулом? - спросил Маттун, не ответив на вопрос.
- Полтора месяца.
- Хорошо, - благожелательно произнес Маттун, несмотря на свой грубоватый вид. - Ну что ж, что у Кочевников нет обращения "мистер". Меня зовут Коб Маттун. Коб для друзей, Маттун для всех остальных. Нет, вы вовсе не производите впечатление чудовища. Люди вас принимают за ненормальных?
- Да, и причем многие, - ответил Бюркхалтер.
- Ну а мы, - сказал Маттун, подцепив еще один кусок мяса, - мы в лесу не интересуемся такими вещами. Если кто-нибудь родился с отклонениями, мы не смеемся над ним, если только он ведет с нами честную игру. У нас нет Лысоголовых, но если бы они были, то я думаю, что у нас им было бы лучше, чем у вас.
Вайн одобрительно крякнул и налил себе еще виски. Альверс не сводил с Бюркхалтера своих черных глаз.
- Вы читаете мои мысли? - спросил Маттун.
Альверс невольно дернулся.
- Нет, - ответил Бюркхалтер, не глядя на него. - Лысоголовые никогда этого не делают. Это вредно для здоровья.
- Правильно. Не следует вмешиваться в чужие дела. Я понимаю, что вы ведете игру. Поговорим серьезно. Мы здесь в первый раз. Альверс, Вайн и я. До нас доходили слухи о… - ему трудно было произнести незнакомое слово - о консульстве. До сих пор мы вели кое-какую торговлю с Селфриджем, но у нас не было контактов с жителями городов. Вы знаете, почему.
Бюркхалтер знал. Кочевники были париями, они избегали городов, если только не занимались грабежом. Это были люди, поставленные вне закона.
- Но теперь положение изменится. Мы не можем жить в городах, и мы не хотим там жить. Места хватает всем. Мы не знаем, зачем они создали эти… консульства, но мы согласны. До нас дошло слово…
И это тоже было знакомо Бюркхалтеру: речь шла о приказе Коди, который устно передавался по всем группам Кочевников, и они не осмеливались его ослушаться.
- Нужно уничтожить некоторые племена. Вы, впрочем, сами их убиваете, когда случается…
- Людоеды, - подтвердил Маттун. - Да, мы их убиваем.
- Но они составляют меньшинство. Остальные Кочевники и жители городов могли бы договориться и мирно сосуществовать. Мы хотим положить конец набегам.
- Да? Интересно, как?
- У нас много дешевых продуктов. Если зима выдастся холодной и если какое-то племя будет голодать, мы сможем ему помочь.
Вайн резко поставил стакан и злобно зарычал. Маттун успокоил его движением руки.
- Спокойно, Ампайр. Он не знает… Послушайте, Бюркхалтер, мы совершаем набеги, это так, мы охотимся, мы убиваем, все верно, но мы никогда не просим милостыню.
- Я имел в виду обмен, честный обмен. Мы не можем поставить силовые поля вокруг всех городов или подвергать вас бомбардировкам. Набеги нас раздражают, но на самом деле это не так серьезно. К тому же их становится меньше. Но если мы уничтожим причину ваших вторжений, то они прекратятся.
Он прочитал мысли Альверса. Алчные и порочные мысли, мысли голодного хищника, и еще возник образ спрятанного оружия. Бюркхалтер сразу же оставил Альверса. Лучше бы ему не знать того, что он прочел. Он хотел вызвать Альверса на откровенность, но следовало подождать Коди. Ведь в противном случае ему придется иметь дело еще с двумя Кочевниками, которые не могли знать, что замышлял Альверс.
- А что менять? - пробурчал Вайн.
У Бюркхалтера ответ был уже готов.
- Шкуры. Они в моде. - Он не стал говорить о том, что мода создается искусственно. - Меха, а также…
- Мы не индейцы, - сказал Маттун. - Вспомните, во что они превратились. Нам ничего не нужно, только если мы умираем с голоду…
- Но если бы Кочевники объединились…
Альверс ухмыльнулся и произнес тонким голосом:
- Когда-то объединившиеся в группы были молниеносно уничтожены: бомбовый удар. Нет, мы не будем объединяться!
- И все-таки в том, что он говорит, есть доля правды, - сказал Маттун. - Наши предки враждовали с городами. Но времена изменились. Вот уже семь зим, как мы едим досыта только потому, что отправляемся к югу, где урожай лучше.
- Моя группа не совершает набегов, - буркнул Вайн, в очередной раз наполняя свой стакан.
Маттун и Альверс выпили только по два стакана, ну а Вайн, казалось, обладал необыкновенными способностями.
- Конечно, - сказал Альверс, - но есть вещи, которые мне не нравятся: этот парень - Лысоголовый.
Вайн повернулся всем своим бочкообразным туловищем к Альверсу и посмотрел на него в упор.
- А что ты имеешь против Лысоголовых?
- Ты ничего не знаешь. А я такое о них слышал… - Альверс выругался. Маттун расхохотался.
- Будь повежливее, Кит Карсон. Мы же у Бюркхалтера в гостях.
Альверс пожал плечами, отвернулся, потом провел рукой под рубашкой, чтобы почесаться, и тут же Бюркхалтер поймал мысль о смерти. Это было похоже на камень, выпущенный из пращи. Бюркхалтер собрал всю свою волю в кулак, чтобы казаться бесстрастным, хотя он видел руку Альверса с револьвером.
Вайн и Маттун успели увидеть оружие, но не смогли вмешаться. Их ослепила красная вспышка, и тут же какой-то вихревой поток заполнил комнату. Когда их глаза снова привыкли к свету, они увидели, что в комнате появился еще один человек.
Серебряная маска закрывала его лицо, длинная черно-синяя борода спускалась на грудь. Плотно облегающий ярко-красный комбинезон подчеркивал его мускулистую фигуру.
Он подбросил револьвер Альверса вверх и тут же поймал его, расколол надвое, бросил обломки на пол и разразился громким смехом.
- Так что, перемирие не соблюдается? - грозно спросил он. - Жалкий червяк! Альверс, мы выбьем из тебя охоту взяться за старое.
Он сделал шаг вперед и ударил Альверса. Тот подскочил, откинулся к стене, а потом с пронзительным криком упал на пол.
- Вставай, - сказал Коди. - Ты не ранен. Ну, может быть, сломано ребро. Это не страшно. Я мог бы и шею тебе свернуть. Встань!
Альверс с трудом поднялся. На его бледном лице выступил пот. Вайн и Маттун смотрели, не говоря ни слова.
- С тобой еще не все. А вы, Маттун и Вайн, какое имеете к этому отношение?
- Никакого, - ответил Маттун. - Совсем никакого, Коди. Вы же знаете.
Серебряная маска оставалась безучастной.
- К счастью для вас я это знаю. А теперь слушайте. Скажите племени Альверса пусть ищут себе другого предводителя, ясно?
Он подошел к Альверсу и сжал его обеими руками. Тот испустил крик ужаса. И снова всех ослепил красный свет. Когда сидящие в комнате пришли в себя, странного гостя и его пленника не было.
- Есть еще виски, Бюркхалтер? - спросил Вайн.