Tia (Тиа) - эйон путешествие. Он завершил квадрат вокруг центральной точки и добавил два круга. Он пририсовал две длинные линии, берущие начало из углов (знак, что эйон подействует только на него), и четыре меньших эйона в стороне, чтобы определить точное расстояние, на которое хочет переместиться. Несколько черточек пересекли верх квадрата, приказывая эйону подождать, пока принц не коснется ладонью середины. ... у него ушло несколько дней, чтобы добиться совершенства начертания четырех эйонов, которые приказывали Тиа перенести его на десять длин его роста. Для эйона Тиа необходимо определить какую-то меру измерений, чтобы указать символу, на какое расстояние его перенести. Раоден пририсовал к горящему в воздухе эйону линию, что равнялась шагу мальчика. Раоден добавил к эйону указание перенести его на пять миллионов сто двадцать семь тысяч сорок две длины последней линии.
Tii (Тии) - эйон зеленый. Плантация в центре Арелона.
Душа императора
Введение от автора
Я чрезвычайно горд этой новеллой.
Полагаю, на сегодняшний день это мое лучшее произведение в жанре рассказов и повестей, а также одна из лучших работ среди написанного мною.
Книга читается скорее как повесть, чем как большой рассказ, и в ней отражается все то, что обычно содержится в моих многостраничных произведениях, - великолепный магический мир и сложные персонажи.
Так о чем же "Душа императора"?
Действие происходит в том же мире, что и роман "Город богов" из цикла "Элантрис", но немного в другом регионе. Книги практически не связаны.
Не обязательно читать сначала "Город богов", можно сразу браться за данную книгу. (С другой стороны, если вам знакомо содержание романа, то вы наверняка заметите некоторые забавные связи между магическими мирами.) "Душа императора" - история о девушке по имени Шай, воровке и Воссоздателе. Она умеет переделывать прошлое вещей, тем самым меняя их настоящее.
Мы встречаем ее в тюрьме в ожидании казни. Однако вместо того, чтобы казнить, ей делают предложение… На императора было совершенно покушение, во время которого его сильно ранили в голову, от чего он стал умственно недееспособным. Его приближенные скрыли это от всех и предложили Шай в обмен на ее жизнь создать копию души императора, надеясь преподнести миру все так, как будто нападения не было.
Я никогда не любил придумывать аннотации для своих книг. Мне больше нравится, когда они как отдельные произведения, вплетены в общий текст повествования. Поэтому на этом месте описание я заканчиваю, и лишь отмечу, что мне очень нравится данная история. Это, пожалуй, одно из моих лучших произведений.
Если вам понравились мои предыдущие работы, надеюсь, вы сможете полюбить и эту повесть.
Пролог
Гаотона осторожно, будто изучая, провел пальцами по толстому холсту. Картина была просто великолепна, наверное, в числе лучших работ из того, что он когда-либо видел; утонченное произведение искусства. Но, увы, подделка.
- Как же она опасна… очень опасна, - прошипел кто-то за спиной. - А ее ремесло - сплошное кощунство и колдовство.
Гаотона слегка наклонил полотнище для лучшей видимости, чтобы падал свет очага, и прищурился.
Гаотона теперь стар, и его зрение уже не то, что было в молодости.
"Точность мазков, подбор красок, густота масла… Все исполнено мастерски , - размышлял он, - как будто подлинник ".
Никогда бы не подумал, что эта работа - фальшивка. Цветок слегка не там - едва заметно. А луна лишь на какую-то малость ниже, чем в оригинале. Лучшие мастера тщательно работали над картиной - целыми днями искали малейшие неточности.
- Она - одна из лучших среди всех ныне живущих Воссоздателей, - раздался голос арбитра, соратника Гаотоны. Арбитры - высшие и наиболее влиятельные чины империи. - У нее огромнейшая репутация и большая слава. Я считаю, что ее нужно казнить другим в назидание.
- Нет, - возразила Фрава, верховный арбитр и предводитель. - Ее таланты необходимо использовать. Для нашего спасения.
"Интересно, зачем она создает такие подделки? Какой талант, какой гений! Такое мастерство, - думал Гаотона, - должно творить, созидать, а не растрачивать себя на фальшивки, пускай и совершенные. Очень странно. Понять бы ее мотивы".
- Да, именно так, - продолжала Фрава. - Она воровка и ведьма. Но я в состоянии уследить за ней. И с ее помощью можно благополучно вылезти оттуда, куда мы все вместе с вами угодили.
Среди остальных пробежал тихий ропот, выражавший протест и опасения.
Арбитры обсуждали девушку по имени Ван ШайЛу. И она не просто какой-то мошенник с улицы…
У нее был дар, дар менять материю самой реальности, саму ее сущность. Что невольно приводило к другому вопросу. Зачем ей все это: рисование, картины. С таким, можно сказать, неземным талантом, браться за кисть - просто скучно и бессмысленно.
Вопросы, вопросы… Гаотона обвел присутствующих взглядом, сидя немного поодаль, у камина.
Арбитры заговорщически склонились над столом Фравы. Они были одеты в яркие длинные робы, которые сейчас, в свете огня, переливались.
- Фрава права, - сказал Гаотона.
Они резко обернулись в его сторону. Тяжелые лица, хмурые… и явно недовольные его словами. Но то, как они стояли, это напряжение, полностью выдавало их.
Былой авторитет Гаотоны все еще ощущался.
- Приведите заключенную, - приказал он, поднимаясь. - Очень интересно послушать эту девушку. Кстати, я подозреваю, что держать ее под контролем будет не так легко, как предполагает Фрава. Но выбора, у нас, собственно и нет. Либо она и ее дар, либо с нашей властью над империей мы можем попрощаться.
Недовольный ропот прекратился. Никто уже, наверное, и не помнит, когда последний раз Фрава и Гаотона приходили хоть к какому-то согласию. А уж тем более по такому вопросу. Шутка ли - привлечь Воссоздателя в дела арбитров!
Один за другим трое остальных кивнули.
- Значит, так тому и быть, - тихо произнесла Фрава.
День второй
Шай надавила ногтем на один из каменных блоков в кладке стены тюремной камеры. Камень слегка поддался.
Она потерла пыль на пальцах - известняк! Не самый лучший выбор при строительстве темницы. Стена, однако, не была сложена из него целиком, тот лишь проходил небольшой жилой в блоке другой породы.
Шай улыбнулась. Известняк. Эту маленькую жилку так легко не заметить. Значит, теперь, если, конечно, она права, ей удалось обнаружить и опознать все сорок четыре породы, используемые при строительстве каменной стены ямы-камеры, в которой ее держали.
Она присела рядом с кроватью и стала выводить письмена на деревянной ножке, используя вилку, предварительно отогнув в сторону все зубцы, кроме одного, - для письма. Жаль, нет очков: приходится постоянно щуриться.
Воссоздание требовало определенных условий - нужно было знать прошлое предмета, его сущность. Шай была почти готова.
Пламя свечи вдруг случайно выхватило соседние царапины: ими она отмечала дни в заключении. Настроение мгновенно испортилось.
"Время поджимает", - подумала Шай. По ее подсчетам получалось, что публичная казнь - уже завтра!
Один день… Нервы натянуты, как струны. Один день, чтобы закончить печать души и сбежать. И камня души нет - приходится работать на какой-то деревяшке, и не чем-то, а обычной вилкой!
Строители камеры изрядно постарались. Стены сложены из разных пород, с многочисленными вкраплениями и жилами - изучить и воссоздать такое не под силу, наверное, даже Шай.
Мало того, камень специально доставляли из разных каменоломен, каждый со своим прошлым. Воссоздать все это, опираясь лишь на те смешные знания, что у нее были, - гиблое дело. Но даже если вдруг ей каким-то чудом удастся произвести трансформацию стен, наверняка ее могли поджидать еще какие-нибудь ловушки, установленные строителями.
О, Ночи! Во что же она вляпалась?!
Все подготовлено, все письмена написаны. Она взглянула на свою согнутую вилку, отковыряла металлическое покрытие ручки и стала чертить на ней. Ручка теперь выступала не чем иным, как самой печатью души.
"Так не выбраться , - сказала она сама себе. - Нужно придумать что-то еще".
Девушка уже пыталась найти другой выход, проведя шесть дней в поисках - кого бы подкупить, уговорить… может быть, даже подслушать что-нибудь о своей камере. Но, увы, пока ничего…
В этот момент ее раздумья прервал скрип двери - кто-то вошел в подземелье.
Шай мгновенно подскочила, спрятав вилку себе под пояс. Неужели день казни перенесли?
По подземелью раздавался гулкий шум чьих-то шагов. Шай прищурилась, пытаясь разглядеть через щель в люке, кто пришел. Там стоял человек в сопровождении четырех стражников. Тело его было слегка удлиненным - вытянутые пальцы и черты лица.
То был Великий - так называлась раса. Именно они, Великие, правили империей. На нем было сине-зеленое одеяние - признак низшего ранга. По всей видимости, выдержал экзамен на получение чина, но так и не продвинулся вверх по служебной лестнице.
Шай напряглась в ожидании.
Великий слегка наклонился и посмотрел на нее через отверстие в дверце камеры, выждал паузу и подозвал охрану.
- Арбитры желают говорить с тобой, Воссоздатель.
Дверь ее каменной темницы отворилась - они спускают лестницу! Шай слегка отошла, чтобы освободить место.
Терзаемая сомнениями, она стала подниматься. "Если бы я вдруг решила кого-то казнить раньше срока, - размышляла она, - я бы как-нибудь обманула несчастного, чтобы он сам вылез из ямы - без драки". Возможно, так они и подумали, но в цепи не заковали, выводя из подземелья.
Шай осмотрелась, прикинув маршрут: вероятно, ее действительно ведут в покои к арбитрам. Ну что ж, это шанс! Она уже и не надеялась.
Попалась! Как же так получилось… Но уже ничего не изменишь. Обвели вокруг пальца, и не кто иной, а придворный шут. Воспользовался ее доверием и обманул. Он оказался хитрее!
Шут стянул у нее подделку имперского Лунного Скипетра, подменил ею оригинал и был таков.
Ее дядя Вон всегда учил - в жизни обязательно кто-то будет лучше, хитрее. Пускай ты самый-самый, но все равно найдется такой, кто тебя обставит.
"Помни это, - говорил он, - и гордыня никогда тобой не овладеет, не позволит расслабиться".
Шуту она проиграла. Значит, сейчас обязательно выиграет. Горечь заточения отброшена прочь - теперь надо брать быка за рога, во что бы то ни стало.
И ставка ныне - не золото, а жизнь!
Стражников (или, вернее, их народ) называли Бойцами. То есть так нарекли их Великие. Когда-то Бойцы именовали себя Мулла'дель, но эта нация так давно слилась с империей, что слово позабылось.
Они были высокие, крепкие, гибкие. Кожа - бледноватая, волосы - кудрявые, темного, как у Шай, цвета. Правда, у нее они ровные и прямые.
Девушка изо всех сил старалась казаться выше перед такими великанами. Сама Шай - выходец из народа МайПон, люди которого завидным ростом не отличались.
- Эй, ты! - крикнула она старшему среди Бойцов. - Я узнала тебя!
С такой чудной прической шлем, видимо, он носил нечасто. Бойцы были в большом почете у Великих и быстро росли в чинах. Такое продвижение по государственной службе называлось "Возвышение". У этого прямо глаза сверкали! Броня искрилась, словно от мороза. Свое будущее он явно видел только светлым.
- Конь, - продолжала Шай. - Это ты перебросил меня через спину своего коня, когда меня поймали. Хорошее животное, высокое, гуришской породы белоснежного цвета. А ты большой знаток лошадей…
Боец, не отрывая взгляда, тихо, но отчетливо прошептал:
- Какое удовольствие будет прикончить тебя, девка!
"Мило", - подумала Шай, когда они входили в Императорское Крыло дворца. Каменная кладка была изумительна - под стать древнему ламиойскому стилю, а высокие мраморные колонны инкрустированы барельефами.
Между колоннами располагались урны, исполненные в том же стиле; так когда-то делали глиняные и керамические изделия.
Шай вспомнила, что сейчас у власти находятся члены фракции "Наследие", а это значит… Что и император из "Наследия". В эту же фракцию входили пять арбитров, которые, на деле, и управляли империей. В особом почете у членов этой группы были древние культуры, изучение коих они очень уважали. Так, например, их увлечение переросло в то, что часть императорского крыла была исполнена в старинном стиле.
"На днищах тех "древних" урн, - подозревала Шай, - находятся печати души, именно они превращают невзрачную работу в совершеннейшую, великолепную копию".
Да, да - так и есть. Великие, конечно, называли ремесло Шай колдовством и поганью. Нюанс был в том, что запрещалось воссоздавать человека. Вполне разрешалось, даже поощрялось, делать копии предметов быта и искусства; подобная деятельность регулировалась. Переверни такую урну, сними печать со дна - и она превратится в обычную неукрашенную лепнину.
Бойцы повели ее к инкрустированной золотом двери. Пока они открывали, снизу на внутреннем ее обрамлении Шай успела разглядеть печать души - вот почему дверь выглядит как поделка из далекого прошлого.
Стражники завели ее в уютную комнату. А там - все на манер охотничьего домика. "Века эдак пятого, - подумала Шай, - треск теплого очага, небольшие толстые ковры, деревянная мебель в каких-то пятнах…"
Все арбитры - пятеро членов фракции "Наследие" - ожидали внутри. Трое из них - мужчина и две женщины - сидели у камина на стульях с длинными спинками. Еще одна женщина занимала место за столом прямо напротив дверей - Фрава, глава арбитров, важная фигура в империи, влиятельнейший человек после самого императора Ашравана.
В седеющей косе - красные и золотые ленты; роба тоже в золоте. Помимо всего прочего Фрава заведовала сокровищницей Его Величества императора - Императорской Галереей с соседними кабинетами. Шай давно уже мечтала обворовать Фраву.
Перед ее столом стоял Гаотона, старший Великий. Судя по всему, они с ней как раз что-то горячо обсуждали. Когда Шай ввели, он сразу же вытянулся, заложил руки за спину, изображая раздумья. Гаотона среди них - самый старший, и, по слухам, давно утративший всякий авторитет. Говорят, от него отвернулся даже сам император.
С появлением Шай, оба замолчали и пристально взглянули на нее, будто она кошка, которая только что опрокинула дорогую вазу. Шай изо всех сил старалась не щуриться - очков-то нет, ей нужно казаться сильной, насколько это возможно.
Фрава взяла со стола какой-то лист бумаги.
- Ван ШайЛу, список предъявляемых тебе преступлений очень впечатляет…
"Ну и сказала же… В какую игру играет эта женщина? Она что-то от меня хочет, - решила Шай. - Это единственная причина так себя вести. Вот и представился удобный случай".
- Жульничали, выдавали себя за женщину благородного происхождения, - продолжала Фрава, - проникли в Императорскую Галерею с воровскими намерениями, перевоссоздали свою душу и, напоследок, намеревались похитить Скипетр. Ты что, действительно полагала, что эту немудреную подделку символа всей нашей империи мы не отличим?
"И ведь не отличили, - подумала Шай, - если, конечно, Шуту удалось бежать с оригиналом!" Мысль о том, что сейчас в Галерее на месте Лунного Скипетра сияет, окруженная почетом, фальшивка, доставляла Шай превеликое удовольствие.
- И вот еще, - Фрава щелкнула пальцами, и один из Бойцов что-то притащил с другого конца комнаты. Полотно. Стражник положил его на стол. Шедевр, написанный мастером Хан ШуКсен, - "Лилия в весеннем пруду".
- Узнаешь? Это из твоей комнаты в таверне, там мы ее и нашли. Подделка одной из самых знаменитых картин в империи. Оригинал находится в моей собственности. Наши мастера сразу распознали неопытную руку создателя. И неопытную - это еще мягко сказано!
Шай встретилась глазами с женщиной.
- Не расскажешь, зачем ты ее сделала? - спросила Фрава. - Хотела подменить ее и утащить оригинал прямо из моего кабинета в Галерее? Но тебе же нужен был Лунный Скипетр. Вопрос, зачем тебе картина, если ты и так планировали убежать со Скипетром? Что это? Жадность?
- Мой дядя Вон учил меня всегда иметь запасной план - на всякий случай, - сказала Шай. - А будет Скипетр в залах или нет, я не знала.
- Ах, вот как… - по-матерински сказала Фрава. Но в глазах было отвращение вперемешку с брезгливой снисходительностью. - Ты просила, чтобы в твоем деле участвовал арбитр. Преступники часто просят об этом… И мне почему-то захотелось откликнуться на эту просьбу. Интересно знать, зачем ты подделала картину. Неразумное дитя, неужели ты действительно надеялась, что тебя оправдают и отпустят? С такими-то грехами? Положение твое настолько плохо, что ты даже не представляешь. Наше милосердие не так велико, но…
Шай мельком взглянула на остальных арбитров, тех, что сидели у камина. Казалось, что им нет до нее никакого дела. Однако друг с другом они не разговаривали.
"Значит, слушают. Что-то происходит, - думала Шай, - что-то их беспокоит".
Гаотона неподвижно стоял рядом, слегка в сторонке. Лицо не выдавало никаких эмоций.
Фрава смотрела на Шай как недовольный родитель на дитя. Она специально сделала такую многозначительную паузу, чтобы девушка поверила. Поверила в свое освобождение! По их задумке, она теперь должна стать податливой, мягкой - и согласится на все - за свободу.
Значит, шанс действительно есть…
Все, пора брать дело в свои руки.
- Так что вам от меня нужно? - поинтересовалась Шай. - Давайте обсудим, что вы хотите мне предложить.
- Что?! - воскликнула Фрава. - Девочка, ты забыла, тебя вообще-то завтра казнят. Если нам что-то от тебя и нужно, то предложить мы можем тебе только твою жизнь!
- Моя жизнь - это моя жизнь, - ответила Шай, - и так будет все оставшееся мне время.
- Хватит! - перебила ее Фрава. - Ты сидишь в клетке, сделанной специально для таких, как ты. В ее стенах - тридцать разных пород.
- Сорок четыре на самом деле.
Гаотона в удивлении приподнял бровь.
"О, Ночи! Хоть в этом я не ошиблась!"
Шай взглянула на Гаотону.
- Вы что, думали, я песчаника не увижу? Ну, даете! Я же Воссоздатель. Мы изучаем породы камней еще на первом году обучения. Камушек, кстати, с карьера Лайо.
Фрава хотела было сказать что-то, приоткрыв рот в легкой улыбке.
- И да, я знаю, что позади камней есть еще металлические пластины из ралькалеста, который воссозданию не поддается, - продолжала Шай вслепую. - Стена - это так себе задачка, потянуть время, пока Воссоздатель ее решает. Понятно, что ваша клетка не из известняка и ему подобного материла, который отковырял и свободен, даже мучиться с воссозданием не надо. Стенки вы, конечно, сделали, но, чтобы уж наверняка, заблокировали выходы ралькалестом.
Фрава сжала губы.