Я смоталась одним духов во врачову комнату, предупредила, принимаясь за операцию - больно будет. Шельга только усмехнулся. Ну, держись, коли такой смелый! Тронула ладонь скальпелем - почерневшая съежившаяся кожа лопнула, хлынула вязкая белая жидкость. Я почувствовала, как напряглось его широкое запястье, подняла глаза - слепо шарит рукой по одежде. Все, думаю, вырубается человек.
- Заканчиваю, терпите! - говорю. А он башкой стриженной мотает и мне под нос какой-то листок сует. Во, думаю, привет! Личность моя. В карандаше на весь тетрадный лист.
- Быков? - спрашиваю я. - Это вам Быков дал?
Аж про руку забыла. А Шельга доволен - улыбается во все тридцать два (или сколько их там?) зуба.
- Я же говорил!
Быков, оказывает, Шельгу порешил в плен взять. Прыгнул на него из подъезда, а Шельга его… Николай помялся и закончил мягко - сбросил. Я так поняла, что сбросил с треском. А мой фэйс Быков набросал, чтобы Шельга вспомнил - может, видел где на контрольных пунктах - их, тут, оказывается, целое стадо вокруг города…
А наутро Быков, вроде Димки с дедом, вышел на улицу и не вернулся. У всех здесь правило такое - не возвращаться.
- Объявится, - сказала я, хотя сердце заныло. Оказывается, у меня тоже есть этот крайне необходимый всему человечеству орган…
- Да, - без особой уверенности согласился Шельга. - Вы его давно знаете?
- Слышите? Придурки вернулись. Пойдемте.
Собрались фрукты-ягоды. Втроем. Таращатся на Шельгу. А тот им вежливо так головешкой кивает. И какую-то шибко важную ксиву кажет. Главный этот документ проинспектировал - чуть ли не на свет - и с уважением поглядел на Шельгу.
- Вы хотите выяснить причины происходящего?
- Да.
- Мы представляем отделение организации "Чистота". Не знаем, была ли авария на комбинате случайной, или кто-то поспособствовал этому. Этим пусть занимаются соответствующие органы, - поклон в сторону Шельги. - Но данные, накопленные за последние годы, позволяют предположить, что в силу вступает новый закон природы. Мы называем его законом самосохранения.
- Как? - участливо спросил Шельга.
- Закон самосохранения, - железно продолжал главный. - Рано или поздно это должно было случиться. Мы сами выпустили джина из бутылки и сами должны с ним совладать. Но бороться с природой с вашей, - снова поклон, - помощью, простите, больша- ая глупость.
- И как же этот закон себя проявляет?
- Ну, хотя бы в том, что в городе невозможно уничтожить ни одного растения без наказания виновного. Сами мы не раз проделывали такой опыт. И вот результат, - он кивнул на свою забинтованную руку. Шельга задумчиво посмотрел на свою. - Очевидно, равновесие колеблется на такой тонкой грани, что гибель хотя бы одного растения чревато окончательной катастрофой… Впрочем, вот у нас приготовлена записка…
- И каковы ваши предложения? - спросил Шельга, пролистывая увесистую "записку" - толстенную папку отпечатанных листов.
- Не запускать комбинат в работу. Хотя бы до того времени, когда не будет отлажена экологически чистая производственная цепь. С этой точки зрения авария на комбинате - на благо всему городу. Слава Богу, если природа на этот раз победит: мы наконец, научимся уважать и ценить ее, сотрудничать, если хотите.
- Это ваша точка зрения?
- Это точка зрения всех присутствующих.
Шельга мельком посмотрел на меня.
- Значит, вы отказываетесь покидать этот район?
- Категорически.
- Я должен вас предупредить, что ситуация действительно критическая. Может быть повторный взрыв и, как следствие, - выбросы в атмосферу и реку. Кроме того, вы можете стать заложниками… очень решительно настроенной организации.
Трое переглянулись. Помолчали.
- Мы отказываемся, - повторил главный.
- Герои от науки, - сказала я. - Жертвы пламени познания.
Второй придурок - врач - протиснулся к столу, сложил на брюхе здоровые лапы и воинственно сказал:
- Мы тут в НИИ позаимствовали аппаратуру! У нас будут неприятности?
- Нет, - сказал Шельга серьезно, - не будут. Если вы все вернете в целости и сохранности.
- А оградить нас от… м-м-м… хулиганствующих элементов вы, значит, не в состоянии?
- Нет, - терпеливо сказал Шельга, - не в состоянии. А вы что, уже сталкивались?
- Нет. А вот девушка…
Шельга вновь озабоченно оглядел меня. Церемонно распрощался с придурками. Сказал:
- Дина, можно вас…
Я пошла за ним. Шельга присел на скамейку, расстелил на коленях карту-схему города. Обвел кружком парк и написал: 4.
- Это вы нас записали?
- Вас.
Он постукал карандашом по плотным белым зубам, уставясь мне куда-то в живот.
- Дина, а как вы относитесь к тому, что они говорили?
- Прикольная идея!
Шельга повел налитым плечом. Встал.
- Вы куда теперь?
- По городу.
- На хвост вам упасть можно?
- Что?
- Ну, с вами пойти.
- Нет, - сказал он, сворачивая карту. - Ждите здесь. Самое позднее послезавтра вас увезут в пригород.
- Еще чего! Я Быкова искать пойду!
- Вот с этим? - спросил Шельга, коснувшись автомата. - Без удостоверения нельзя. Хранение огнестрельного оружия запрещено законом.
- Да что вы! - фыркнула я. - А я вот храню! Ну, берете меня или нет? А то я одна пойду!
- В таком случае беру, - вздохнул Шельга. - Только отдайте мне автомат.
И пошли мы. Славно так пошли. Молчком. С приглядкой друг к другу. Этак мы кварталов пять отмерили, прежде чем я надумала осведомиться, куда мы путь держим.
- На комбинат, - удивился Шельга, - вы же сами сказали…
Пришли мы на эти заводы - правда, уже в другом месте. Шельга перед проходной придержал меня за плечо, сунул в руку что-то вроде шахтерского "лепестка". Напялила я этот намордник, потопала за ним, а Шельга уже возле одной интересной штуки чуть не приплясывает: огромный такой шар потихоньку раскачивался над развалинами какого-то корпуса. Буро-ржавый, плотно сбитый в одну исполинскую форму.
- Н-да… - сказала я.
Шар потихоньку вытягивался в длину и становился похожим на гигантскую воздушную колбасу. И замер. Мы подождали еще несколько минут - никаких изменений.
- Что это, Шельга?
- Газ какой- то, - пробормотал Шельга, двигаясь бочком в обход воздушной колбасы.
- А чего он… так? - спросила я, показывая руками. - Не распространяется в пространстве?
- Не хочет, - лаконично ответствовал Шельга. Не был, видать, Шельга ассом в химии.
Полазил он, значит, там еще - я уже за ним не пошла, поскольку заводской пейзаж действовал мне на нервы. Смотрю - идет. Постоял рядом, как возле печального памятника, потом, видно, вспомнил, что я еще жива и сказал:
- Пошли.
И рванули мы резко куда-то за город.
Шли по Сосновке - есть такие лесопосадки за городом. Шельга шагал впереди. Я смотрела в его широкую спину и потихоньку закипала: идет битых два часа и хоть бы раз оглянулся - все ли я здесь или уже сгибла в этих зарослях!
Ох! Ткнулась в него носом - спина у него чугунная, что ли? Шельга, полуобернувшись, поднял руку.
- Слышите?
Я повертела головой - тихо.
- Кто-то едет на лошади, - объяснил Шельга. И стал меня обстоятельно рассматривать. Он все делал обстоятельно.
- Дина, вы не могли бы идти быстрее?
- Не могла бы! - огрызнулась я. - Не нравится, идите один.
- Один я никуда не пойду. Сейчас вы попросите для себя лошадь.
- Тормознуть, что ли, как тачку?
- Примерно. Можете пригрозить оружием. Понимаете?
Я понимала. Я смотрела на него и не могла понять только одного - издевается он надо мной или нет? Оказывается, не издевался. Исчез в кустах, рукой махнув - выходи, мол!
И я вышла на дорогу. И нелепо сказала:
- Руки вверх!
Конечно, он рук не поднял. Сидел, не шевелясь, на лошади и смотрел на меня - пожилой мужик в сером пиджаке и кепке. Лошадь тоже косилась на меня странным взглядом. Молчание длилось так долго, что мне уже стало казаться, что это я на прицеле и это я так долго думаю - сдаться этой дикой девке или огреть ее по заду, да поехать дальше?
- Стрелять буду! - с надеждой сообщила я. Он не шевельнулся. И я с отчаяньем обернулась - ну не стрелять же мне в него, в самом деле! Чертов экспериментатор Шельга наконец объявился - пришел откуда-то из-за спины мужика по тропинке, словно шел за ним следом. Разведывал, нет ли кого еще, что ли?
Сказал тихо:
- Подвезите девушку, пожалуйста. Она очень устала.
И мужик сразу слез, ворча в том смысле, что, мол, так бы сразу и сказали, а то руки вверх, руки вверх… Даже сесть мне помог. На лошади я очутилась впервые в жизни и теперь тряслась, как мешок с говном. Рядом, держась рукой за седло, скоро шагал Шельга. А впереди почти трусцой двигался мужик.
С километр прошли и проехали молча. Потом мужик, не оборачиваясь, сказал:
- Там впереди пост, ребятки.
- А как вас пропустили?
- Лошадка вот у меня убежала, искать пошел. Что ей, твари, зона не зона… А правда, что вы там, в городе, все зараженные?
- Правда-правда, дядя, - успокоила я, - больные, нервные, зараженные, вооруженные. Чуть что - стреляем без предупреждения.
- Дина шутит, - тихо сказал Шельга. - Мы вполне здоровы.
- Вот и я смотрю - шутливая у вас подружка… Вон пост.
Шельга молча протянул мне руку - помог слезть с лошади. Сказал мужику:
- Идите.
- А вы? - спросил тот, счастливо засуетившись. - Вы что же, не пойдете?
- Пойдем. Но сначала вы предупредите.
- Он их предупредит! - сказала я, глядя на чесавшего от нас мужика с лошадью. - Он им такого наговорит! Слушайте, а когда мы обратно?
- Не знаю, - сказал Шельга.
А я знала. Он жмурился и отворачивал от меня свою твердую морду. Этот, с позволения сказать, херой, мечтал меня сплавить. Со всеми моими нравами и потрохами. Ну-ну, сказала я. Попытайтесь. Я теперь на вас, Шельга, села и ножки свесила.
Мужик уже вовсю на посту руками размахивает. Пост… Ну что там. Будка. Военный грузовик-броневик. И четыре рожи, на нас таращившиеся.
- Идемте, Дина.
Шельга делает шаг вперед и… И я не сразу понимаю, что линия пыльных фонтанчиков у его ног - очередь. Я даже не испугалась. Я смотрела в это время на Шельгу и видела, как он оторопел.
- Оружие на землю! - заорал громкоговоритель. - Оружие - на землю!
Не люблю я, когда на меня орут.
- Женщина! Оружие на землю!
- Дина…
Да подавитесь вы! Бросила я им автомат. Тем более, что нет там больше патронов. А эти орут-надрываются:
- Отойти на пять метров! На пять метров отойти!
Спасибо, рук не заставили поднять. Ну попятились мы с Шельгой… На пять, не на пять… Тот, я вижу, уже взбодрился: нравится, видать, когда все параграфы устава или чего там у них еще выполняются.
А потом эти субчики вот что проделали: залезли в свою бронированную и на нас потихоньку двинулись. Едут, значит, и вещают:
- В целях предотвращения распространения инфекции вы сейчас пройдете дезинфекцию!
Стихами кроют.
- Мы просим вас соблюдать полное спокойствие, не препятствовать осмотру наших специалистов…
Во! Да они нас, и, правда, за какую-то заразу принимают! Ну идиоты! И тут меня стукнуло - это кто идиот-то? Я же ведь первая идиотка и есть! Это, значит, меня сейчас сгребут, дезинфицируют, обследуют, может, куда запрут… А Быков? А воля-свобода? На фиг-на фиг такой график!
И я с лету ринулась в леса. Ох, мама, подарила ты мне субтильное сложение и быстрые ноги! И благодарна я буду тебе за то по гроб жизни, потому что словить меня в ту пробежку никто не смог.
Хотя, может, никто и не пытался.
В общем, удрала. Удрала, вылезла из этого деруна-лесочка, села на обочине и призадумалась. Удрать-то я удрала. А дальше что? Ой, врешь, не дальше что, а дальше - с кем? Избаловалась, в одиночку уже ходули не ходят. А бедолагу Шельгу они явно сцапали… Во психи, а?
И тут меня скрутило.
Перво-наперво стало не хватать воздуха - словно на грудь кто-то давил, не давая подыматься. Я испугалась. Я всю жизнь была здорова, как бельгийская телка, а сейчас валялась на обочине, зажимала дико трепыхавшееся сердце и уговаривала:
- Ну, чего ты, а? Ну хватит, а?..
В таком виде меня обрел возвращавшийся Шельга. Этот действовал безо всяких уговоров - сунул мне чего-то в пасть, положил под голову сумку, да еще оттянув ворот свитера, ляпнул на грудь что-то влажно-теплое…
И я быстренько пришла в норму. И обнаружила, что здоровье мое по-прежнему непоколебимо, Шельга по-прежнему со мной и жизнь по-прежнему прекрасна. Гаркнула:
- Приветствую помешанно-зараженных сограждан!
Шельга заметно вздрогнул.
- Отлегло?
- Ну. Возьмите от меня… энто мокрое. Что вы мне приклеили?
- Платок из термоса намочил.
Я оттянула прилипший свитер.
- А как вы удрали?
- Я не удрал, - поправил Шельга, - я ушел.
- И вас отпустили?
- Сначала - нет, а потом…
Он замолчал, рассеяно подкидывая платок.
- Ясно, - сказала я, - военная тайна. Да бросьте вы платок! Что вам новенького сказали?
Шельга уставился на платок, точно видел его впервые.
- Новое… - сказал медленно, - да, интересное новое…
И сунул мокрый платок в карман.
Шельга двигался по своим только ему известным делам, ну и я, естественно, с ним.
Пришли мы на Центральную. Ну да, на ту, по которой раньше демонстрации шествовали. Где Ленин показывал в одну сторону, а народ шагал в другую.
Пошли через площадь, а меня как застопорило. Стою и смотрю на нее, как баран на новые ворота. Оглянувшись, Шельга тоже притормозил.
- Что случилось, Дина?
- Давайте в обход.
- Зачем? Здесь ближе.
- Ну и пусть ближе! Пойдем в обход, правда!
Шельга повертел стриженной башкой, словно принюхиваясь.
- Шельга, не ходите!
Шельга пошел. Он пересек дорогу. Я, словно меня кто-то отпустил, побежала за ним.
И, едва ступив на первую плиту, почувствовала, что идти становится труднее - ноги наливались тяжестью, словно я шла по непролазной грязи или глубокому снегу. Ступни тянуло вниз, просто приковывало к серым плитам.
- Шельга! - позвала я тихо
Он оглянулся. Рожа напряженная, глаза - как щели.
И вдруг - треск! Это разламывались, вставали стоймя под ногами плиты. Шельга молча балансировал на одной из них. Я прыгнула вперед - плиты мягко, зыбко, как болото, заходили под ногами.
- Дина, быстро!
Мне защемило носок кроссовки. Шельга схватил и так дернул меня за руку, что едва не выдернул ее из плеча.
Мы выпрыгнули на полосу неподвижного асфальта и, пятясь, смотрели, как площадь ходит ходуном. Со стороны это выглядело интересней.
- Что вы почувствовали? - спросил Шельга, не отрывая глаз от сошедшей с ума площади. - Почему сказали идти в обход?
- Да так… сама не знаю.
- А вы не находите, что для природы это как- то все… нецелесообразно? То дома рушатся, то…
- Так закон же новый! Природа сама не знает, что с ним делать. А может, это вовсе не природа! Может, это город. Я где-то читала, что города на какой-то стадии развития становятся разумными…
- Фантастика? Не люблю. И, кроме того, зачем разумному самого себя разрушать?
- Люди тоже вроде разумные - а пьют, колются, жрут че не попадя, мечтают о чем попало!..
- Я не пью и не курю. Не колюсь. И твердо стою на своих ногах, - сказал Шельга.
- Ну, вы! - сказала я, махнув рукой, - Вы, вообще, какой-то правильный. Ангел прямо!
- Я не ангел, - тихо возразил он, - и я это знаю.
- Вы вообще, как я посмотрю, все знаете. Скучно, да?
- Знание не может быть скучным, - ровно возразил Шельга. - И, кроме того, я не могу знать все. Я не знаю, например, что творится в этом городе. Но я хочу это узнать. А вы, Дина, вроде бы и не хотите. Не думаете об этом, правда?
Я засунула руки в карманы. Оглядела чистенького, подтянутого Шельгу - от ботинок до светлой головы.
- Не хочу, - кивнула. - Нет, вернее, хочу, но не так, как вы. Мне и так здесь нравится. Он - как я. А вы… вы, наверное, с ума сойдете, если не поймете. Вам все надо по полочкам.
- Это плохо? - спросил Шельга спокойно.
- Просто все по полочкам не получится. Я вот, например, не войду. Ясно?
- Я для вас заведу целый шкаф, - засмеялся Шельга, разом смахивая с меня раздражение. Смех у него был славный.
А потом мы встретили веселого человека. Странника. Шел он нам навстречу по улице, а параллельным ему курсом двигалась здоровенная красивущая псина. Сближались потихонечку, приглядываясь. Странник нам шибко не возрадовался, но уклониться от встречи не пытался. Был он лохмат, бос и бледен.
- Добрый день, - сказал Шельга.
- Я Странник, - быстро, словно упреждая наши вопросы или действия, сказал тот.
- Простите?.. - вежливо переспросил Шельга.
- Ну странник он, - объяснила я. - Странник и все тут. Пес чей?
Пес был здоровый, породы неизвестной и глядел на нас, присев в сторонке. Я подошла - он подобрал длинный язык и искательно ткнулся мокрым носом в мою руку.
- Он сам по себе, - равнодушно сказал Странник.
Я похлопала по густой пыльной шкуре.
- Жарко, да?
Пес улыбнулся. Шельга меж тем вел светскую беседу.
- И куда вы путь держите?
- По городу, - охотно сообщил Странник, - каждый раз что-нибудь новенькое. То люди, то…
Шельга уже шелестел картой.
- Где вы видели людей?
- Нет, - дружелюбно сказал Странник, - я в эти дела не вмешиваюсь. У меня такой принцип.
- Мы ничего им не сделаем.
Странник широко улыбнулся и помотал головой.
- Нет-нет, я же сказал…
Я уткнулась подбородком в твердый затылок пса. У Шельги были очень узкие глаза.
- Я прошу вас, - тихо сказал он. - Где вы видели людей?
Странник пожал плечами и стал подтягивать лямки своего задрипанного рюкзака.
- Я еще раз спрашиваю вас… - монотонно говорил Шельга. Странник косо поглядел не него. Потом на меня - что, мол, он у вас не дослышит?
Я подняла длинное ухо пса и шепнула ему:
- А лучше б сказал. А то он расстроится. А профессия у него нервная.
- Да-а… - протянул Странник, нерешительно косясь на меня.
Шельга молча смотрел на его босые ноги.
- Ну да, ну да, - быстро сказал Странник, - но их там мало было… У завода да еще у райисполкома…
Шельга молча протянул ему карандаш. Странник тиснул карту к стене дома и стал что-то там вычерчивать, одновременно приговаривая:
- Вроде без оружия… Чем занимаются? На знаю, не доложились, гражданин начальник. Задевать не задевают, но к себе не приглашают. За главного у них парень был. Рослый такой, видный…
Я надавила пальцем на нос пса.
- Какой он?
- Парень?
- Ну не ты же!
- Волосы темные, глаза темные…
- Дина, вы думаете…
- А одет как?
- Обыкновенно. Джинсы, свитер серо-белый, куртка камуфляжная…
- А почему - был?
- Дина…
- Нет, ну БЫЛ-то почему?