- Брат его Шаршан поляничей полонить бажит, а Азбар нас себе отмерил. Да не все степняки на посулы падки. Иным трава под ногой милей, чем облако в небе. По сему не все за князьями своими двинулись, пережидают, в легкую добычу не веря. А те, сдается, за счет тайности взять нас бажат, по иному, любому ведомо, что и шишки с лесов наших не скрасть.
- Что ж, глупость и алчность противника нам на руку. Встретим. Когда их появление намечается?
- К ночи являтся, как воры. При солнце им недосуг головы ложить. Ведаю, кумекают сонными нас взять.
- А пойдут через лес?
- Иного пути у них нету.
- Тогда ставь сотню сюда, две сотни по краям и пропусти воинство Азбарово глубже в лес. Пусть увязнут, до этого места дойдут, а потом зажми и положи. К утру как раз экспансия закончится.
Мужчины переглянулись и улыбнулись.
- Вот девка! - насмешничая качнул головой Купала. - То и без тебя ведомо. Речь-то о другом - скумекала-ль, что затевается округ?
- Поняла, - кивнула, хмурясь.
- Вот. Значится так - дорогу обрат помнишь? Езжай в Полесье, князя упреди.
- Щаз-з-з!! - дошло до Халены. - Других гонцов сыскать не можете?
- А ты не супротивничай, - холодно глянул на нее Светозар. - Твое дело, что старшой сказывает сполнять. А я сказываю - к князю направишься с вестями. Мне девки здеся без надобности!
- А я не девка, я богиня - воительница, - заявила Халена, решив хитростью приказ обойти.
- А мне все едино! - отрезал Светозар к удовольствию Купалы, и коня обратно в сторону городища развернул.
- Девка из Вех, Десничим легче, - с сарказмом прошипела Халена, чувствуя и обиду, и раздражение, и напомнила: - Я боец, а не гонец!
- Перепираться с Устиньей будешь, когда кисель хлебать вздумаете! - с хитрым прищуром бросил Купала, и своего коня вслед за Светозаром направил.
Халена расстроено посмотрела в спину мужчинам. Учитывая их горячее желание спровадить ее с места военных событий, можно было сделать лишь два вывода: либо ей не доверяют, либо берегут. Что первое, что второе ей категорически не нравилось. В первом случае ей нужно было бы переубедить воинов, получить их доверие, вступив в бой наравне с остальными опытными людьми, но это будет невозможно, если она выполнит порученный приказ и уедет. В этом же случае развеять тревогу за нее и доказать, что она воин не хуже других обученный, также не получится. В совокупности выходила неприятная картинка, что в том, что в другом направлении, а выход нечестным. И все ж лучше пойти на хитрость раз, чем долго и нудно втолковывать неразумным, что она такая же ратница, как Гневомир, Миролюб, Славко… Вот! Его она и пошлет к князю за себя. Молод он еще голову в сечу совать!
Халена хитро улыбнулась своим коварным мыслям и направила коня в городище Славко искать да в путь снаряжать. А сама пока суть да дело - схорониться с глаз десничих. А там их гнев уже пустым окажется, а может и вовсе серчать не станут - докажет им, что не `девка глупая' и не подсыл вражий. Хотя вряд ли они в ней врага видят, скорей и, правда, сберечь решили. Зря. Кому от меча умереть дано, тот мякишем не подавится. А мужчина ты, женщина или дитя неразумное - смерти все едино…
Чтоб отправить Славко к князю, Халене пришлось воспользоваться имиджем богини-воительницы и соответствующим авторитетом в глазах несмышленыша. Противно, конечно, а что делать? Как она потом будет жить, если что с побратимами да другими товарищами случится? Заступа из нее, конечно, не ахти какая, но вместе плечом к плечу и умирать или побеждать, много лучше, чем в тереме скучать да от беспокойства сохнуть.
На том и порешила, парня проводила и в лопухи у колодца до вечера залегла - ждать. Здесь и видно все, и слышно, и найти её не трудно, если знаешь - где. А знает лишь она.
Можно теперь и отдохнуть малость. Жалко, что обеда не предвидится. Но она не гордая - подремлет. Во сне есть не хочется.
Размечталась….
И часа не прошло, как ее разбудил шум совсем близко, словно над ухом в рупор крикнули.
- Сбираемся!! - пронеслось бодро.
`Никак Светозар связки голосовые тренирует', - вздохнула Халена и села, сквозь траву пытаясь разглядеть, что там и как, скоро-ль и ей из схрона лопухов можно к коню подбираться. Выходило - сейчас.
На дворе Светозара не было - Купала Полесских собирал, остальные как в воду канули или как Халена по лопухам рассредоточились. Выходит, проспала девушка марш бросок двух отрядов… Эх, воительница!
Возложили на Полесских как на самых обученных да в боях проверенных главную миссию - встречу степняков. Отряд прямо в лесу позади Вех остановился, рассредоточился, под кусты да сосны маскируясь. Не видела б так и не догадалась. Больше всего ей понравился строй, коим они свои места заняли. Ряды один за другим словно зубья редкой расчески. Знатные, однако, военачальники, раз так своих располагают. Пойдет конница и застрянет И ни один не уйдет. Всех причешут.
Виват мудрости Купалы - хмыкнула Халена, занимая позицию впереди Гневомира. У того лицо вытянулось и речь потерпела значительное поражение. Минут пять он что-то внятное сказать силился, так и не сподобился. Халена, предчувствуя старый набор слов из нравоучительно-попечительной тирады, покосилась на него через плечо и кинула:
- Осади!
Он с треском сомкнул резцы. Лошадь Миролюба фыркнула в ответ и нервно отшатнулась.
- Не пужай животину, - прошипел парень недовольно ему в спину и добавил тише. - Нож-то давай. Сам сказывал, на спор его ставил…
- Да отдам!
- А что за спор? - поинтересовалась девушка.
- Что ты кашу дома хлебать будешь, покамест мы порубимся. Гневомир нож отцовый ставил, что Мирослав в обрат тебя не пустит.
- А и не пустил, - пожала плечами воительница.
- Во, слыхал?! - качнулся к Миролюбу Гневомир. - Так что спор ничейный, мой нож, мне и остается.
- Ага, а как же она тогда здесь оказался?
- Резво обернулась…
- Ага, у меня ковер модификации планер. Беспосадочный рейс на бреющем полете. Три верхушки от кедров - на дрова, но я снова с вами, друзья мои! - пробасила Халена, с насмешкой. Парни хлопнули ресницами.
- Энто чаво? - озадачился Гневомир.
- Воздушное средство передвижения, выполненное по повышенной аэродинамической схеме. Скорость примерно 1000 бегов в час, электронная система навигации и автоматическая система тепловой регуляции,
Парни засопели:
- Бавишся да? Игриливая нашлась, - прошипел впереди стоящий воин Борун. - А ну смолкли разом! Чтоб и вздоха не слыхать было!
Халена поняла, прониклась, замерла. И побратимы не отстали - вздохнули дружно, мух да стрекоз вспугивая, затихли, словно вовсе исчезли. Тихо в лесу, только ветер гуляет, листвой шелестит, пчелы жужжат, кузнечики в траве резвятся - а боле и нет никого.
Самое тяжелое - ждать. А ждать, изображая дерево - тяжелей вдвойне. То муха назойливая прилетит, то комар зажужжит, в щеку вопьется, то конь притомится, начнет ногами перебирать. Час прошел, второй. Вот уж и вечер, ночь подбирается, а с ней и сон спешит, одолевает дремотой. Халена к который раз стряхнула его, плечи расправляя, мышцы разминая, да кой толк, все едино наваливается, голову к конской гриве гнет. И манит, манит…
Там, в зыбкой дреме, словно забытые легенды, бродят чужие призраки, неясные силуэты, рождаются и умирают странные сюжеты. Коллаж отрывков, разрозненные сполохи прошлых событий - светлые пятна в темноте памяти. Только вот кто эти люди, что являют ей свои лица? Зеленоглазый атлет, худой, угрюмого вида блондин, седовласый мужчина в белом? А малыши, что смотрят на Халену из глубин то ли ее, то ли чужих мемуаров - чьи они, кто? Почему сердце так рвется к ним, летит душа и рука тянется, стремясь ощутить тепло их кожи: милые мои, милые…
Мои? - встрепенулась Халена. Спало наваждение, улетучилось и только горечь внутри, тоска одиночества, и странная боль, даже не в сердце - вне его, вне тела - то ли в душе, то ли в душах: ее и тех, кто остался за чертой воспоминаний.
Девушка с трудом сдержала стон, готовый сорваться с губ и улететь в небо: где вы? Как вы без меня? Слегка потерла лицо ладонью - прочь тоска! Не время, не место.
Почему именно сейчас впредверьи серьезных событий, памяти вдруг хозяйку озадачить вздумалось? О другом сейчас думать нужно…а оно отчего-то не кажется настолько важным, чтоб и минуту на раздумье о нем тратить. Мужи вокруг и дело их правое. Жалеть их не след, а себя тем более. Ума и сноровки хватит - выживет, а нет… одного, двух ворогов с собой к Моране возьмет и то не зря пожила. А ежели Морану бояться, то стоило ль рождаться?
Халена огляделась, пытаясь в сумраке опустившейся ночи разглядеть силуэты воинов. Владко слева под ель маскируется. Не знала б, что он в пяти шагах от нее, вряд ли б узрела. Радалюб справа - и его во тьме не различишь.
Интересно, оставили ли Светозар да Купала позади отряд заслона, на тот случай, если сквозь зубья гребенки все ж просочится кто из степняков? Да, наверняка. Стратеги они знатные и тактики неплохие.
Ладно, дальше ждем. Не заснуть бы вновь…
Миролюб присматривался к Халене, стоящей впереди, и мерещилось ему, что дремлет воительница яки в повалуше: голова-то вниз клонится, того и гляди, грянет с коня сонная.
Эко ж ей спокойно - подивился парень: ему б той беззаботности толику.
Во истину душа чистая, страхов да тревог не имает. Все-то ей ладно. И границу меж жизнью и смертью пересечь, что через овражек перепрыгнуть - стоит ли за то переживать?
Оно и понятно, Богам правда ведома, а с ней и покой живет - оттого ни сердцу, ни душе маята не знакома, и сон, что пух, легок, и жизнь - что сон, и смерть - что жизнь. А что еще надобно?
Филин ухнул три раза. `Странная птица, арифметике обученная', - сквозь сон подумала Халена и мгновенно проснулась от осознания, что не зря птица ровно три раза ухает. Знак это и не иначе Светозаровичей.
Девушка дала себе минуту, чтоб прийти в себя, стряхнуть остатки дремотной вялости - напрягла каждую мышцу, к себе прислушалась и зорко вокруг поглядывать принялась, ожидая гостей непрошенных. А темно-то как - своих бы в такой мрак не посечь.
И словно по заказу тучи на небе разошлись, звезды открылись и большой диск ночного светила, залил лес своим приглушенным светом. А следом неясный шорох раздался, словно зверек какой в кустах шебуршит. Пара минут напряженного ожидания и Халена увидела того `зверька'.
На поляну, округ которой стояла рать мирян, въехал каурый рысак, неся низкорослого крепыша.
Филин перед Халеной ухнул - Борун ответный знак Светозаровичам подал: видим ворога, примем. И руку, в кулак сжатую, вверх вскинул - приготовиться. Но хоть бы вздох по рядам прошел, хоть бы ветерком кто шевельнулся - тихо, словно не видели знака, не ведали о вороге, что уже крадется сквозь ночную мглу леса.
Халена усмехнулась, поглядывая на степняка, осторожно, еле слышно пробирающегося через траву - первый - разведка, не иначе. Правильно, рано за рукояти мечей хвататься. Один неосторожный вздох и вспугнется гость незваный и остальных всполошит. Не получится засады.
Девушка замерла, напряженно всматриваясь в очертания растительности на той стороне поляны - наверняка и другие там ждут. И точно, как первый прошел поляну, еще трое выглянули, словно тени от стволов отделились. И еще, и еще. Поплыли тихо, медленно - смотришь, и вовсе не люди - оборотни или призраки. И планы подстать!
Рука сама вскинулась за мечом и зависла в воздухе - ох, рано.
А цепь степняков все гуще и ближе. Вот уже один, второй мимо прошли, не заметив поджидающих их мирян. И потекли, как вода меж пальцев, меж рядами воинов. Видны были лица широкоскулые, смуглые и волосы, в хвосты на затылке скрученные, шапки с хвостами лохматыми, и оружие, что за спинами рукоятями торчало - сабли кривые, в чеканных ножнах и кожаных, кинжалы на поясах, джиды, полные стрел.
Степняки текли мимо мирян, не замечая их, что немало удивляло Халену. Она все ждала - когда? Боялась гулким стуком своего сердца выдать остальных. И вдруг за спиной раздался характерный звук разрубающей воздух стали, хлюп и хруст - чье-то тело упало в кусты, ломая ветки. И началось. Меч Боруна сверкнул, рассекая полумрак ночи, следом пошли клинки из ножен мирян. Халена выхватила свой и полоснула без раздумий проходящего мимо нее степняка. Тот был молод и толком не понял, что случилось, а уже падал на траву. Еще взмах, еще, и слева раздался приглушенный вскрик, за спиной - стон. В ушах забилась музыка боя, жадные ноты жаждущей стали, встречающей вражье тело, и жаркое жужжанье стрел, и жалкое ржание испуганных лошадей, и крики, что сами рвутся из горла в моменты стремления то ли к смерти, то ли к вечной жизни после нее.
Степняки, надо отдать им должное, встречали смерть с честью, пощады не просили, бились молча и решительно, и все же внезапное нападение мирян, изрядно подорвало их силы и уверенность. Более сотни положили гридни в легкую, фактически не получив никакого сопротивления. И это лишь на фланге Полесских.
Однако живые степняки были неплохими воинами - бились остервенело, жестко, с хитростью - обманывая, норовя со спины зайти, от прямого удара мастерски уходя. Чуяли правду - не выпустят их и сдавали свои жизни подороже, стараясь по рукоять обмыть свои голодные сабли.
Халена рубилась сначала одной рукой, а потом, перехватив саблю падающего с коня степняка, принялась бить ворогов с двух рук, и что вокруг делается, старалась не упустить, посматривала - как остальные, дюжат ли? Слева Усаня в самой гуще шагловитых и добро их вразумляет, обманки чуя, не подступишься. А и то - муж он крепкий и огромный, сил в нем, что в трех буйволах - сдюжит. А вот Трувояра зажали.
Халена в его сторону принялась прорываться, глаз с парня не спуская: держись, держись - шептали губы, а руки прорезали дорогу клинком. Она и не замечала куда бьет, взмах, толчок, еще взмах, другой, уход в сторону, толчок, взмах - все на автомате. Сталь пела и словно живая, разумная субстанция жила, казалось, отдельно от Халены и все ж с ней, за нее и за тех, кто рядом плечом к плечу - Бочаня, Мерко, Миролюб, Святолюб, Гневомир….
А лес гудел, растревоженный святотатством, и требовал дань кровью и жизнями. И получал виру, и пил мхом да травой кровь, принимал тела, рычал в лица ветром.
К-ха-а! - мимо лица сверкнула сталь. Только успела отпрянуть и автоматически выпад сделать. Пара бегов до Трувояра да не дотянуться - здесь, посреди поляны, самый бой, самое месиво. Кони по телам ступают, ноги бьют, вздыбливают от страха. И жарко, и в ухо какофония звуков бьет - крики, стоны, свист, хлюп.
Халену зажимали - слева, справа по трое. Она уворачивалась как могла, бездумно, на интуиции работая мечом, саблей. Но с левой руки оружие вскоре выбили обманным движением - и ведь чуяла подвох, да поддалась. Гневомир вовремя подоспел, а иначе легла бы мертвяком меж других тел, уже устилавших поляну.
- Куды ж ты в гущу? Порубят! - просипел побратим, откидывая степняков от Халены. А та и поблагодарить не успела - после как-нибудь - к Трувояру на помощь ринулась. И успела вовремя, как и Гневомир - встретила своим клинком летящую в спину парня саблю и отбросила в сторону, а кинжалом в левой руке под дых подлеца - отдыхай! Лошадь вздыбилась, роняя степняка. Мелькнуло искривленное болью лицо, растерянный, еще не понимающий, что остывает, взгляд черных глаз. А Халена уже следующего на землю отправила и пригнулась, пропуская летящую ей в шею, справа, сталь. Мимо. К-ха-а! - пропел ответно ее `Гром' и встретился с ребрами врага.
Разве думаешь о чем, когда рубишься? Разве чувствуешь усталость, когда и слева, и справа враги, и, кажется, конца им нет и края, а отступать - себя не уважать, тех, кто за спинами на них надежу имает, на поруганье отдать. И нет в такие моменты ничего хуже трусости и лучше смерти в чести. И счастье одно на всех - выстоять и победить. Не за себя радея, за тех, кто с мечом не сдюжит, и супротив ворога, что былинка против ветра. Не видать степнякам мирян, не видать просторов поляничей. Каждому своя воля и место, каждому свое дело. И в том оно свято, что по силам и уменью меряно.
Халена не знала и даже не думала, отчего так ловко от смерти уходит, отчего рука меч как себя чует, опасность заведомо предупреждая, предотвращая любой выпад. И усталости словно нет вообще и не было. Одно она понимала - ее место здесь, в сече по праву, наравне с мужами - воинами. Обошла ее судьба женскими делами управляться, зато мужними наградила в довольстве - не стыдно перед побратимами.
Ряды степняков значительно редели. Светлело и враги таяли, что ночные тени. Но и малость их еще злобилась, огрызалась и в рукопашную, и саблями. Халену в лошади ринули. Чудом чужих копыт избежала и огляделась - затихает бой: Светолюб, на рукоять меча опираясь, стоит, на Дружко смотрит, а тот с мальчишкой степняком бавится, дразнит, злит.
- Не убивай, - предупредила Халена, - пленные пригодятся.
Тот улыбнулся с пониманием и отправил степняка в нокаут. Светолюб на Халену уставился, оглядел оценивающе и хохотнул:
- Потрепали тя, воительница.
- Да и ты, смотрю, сполна получил, - не сдержала ответной ухмылки девушка. Светолюб заржал, что жеребец стоялый, меч оттер о тряпицу. - Знатно попотчивали ворогов!
- Авось поперед не сунутся! - заметил Гневомир, подходя к девушке. - Личико испачкала, Солнцеяровна.
Халена лишь плечами пожала: ерунда. Сейчас соберутся все и в Вехи: умываться, есть, пить, спать.
- Устала, - призналась и, воткнув меч в землю, оперлась на крестовину рукояти.
Гневомир хмыкнул:
- Знамо умаялась. Знатно рубилась… Эх, сейчас бы каравая краюху да жбан молока и в поволушу, - протянул мечтательно, оттирая меч от крови.
- Да я бы и здесь поспала - не обиделась. Вот как Лютабор, - кивнула на рыжебородого мужа, что дремал, прислонившись спиной к сосне. Но тут в паре шагов от него засвистел Ковылек и грянул приказ:
- Коней сбирай!!
- Ну, чё орешь, оглашенный?! Давно, поди, в табун согнали! Язвить твою, молодь полоумную! - гаркнул разбуженный мужчина. Тяжело поднялся и потопал к товарищам. - Сбираемся али Светозаровичей пождем?
Светолюб степенно меч в ножны сунул, оглядел поляну в раздумьях:
- Купалы не видно.
- Посекли его, - хмуро бросил Миролюб, подводя в гурту двух коней. Одни поводья Халене сунул. Девушка побледнела:
- Как посекли?
- По голове крестовиной тюкнули. Очухивается. Лежит на опушке, почем свет степняков кроет, в небо глядючи.
- Уф! - успокоено выдохнула Халена: жив! А что контужен да не в меру зол - не страшно. Не впервой его ворчание окружающей среде слушать. - Много раненых? Убитые есть?
И даже дыхание затаила - отведи Солнцеворот вести плохие.
- Десятка два посекли. Двоих наших зарубили, у Светозаровичей потерь поболе, - молвил, отворачиваясь от Халены.
- Кто? - спросили разом она, Гневомир да Светолюб. Лютабор засопел:
- Полянича зарубили. Зрил я, а пробиться не смог.
- Трувояра?! - нахмурилась девушка. А глаза, что всполохи на небе: и черны, и зелены, и желты.
- Не-е, Черныш лег, - качнул головой Миролюб. - И Вел-рыжий.